Дарья Донцова
Привидение в кроссовках
ГЛАВА 5
Остаток ночи мы провели в условиях, приближенных к походным. Аркашка ушел спать в джип, позвав с собой Банди.
– Завалюсь пледами, – сообщил он, зевая, – и отлично высплюсь, наконец-то мне не будет мешать Зайкин храп.
– Господи, – выкрикивала нервно Ольга, – хорошо, что близнецы у моей мамы в Киеве! Представляю, как бы дети препирались!
– Я пойду с тобой, – заявила Машка, глядя, как Аркадий направляется к выходу.
– Ну уж нет, – испугался брат.
Так что нам всем пришлось скоротать ночку в домике охранников, на узком диванчике и в неудобных креслах.
Утром со всей остротой стал вопрос: что делать? По территории поселка уже разъезжали аварийные машины и шныряли рабочие в комбинезонах. Кто-то должен остаться дома, чтобы проследить за стекольщиками.
– Только не я, – вскрикнула Зайка, – ой, мне пора, опаздываю на эфир!
– Но мне нужно в магазин, – возмутилась я.
– А мне в школу, – подхватила Маня.
– Может, Аркашка посидит? – робко предположила я.
– Он еще в семь утра укатил, – вздохнула Ирка и, глядя на мое вытянувшееся лицо, добавила: – Да уезжайте спокойно, Дарья Ивановна, мы с Катей за всеми присмотрим, даже хорошо, что вас никого не будет, шуму меньше.
– А животные?
– У охранников перекантуются.
Обрадованная, что ситуация разрешилась так просто, я мигом унеслась прочь, а то еще, не дай бог, передумают.
Аллочка долго ахала, узнав о том, какие неприятности принесла нам прошедшая ночь. Часов в двенадцать я сказала:
– Пойду, пожалуй, перекушу.
– Кофейку сделать? – предложила Алла.
– Хочется чего-нибудь этакого… Съезжу в «Макдоналдс».
– Давай, давай, – согласилась заместительница, – я бы на твоем месте закрыла потом кабинет и прилегла на диванчике, небось глаз сегодня не сомкнула.
Я поблагодарила ее за предложение и ушла. Есть мне совершенно не хотелось, отдыхать тоже. Из магазина меня гнало совсем иное чувство, охотничий азарт. Я мечтала поболтать с Леоной Сергеевной Романцевой и узнать от нее, где живет Васильева.
Улица Курникова идет перпендикулярно Мясницкой. Вся длинная, узкая, изломанная, застроенная невысокими домами еще в начале века. Когда «Пежо» притормозил возле двухэтажного серого здания, мне в голову пришла вполне здравая мысль. Стрелки часов едва перевалили за половину первого. Небось Романцева находится на работе или сидит в аудитории, старательно записывая речи преподавателя.
Но я ошиблась. Леона Сергеевна Романцева оказалась на месте. И при взгляде на женщину, открывшую без лишних вопросов мне дверь, сразу стало понятно, почему. Из-под цветастого халатика выпирал большой, тугой живот. Леона явно дохаживала последние дни беременности.
– Вам кого? – тихо поинтересовалась хозяйка.
– Вы Леона Сергеевна?
Она кивнула.
– Оранжевые «Жигули» 266 НК ваши?
– Да. Что случилось? – напряглась Романцева.
Я вспомнила выбитое ветровое стекло и быстро сказала:
– Понимаете, я являюсь директором книжного магазина «Офеня». Кстати, у нас много книг для молодых мам, просто огромный выбор.
– Не понимаю, – пробормотала Леона, – вы разносите литературу по домам?
– Да нет, – отмахнулась я, – про издания просто к слову пришлось. Вчера ночью в Москве приключился ураган, знаете?
Леона вздохнула:
– Жуть просто, думала, все стекла выбьет, а во дворе дерево упало.
