Метла системы – Дэвид Фостер Уоллес

Метла системы – дебютный роман автора Бесконечной шутки, по совместительству являющийся курсовой по литературе, за которую Уоллес получил пятерочку и pat on the back. На русский еще не переведена, но умельцы во главе с новосибирским профессором уже пишут черновик. Давайте же приступим к разбору. Во время чтения Метлы я делал кое-какие заметки. Они, приведеные ниже, отражают частые перемены во мнении относительно того, хороша или же плоха данная книжа:1. на мой взгляд, Broom of the System очень уж childish и необоснованно playful with style. Понятно, что это произведение – курсовая Уоллеса по английской литературе, и ему приходится использовать как можно больше приемов построения предложений, но damn.. начинает казаться, что он просто понтуется. если честно, устал ее читать, глаза болят, сюжет не так уж интересен, иногда встречаются занимательные gags, но на этом все. начинаю воспринимать ее как некий stepping stone по направлению к JR. в конце концов, не могу же я ее бросить. но и читать более часа подряд такую книгу как эта я не готов. уверен, что в скором времени умельцы ее переведут на русский, благо она совсем не сложная. поправка: я начинаю воспринимать ее как «I have to read it» instead of «I choose to read it» or even «I want to read it». To hell with me if I wanna read this stuff, man. A'right. 2. Broom of the System начинает попросту раздражать, hands down. Особенно бредовые истории, которые Рик Вигорос рассказывает Ленор, и ДФУ наверное считает, что они хороши, раз тратит на них такое неимоверное количество страниц. I'm tired. 3. but so anyway I was reading The Broom of The System the other day, and you know usually I feel boredom biting in my stomach, but today.. I thought, hmm.. that might be a good book after all..

ну и в общем, метла системы активно дочитывается, осталось не более сорока страниц, и экстраполярное ощущение «скучная фигня – а слушай, неплохо» продолжает преследовать меня до самых титров. есть сильные места, сильные эпизоды, когда я замечаю, что даже не смотрю на счетчик страниц, типа сколько там осталось до конца главы? поэтому да, разрываюсь между 3/5 и 4/5. странно, да, it's all so childish and stuff but it just gets under your skin. so far so good короче.конец сегментаНу что тут еще сказать, вышеприведенные отрывочки говорят сами за себя. Несерьезная книжка, выстроенная на философии Витгенштейна и Дерриды, полная скучных историй, рассказываемых Ленор Вигоросом, написанная в I-wanna-be-like-Pynchon стиле, злоупотребляющая главами, состоящими лишь из диалогов (I-wanna-be-like-Puig-style), использующая чуть ли не все «стилистические особенности» Уоллеса, которые он затем использует и в Шутке и в сборниках рассказов, как то: интервью с персонажем, где вопросы неизвестны и обозначаются просто как Q, мультяшные персонажи и множество глупых шуток и т д; заканчивающаяся на середине предложения (Бесконечная шутка закончится на середине сюжета, как и Бледный король, но Король – ненамеренно, если вы понимаете о чем я), являющаяся завуалированной рефлексивной автобиографией самого Уоллеса, скрывающегося в личности Ленор Бидсман, не предоставляющая никакого внятного финала.

Итоги подведены, книжка дочитана, на том и сказке конец.

