Дарья Донцова
Бассейн с крокодилами
Глава 7
Расслабилась Алиса капитально – упилась до свинячьего визга. Не знаю, была ли у нее привычка к регулярному пьянству, но сегодня она не охнув приняла на грудь сначала почти целую бутылку водки и отлакировала это кокосовым ликером. Причем разобрало ее не сразу. Я только дивилась, глядя, как Алиса лихо опрокидывает рюмку за рюмкой. Правда, она налегала и на закуску. Проворно слопала целиком довольно упитанную курицу, потом соорудила несколько многоэтажных бутербродов с маслом, сыром и ветчиной. Мне такого количества харчей хватило бы на месяц. Увидав мой изумленный взгляд, Алиса пояснила:
– Как начинаю нервничать, никак не могу с собой справиться, мету все подряд. Психолог говорит, это я душевную боль заедаю…
– Небось у тебя много поводов для дерганья, – констатировала я, оглядывая тумбообразное тело.
– С таким-то кадром, как мой, – махнула рукой Алиса, – каждый день как на чеченской границе. Ты послушай, что за тип.
Женаты они были пятнадцать лет. Алиса не поленилась и принесла тяжелый альбом с фотографиями. Трудно было узнать в хорошенькой смугляночке нынешнюю госпожу Маркову.
– Сорок четвертый размер носила, – со вздохом объяснила обжора, – со спины за мальчика принимали…
Игорь тогда бегал по стройке с ведром и лопатой. Заработок грошовый, Алиса приносила в семью на порядок больше мужа. Одевала, обувала да и кормила. Потому что трудилась женщина не где-нибудь, а массажисткой в поликлинике Союза театральных деятелей.
– Сказать тебе, кого голым видела, – откровенничала Маркова, – так не поверишь! Сколько их через мои руки прошло!..
Руки у нее действительно были хорошие, и в карман ручьем текли левые заработки. В те годы Игорь вел себя очень смирно, встречал жену вечером у метро, безропотно бегал на рынок за картошкой и никогда не ругался. Он вообще заметно выделялся на фоне всех остальных знакомых мужчин Алисы – не пил, не курил, не хулиганил… Детей им бог не дал, куковали вдвоем, тихо проводя вечера у телевизора…
Когда Марков решил попытать счастья и начал торговать продуктами, деньги на раскрутку ему дала Алиса. Сначала дела шли бойко, потом через пень-колоду, но все равно в семейный бюджет тоненьким ручейком текла прибыль. Алиса мечтала о новой квартире. Их однокомнатная казалась слишком тесной. Женщина самозабвенно меняла рубли на доллары, складывая «зелень» в коробку из-под обуви.
Однажды Игорь пришел домой возбужденный и страшно веселый. Не объясняя ничего, велел Алисе собираться и привез жену в роскошные четырехкомнатные апартаменты в центре города.
– Это наша новая квартира, – гордо заявил он.
Алиса обомлела и пошла разглядывать комнаты. Потом, прикинув, сколько может стоить подобная хата, подумала, что муженек ограбил банк, и ужасно испугалась. Но Игорь утешил супругу:
– Все абсолютно законно, просто бизнес хорошо идет.
Ночью Алиса долго ворочалась без сна в жаркой супружеской кровати. У нее было несколько знакомых, тоже торговавших продуктами, и все жаловались на почти полное отсутствие прибыли!
Отогнав ненужные мысли, Маркова принялась обустраиваться. Комнат много, и она оборудовала себе отдельную спальню. Игорь не возражал, даже радостно заметил:
– Ну теперь можно телик хоть до утра смотреть, никто ворчать не станет.
Алиса, не умевшая спать при свете, только вздохнула. Потекла размеренная жизнь, в семье прочно поселился достаток. Летом съездили в Турцию, осенью купили машину. Но в душе Алисы начали копошиться нехорошие подозрения. От природы она обладала не слишком пылким темпераментом, и Игорь иногда ругал ее за вялое исполнение супружеских обязанностей. В последнее же время перестал выяснять отношения на эту тему. Раз в неделю, обычно по субботам, приходил в спальню к жене и довольно быстро завершал «упражнение». Алиса решила, что муж постарел, и успокоилась. Жизнь казалась ей прекрасной. Она забросила работу и занялась разведением комнатных цветов.