– Вот-вот, – обрадовалась я, – перед магазином «Офеня» тоже рухнул массивный тополь. Падая, он выбил веткой ветровое стекло у ваших «Жигулей». Милиция хотела отбуксировать их на стоянку, но я не дала, нашла техпаспорт, а там страховой полис…
– «Офеня»? – удивилась Леона и посторонилась: – Входите.
Я прошла на громадную, бедно обставленную кухню.
– Где находится ваш магазин? – спросила хозяйка, включая газ.
– Не очень далеко, в центре, на Федосеева.
– И моя машина стояла там ночью?
– Да.
– Вот дрянь! – с чувством произнесла Леона, – так мы не договаривались.
– С кем? С Дарьей Ивановной Васильевой?
– Это кто такая? – изумилась хозяйка.
– Разве вы не ей давали «Жигули»?
– Знать не знаю такую, – пожала плечами Леона.
– А как же ваша машина оказалась на Федосеева? – спросила я. – Вряд ли вы водите ее сейчас сами.
– Естественно, нет, – вздохнула Леона, – я ею зарабатывала.
– Это как?
– Просто, – пустилась в объяснения Романцева, – мне, честно говоря, здорово не подфартило, муж погиб три месяца назад, осталась одна, видите какая. Денег ни копейки.
Я внимательно слушала Леону. Ей и впрямь не повезло, если можно употребить этот глагол, вспоминая о кончине мужа. Вот Леона и придумала, как получить небольшой доход. Она сдает «Жигули» в аренду на два-три дня людям, у которых сломалась собственная машина. Леона при этом ставит только два условия. Никаких пачкающих вещей, типа строительных материалов на сиденьях и в багажнике не перевозить, а на ночь ставить «Жигули» в укромное место, не оставлять их на оживленной магистрали. И вот, пожалуйста, очередной клиент бросил машину на Федосеева.
– Кому вы дали «Жигули»? – быстро поинтересовалась я.
– Лева Яшин попросил для какой-то своей подруги, – пояснила Леона, – деньги, как положено, вперед за неделю дал.
– А как подругу зовут?
Леона пожала плечами.
– И вы так спокойно доверяете автомобиль кому попало?
– Почему кому попало? – возмутилась девушка. – Лева поручился, сказал, нормальная баба, ответственная.
– Доверенность не оформляли?
Романцева засмеялась.
– Нет, у меня машину надолго не берут, максимум дней на десять.
– И не боитесь?
– Чего?
– Вдруг разобьют или угонят?
Леона покачала головой:
– Не-а. У меня муж очень аккуратный был, застраховал «жигуленок» по полной программе: от ущерба, угона, плюс гражданская ответственность. Ежели какой казус, мне денежки выплатят.
– Дайте, пожалуйста, телефон Яшина.
– Зачем? – насторожилась Леона.
– Видите ли, – соврала я, не желая пугать беременную сообщением об убийстве, – девушку, которая вчера прикатила на вашей машине, забрали в милицию.
– Да ну! – воскликнула Леона. – За что?
– Она хотела обокрасть наш магазин!
– Вот люди, – возмутилась хозяйка и схватила телефон: – Левка, иди сюда.
Через секунду раздался звонок, и в кухне появился тучный парень лет тридцати. Выглядел он чудовищно. Огромный живот, колышущийся над спортивными штанами, толстенные руки и сверх всякой меры жирные ноги. Из-за того что его бедра напоминали туго набитые подушки, несчастный двигался враскорячку. Так ходит ребенок, которому мать надела слишком большой памперс.
– Ну, что случилось? – неожиданно тонким голосом поинтересовался он. – Опять, что ли, крыса из трубы вылезла?
– Сам ты крыса! – взвилась Леона. – Говори быстро, кому дал мою машину?
– Наде Колпаковой, – растерянно ответил толстяк.
– Не Дарье Васильевой? – влезла я.
– Нет, такую не знаю, – гундосила гора жира.