Контекст «Метлы»На момент завершения рукописи «Метлы системы» американский писатель Дэвид Фостер Уоллес был 23-летним студентом Амхерстского колледжа, альма-матер его отца Джеймса Дональда Уоллеса. Специальности Уоллеса составляли философия (как у папы-профессора Университета Иллинойса) и английский язык (как у мамы-профессора Парклендского колледжа), и «Метла системы» была написана не просто по зову сердца, а как дипломная работа по языку. Ну потому что слабые духом пишут исследования чужих книг, а гигачады – свои книги.Как неоднократно подчеркивается в романе, тут важно понимать контекст. Амхерст – один из самых престижных гуманитарных колледжей США с тяжелейшим конкурсом для абитуриентов и огромной нагрузкой на студентов. Туда поступают только гении, а оттуда с дипломами выходят только выносливые гении. Так вот, Дэвид Фостер Уоллес, даже накуриваясь дурью, страдая от первых приступов депрессии (которая затем поглотит его целиком) и участвуя в хоре, окончил Амхерст summa cum laude, то есть с наивысшей оценкой. Диплом по английскому языку, разумеется, тоже получил «отлично».Таким образом, по контексту можно заключить, что «Метла системы» – это поразившее опытных и требовательных филологов творение молодого настоящего интеллектуала. Что интересно, изначально студент Уоллес увлекался математикой и философией, а постмодернистскую литературу открыл для себя только после 20 лет, конечно же, полюбил Томаса Пинчона, а где-то за месяц до начала «Метлы» прочитал свежевышедший «Белый шум» Дона Делилло.Что же можно заключить по тексту?Текст «Метлы»На первый взгляд, «Метла системы» – это в самом деле дипломная студенческая работа, не столько целостная интересная история, сколько демонстрация старшекурсником литературных знаний, умений и навыков, приобретенных в Амхерстском колледже. По меркам студенческих дипломов роман вполне заслуживает пятерки с плюсом или ста баллов, поскольку Уоллес постарался по всем показателям: в книге есть детективный сюжет, социальная критика, любовная линия, философские идеи в применении к жизни, работа с фактурой, живые диалоги, яркие персонажи и яркие события, внезапные повороты, отсылки к авторитетам, юмор, выразительные метафоры, образы и декорации. Упражнения по аспектам художественного письма выполнены на отлично. Но как же хочется добавить «но»:Но роман выглядит так, будто автор остановился сразу же, как закончился список обязательных и дополнительных писательских заданий, и не стал расписывать текст до полноценной истории, держа в уме, что он пишет именно что квалификационную работу для получения документа о высшем образовании с отличием. Поэтому у простого читателя, не обремененного необходимостью оценить молодое дарование по достоинству, к роману «Метла системы» может возникнуть довольно много вопросов вроде «Зачем были нужны 2,5 эпизода с Джоном Бидсманом?» или «Что за чушь с телефонными линиями?» вплоть до сакраментального «А где финал?». Парадоксальным образом книга в почти 22 авторских листа очень похожа на недописанную. Но как же хочется на это «но» ответить другим «но»:Но если дать себе труд по завершении чтения поанализировать роман, то в нем найдутся достоинства, с первого взгляда незаметные.Двигатели «Метлы»"Метла системы" в основном посвящена событиям, произошедшим в 1990 году в жизни 24-летней Линор Бидсман, дочери магната детского питания Камношифра Бидсмана III. В книге два сюжетных двигателя: загадочное исчезновение из дома престарелых 92-летней прабабки Линор, которую тоже зовут Линор Бидсман, и нарастающая ревность влюбленного в Линор Рика Кипуча, ее начальника в псевдоиздательстве «Част и Кипуч». Прабабка – фанатка «Философских исследований» Людвига Витгенштейна – оставила мутные витгенштейновские подсказки, где ее искать, и глава семейства заставляет Линор заняться поисками, в том числе у других родственников. Рик Кипуч – невзрачный коротышка, ужасно фрустрирующий из-за внешности, особенно из-за микропениса – изводит себя и Линор страхом расставания.