Компромисс – Сергей Довлатов

Если начать отзыв с лирического отступления, то придётся сказать, что я не смогу оценить эту книгу хотя бы чуть-чуть объективно. Дело в том, что это первая в моей жизни книга, которую мне от корки до корки кто-то прочитал вслух, поэтому она окутана лёгким романтическим флёром, и даже если бы там говорилось про процессы пищеварения земноводных, наверное, она всё равно бы мне понравилось. Впрочем, выбиравший книгу был отнюдь не дурак, поэтому разумно предложил тот вариант, которому чтение вслух придаёт определённый шарм. Если бы создать такую подборку «Книги, которые становятся насыщенней от чтения лицом к лицу», то Довлатова туда стоило бы запихать точно (а ещё недавно упомянутого мной Бабеля и Ильфа с Петровым, зуб даю!)Но хватит о себе да о себе. Я тот малообразованный и редкий читатель ЛЛ, который долетел до середины Днепра и с удивлением понял, что с Довлатовым почти не знаком. Хотя он вроде, цитируя классиков, звучит из каждого утюга, расползается на цитаты, пересказывается, как анекдот и в целом красавец мужчина. Но до «Компромисса» мои знакомства с ним ограничились какой-то мелочью. (Тут, впрочем, можно возразить, что большинство его произведений и так «мелочь», по объёму, конечно, а не по содержанию.)Итак, что у нас есть в итоге? «Компромисс» – сборник баек из жизни Довлатова, когда он работал журналистом в эстонской газете. Байки, само собой, связаны с журналистским житьём-бытьём (отчего они сразу стали мне чуть интереснее), с алкоголем (ещё чуть интереснее), курьёзами (ещё чуть-чуть) и… Компромиссами, куда ж без этого. Соединяем «компромисс» + «журналистика» и где-то там на периферии ассоциаций сразу начинает маячить слово «толерантность», но кулстори ей не ограничиваются. В советской истории журналисту приходилось идти на компромиссы буквально со всем: с давлением сверху, с ложью, с чувством реальности и здравым смыслом, наконец. Ершистый Довлатов компромиссную политику проводил, но в своей особой манере. Вот она, довлатовщина во всей красе – когда литературный стиль и стиль жизни настолько срастаются, что их уже не разъединить. Как ни крути, а свою жизнь Довлатов скрупулёзно «перевёл в буквы», щедро пересыпая едкими шутками, меткими замечаниями и самоиронией. Весь сборник читается, как собрание анекдотов. Не тех, которые «Колобок повесился» или «Вышли на улицу Петька и Василий Иваныч…», а в более древнем понимании. И настроение после Довлатова такое… Хочется поржать и повеситься – одновременно.Надеюсь, моя аудиокнига-бородач в будущем подарит мне ещё приятные часы с Сергеем Донатовичем.

– Ты не думай. Иногда лучше быть глупым.Первое и оно же главное, что хочется сказать. Лучше один раз прочитать саму книгу, чем с десяток отзывов о ней. Можно обратиться к аудиоверсии. Отличная начитка в исполнении Константина Хабенского имеет хорошие шансы усилить позитивный эффект. Это было моё первое знакомство с автором, и оно прошло на удивление удачно.«Компромисс» – это небольшой сборник зарисовок, в основу которых лёг жизненный опыт Сергея Довлатова. Главным образом, опыт, накопленный в период его работы в газете «Советская Эстония». Получился горько-сладкий коктейль с нотками здорового цинизма. Такая смесь юмористического и печального, которая, должно быть, неплохо характеризует многие явления жизни в то время, в той стране.Писатель наблюдает, что происходит вокруг, фиксирует, знакомится с разными людьми и маневрирует между начальством, требованиями общества и собственными литературными исканиями. Чтобы продолжать числиться в журналистских рядах, нужно идти на компромиссы. Да чего уж там, компромиссы и маневры нужны, чтобы сохранить для себя возможность, когда-нибудь быть может, реализовать свой талант.

У автора получится убить двух зайцев одним выстрелом. Компромиссы в итоге конвертируются в творчество, доказательством чего служит данная книга.

Довлатов на стадии компромисса ещё не планирует уезжать, не видит пока для себя такой перспективы. Но вопрос «остаться или уехать», кажется, уже витает в воздухе.