– А Надька твоя шалава. – Леона чуть ли не с кулаками налетела на соседа. – Вот дрянь, воровка. Машину мою на оживленной магистрали бросила. Да еще книги в магазине стырила, вот, директриса пришла.
Лева уставился на меня маленькими глазками, утонувшими в жирных щеках.
– Кто, Надя?
– Да! – выкрикивала Леона. – Ведь ты говорил, будто она приличная, мне неприятности не нужны!
– Кто, Надя? – тупо ворочал мозгами Лева. – Надя книги стащила?
– Да!
– Не может быть!
– Очень даже запросто, – злилась беременная. – Ну и в историю ты меня впутал!
– Не может быть, – тупо повторял Яшин.
Я с интересом наблюдала за тем, какие муки доставляет парню мыслительный процесс. Надо узнать у моей подруги, хирурга Оксанки, когда человек толстеет, его мозги и впрямь заплывают жиром или это просто образное выражение?
– Не может быть! – бубнил Лева.
– Почему? – Я решила подстегнуть умственную деятельность жиртреста.
– Надька великолепно зарабатывает, она в антикварном салоне служит, – пустился в объяснения Лева, – такие бабки загребает, экспертизу осуществляет. Ну, настоящая мебель старинная, крепостными мастерами сделанная, или современная работа… За каким ершом ей книги тырить? У нее такая библиотека!
– Адрес ее знаете?
– Конечно!
– Говорите, – приказала я.
– Харитоньевский переулок, тут за углом.
Я глянула на часы. Харитоньевский и впрямь в двух, даже в одном шаге.
Усевшись в машину, я позвонила Аллочке.
– «Офеня» слушает, – пропела та.
– У нас все в порядке?
– В полном, – заверила Алла, – процесс товарооборота идет вовсю, трупов больше не обнаружено. Отдыхай спокойно.
– Приеду через час, ничего, если задержусь?
– Ты же начальник, – хихикнула заместительница, – не простой продавец, а у директора всегда имеются важные дела, в мэрии, например.
Я улыбнулась и поехала в Харитоньевский переулок. Симпатичная тетка, эта Алла, вот приведем коттедж в порядок и позову ее в гости.
Нужный дом опять оказался не современной постройки: трехэтажный, узкий, серый, с огромными лестничными пролетами и чугунными перилами, опиравшимися на ажурные железные прутья. Двери квартир тут были двухстворчатыми, невероятной высоты и ширины, на каждом этаже располагались только одни апартаменты. Скорей всего они многокомнатные, потому что косяк квартиры с номером один был укреплен целым рядом табличек «Федоровы», «Поповы», «Лесины»…
Коммуналка, коридорная система, абсолютно уникальная, чисто российская примочка.
В Париже вы не найдете даже двух семей, делящих одну жилплощадь. Впрочем, это неверно. В столице Франции тоже существуют коммуналки, только их там называют «коммунами». Объединяются несколько студентов и снимают квартиру. Арендную плату раскладывают на всех и живут в свое удовольствие: дешево и весело. В молодости даже приятно не спать до утра, а всякие мелочи, типа занятой соседом не вовремя ванной, совсем не тяготят. Впрочем, существуют и семейные общежития. Чаще всего там обитают хиппи или люди, объединенные религией, – буддисты, кришнаиты.
От московских коммуналок эти поселения отличает только одна, зато глобально принципиальная, вещь. Семьи никто не селил вместе насильно. Они сами решили вести совместное хозяйство и в любой момент могут, собрав вещи, детей и домашних животных, съехать в другое место. Поэтому в коммунах редко возникают ссоры на бытовой почве. Там не ругаются, кому мыть туалет или коридор, не подсыпают друг другу соль в суп и не обижают чужих детей. Там кипят страсти по иным поводам. Ну, к примеру, кто главнее, Будда или Христос? Стоит ли употреблять наркотики, и как избавить мир от СПИДа.