Два двигателя необходимы для создания центрального конфликта романа – конфликта между стремлением Линор остаться собой и желанием окружающих превратить девушку в свою марионетку. С детства Линор приучена копировать прабабку в стиле и считать себя не более чем рассказом в чужих устах, она единственный послушный ребенок в семье, а в отношениях с Кипучем героиня занимает пассивную позицию принятия ухаживаний. Исчезнувшая прабабка и закомплексованный ухажер тянут ее каждый в свою сторону, и чтобы усилить конфликт, Уоллес добавляет других персонажей, старающихся сделать героиню частью себя – фальшивого психоаналитика Джея Кертиса, свихнувшегося на теме избыточного веса бизнесмена Нормана Бомбардини, телепроповедника Харта Ли Псикка, сексапильного альфача Энди «Встанга-Шланга» Ланга. Мир рвет девушку на части, совершенно не интересуясь, что она сама об этом думает.В фигуре Линор Бидсман можно разглядеть самого Дэвида Фостера Уоллеса, круглого отличника из семьи интеллектуалов, которому надо держать марку в отцовской альма-матер, везде успевать, выполнять все задания и всем нравиться, но у которого никто не спрашивает, как он себя чувствует и что он вообще хочет от себя и жизни за рамками учебной программы. Вполне естественные размышления для молодого человека на пороге взрослой жизни, до того занятого лишь зарабатыванием высоких оценок, развлечениями и депрессией – у него наконец-то появилась потребность быть собой, а не кем-то, кем он должен быть по мнению других.И это действительно так, Линор = Дэвид, что автор подтверждал, например, в интервью 1991 года с профессором Ларри Маккэфри. Идея романа возникла благодаря замечанию одной из подружек автора, что она предпочла бы быть книжным персонажем, а не реальным человеком; замечание наложилось на увлечение поздним Витгенштейном, приведшее, как Уоллес признавался Маккэфри, к замене страха, что он не более чем вычислительная машина, страхом, что он не более чем языковой конструкт. В той беседе писатель сообщил, что «Метла системы» – закодированная автобиография, одновременно являющаяся «забавным небольшим постструктуралистским приколом» о персонаже, который боится, что он не более чем персонаж, и замаскированным романом воспитания.Чертеж «Метлы»По заветам Джойса, центральный конфликт между стремлением героини быть целостной собой и разрывающим воздействием множества внешних сил, притягивающих ее к себе, отражен в устройстве романа. Текст мозаичен, наполнен флэшбэками о деталях окружения Линор, третьестепенными сюжетными линиями, пересказами рукописей, присланных в «Част и Кипуч» студентами-МТА, и кусками романа Рика Кипуча (как самоиронично для критика иронии). Многие главы состоят из неатрибутированных диалогов, другие оформлены как стенограммы сессий Линор и Рика с психоаналитиком Джеем, есть даже запись телепередачи Харта Ли Псикка. С одной стороны, сюжетные двигатели поисков прабабки и любовных неурядиц с Кипучем раскручивают историю последовательно и по восходящей: Линор перемещается от родственника к родственнику, попутно все больше отстраняясь от ревнивца, пока давление окружения героини не достигает предела – с другой стороны, две основных линии постоянно прерываются дополнительными и посторонними.По заветам Набокова, устройство романа переотражено в виде пронизывающего всю историю побочного сюжета о неполадках коммуникаций в бизнес-центре, где расположен офис «Част и Кипуч»: телефонные линии каким-то образом перепутались так сильно, что в псевдоиздательство почти невозможно дозвониться по его номеру, зато постоянно попадают по чужим номерам люди, звонящие в автомагазин или секс-шоп. Телефонной проблеме, мешающей Линор нормально работать, в книге уделено довольно много внимания, при этом выглядит она странно, поскольку не влияет на ключевые события и завершается крайне надуманным объяснением, что и где сломалось. Однако, если рассмотреть ее как метафору романа, у нее появится смысл: перегрев любой системы приводит к сбоям. Как перегрев телефонии мешает дозвону, так перегрев художественного письма Уоллеса мешает чтению, а перегрев головы Линор – ее борьбе с окружением за себя.