Неизвестно, сколько времени Алиса пребывала в блаженном неведении, но однажды, выворачивая карманы брюк мужа перед стиркой, она обнаружила квитанцию из медицинского центра на фамилию Молокян.
Полная дурных предчувствий, Алиса съездила на Полянку и узнала, что Лиана Молокян делала там аборт. В тот же день над головой мужа разразилась гроза. Когда перебившая чайный сервиз Алиса перевела дух, Игорь рассмеялся и сказал:
– Такой ты мне нравишься: ревнивая, как тигра. Только повода нет. Лиана работает в вагончике, вот я и пожалел дуру. Залетела неизвестно от кого, а квитанцию мне принесла для отчета, надо в бумаги вложить!
Алиса сделала вид, что поверила, но на следующий день не поленилась съездить в Бирюлево, нашла вагончик. Покупая бутылку растительного масла, спросила у торговки – разбитной бабенки лет пятидесяти:
– Здесь вроде другая женщина работала, Лиана?
– Уволилась давно, – засмеялась торговка, – у нее теперь другая работа.
– Какая? – с замиранием сердца спросила Алиса.
– Хозяина нашего обслуживает, некогда за прилавком стоять, – ухмыльнулась бабенка. – Я бы и сама под него легла, да Игорек кого помоложе ищет, повкусней. Тут такие кадры приезжают – закачаешься!
Домой Алиса явилась сама не своя. Вновь разгорелся скандал, звенела разбитая посуда и разлеталась мебель. Алиса потребовала, чтобы в вагончике работали только мужчины. Муж согласился, но это не погасило ревности. Стоило Игорю чуть задержаться на службе, как в него летели тяжелые предметы, а тирады, которыми разражалась супруга, были подобны залпам артиллерии. Но военные действия не помогали. От мужа периодически пахло чужими духами, а на губах Игоря играла сытая улыбка, и был он похож на кота, всласть нализавшегося сметаны.
Так прошло еще несколько лет. И однажды в ответ на очередные попреки Марков заявил:
– Хватит! Не устраивает тебя такая жизнь – я согласен на развод.
Алиса прикусила язык. Ее возраст стремительно катился к сорока – негодный товар для ярмарки невест. К тому же быть женой даже неверного мужа лучше, чем убогой разведенкой. Алисе оставалось только рыдать в подушку да заедать горе. Супруг, почуяв безнаказанность, распоясался окончательно. Несколько раз не приходил ночевать и на все попреки отвечал одной фразой:
– Неси заявление на развод.
Потом он вообще перестал обращать внимание на супругу. Не поздравил с днем рождения, забыл про годовщину свадьбы, а потом сообщил:
– Еду отдыхать.
Алиса радостно бросилась собирать чемоданы, но Игорь притормозил жену:
– Без тебя, один!
Несколько дней женщина не находила себе места и в день отъезда приехала в Шереметьево. Спрятавшись возле туалета, Алиса увидела, как к мужу подошла тоненькая блондиночка. Парочка, обнявшись, отправилась на таможенный контроль. Трясущимися от злобы руками госпожа Маркова сделала несколько фотографий и поехала домой.
На кухне она первым делом бросилась опустошать холодильник. Вес Алисы давным-давно перевалил за девяносто килограммов, но она никак не могла справиться с ненасытным желудком.
Когда блудный муж, загоревший и веселый, переступил порог родного дома, на столе лежали готовые фото. Игорь повертел снимки в руках.
– Ну и что? Между прочим, Люке почти столько же лет, сколько и тебе, а посмотри, как выглядит! Ты вообще в зеркало давно смотрелась? Так пойди поинтересуйся.
– Машина, квартира и дача записаны на мое имя, – твердо ответила Алиса, – а развода никогда не дам, хоть убей!
Игорь рассмеялся.
– А мне развод не нужен. Совершенно не собираюсь вновь связывать свою жизнь с одной бабой. Я теперь вольный стрелок. Но спать с тобой больше не стану.