В парижской коммуне жить забавно, в московской коммуналке жутко. И чаще всего люди, понимая, что от ненавистных соседей никогда не избавиться, пускаются во все тяжкие, портя жизнь окружающим. Каких только «приколов» не рассказывали мне в свое время подружки, вынужденные делить кухню с другими бабами! Поверьте мне, вынутая из западни и засунутая в сахарницу к соседям мышь не самая омерзительная затея. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что в некоторых коммуналках устанавливаются семейные отношения, но это скорей редкое исключение.
Значит, Надя Колпакова тоже из несчастных, вынужденных мыть места общественного пользования по графику. Я добралась до второй квартиры и вздохнула. Нет, Колпакова живет одна.
Створки были обиты элегантной темно-вишневой кожей, а ручка осталась бронзовая, явно старинная, очень подходящая по стилю к чугунным перилам и ажурным прутьям.
На звонок никто не отвечал. Все ясно, Надежда на работе.
Я вздохнула и, сев на подоконник, принялась рыться в сумочке, разыскивая сигареты. Удивительное дело, какого бы размера ни купила я ридикюль, вещи мигом пропадают в нем, как в черной дыре. Звонящий телефон ищу бесконечно, а когда наконец его вытаскиваю, он, как правило, уже молчит. Теперь, пожалуйста, куда-то подевались «Голуаз». Курить хотелось смертельно, чтобы ускорить процесс поисков, я вытряхнула содержимое сумки на широкий подоконник и увидела связку ключей погибшей. На колечке болтались длинная узкая палочка с зазубринками и толстый «английский» ключик. Имелся и брелок, большая цифра 2.
Неожиданно в моем мозгу что-то щелкнуло, я сгребла вещи в сумочку, подошла к двери и ткнула палочкой со штырьками в небольшое круглое отверстие. Через пару секунд она открылась, и я вошла в темноватое помещение.
Пахло тут, как в оранжевых «Жигулях», сладкими духами, явно дорогими, но мне незнакомыми. Я осторожно нажала на выключатель, под потолком вспыхнула большая старинная люстра с колпачками из синего стекла. Мрачно, но стильно. Так же необычна, но очень элегантна оказалась и вся обстановка.
Вопреки ожиданиям тут было только три комнаты, правда, большие, просторные, в каждой имелось по два окна. Уже через десять минут стало ясно: Надя Колпакова обитает одна. В ванной, в стаканчике тосковала единственная щетка, на крючке висел розовый махровый халатик, а полочка под зеркалом была забита исключительно косметикой. Никаких лосьонов после бритья и мужских дезодорантов, никаких детских вещей и игрушек.
На огромной кухне в шкафчике стояли крохотные, почти кукольные кастрюльки, и я окончательно убедилась: Надя живет, вернее, жила одна. Имеющая семью женщина купит себе под суп трехлитровую «тару».
Я была почти уверена: это Надежду нашли в железном шкафчике. Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение, но оно превратилось в уверенность, когда в спальне, на тумбочке возле шикарной кровати из красного дерева, я обнаружила пакет с фотографиями, явно недавно принесенными из «Кодака».
На первом снимке улыбалась миловидная блондинка с голубыми глазами. И это была та самая несчастная, найденная в неестественной позе в раздевалке книжного магазина. Я не видела лица убитой, но хорошо запомнила одежду: ярко-зеленый пиджачок и брючки цвета солдатской гимнастерки. Приветливо смотрящая в объектив девушка была одета именно таким образом.
Я села на кровать и уставилась на фото. Вот оно как! Погибшую звали Надя Колпакова. А при чем тут паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой?
Не успела я поразмышлять на эту тему, как раздался резкий звонок. На тумбочке подпрыгивал телефон. Совершенно забыв, что нахожусь в чужом доме, я моментально схватила трубку.
– Алло.
– Надька, – затарахтел высокий голос, – ну ты, блин, даешь, заболела, что ли?
– Да, – на всякий случай осторожно сказала я, – простудилась!
– Эй, Надька, это ты? – настороженно спросило сопрано. – Что у тебя с голосом?