По заветам Пинчона, помехи коммуникации являются основным (дез)организующим текст фактором. Телефонный хаос – только самое очевидное его проявление, а так некоммуникабельность и постоянные потери при передаче информации в романе повсюду. Персонажи не могут ни о чем договориться, не отвечают на вопросы, не слушают других, но требуют, чтобы другие слушали их, в итоге не слушают и не понимают даже самих себя. Текст регулярно лишается нормальных повествовательных опор – кто и с кем говорит? где они находятся? что произошло между предыдущей сценой и этим разговором? – и зарастает на много страниц отвлекающими внимание вставными рассказами. Как писал Уоллес своему редактору Джеральду Говарду, поскольку реальность фрагментирована, его книга должна быть такой же. Ведь это книга писателя «молодого, запутавшегося и одержимого некоторыми проблемами, составляющими опыт человеческого бытия».Потери при передаче информации проявляются в романе уже на уровне названия. Казалось бы, «Метла системы» намекает, что автор собрал своим текстом в одну кучу весь мусор американской жизни и вымел его из головы читателя куда подальше, и очень похоже, что так и есть, при этом у выражения имеется вполне конкретный биографический смысл. Мать автора Салли Джин Уоллес называла «метлой системы» клетчатку, когда убеждала маленького Дэйва съесть побольше овощей и фруктов. Альцгеймерная бабушка (не путать с умной прабабкой) Линор при прослушивании детских книжек повторяет «Клетчатка! Клетчатка!», однако установить связь этого слова с чем бы то ни было в истории не могут ни персонажи, ни читатель, не посвященный в детали биографии писателя. Получается, что в названии книги заветы Джойса, заветы Набокова и заветы Пинчона стыкуются воедино.ВНИМАНИЕ! ДАЛЬШЕ СПОЙЛЕРЫ последовательно о персонажах, смыслах и концовке романа. Читайте, если уже прочли книгу, или если не собирались ее открывать вовсе, или если у вас нет спойлерофобии.Прутья «Метлы»Поскольку роман позиционировался автором как нечто среднее между серьезностью реализма и шутеечками постмодернистской метапрозы, в нем вполне ожидаемо завалена система персонажей, и от глубокого анализа она, увы, лучше не становится. Действующие лица в «Метле системы» написаны по законам юмористических телесериалов: у каждого есть какая-то одна яркая черта и больше ни черта, а также ровно одна сюжетная функция, поскольку созданы они не для того, чтобы жить в тексте, а для того, чтобы отыгрывать придуманные автором мизансцены. Выбор ярких черт весьма красноречиво характеризует молодого Дэвида Фостера Уоллеса как обладателя в прямом смысле болезненного воображения.– Главная героиня Линор Бидсман, исполняя роль скорее пассивного наблюдателя за манипулирующими ею людьми, в ярких чертах не нуждается, однако у нее есть гигиеническая фобия, внушенная фальшивым психоаналитиком Джеем Кертисом: она принимает душ по 5-8 раз в день и постоянно беспокоится о своих и чужих запахах.– Главный герой Рик Кипуч – невысокий, лысоватый, со слабым двойным подбородком, одержим не столько любовью к Линор, сколько страхом, что Линор уйдет от него к какому-нибудь красавчику. Своему половому недостатку Кипуч уделяет так много внимания, что за вычетом линориной борьбы с окружением «Метла системы» выглядит как экзистенциальная трагедия микропениса. Кипуч в разводе с безупречно холодной женщиной и избегает сына-гея.– Кстати о холоде, главный макгаффин прабабка Линор Бидсман не просто ученица Витгенштейна, но и хладнокровное, как ящерица, существо. В доме престарелых она содержалась в комнате с постоянной температурой воздуха +37, и на свежем воздухе ей грозит смерть от переохлаждения.– Если пройтись по родственникам, то бабушка Конкармина, как было сказано, в Альцгеймере. Мама Патриса сошла с ума из-за довольно сложной истории с отлучением от семьи, спортивным бриджем, беременным залезанием на решетку окна второго этажа и последующими травматичными родами. У младшего брата Камношифра, он же Ля-Ваш или Антихрист, из-за этих родов отсутствует одна нога, он похож на дьявола, крепко сидит на наркоте и поклоняется своему протезу, в тоже время имеет проницательный и энциклопедический ум (видимо, еще одно отражение автора). Старший брат Джон – безумец, который старается прервать любые контакты с действительностью. Старшая сестра Клариса вроде бы вменяемая, у нее муж и двое детей, но они постоянно разыгрывают перед телевизором спектакли о хорошей семье, где играют самих себя. Отец Камношифр Бидсман III – злодейский манипулятор, доведший жену до безумия.