Так их отношения вступили в новую фазу. Квартира превратилась в коммуналку. Пару раз вспыхивали скандалы, потом наступал шаткий мир, и даже выработался своеобразный уклад жизни. Игорь давал деньги на хозяйство. Алиса ходила по магазинам и готовила еду. Убиралась домработница. Игорь вел себя прилично. Никаких женщин в дом не водил, ночевал в своей постели… Ругань прекратилась.
В сентябре Марков предложил жене съездить в Карловы Вары. На знаменитом курорте работала клиника для тучных. Алиса согласилась. Но накануне отлета тайком установила в спальне мужа «шпионский» фотоаппарат. Хитрая машина была налажена таким образом, чтобы раз в сутки – в одиннадцать вечера – делать компрометирующие снимки. В пленке было 24 кадра. Игорь не поскупился – приобрел для жены тридцатидневный тур.
3 сентября она вернулась в Москву. Специалисты хорошо знали свое дело, и лишние пятнадцать кило остались на курорте. Игорь одобрительно посмотрел на постройневшую супругу и даже зашел в ванную, когда та принимала душ.
Но радость моментально покинула Алису, когда на следующий день она добралась до фотоаппарата. Из двадцати четырех снимков на девятнадцати оказалась запечатлена все та же стройная блондинка в разной степени раздетости. Чувствуя, как волна злобы поднимается по спине к затылку, Алиса разглядела соперницу в деталях. Пришлось признать: любовница выглядела изумительно. Единственное, что портило даму, – довольно большое родимое пятно на правой ноге, как раз в сгибе колена. В остальном – высший класс.
Алиса не показала мужу фотографии, тем более что Марков вел себя просто безупречно. Нервозность неожиданно стала проявлять соперница. Первый раз она позвонила утром и нагло потребовала:
– По-моему, вам следует дать мужу свободу. Не надоело быть собакой на сене?
Алиса даже растерялась от подобного заявления и не нашла достойных слов для ответа. Но женщина принялась беспокоить ее каждый день. Сначала просто упрашивала, потом начала хамить – описывала достоинства Игоря как любовника.
– Такая жирная корова, как ты, ему не нужна, – заявляла соперница, – отпусти Игоря.
Алиса купила определитель номера, но хитрая тетка, очевидно, звонила из телефонной будки: вместо цифр в окошечке выскакивали черточки…
В конце концов Алиса попробовала поговорить с мужем, но он возмутился:
– Не ври, Люка – интеллигентная женщина и просто не способна на такие выходки.
– У нее есть настоящее имя или только собачья кличка? – усмехнулась Алиса.
Игорь походя смазал ее по лицу кухонной тряпкой – не больно, но очень обидно – и произнес:
– Ты не стоишь ее мизинца.
– Вот как! – озверела Алиса. – Значит, когда деньги на основание бизнеса брал, я была хороша? Кстати, должок ты так и не вернул, мое, мной заработанное потратил…
Игорь молча вынул из кармана портмоне, отсчитал десять пятисотрублевых бумажек и протянул ей.
– Это что? – изумилась Алиса.
– Ты права, давно следовало отдать, извини. Брал пять тысяч, вот они, забирай.
Алиса поглядела на Игоря и поняла, что тот просто издевается. Пять тысяч в 1993 году и пять тысяч в нынешнем – это абсолютно разные тысячи. Жизнь демонстрировала ей звериную морду.
Но человек привыкает ко всему. Бесконечные звонки Люки перестали волновать, превратились в обыденность. Да и самой любовнице, очевидно, поднадоело тиранить законную супругу. И резкий, похожий на пингвиний крик голос звучал в телефонной трубке все реже и реже.
Злость ударила Алисе в мозги только один раз, когда она увидела, как Люка нагло восседала на ее собственной кухне с сигаретой в руке.
– Мы так похожи? – удивилась я.
– Как яйца, – заявила, икнув, Алиса. – Гляди.