Впрочем, компромиссы бывают разной интенсивности и значимости. Выбирая между покупкой двух дорогих предметов техники, можно остановиться на третьем, менее дорогом варианте. А можно выбирать между предательством друзей и собственной совестью. Всё это может делать одна и та же личность, поставленная в разные социальные рамки.

Мы все, добровольно или вынужденно, прибегаем к компромиссам по ходу жизни. И это, в принципе, неплохо. Компромиссы во все времена служили самосохранению, в том числе и в масштабах человечества. Но я отвлеклась…Двенадцать компромиссов Довлатова, которые кто-то даже сравнил с подвигами Геракла ( Zhenya_1981 вот здесь), отличаются по форме и содержанию. На первый взгляд, большинство из них затрагивают важные вопросы по касательной. Но это один из художественных приёмов, позволяющих поднимать непростые темы.

Общаешься с книгой, словно со старым приятелем, с которым вы решили поговорить за жизнь. При этом необязательно друг с другом во всём соглашаться.Довлатов делает обыденное увлекательным и быстро вовлекает читателя в свой мир. Как будто мы тоже побывали в кабинете редактора газеты или пообщались с Бушем, в котором «решительный нонконформизм уживался с абсолютной беспринципностью», и загадочным западным моряком.

Время, описанное автором, кажется мне достаточно далёким в терминах социально-культурных кодов. Отсюда – забавная странность некоторых ситуаций, в которые попадает рассказчик. Точнее, они были бы весьма забавными, если бы принадлежали миру вымысла. К примеру, в компромиссе третьем Довлатову поручают освещать рождение ни много ни мало четырехсоттысячного жителя Таллинна. Такое событие случается не каждый день. Рождение человека, обречённого на счастье.

Только природа не считается с социальными предпочтениями газетного руководства, и вышло так, что первым новорожденным в списке оказался не совсем подходящий кандидат.– На задании… Когда вас это останавливало?! Кто в декабре облевал районный партактив?..

– Генрих францевич, мне неловко подолгу занимать телефон… Только что родился мальчик. Его отец – дружественный нам эфиоп.

– Вы хотите сказать – черный?

– Шоколадный.

– То есть – негр?

– Естественно.

– Что же тут естественного?

– По-вашему, эфиоп не человек?

– Довлатов, – исполненным муки голосом произнес Туронок, – Довлатов, я вас уволю…Дальше судьба тоже повела себя не слишком благосклонно к нашему корреспонденту, который хотел выполнить задание и получить гонорар.

Бытовые предрассудки, конечно, живучи и не знают географических границ. Однако закрытость советской системы, вероятно, способствовала культивации частных предрассудков и мешала рассмотреть, как неприглядно подобное поведение выглядит со стороны. Как показывает история, свободная циркуляция идей, мнений и тенденций, пусть и дискуссионных, в большинстве случаев, мягко выражаясь, полезнее идеологической закупорки.ЦитатыВ журналистике каждому разрешается делать что-то одно. В чем-то одном нарушать принципы социалистической морали. То есть одному разрешается пить. Другому – хулиганить. Третьему – рассказывать политические анекдоты. Четвертому – быть евреем. Пятому – беспартийным. Шестому – вести аморальную жизнь. И так далее. Но каждому, повторяю, дозволено что-то одно. Нельзя быть одновременно евреем и пьяницей. Хулиганом и беспартийным…

Я же был пагубно универсален. То есть разрешал себе всего понемногу. Ты хоть не врал бы! Кто эта рыжая, вертлявая дылда? Я тебя утром из автобуса видела…

– Это не рыжая, вертлявая дылда. Это – поэт-метафизик Владимир Эрль. У него такая прическа…У хорошего человека отношения с женщинами всегда складываются трудно. А я человек хороший. Заявляю без тени смущения, потому что гордиться тут нечем. От хорошего человека ждут соответствующего поведения. К нему предъявляют высокие требования. Он тащит на себе ежедневный мучительный груз благородства, ума, прилежания, совести, юмора. А затем его бросают ради какого-нибудь отъявленного подонка. И этому подонку рассказывают, смеясь, о нудных добродетелях хорошего человека.После этого было многое. Следствие, недолгий лагерь, фронт, где Быковер вымыл песком и щелочью коровью тушу. («Вы говорили – мой тщательно, я и мыл тщательно…») Наконец он вернулся. Поступил в какую-то библиотеку. Диплома не имел (Кембридж не считается). Платили ему рублей восемьдесят.Целый год между нами происходило что-то вроде интеллектуальной близости.– Нет ли у тебя в поле зрения интересного человека?