– Норман Бомбардини, владелец здания, где находится офис «Част и Кипуч», хочет сожрать весь мир, поскольку жена бросила его из-за лишнего веса. Психоаналитик Джей Кертис любые проблемы у Линор и Рика объясняет гигиеническими фобиями, и вообще-то он сумасшедший, а не психоаналитик. Директор дома престарелых Блюмкер живет с резиновой бабой и даже водит ее в рестораны. Попугай Линор по кличке Влад Колосажатель отведал нового детского пюре «Камношифеко» и теперь повторяет вперемешку все услышанные фразы, так что ушлый телепроповедник Харт Ли Псикк приспособил птицу нести слово Божье по телевизору. Бывший сосед Рика, в чью дочку Кипуч был влюблен до Линор, патологически увлечен газоном. Энди Ланг бросает жену, потому что не может слышать ее голос в окружающей автоматике. И так далее.Вероятно, понимая, что персонажи и их истории получаются очень уж контрастными, больными и плоскими, Уоллес намеренно поднимает градус безумия в пересказах рукописей молодых писателей, которые читает Кипуч. Как бы смеется над собой. В одной истории у мужчины, с трудом контролирующего вспышки гнева, и женщины, отвечающей на любые жизненные трудности обжорством и сонливостью, рождаются дети, которым нельзя плакать – у них начинается эпилепсия; однажды страшной дождливой ночью в их семье разворачивается трагедия с абсолютно идиотскими сюжетными поворотами. В другой дантист-теоретик-фанат скаутинга спасает в лесу невероятно красивую женщину-гипернимфоманку и психоаналитика, специально затащившего ее в лес ради безудержного секса – после нескольких лет счастливой жизни с этой женщиной дантист попадает в аварию, слепнет-глохнет, все его тело теряет чувствительность, кроме участка верхней губы, и дальше разворачивается полнейшая шиза с участием романа «Мактиг» Фрэнка Норриса. И это только два примера.Кстати о красоте, женские персонажи в романе решены в стилистике еще не существовавшей в 1985 году манги One Piece – они либо сногсшибательные красотки одна сногсшибательнее другой, либо карикатурные уродины. Мужские персонажи либо непримечательны, либо тоже уродливы, за исключением Энди Ланга, выполняющего функцию соблазнителя Линор. Если суммировать, то 23-летний Дэвид Фостер Уоллес еще не научился создавать живых героев и пока что мыслил их или как маски автора для подачи друг другу реплик, либо как гротескные фигуры для юмористических и сатирических эпизодов (на что указывает заимствованная у Томаса Пинчона манера давать героям странные будто-бы-говорящие имена). Ради персонажей читать «Метлу системы» точно не стоит.Траектории «Метлы»"Метла системы" подметает американскую жизнь сразу во многих направлениях, но два основных – это критика высшего образования и критика психоаналитиков. Уоллес не так жесток к американским вузам, как Делилло в «Белом шуме», зато дает взгляд человека, который учится в престижном колледже прямо сейчас, в 1985-м.Открывающая сцена в романе – флэшбэк 1981 года, когда Линор приехала к Кларисе в колледж Маунт Холиок и оказалась в засаде из-за пьяной вечеринки – живописует проблему вузовского харассмента до того, как это стало мейнстримом. Линор, Клариса и еще две девушки заперлись в комнате, чтобы к ним не ворвались возбужденные гости из Амхерстского колледжа: изнасилования в Маунт Холиок не что-то из ряда вон выходящее, руководство предпочитает их замалчивать, так что, если не хочешь заняться сексом с бабуином из Амхерста, сиди тихо. Но два бабуина (один из них – юный Энди Ланг) все равно вламываются, по счастью, «всего лишь» требуя, чтобы девушки расписались на бабуинских задницах – такое задание им дали в клубе Пси-Хи.Молодость Уоллеса проявляется в том, что, желая рассказать обо всем и сразу, он уделяет каждой теме минимально достаточное, по его мнению, внимание, так что вузовский харассмент в тексте больше не всплывет. Линор травмирована этой сценой и избегает брутальных мужчин, откуда ее пассивная привязанность к коротышке Рику Кипучу, а большего автору, видимо, и не требовалось. На примере самого Рика Кипуча он разбирает проблему клубов, которые вроде бы и создают некое сообщество, объединяющее выпускников разных лет (Кипуч тоже состоял в клубе Пси-Хи), но на деле занимаются бесцельным унижением своих членов и окружающих и мешают учиться.