Я быстро зажала пальцами нос и прогундосила:
– Что, что, насморк, а это кто?
– Я, не узнала?
– Нет.
– Ну ты даешь!
– Извини, только мне уши заложило от простуды, кто это?
– Дина.
– А-а-а, – протянула я, – привет, как дела?
– Совсем обалдела, – проревела собеседница, – я жду тебя с самого утра! Если передумала нам деньги давать, так и скажи, нечего из меня кретинку делать!
– Да нет, поделюсь с удовольствием. – Я решила не упускать возможности познакомиться с подругой Нади. – Извини, заболела, вот и не пришла.
– Ничего, – явно повеселела Дина, – главное, что дашь!
– Сколько?
Повисло молчание, потом собеседница осторожно спросила:
– Тебе совсем плохо?
– Ну, понимаешь, обпилась вчера всякой гадостью, чтобы температуру сбить.
– Тысячу обещала.
– Долларов?
– Рублей! – заорала Дина. – Мы не ты, нам и сто рублей деньги.
– Хорошо, хорошо, – забубнила я в нос, – привезу, не переживай.
– Ты ко мне приедешь или я к тебе?
– Давай на нейтральной территории.
– Где?
– Ну… «Макдоналдс» на Тверской знаешь?
– Нет, ты точно сошла с ума! Что вчера принимала? Не ЛСД, часом?
– Ладно, не хочешь там, давай рядом. В кафе «Лира», чуть подальше пройдешь за «Макдоналдс» и увидишь дверь.
– Во сколько?
– В полдевятого вечера.
– Пользуешься тем, что нам деньги нужны, и выеживаешься, – вздохнула Дина и отсоединилась.
Я заперла дверь и поехала на работу.
ГЛАВА 6
Возле железных воротец, у входа, рядом с девочками, призванными хватать за руки наглых воров, сидел питбуль, настоящий красавец, причем хитрец устроился не на полу, а на небольшой скамеечке. Пес был страшно похож на Банди, я перевела глаза на дверь и увидела большое объявление, набранное на компьютере: «Внимание! Магазин охраняют специально обученные собаки. Нормальным посетителям они машут хвостом и улыбаются, а воров мигом задерживают». Удивившись до крайности, я опять посмотрела на гордо сидящую собаку и в ту же минуту поняла, что это… Банди.
– Мальчик мой! Как ты сюда попал?
Бандюша заскулил и забил длинным, тонким хвостом, но со скамеечки не слез и не бросился опрометью к хозяйке. Всем своим видом пит показывал: извини, дорогая, я на службе.
– Откуда он взялся, девочки?
– Ой, Дарья Ивановна, – затарахтела вынырнувшая из-за стеллажей Света, – дочка ваша приехала, вместе с братом и собаками. Такой красавец!
– Кто? – совсем растерялась я. – Банди?
– Нет, – засмущалась Света, – сын ваш! Один рост чего стоит.
Потом она секунду помолчала и спросила:
– Он женат?
– Да, – разозлилась я, – давно и прочно, более того, имеет двоих детей.
– А я чего? Я ничего! – забубнила Света. – Просто полюбопытствовала! У меня парень есть. Вот Лилька, та да, она у нас одинокая, так прямо с ног сбилась, бросилась их в буфетной чаем поить.
Разозлившись и не понимая, отчего милые родственнички вместе с животными обрушились на мою голову, я пошла их искать и нашла в своем кабинете. Впрочем, кроме Кеши и Мани, там была еще Аллочка и несколько продавщиц.
– Что тут происходит? – грозно спросила я.
– Ой, Дашенька, – подпрыгнула Алла, – смотри, какой миленький, какой сладенький.
Я посмотрела на Хуча, мирно сопящего у нее на руках. Глаза мопса блаженно щурились, а вся мордочка была обсыпана крошками. Похоже, Хучика на славу угостили печеньем.
