Забвение – Дэвид Фостер Уоллес

Очень неравномерный сборник.

При этом начало захватило, а последнее еле дожевала. Семь небольших повестей (ну или крупных рассказов) и один крохотный рассказ-зарисовка, бьющий наотмашь, какое счастье, что всего на полторы странички.

В самом начале – тот самый любимый мною Уоллес – умудряющийся спрятать в гуще мелких деталей и подробностей этакий 25 кадр в тексте, сначала малозаметный, а потом все более и более задерживающийся и переключающий на себя внимание; и если в «Мистере Пышке» это элемент неожиданный, то в «Душа – не кузница» о нем заявлено сразу, но путь долог и тернист. «Инкарнации обожженных детей» совершенно точно не для слабонервных; подслушанный рассказ в «Еще один первопроходчик» на мою любимую тему вопросов и ответов; классический суициальный уроборос в «Старом добром неоне» и сильно сокращенные вариации на тему очередных чертей из табакерки в «Философии и зеркале природы»; еще одно блуждание в себе и друг друге с мелкими и не очень пакостями в «Забвении» – и под конец совершенно не зашедший у меня «Канал страданий» (и дело вовсе не в скульптурах, просто именно в этой части мы с автором оказались мало того, что на разных волнах, так еще и в диссонансе).

Однозначно, категорически не для первого знакомства с автором. Насколько я поняла, это его последняя книга перед очередной (и в этот раз удавшейся) попытки самоубийства, и столь полюбившаяся мне авторская язвительность уступает усталости, что ли, или обреченности, что-то этакое там маячит. А может я сама уже додумываю, но есть что-то уже слишком сломанное в этом сборнике. Все тлен и все такое. Лучше читать уже закаленным предыдущими книгами.

Даже не знаю, что сказать про этот сборник, потому что, с одной стороны, не хочется ставить Уоллесу ничего ниже четверки – и, потом, «Мистер Пышка» и особенно «Душа не кузница» это действительно вышак-вышак, текстуальная и эмоциональная филигранность «Бесконечной шутки» в миниатюре, – а с другой стороны, титульный текст и особенно «Канал страданий» производят впечатление неудавшихся экспериментов, где ДФУ немножко сам себя перемудрил. Мне они напомнили о невыносимом tedium некоторых ранних рассказов Гэсса в «In the Heart of the Heart of the Country» (я на нее когда-то очень сильно – может, и не совсем справедливо – ругалась). (Кишечно-пищеварительная тематика «Канала» меня, если что, не смущает, хотя с учетом квази/гиперреалистического сеттинга хотелось бы получить больше информации о, гм, творениях Молтке – по сути ничего, кроме экстравагантного способа производства, мы о них не узнаем). Думаю, я когда-нибудь эту книгу перечитаю – может, и в оригинале, потому что ближе к концу Карпов как будто устал ее переводить (или корректор_ка вычитывать) и на читатель_ницу посыпались лексические и даже грамматические ошибки в неожиданном изобилии. А пока мой вердикт какой-то вот такой. Кстати, всеобщую любовь к «Старому доброму неону» я тоже не то что бы разделяю, хотя рассказ хороший.

Забвение – последний вышедший сборник рассказов небезызвестного писателя. На мой взгляд, очень крутой и плотный. С темами иногда для меня совершенно неожиданными. Например, один рассказ довольно детально рассказывает об устройстве фокус-опросов в крупной компании, другой – об энтомологе, невольно ставшим причиной трагедии, и его матери, неудачно сделавшей пластическую операцию, а в третьем вам пересказывают случайно услышанной в самолёте беседу, которая вращается вокруг перелома в жизни далёкого южноамериканского племени.Написано всё очень объемно: ты как будто листаешь книжку-панораму (такую как в детстве) или переключаешь слайды диафильма. И не знаю, как объяснить, но слог скорее живой, чем литературный. Нет этого чуточку пыльного привкуса от натянутых и напряжённых фраз, который бывает возникает при прочтении художественной литературы. Это не слепок жизни, а как будто бы сама жизнь.

Возможно, этого ощущения помогает добиться то, что во многих рассказах главное остаётся в стороне и впечатления, которые передаются нам, опосредованные: обрывки мыслей, воспоминаний. Многие рассказы фиксируют момент, который, как оказывается впоследствии, становится самым важным в жизни героя, хотя в тот момент он ещё полон надежд на что-то иное. Несмотря на разнородную тематику, в них есть что-то общая: размышления о дорогах, которые увели не туда, о смысле, который так и не нашёлся, переживания о том, что всё так и осталось в стороне, что ты не смог ответить на ожидания других людей. Но всё это уложено слоем самоиронии, в которой намешано осознание того, насколько типичны на самом деле эти мысли, несмотря на ощущение их как уникальных.Наверное, ключом сборника можно назвать рассказать о мальчике-вундеркинде, ставшего шаманом в племени, к которому стали выстраиваться очереди за получением ответов, но который утратил свою силу и положение после коварно заданного вопроса.

Такие вопросы возникают и у других героев сборника. И они неизбежно спотыкаются об них.

Как и все мы.