Она достала из кухонного стола пачку фотографий. На всех снимках красовалась одна и та же женщина. Да, действительно сходство феноменальное. Только я – натуральная блондинка, а дама, вольготно раскинувшаяся на большой кровати, явно крашеная. Фотоаппарат запечатлел ее совершенно обнаженной, а цвет волос на теле, как правило, совпадает с оттенком шевелюры. Правда, мужчины не обращают внимания на такие детальки, а вот женский глаз провести трудно. И грудь у нее больше. Мне господь от щедрот своих отсыпал нулевой размер, а у этой мадам скорее всего второй, а может, даже и третий…
Я взяла другой снимок, тот, где Люка, уже полностью одетая, сидит у стола. Да, невероятное, потрясающее сходство. Голубые глаза, тонкий нос, маленький рот и даже родинка на правой щеке. Но это только на первый взгляд. Когда присмотришься повнимательней, становится понятно, что скулы у Люки более высокие, возле губ залегла глубокая складка, а глаза смотрят на мир жестко, цепко и зло. У меня никогда не было такого акульего взгляда. К тому же в правой руке Люка сжимала тоненькую коричневую сигарку. Такие продаются в плоских железных коробочках. «Кофе с молоком» – кажется, так называется этот сорт курева. Абсолютно невозможный для меня сорт: я сразу зайдусь в кашле, едва вдохну этот дым.
Но пока ничего криминального нет. Краситься в блондинку законом не возбраняется, курить сигарки тоже разрешено. Вот охота на чужого мужа осуждается, но только людской молвой. В Уголовном кодексе ничего не сказано о прелюбодеянии. А что не запрещено, то можно.
Люка совершенно меня не заинтересовала бы, но только вот одна маленькая деталька. Скорее всего именно ее видела соседка Маркова, Алла Симонова. Это она, а не я состояла в связи с Игорем, и, очевидно, именно она ездила на бордовом «Вольво». Однако слишком уж много совпадений в этой гнусной истории. Следует найти данную особу и задать ей пару вопросов.
– Как ее фамилия? – спросила я у зевающей Алисы.
– Не знаю ничего – ни имени, ни отчества, ни адреса, – пробормотала вдова, роняя голову возле недопитой рюмки с липким кокосовым пойлом, – ни-че-го!
Да уж, нелегкая задача – отыскать в многомиллионном городе женщину без опознавательных знаков. Хотя…
– Эй, – принялась я толкать Алису, – эй, скажи, когда похороны Игоря?
– Завтра, – заплетающимся языком проговорила та, – завтра в 12 дня едем от судебного морга…
Вести с ней дальнейший разговор было бессмысленно. От стола понесся пьяный храп. Я сунула в карман несколько фотографий загадочной Люки и отправилась на поиски документов.
Апартаменты были обставлены богато. Вернее, так, как бывший советский человек представляет себе богатство. Кругом кожа, бронза и позолота. Не обошлось и без комнатного фонтанчика. Спальня Алисы выглядела кошмарно – полированный шкаф с вензелями, огромное трюмо, кровать с витиеватыми спинками – все белое с голубым. По-моему, такой гарнитур называется «Людовик XVI». Интересно, как отреагировал бы король, увидав мебель, названную в его честь?
В гостиную Марковы, похоже, забредали редко. Пыльная стенка с обязательным хрусталем, обеденный стол, двенадцать обтянутых бордовым атласом стульев и шторы из того же материала. Вот уж не думала, что драпировки стоимостью полторы тысячи за метр могут так препохабно выглядеть. Ольга недавно меняла гардины в кабинете, и мы проехались по магазинам. Так вот, этот атлас – самый дорогой и модный прикид для окон. Но даже если бы мне дали его бесплатно, я ни за что не взяла бы.
Игорю принадлежали две комнаты. Поменьше – спальня, побольше – кабинет. В обеих царил жуткий беспорядок. Наверное, милиция производила обыск, а может, он просто так жил, в полном бардаке.
В спальне не нашлось никаких бумаг. Только гора видеокассет. Я перебрала коробочки. Так, ерунда. Парочка разрекламированных импортных боевиков, комедии Рязанова и немного порнухи. Обычный, не представляющий интереса набор…
В кабинете на письменном столе валялись какие-то бланки. Я взяла верхний. «Сертификат качества. Растительное масло в бутылках». Руки как бы сами собой быстро перебирали документацию. Чем он только не торговал: рис, гречка, сухари, сахар, сельдь, пшено… Просто бакалейная лавка. Здесь и расписки продавцов в получении зарплаты, какие-то счета, справки… Но все относится только к продуктам. Куда же подевались следы работы детектива?