В середине романа Линор и Рик наведываются в Амхерстский колледж в гости к младшему брату Ля-Вашу, и здесь Уоллес от души критикует образовательный процесс в альма-матер (возможно, именно это понравилось его преподавателям больше всего). Автор показывает, что, каким бы ультра-престижным и ультра-тяжелым по обучению ни был Амхерст, балбесы-студенты все равно найдут как схалявить и имитировать ЗУН, экономя время для безделья, наркомании и прочей ерунды. Причем профессура им помогает! У каждого препода есть какая-то излюбленная тема, и если на семинарах, зачетах и экзамена на эту тему вовремя свернуть, позитивные оценки гарантированы.Психоаналитиков Дэвид Фостер Уоллес уже в 23 года ненавидел лютой ненавистью, находя их виновными в ухудшении психического здоровья американцев. Джей Кертис, проводящий сессии с Линор и Риком, нарисован максимально черными красками: у него самого проблемы с психикой, диплом специалиста он получил нелегально, пациентов принимает привязанными к креслам, внушает им фобии по заданию третьей стороны, бессовестно разглашает врачебные тайны и вообще дилетант и вредитель, при этом берет за консультации очень большие деньги. Одного Кертиса автору оказывается недостаточно, и во вставных рассказах они дважды оказываются главными злодеями – в упомянутых выше историях о плачущих эпилептиках и парализованном дантисте-теоретике.Уоллес подробно показывает, как психоаналитики ради наживы стремятся навязать услуги совершенно здоровым людям, у которых вовсе нет психических проблем. Для этого в романе появляется семья старшей сестры Кларисы, вместе с обычным мужем и обычными детьми приученная проговаривать в домашних спектаклях перед видеозаписью зрительного зала то, как социально правильно они живут вместе и взаимодействуют друг с другом – хотя им это вовсе не требуется, чтобы просто быть рядовой нормальной семьей. Не думаю, что Уоллес негативно относился ко всем психоаналитикам, психологам и психиатрам без исключения, но по крайней мере проблему дилетантизма в этой сфере он озвучивает ярко.В меньшей степени в «Метле системы» достается американским телепроповедникам в лице Харта Ли Псикка – будучи таким же жаждущим наживы лицемером, как Джей Кертис, Псикк использует разговорчивого попугая Линор для выманивания денег у верующих телезрителей. Крупный бизнес автор тоже не уважает и уличает в готовности рисковать жизнями потребителей ради прибылей – об этом третьестепенная линия о новом детском питании «Камношифеко», усиливающем развитие речевого аппарата, наскоро разработанном для конкуренции с новым детским питанием другой компании, помогающим детям жевать. Никаких тестов, никаких проверок, выбросили продукт на рынок, фиксируем рост продаж, молимся, чтобы у продукта не обнаружились побочки.Богачи в целом выступают объектом критики в дебюте Уоллеса: переизбыток денег приводит их к безумию, ведь они могут делать, что хотят, и никто не в состоянии их контролировать. Об этом говорит и гаргантюанский образ Нормана Бомбардини, способного купить всю округу в Восточном Коринфе, где происходят основные события, но предпочитающего сожрать ее; и строительство в штате Кливленд огромной пустыни из черного песка, потому что так захотелось губернатору; и строительство Восточного Коринфа в виде профиля Джейн Мэнсфилд, потому что так захотелось дедушке Линор Камношифру Бидсману II; и разлучение Камношифром Бидсманом III своей жены Патрисы с детьми из-за желания держать дома любовницу. Деньги в «Метле системы» сводят людей с ума не хуже психоаналитиков, а уж в совокупности с психоаналитиками и высшим образованием они превращают США в большой дурдом."Метла" ВитгенштейнаОбычно о «Метле системы» в первую очередь пишут, что в ней отражены идеи Витгенштейна, которыми Дэвид Фостер Уоллес увлекался в то время, однако мало кто уточняет, какие и как именно. Прежде всего надо сказать, что для чтения романа не нужно быть знатоком «Логико-философского трактата» и «Философских исследований», так как события и идеи книги понятны сами по себе, без учета внешнего контекста. Прабабка пропала, Кипуч ревнует, телефонные линии перепутались, Влад Колосажатель заговорил, почти все психи, деньги, психоаналитики и колледжи до добра не доводят.