– А мне больше эта нравится, – проворковала Лиля, прижимая к себе Жюли, – такая прикольная, лохматенькая, ну чисто плюшевая игрушка.
– Нет, – пробормотала вбежавшая за мной Света, – кошки лучше всех, дайте вон ту белую, в отдел стащу. Помещу на подоконнике, где книги про животных, живая реклама!
– Жюли лучше, – улыбалась Лиля, глядя на Кешу.
До меня наконец дошло, что больше всех из домашних животных продавщице понравился мой сын, и я рявкнула в гневе:
– Кто разрешил бросить рабочие места, ну-ка, живо в зал!
Девчонки упорхнули. Алла, не отпуская Хуча, пробормотала:
– Я ему хочу свой кабинетик показать. – И быстро, чтобы не услышать ничего в ответ, юркнула за дверь.
– Может быть, вы мне теперь объясните, что здесь происходит, – вздохнула я и села в кресло.
– Мать, не сердись, – поднял руки Аркадий, – это Манька придумала, я только шоферил!
– Что же ты меня не остановил, – кинулась в бой дочь, – почему не запретил, а?
– Тебя остановишь, – усмехнулся Кеша, – толще меня стала, животом задавишь!
Понимая, что они сейчас начнут ругаться, я хлопнула ладонью по столу:
– Хватит!
– Ладно, ладно, – испугались дети, не ожидавшие от матери подобного жеста.
– Честно говоря, идея не так уж и плоха, – начал Кеша.
– Просто великолепна! – выкрикнула Маня.
Перебивая друг друга, они изложили суть, которая оказалась проста, как веник.
В нашем доме целую неделю нельзя будет жить. Придется еще менять и батареи. Система отопления замерзла. Куда всем деваться? В гостиницу? Туда не пустят с таким количеством животных. Впрочем, администрация «Президент-отеля» могла бы закрыть глаза и не заметить пребывания крохотной Жюли в своих стенах, но целую стаю собак, из которых две питбуль и ротвейлер, не пропустят ни за какие деньги. Кстати, у нас еще хомяки, жаба и крыса Фима-четвертая. Снять квартиру? На неделю никто не сдаст. Уехать к знакомым? Тут тоже не пришли к консенсусу. У Оксаны крошечная двушка, нам там не разместиться, у Маши Трубиной аллергия на шерсть. У Оли Тельковской очень хорошо. Там большая квартира и все любят животных, но у Тельковских ремонт. Одним словом, положение оказалось безвыходным. Отдать собак и кошек на передержку никто не хотел. Их там разлучат, посадят в клетки…
В самый разгар спора Ольге позвонили с работы и сказали, что она завтра отправляется в Петербург, в командировку, на десять дней.
– Отлично, – возликовал Кеша, – едем вместе, у меня как раз на это время никаких процессов не назначено!
И тут Маня в пылу вдохновения предложила:
– Вот и здорово, вас не будет, Ира с Катей приглядят за рабочими, а мы с животными поживем у мамы на службе, в магазине.
Я разинула рот:
– Тут?
– Конечно, – подпрыгивала Манька, – смотри, какая большая комната, два дивана, письменный стол. Рядом туалет с рукомойником, а внизу кухня. Ну супер! Буду ночью ходить по магазину и книжки читать!
– Ей-богу, мать, – бубнил Кеша, – совсем не такая дурная идея. Всего-то недельку, максимум десять дней!
– Но животные!
– Ой, мусечка, – верещала Маня, – Банди станет сидеть у входа в магазин, Снап «на часах» у дверей подвала, Хучик небось у Аллы Сергеевны останется. Видала, как он ей понравился? Фифину возле книжек положат, ну а Клепа, Черри, хомяки и Фима с Эльвирой тут тихонечко посидят. Очень здорово выходит, прямо суперски. Я уже объявление на компьютере сделала и на дверь прилепила!
С Марусей трудно спорить, честно говоря, это практически невозможно. Желая добиться своего, она просто давит собеседника аргументами, как танк яичную скорлупу. Понимая, что придется согласиться, я все же решила посопротивляться:
– Надо спросить разрешения у Лены.