– Есть. И он тебе кланяется.свернутьИтак, относительно простые жизненные сюжеты поданы в книге с изрядной долей самоиронии и трагикомизма. Авторский текст отличает умение посмотреть на себя критически. Довлатов не пытается понравиться, не скрывает своих слабостей, к примеру, пристрастия к алкоголю. Он не стремится казаться тем, кем он не является, – человеком, готовым поставить многое на карту ради каких-то высших идеалов или просто по глупости.

По сути, он хочет писать о том, что его интересует и волнует, а не о том, что хочет услышать условная партия.

Поэтому и компромиссы становятся необходимостью.

Компромисс – это уступка во мнениях или действиях с обеих сторон. И тут необходимо помнить, что речь идёт именно о взаимных уступках. Нас с детства подготавливают к тому, что жизнь – это вообще один большой компромисс. Например, мама хочет, чтобы ты съел эту противную манную кашу, полную комочков и тоски. Ты, конечно, можешь закатить неплодотворную истерику и собственноручно лишить себя мультиков, пирожных и «погулять во дворе». А можешь проявить чудеса уступчивости и на глазах у восхищённых родителей проглотить пару ложек каши, двадцать скользких комков и чувство собственного достоинства. За это тебе разрешат позвать в гости не слишком воспитанного мальчика Петю и напекут чебуреков. В конечном итоге, все друг друга любят и все довольны.

Данный сборник Довлатова с трудом может ввести вас в заблуждение о тематике представленных рассказов. Двенадцать глав – двенадцать историй о вынужденных компромиссах между реальностью «всамаделишной» и реальностью «газетной». В начале 70-х Довлатову довелось поработать внештатным корреспондентом газеты «Советская Эстония», и именно этот период его жизни отображён в этих рассказах. Каждый из них начинается с отрывка из газетой статьи, приуроченной к определённому событию или мероприятию. Знаете, всё так пафосно, расфуфырено – как раз в духе и стиле прессы советского времени. Затем автор с присущим ему чувством юмора и изрядной долей иронии описывает нам ситуацию, которая привела к написанию статьи или что происходило, скажем, «за кулисами» во время её создания. Поражает насколько часто две реальности не только не пересекаются, но являются полнейшим хаотическим абсурдом. Взять хотя бы историю о похоронах бессменного директора эстонской телестудии Хуберта Ильвеса. Поскольку он был «верным сыном эстонского народа», «образцом беззаветного служения делу коммунизма» и Героем Социалистического Труда, можно предположить на каком уровне социально-политического пафоса должна была проходить торжественная церемония проводов в последний путь. Прямая трансляция, товарищи из ЦК, мрачно-торжественная помпезность – вся атрибутика, соответствующая священнодействию. Однако выясняется, что в морге произошло досадное недоразумение; и вместо заслуженного номенклатурного работника в гробу лежит тело бухгалтера рыболовецкого колхоза. Ну перепутали тела, ну с кем не бывает; этого Ильвеса и в глаза-то не все видели. Но решили оставить всё как есть, так как ни в коем случае нельзя допустить общественного скандала и срыва торжественной идеологической церемонии; а ночью достаточно просто поменять местами гробы. Смешно, абсурдно, даже дико.

Я вдруг утратил чувство реальности. В открывшемся мире не было перспективы. Будущее толпилось за плечами. Пережитое заслоняло горизонт. Мне стало казаться, что гармонию выдумали поэты, желая тронуть людские сердца…Детям проще идти на уступки, чем взрослым. Нам, взрослым, часто кажется, что с принятием компромисса мы поступаемся своими принципами, убеждениями. Вроде как мы показываем другому человеку, что он имеет над нами какую-то власть. Однако это не так; умение услышать собеседника, понять его идею или стремление, помочь ему в их осуществлении даёт нам ощущение собственной силы и эластичности мышления.

Хотелось бы сказать спасибо не только Сергею Довлатову за прекрасное произведение, но и Константину Хабенскому за отличное исполнение аудиокниги. Воистину талантливо у него получилось передать этот особый эстонский акцент. Особенно порадовало исполнение роли главного редактора Туронка и как он ловко на неё переходил.