Идеи Витгенштейна в романе действительно есть, но они по большей части объясняются и иллюстрируются прямым текстом, а хитрых отсылок, зашитых в образы, в книге почти нет (максимум – это образ Нормана Бомбардини, буквализирующий идею расширения языка до границ мира). Главная – навязанная прабабкой убежденность Линор, что она состоит из одного только языка, является рассказом Других и персонажем в этом рассказе. В том же интервью Ларри Маккэфри Уоллес отмечал, что для него обнаруженная Витгенштейном невозможность человека выйти за пределы языка, превращающая все вокруг в языковые конструкты, была одним из крупнейших жизненных открытий. По его мнению, именно «Философские исследования» Витгенштейна построили концептуальную ловушку постмодернизма: все – язык, и мы в нем заточены.Также есть парочка упражнений на парадоксы – брадобрей, который бреет в деревне всех, кто не бреет себя (бреется ли в таком случае он сам?), и рисунок человека на склоне, не интерпретируемый без контекста (поднимается ли он вверх или спускается вниз спиной вперед?) – помогающих Линор разгадать, где же может скрываться нуждающаяся в постоянно высокой температуре воздуха старушка. Этим витгенштейновская конкретика в «Метле системы» почти полностью исчерпывается. Роман был написан за несколько месяцев, поэтому, как и в случае с темами социальной критики, у Уоллеса попросту не было достаточно времени, чтобы насытить текст аллюзиями на любимого философа. Это легкая, сочиненная на полете вдохновения книга, и все, что в ней запрятано, располагается совсем недалеко от сюжетной поверхности. [ну или пусть витгенштейноведы меня опровергнут и найдут в «Метле» ГЛУБИНЫ]Конец «Метлы»Больше всего упреков читатели адресуют финалу «Метлы системы». Один сюжетный двигатель довозит Линор до логического конца, а другой в какой-то момент просто выключается, и самое большое ружье истории остается висеть на стене без выстрела. Вместо того, чтобы раскрыть центральную загадку книги, Уоллес устраивает переполох в офисе «Част и Кипуч», куда за Линор приходят сразу все манипуляторы разом (кроме прабабки), и долго рассказывает о причинах телефонного хаоса, как если бы это была главная сюжетная линия в романе. Выглядит это так, будто где-то на сцене пустынной ссоры Линор и Рика у Уоллеса иссякло вдохновение, и дальше он коротко набросал схематичную концовку, насколько хватило сил.В действительности финал устроен не так, как автор смог, а так, как он хотел. Редактор Джеральд Говард во время подготовки романа к печати пытался уговорить Уоллеса дописать конвенциональное завершение истории, и Уоллес даже попытался это сделать, но обнаружил, что раскрытие тайн и прояснение событий портят книгу: из-за этого ослабевала тема фрагментации реальности и помех коммуникации. В итоге «Метла системы» вышла в свет с изначальной концовкой, обрывавшейся на середине фразы Рика Кипуча «Я хозяин своего»Напомню, главный конфликт – это борьба Линор с окружением за себя. Поэтому книга заканчивается там, где главной героине удается преодолеть внешнее давление и избавиться от манипуляторов. Все 600 страниц задачей Линор было слезть с обоих сюжетных двигателей и покинуть пределы романа «Метла системы», перестать быть рассказом в устах своих родственников, друзей, знакомых и коллег. Задача найти прабабку – ложная, более того, с развитием событий Линор все больше понимает, что искать ее не надо, поскольку та явно заманивает правнучку в какую-то витгенштейновскую ловушку. Те, кто считают (включая Джеральда Говарда), что старушечье ружье не выстрелило, не правы: Линор нашла в пустыне путь к укрытию прабабки, но не пошла по нему, предпочла закончить разрывом любовную линию.Исходя из этого, последний эпизод с Линор, где в офис «Част и Кипуч» сбегаются все-все-все, совершенно логичен: другие персонажи почувствовали, что героиня выходит из-под их контроля, и попытались вернуть ее в прежнее управляемое состояние. Поэтому весь эпизод Линор молчит и не реагирует на обращения к ней – она завершает борьбу и выбирает, как будет жить дальше. Поэтому Рик тенью стоит у стены – от него ее поведение больше не зависит. Поэтому не появляется прабабка – ей Линор тоже перестала подчиняться. В этом накал финала: девушка преобразилась в самостоятельную фигуру, и невозможно предугадать, что она сделает по собственной воле. Автор вполне ожидаемо отпускает Линор (=себя) на свободу прочь из Восточного Коринфа и книги.