– Она будет не против!
– Все равно!
– Зачем?
– Кто тут хозяйка?
– Ты!
– Э, нет, я наемная сила!
Надеясь в глубине души, что подруга сейчас закричит: «С ума сошла! Немедленно уводи животных», – я набрала Ленкин мобильный и вздохнула: «Абонент находится вне зоны приема».
Решив не сдаваться, позвонила в центральный офис и, услыхав голос секретарши, сказала:
– Танечка, это Даша Васильева.
– Ой, Дарья Ивановна, здрасьте!
– Где Елена Николаевна?
– В Таиланде.
– Где?!
– В Таиланде, – спокойно повторила Танюша. – А что, разве она вам не сказала? Елена Николаевна всегда в январе на две недели к морю улетает, отдохнуть, устает очень.
– Мобильный не берет?
– Нет, – рассмеялась Таня, – говорит, что хочет забыть про всех.
Я растерянно положила трубку.
– Она укатила в Таиланд на две недели.
– Ну и ну, – ухмыльнулся Аркадий, – встретит там Дегтярева, вот потеха будет.
– Здорово, – заскакала Маруська, – прямо как по заказу, значит, ты, мусечка, тут самая главная, кайфово получилось.
– Но как быть с твоей школой?
– Мусик, – удивилась Маня, – я не понимаю!
– Школьный автобус приезжает в Ложкино!
– Так мой колледж через одну улицу отсюда, даже ехать не надо, пешком добегу, – пояснила Маня.
Я тяжело вздохнула. Все аргументы исчерпаны, похоже, придется целую неделю жить в кабинете, потому что дети вместе с собаками и кошками приволокли еще пару чемоданов с одеждой, бельем, подушками и пледами.
Не успела я прийти в себя, как в кабинет вошла полная дама с сильно нарумяненным лицом.
– Добрый день, – каменным голосом произнесла она, – санэпидстанция.
– Дарья… – начала я, но тут тетка покраснела и ткнув пальцем в мой письменный стол, взвизгнула: – Мышь! Мамочка, мышь!
– Никакая это не мышь, – недовольно сказала Маня, – а крыса!
– Крыса!!! – заорала дама. – Грызун на свободе! Разносчик чумы! Носитель блох! Ужасно!
– Да вы что! – рассердилась Маня. – Фима ручная, глядите.
И она, взяв крыску, сунула ее даме под нос.
– Уберите, – зашипела «санэпидстанция», – безобразие, а это кто?
– Хомяки!
– Нет, там, в аквариуме?
– Жаба Эльвира, хотите поближе посмотреть? – обрадовалась Маня и сняла крышку.
– Не надо, от них бородавки!
– Чушь собачья. Бородавки – вирусная инфекция, – отрезала Маруська, – передаются при рукопожатии.
– В конце концов, что тут происходит? – окончательно вышла из себя дама. – Собака у входа, на подоконнике кот, мыши…
– Крыса!
– Крыса, хомяки, ой, а это что?
– Йоркширская терьериха Жюли и пудель Черри, – безнадежно ответила я, понимая, что главному бухгалтеру придется в этой ситуации раскошелиться не на пятьдесят, а на сто, если не на двести долларов.
Очевидно, та же мысль пришла и в голову проверяющей, потому что она мечтательно сказала:
– А в туалете у вас нет ершиков для унитаза!
Тут дверь приоткрылась, и появилась Аллочка с Хучем на руках.
– У нас санэпидстанция! – рявкнула я.
Заместительница кивнула и, не отпуская мопса, убежала.
– Маня, – велела я, – неси кофе, печенье, коньяк. Аркадий, набери… э… простите, как вас зовут?
– Нинель Митрофановна, – с достоинством ответила дама.
– Ага, отлично, набери Нинель Митрофановне книжек на складе, скажи Лидочке: для санэпидстанции.