У окна красовался на специальном столике роскошный компьютер с огромным монитором. Я включила машину, и она, загудев, тотчас же вывесила меню. Игорь ни от кого не прятался и пароля не заводил.
Щелкая мышкой, я принялась лазить по тайникам, но и здесь меня поджидало горькое разочарование. Великолепная суперсовременная машина использовалась только в качестве партнера по играм – в памяти компьютера хранились сотни вариантов пасьянсов. Вскоре я поняла, что Марков резался посредством Интернета в преферанс и покер. Еще обожал всяческие стратегические игрушки. Часть из них инсталлирована, а в столе лежали горы дисков. И никаких документов!..
Я выключила компьютер и взглянула на часы – пять. Пора торопиться, а то Леночка уйдет домой…
Бросив последний взгляд на кабинет, я решила покурить перед уходом. Села на диван и попробовала выдохнуть дым колечком, но изо рта вылетел бесформенный сизый клочок. Он быстро поплыл к потолку и зацепился за люстру. Странный осветительный прибор привлек мое внимание. Интересно, вся квартира отделана по высшему классу, в туалете стоит унитаз из розового мрамора с «золотом». Во всех комнатах свисают с потолка хрустальные люстры с подвесками и «слезками», а в кабинете хозяина на потолке мирно пристроилась пластиковая трехрожковая люстрочка производства ГДР. Когда-то они висели в каждой второй квартире. Народ любил их за дешевизну и практичность. И у меня была такая, правда, плохо кончила. Под каждым рожком свисает этакая кругленькая бомбочка. Так вот, маленькая Маруся вознамерилась достать их. Притянула из туалета стремянку, залезла на самый верх, покачнулась и, чтобы сохранить равновесие, уцепилась за светильник… Короче, когда я пришла с работы, под потолком тосковал одинокий крючок. Разбитые плафоны и лампочки Кешка выкинул. Правда, бомбочки Маруське все же достались. Они оказались развинчивающимися, полыми внутри и долго служили для кукол суповыми тарелками…
Я схватила стул, влезла на него и отцепила пластиковые кругляшки. Два легких, третий заметно тяжелее. Внутри лежал небольшой ключик от английского замка, самый обычный, без брелочка и колечка…
Я глядела на него, как Буратино. Даже мысли у меня были такие же, как у деревянного мальчика: ключик в руках, но где же к нему дверь? Где найти каморку папы Карло с нарисованным очагом?
Глава 8
В декабре полшестого вечера – глубокая ночь. Мрак окутал город. Под ногами липкая грязь, сверху сыплет что-то похожее на манную крупу. Чтобы хоть чуть развеселиться, я включила радио. Бодрый голос ди-джея с идиотским энтузиазмом принялся верещать:
– А теперь ждем ваших звонков. А вот уже… Здравствуйте, как вас зовут?
– Что в имени тебе моем? – усмехнулся женский голос в ответ.
Ди-джей, не ожидавший ничего подобного, сначала оторопел, я расхохоталась и в превосходном настроении понеслась к Леночке, слушая, как несчастный сотрудник радиостанции пытается выбраться из глупой ситуации.
Леночка сидела за столом и выглядела плохо. Бледное лицо, почти бескровные губы. На кухоньке стояли две чашки с кофейной гущей, на ободке одной из них виднелась ярко-оранжевая помада.
– Гости были? – радостно спросила я, глядя на губы Леночки, не тронутые губной помадой.
– Из милиции заходили, – тихо сказала девушка и схватилась за живот.
– Что такое? – испугалась я.
– Гастрит разыгрался, – пояснила Леночка, – прямо скрутило. Только кофе выпила, и сразу началось…
– Кто же пьет кофе с больным желудком?
– А!.. – махнула рукой Лена и, порывшись в большой сумке, вытащила элегантную книжечку в кожаном переплете. – Вот, это ежедневник Игоря.
– Почему он у тебя? – спросила я.