В дальнейшем внезапные финалы станут одной из особенностей прозы Дэвида Фостера Уоллеса. Для того, чтобы понимать их, нужно учитывать два момента. Во-первых, уоллесовские концовки не просто дают ответы на стартовые загадки, а сообщают, о каких, собственно, загадках шла речь. Оказывается, что интрига истории состояла вовсе не в том, что открыто заявлялось в начале (отличный пример – «Мистер Пышка» из сборника «Забвение»), и это полностью преображает весь сюжет. Назовем такой подход «твист Уоллеса». Во-вторых, уоллесовские концовки часто располагаются не на последних страницах текста, а в относительно случайных местах («Бесконечная шутка» – образец истории, где в целом трудно установить местонахождение финала), и читателю надо внимательно следить, не завершилась ли уже книга, хотя впереди еще какое-то количество слов.В моей статье «твиста Уоллеса» не будет. «Метла системы» – импозантная проба пера начинающего интеллектуального писателя, совсем недавно узнавшего о постмодернизме и Витгенштейне и поспешившего излить на бумагу свой энтузиазм по этому поводу. Большинство сцен, декораций и персонажей решены в юмористическом ключе, от слэпстика до самиронии, и сочинены с преобладанием энергии над глубиной. В книге отражены основные темы Уоллеса – взаимовлияние восприятия и мира, образовательный процесс, психические болезни и их лечение, фрагментация реальности, критика больших денег и власти – при этом интересна она будет в первую очередь фанатам автора. Сама по себе она создает весьма отдаленное представление о Дэвиде Фостере Уоллесе, поскольку тут он на очень ранней стадии писательского развития.Но и особых страданий при чтении роман не причинит.

Давно планировала прочитать, но пока собиралась, вышел перевод. Решила читать на русском тогда уже)

Перевод, кстати, многие ругают. Ну да, это не Поляринов с Карповым, есть такое. И если у вас аллергия на переводные «говорящие» фамилии, то лучше запастись гистаминным. Но в целом перевод не помешал мне получить удовольствие от книги и даже разглядеть тут и там зародыши «Бесконечной шутки». В целом, книга скорее попроще «Шутки» (но простой я ее точно не назову), и посмешнее (особенно если понимать, о чем речь) и уж точно покороче (но все равно не маленькая). А еще мне почему-то показалось, что из нее мог бы получиться занимательный комикс – настолько гиперболизированы здесь персонажи, так и просятся на картинку.

Итак, что мы имеем. Главная героиня Линор переживает не самые лучшие времена – мало того, что раздрай в родительской семье, да и в личной жизни все как-то мягко говоря странно (ее избранник, он же ее босс, имеет некоторые проблемы в половой сфере и патологически ревнив), так еще на работе случилась авария с коммутатором (Линор, дочь миллиардера, работает на ресеспшн за копеечную зарплату назло отцу) и звонки маршрутизируются совершенно случайным образом, пропала прабабушка из дома престарелых (которая физически может находиться только в помещении с температурой 37 градусов Цельсия), попугай с дурным, но молчаливым характером внезапно заговорил, не умолкая, зеркаля собеседника, и становится звездой христианского телешоу; психотерапевт (к которому надо заезжать на специальном кресле-вагонетке) скорее бесит, чем помогает, а владелец здания так вообще грозится сожрать все вокруг (в буквальном смысле). Пытаясь выяснить, где может находиться ее прабабка (история их отношений тоже весьма занимательна), Линор придется проведать практически всех родственников, среди которых один персонаж другого краше, выяснять отношения с боссом и с психотерапевтом, ну и попытаться понять, живет она свою жизнь, или является просто персонажем истории о ее жизни, пока остальные будут пытаться определить, где граница между я и другими и как этой границей можно управлять, определяет ли функция сущность, а концепт – историю.

В ассортименте: одноногий гений-наркоман; нетиповой организованный семейный досуг; истории в историях; искусственные пустыни как организованное место досуга; советская гимнастка с родителем (идеально в эту парочку ложились Тепляковы, хоть и не гимнасты) в качестве рекламы детского питания; бар, в котором бармен по условию контракта должен регулярно попадать себе пальцем в глаз; ну и куда без Витгенштейна.

Вряд ли понравится всем, но лично меня порадовала. Видимо, можно считать, что я дозрела до Пинчона? Только сначала еще пару сборников у Уоллеса еще прочитаю.