Дети мигом испарились.
– Милые у вас животные, – подобрела Нинель Митрофановна, – в особенности пуделек. Старый уже?
– Немолодой.
– А моя собака умерла, – вздохнула женщина, – все мечтаю новую завести, только какую? Маленькую хочется, ласковую.
– Мопса! – рявкнула Маня, появляясь на пороге с подносом. – Мусик, возьми кофе, я в академию опаздываю.
– Это ваша дочь? – спросила Нинель, жеманно пробуя напиток.
Я не успела ответить на этот вопрос, потому что в комнате материализовался Аркадий.
Мой сын очень хорош собой. При росте метр девяносто девять сантиметров он носит брюки сорок восьмого размера и пятидесятого пиджак. Глаза у Кеши светло-орехового оттенка, абсолютно кошачьи, волосы темно-каштановые, а на лице аристократическая бледность. Он всегда хорошо одет, модно причесан и ненавязчиво пахнет дорогим одеколоном. При этом, как у всякого адвоката, у него великолепно подвешен язык. Кешка не теряется ни при каких обстоятельствах и умеет заставить себя слушать, девушкам он нравится чрезвычайно: красивый, богатый, ласковый, просто принц. Впрочем, кое-кто из моих подруг со смехом говорит:
– Эх, будь мы лет на двадцать моложе, точно бы отбили его у тебя, Зайка.
Ольга только улыбается. Она великолепно знает, что муженек никуда не денется, даже если ему, предположим, придет в голову идея совершить крен влево, он все равно вернется назад. Однако это лишь теоретические размышления, до сих пор Аркадий не пытался изменять жене, может, кому-нибудь такое поведение и покажется странным, но наш адвокат однолюб.
– Вот, – лучезарно улыбнулся Кеша, протягивая Нинель Митрофановне большой пакет, – ты, мать, нашла самую неподходящую личность для похода на склад. Ну откуда мне знать, что по душе молодой женщине? Спасибо, Лиля подсказала. Уж не ругайте, – повернулся он к гостье.
Нинель Митрофановна, скорей всего справившая несколько лет тому назад пятидесятилетие, зарделась и пробормотала:
– Ах, ерунда, я детективчики обожаю, Маринину, Полякову…
– Значит, угадал, – сиял Кешка, – у вас великолепный вкус, сам увлекаюсь. Еще кофе? По-моему, лучше со сливками.
– Ой, нет, – кокетливо прищурилась Нинель, – слишком калорийно, нужно думать о фигуре!
– Вам нужно о ней забыть, – источал мед Аркашка, – то, что великолепно, не может стать еще лучше.
– А вы комплиментщик, – заулыбалась Нинель, – так и быть, капните сливок.
– Кто, я? – ворковал Кеша, пододвигая даме жирное печенье. – Я всегда говорю только правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды.
Я вздохнула, глядя, как сын усиленно льстит «санэпидстанции». У французов есть такое выражение: «Врет, как адвокат».
Дверь кабинета распахнулась. С Хучем на руках влетела Аллочка. Осторожно положив мопса в кресло, она протянула Нинель пакетик. Та заглянула внутрь.
– Ладно, мне пора. Ершики в туалеты купите.
– Без проблем, – заверила, сверкая глазами, Аллочка, – приобретем самые лучшие.
– Приду через месяц и проверю.
– Будем ждать, – сияли мы улыбками, – с радостью.
Аркашка встал.
– Я в ГУИН, могу вас подвезти, если в центр собрались.
– Очень мило, – прощебетала Нинель, и они ушли.
– Гюрза потная, – вздохнула Аллочка и шлепнулась в кресло.
– У змей нет потовых желез, – машинально сообщила я.
– А у этой есть, – не согласилась заместительница. – Господи, как они мне надоели, побирушки.
– Мы сами даем!
Алла всплеснула руками:
– Прикинь, что начнется, если откажем. Со света сживут!
Я вздохнула и ничего не сказала.