– На столе всегда лежал, – пояснила Лена, – а когда милиция нагрянула, я его аккуратненько в карман опустила. Менты сначала не сказали, что Игорь мертв, просто начали обыск. Я подумала, что он доигрался и в тюрьму попал, ну и решила помочь…
Внезапно девушка побелела еще сильнее и прошептала:
– Дай воды!
Я протянула ей стакан. Лена залпом опустошила его и попросила:
– Будь другом, помой чашки, сил нет, как больно.
Я слила гущу в раковину и предложила:
– Давай врача вызову!
– Не надо, – пробормотала Лена, – сейчас де-нол приму, живо отпустит. Мне болеть нельзя, Алиса Евгеньевна уволит.
– Кто? – не поняла я.
– Жена Игоря, Алиса. Она теперь тут хозяйничать станет. Кстати, завтра похороны, подъезжай к двенадцати на Козлова.
Я кинула взгляд на часы – половина седьмого.
– Иди, иди, – поняла по-своему Леночка, – за мной скоро мама явится, в семь договорились.
– Послушай, Игорь снимал квартиру?
Лена кивнула.
– Называл ее оперативной. Держал там грим, парики, всяческую ерунду. По-моему, он просто был большим ребенком. Играл в шпиона. Надо не надо, обязательно переоденется… Менял квартиры. Наверное, и с любовницами там встречался…
Секретарша встала из-за стола и легла на диван. Лицо ее посерело.
– Все-таки вызову врача, – забеспокоилась я.
– Не волнуйся, – улыбнулась Лена, – у меня с детства такие приступы, да и мама сейчас придет.
– Давай съезжу за ней?
– Она уже, наверное, ушла, впрочем, позвони…
Я набрала продиктованный Леночкой номер. Но в трубке мерно пищали длинные гудки.
– Мама в шесть заканчивает, – пояснила девушка. – Иди домой, все в порядке.
Я поколебалась еще пару минут, но потом все же пошла к выходу. В это время дверь распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошла хорошенькая маленькая блондиночка. Бросив на меня быстрый взгляд, она посмотрела на дочь, растянувшуюся на диване, и с чувством произнесла:
– Ну не дура ли! Опять кофе пила?
Я оставила их разбираться и поехала в Ложкино. Дома на меня первой налетела Маруся. Подпрыгивая на месте, она тут же принялась выкладывать новости. Получила пятерку по литературе, зато биологичка поставила двойку абсолютно ни за что. Кирюша Когтев утащил у Мани ластик, а Манюша не осталась в долгу и влепила ему учебником по голове… Вот оба и получили по «лебедю».
– Ну разве это справедливо? – ныла девочка. – При чем же тут биология? Ставь неуд по поведению! Не видать мне в четверти пятерки!
– И правильно, – вступил в разговор Кеша, – в школе следует получать знания, а не балбесничать. Я в твоем возрасте сидел смирно и имел одни «отлично».
Чтобы не расхохотаться, я быстренько набила рот творогом. Почему-то все старшие братья и папы в детстве непременно получали золотые медали. Но, как правило, это неправда. Помню, в конце девятого класса Кеша радостно влетел на кухню и громко объявил нам с Наташкой:
– Ура! Каникулы!
– Как закончил? – спросила Наталья.
– Без троек, – радостно объявил отпущенный на свободу ребенок.
Мы переглянулись. Успехи в течение года не предвещали такого блестящего результата.
– Давай дневник, – велела Наташка.
Через секунду, увидав отметки, мы остолбенели. В клеточках и в самом деле не нашлось ни одной тройки, только красивые двойки с изогнутыми шеями. Внизу пара строк: «Переведен в десятый класс, чтобы побыстрее от него избавиться».
Но в выпускной год Аркашка вдруг взялся за ум и, к нашему удивлению, получил вполне приличный аттестат. Наверное, просто повзрослел.
– Где все? – переменила я тему.
– Зайка поехала с Нюсей в магазин, у нее ведь даже белья с собой нет, – ухмыльнулся Аркадий. – В общем, обе мои жены при деле. Оксана спать легла, а Денька на кухне чешет Черри. Лучше туда не ходить, ругается страшно…
Дениска учился в Ветеринарной академии и профессию «собаколога» выбрал по велению сердца. С самого раннего детства тащил в дом щенков и бездомных собак. Годам к четырнадцати освоил нехитрые процедуры – стрижку когтей, измерение температуры… Мог принять роды и сделать укол… Наши собаки просто обожали его. Став студентом, Денька посерьезнел и, входя в дом, первым делом проверяет состояние их ушей и шерсти. И тут же начинает плеваться огнем. Дело в том, что питбуль, ротвейлер и мопс – короткошерстные животные. Вымыл их, высушил – и все. Йоркширица Жюли обладает длинной роскошной шерстью. Каждый вечер Серафима Ивановна, вооруженная специальными расчесочками и щетками, причесывает любимицу, затрачивая на процедуру около часа. А вот несчастная пуделиха Черри носится по дому вся в колтунах. Домашним недосуг рыться в ее на удивление густой шерсти. Примерно раз в три месяца парикмахерша, горестно вздыхая, совершает процесс превращения Черри из заросшего полкана в «голую ложкинскую собачку».
– Это не стрижка, а бритье несчастного животного, – причитает мастерица, – ну хоть раз в недельку чесаните беднягу.
Но все пропускают ее мольбы мимо ушей. Единственный человек, мужественно берущий в руки щетку-пуходерку, – Денька. Правда, разрезая и вычесывая спутанные клоки шерсти, он употребляет отнюдь не парламентские выражения.
На следующий день я проснулась почти в темноте и сладко потянулась. Наверное, солнце еще не вылезло – часов шесть, не позже. Когда я была преподавателем, приходилось вставать в семь, и я очень любила, открыв ночью глаза, сообразить, что подниматься еще рано и впереди пара часиков безмятежного отдыха. Однако странно, время раннее, а чувство такое, будто я великолепно выспалась. Кинув взор на будильник, я слетела с кровати. Стрелки показывали десять! Отчего такая темень?
Раздернув занавески, я выглянула в сад. Серые тучи низко нависли почти над самой землей. Осадков пока никаких, но, очевидно, скоро над Москвой разразится то ли пурга, то ли дождь…
На похороны Игоря собралось совсем немного народа. Да и судебно-медицинский морг не располагал ни к каким прощаниям. Несколько помятого вида мужиков в грязных белых халатах споро запихнули самый обычный, обтянутый ситцем гроб в автобус, и тот помчался в Николо-Архангельский крематорий. На боковых сиденьях ритуального транспортного средства скорбно сидели незнакомые люди: пожилая женщина в платке, девчонка лет пятнадцати, мужчина на вид моложе Игоря и опухшая то ли от слез, то ли от выпитой водки Алиса. В крематории к катафалку подошел благоухающий дорогим одеколоном Виталий. Он положил в гроб роскошный букет белых хризантем, пышный и абсолютно неуместный. С такими цветами отправляются замуж, а не на тот свет.
Пожилая женщина с рыданиями кинулась на грудь того, что осталось от Игоря. Желтое восковое лицо, заострившийся нос, руки почему-то сжаты в кулаки, а на лбу белая бумажная лента с молитвой. Вот уж не подумала бы, что Марков верующий, хотя, наверное, отпевание заказал кто-то из родственников…
Полная тетка с равнодушным взглядом произнесла пару дежурных фраз о скорби и горе. Потом полозья запищали, и гроб погрузился в бездну, где телу Игоря предстояло стать горсткой пепла. Есть в обряде кремации какая-то безнадежная жестокость!
Молодой мужчина подошел к нам с Виталием и пригласил на поминки. Оглядев жалкую кучку родственников, я с тяжелым сердцем согласилась и пошла к «Вольво».
– Погоди, – крикнул Орлов, – садись ко мне, я за автобусом поеду!
Я вздохнула. С неба сыпал то ли дождь, то ли снег. Завывал бешеный ветер, холод стоял немыслимый – впрочем, на погосте всегда пробирает дрожь. Если начну вновь прикидываться бедной журналисткой, придется потом ехать выручать свой автомобиль. К тому же там сотовый, сигареты и все документы вместе с кошельком. Маркова уже нет, в детективном агентстве мне не работать, так что Орлову придется сказать правду. И, чувствуя, как пронизывающая стужа забирается под юбку, я резко ответила:
– Сама за рулем. Ты езжай первым, а я следом…
Увидав, как «безработная» влезает в «Вольво», Виталий был поражен.
В небольшой стандартной трехкомнатной квартирке громоздился накрытый стол. Вокруг суетились две женщины – помоложе и постарше. Подхватив горячий блин, я моментально проглотила его. Терпеть не могу жареные куски теста, но в желудке что-то противно дрожит, а горячая еда снимет это мерзкое ощущение. Впрочем, больше я все равно ничего не смогу съесть. В качестве угощения предлагались салат «оливье», холодец, красная и черная икра, семга, осетрина и еще тройка неизвестных, щедро залитых майонезом салатов. Я не ем такую еду из-за ее жирности и повышенного содержания холестерина. Но тут, на мое счастье, внесли отварную картошку и стали наполнять рюмки.
Через полчаса стало ясно, кто есть кто: пышная женщина Варвара Степановна – мать Игоря, мужчина – его брат Андрей, девочка Зоя – дочь Андрея и моложавой дамы Нины, а еще одна женщина – Софья Евгеньевна – просто подруга матери.
Пили быстро и много, даже ребенку налили бокал отвратительного портвейна. Мы с Виталием поднимали стаканы с минеральной водой. Первой напилась Алиса. Скорее всего водка просто упала на старые дрожжи, и вдову оттащили в спальню. Оставшиеся, окончательно забыв повод, по которому собрались за столом, загорланили «Ой цветет калина».
Я вышла на кухню и закурила возле форточки. Надо же, проводить Маркова в последний путь не пришли друзья, хотя, может, их просто не было?
– Не было у него друзей, – прозвучал голос за спиной, и я поняла, что Виталий каким-то образом услышал мои мысли.
– Странно, – ответила я.
– Ничего подобного, – возразил Виталий. – Полно людей, у которых не то что приятелей, даже знакомых нет. А Игорек, царство ему небесное, свободное время на баб тратил. Вот если их всех обзвонить и пригласить, тогда и квартиры не хватит. Только я этого делать не стал из-за Алисы.
– Ты хорошо знал Игоря?
Виталий пожал плечами.
– В душу к нему не лез, про работу не спрашивал. Так, общались порой за бутылочкой.
Мы помолчали, потом Орлов с заметной завистью добавил:
– У тебя шикарный «Вольво». Дорогая тачка для безработной журналистки. Или, прежде чем потерять работу, ты служила на посту главного редактора «Нью-Йорк таймс»?
Я выбросила окурок в форточку и рассказала мужчине все. Виталий обалдело уставился на меня.
– Ну знаешь ли! Вот это пердимонокль, как говаривала моя бабушка.
В душе я удивилась, до чего мы похожи. У меня тоже была бабушка, употреблявшая это выражение. Совершенно невероятная женщина – азартная картежница и шулерша. Она проигрывала довольно крупные суммы, и дедушка запретил ей брать в руки карты. Бабуля не растерялась и начала играть на бегах. Дедушка озверел, но сделать ничего не мог. Супруга трудилась стоматологом, имела дома «подпольный» кабинет и отлично зарабатывала. Правда, частенько по вечерам раздавался телефонный звонок, и дедуля, чертыхаясь, ехал к неизвестным людям, на квартире у которых играли «в лото». Звонок означал, что бабуся в очередной раз проиграла все до копейки и ее нужно было привезти домой.
– За что мне такое горе?! – ворчал старик. – Ненормальная женщина, даже имя у тебя мужское.
Что правда, то правда. Бабушкин отец ухитрился поругаться с настоятелем церкви. Вроде бы они не поделили какие-то деньги… Во всяком случае, когда прадед принес крестить младенца, зловредный поп, порывшись в святцах, ехидно заявил, что родилась девочка в день святого Афанасия и поэтому быть дитю – Афанасией.
– Побойся бога, – взмолился молодой отец, – нет такого женского прозванья!
– Значит, будет, – не пошел батюшка на попятный, – не хочешь – крестить не стану. Можешь ехать в город.
