E.G.B.
Пушок
ГЛАВА 3 Куда приводит беспомощность
«А вдруг я оттуда не выберусь?» – вертелось у меня в голове, но отступать было поздно, так что я продолжал свой путь к открытой форточке, которую успел заприметить.
Запрыгнув в неизвестность, я быстро понял, что приземлюсь сейчас на морду огромного пса. Я попытался изменить траекторию своего прыжка, но с ужасом понимал неизбежность. Казалось, в одно лишь мгновение это мирно сопящее чудовище решит перекусить мне шею.
Собака к своему, да и моему, счастью успела среагировать и отскочила от неожиданности. Справа от меня спало еще одно существо – мужчина, занявший все пространство на кресле, создавал своим храпом специфическое музыкальное сопровождение. Оно тут же сменилось на рев бешеного пса. Я нырнул под кресло, чтобы спрятаться и хоть немного успокоить ритм своего сердца, который мешал думать.
И вдруг нога зашевелилась. Чуть не наступив на мой хвост, она отодвинулась от меня.
– Да что ты разоралась, проклятая шавка, – пробурчал мужчина. – Дай уже поспать, – сказал он сонным голосом и, кажется, закрыл форточку.
Ну все, теперь мне некуда идти, даже если на собаку упадет рояль.
Время, наверное, шло, но только в моей голове. А что, если этот человек обнаружит меня и бросит волчаре?
Никто не может понять, почему мы так не любим собак, но ведь это так очевидно: они хотят только одного – убить нас, распотрошить, сломать нам шеи, разгрызть наши кости. О мой Лев, так страшно, что я сейчас умру и без клыков этой псины.
«Так, возьми себя в лапы, нельзя сдаваться, – повторял я про себя и пытался сообразить, как мне выжить: – Как?»
Псина продолжала рычать и лаять. Не знаю, что она там кричала, но вдруг перед моими усами возникла человеческая голова, видимо, искала причину такой собачьей агрессии. Мужчина посмотрел на меня, я на него. Мы застыли, смотря друг другу прямо в глаза. Я почувствовал, что надо что-то делать.
– Мяу, – произнес я единственное, что умею.
Он взял меня за лапу и вытащил из-под кресла, а затем из-под стола.
– Смотри-ка, кто к нам запрыгнул, – поделился он с собакой, будто она не была в курсе, – сиди здесь, а то ты смущаешь нашего гостя, – продолжил он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Мы оказались в длинном коридоре. Лампочки на потолке сияли так ярко, что слепили глаза. Я не видел ничего: ни окон, ни дверей. Он нес меня куда-то в уходящую даль, поглаживая мою макушку. Бежать? Нет смысла, нет ни единого способа спрятаться от него. Из плюсов – отсутствие собаки, что не могло не радовать. Мое сердце перестало стучать так бешено, но мысленного спокойствия я добиться не мог, слишком сильно испугался. Моя жизнь в безопасности? Было бы неплохо, но когда наша жизнь в безопасности?
Смерть – единственное спокойное состояние, к которому мы можем прийти. Иногда кажется, что именно к ней мы и стремимся – к освобождению нашего разума от физических оков. Кто-то считает, что мы перестанем существовать, но как можно потерять то, что мы в себе несем? Я верю, что как раз этого и боится наше тело – потерять нас. Остаться бессмысленной едой, что сама не может есть. Оно растит нас, развивает, предлагает изменить существующий мир, а мы хотим совсем не этого. Мы мечтаем быть свободными.
Если бы я умер в той будке, никто бы не печалился, даже я. И тоже бы шел по коридору со Смертью на его могучих руках.
Вскоре перед нами предстала дверь, в которую постучался мой новый знакомый. Мой страх ушел, его место занял интерес. Что меня ждет там за дверью? Я принюхался, но недавно покрашенный коридор перебивал все на своем пути.
Открылась дверь. Молодая девушка в белом халате улыбнулась и протянула свои руки ко мне.
– Какой милый котик! – воскликнула она и забрала у незнакомца. – Откуда он у вас?
– Да вот, запрыгнул к нам с Гариком. Я подумал, что он может вам пригодиться, – он пытался посмотреть за спину молодой девушке. – Как продвигаются у вас эксперименты?
Что?
– Активно и весьма успешно, – ответила девушка и приподняла меня, чтобы потискать.
Какие еще эксперименты? Куда я… Животный запах страха. Надо бежать! Я хотел выскочить из ее рук, но девушка удержала меня:
– Котик, успокойся, все будет хорошо, – проговорила она, а затем попрощалась с мужчиной. – Нам пора, – произнесла девушка и закрыла дверь за ним.
Развернувшись, она усадила меня в пустую клетку и закрыла ее, чтобы я не посмел сбежать.
Не знаю, что такое эти ваши эксперименты, но явно не мой любимый влажный корм. Страх окутал меня. Я боялся всего. Боялся, что клетку откроют, боялся, что ее не откроют. Боялся, что пути наружу просто нет.
Я потерял счет времени. Из решетчатого мира было мало что видно. Позади меня была дверь, из которой я пришел сюда. Но за все время она не открылась ни разу. Клетка на противоположной стороне от моей пустовала. А рядом находились только стол и стул без человека.
Вся эта пустота и безысходность заставили мой организм впасть в вечно сонное состояние. Но вот шаги девушки в белом халате вернули меня в реальность. Она посадила ко мне соседей: сразу трех черных кошек. Я так понял, это была мама с двумя котятами. Кошка приобняла детей, чтобы подарить им свою любовь.
Я смотрел и любовался. Впервые я был рад такому далекому теплу, которое мог чувствовать кто-то другой, а не я.
Девушка, которая все это время, оказывается, продолжала стоять рядом с нами, открыла мою дверцу и взяла меня на руки. Она понесла меня на стол, в нем было отверстие, из которого пахло чем-то очень вкусным, какая-то разновидность корма из ящика, и еще был запах свежести, свободы.
«Вот так просто? Мне удалось сбежать?» – думал я, перебирая лапами. В некоторых местах шло разделение, я выбирал путь снова и снова, пытаясь найти источник запаха, который тянул все дальше от этих ужасных клеток и девушки в халате.
Пройдя еще пару поворотов, я нашел еду из шкафчика и, принюхавшись, стал жадно ее поглощать.
– Пять двадцать семь, – услышал я откуда-то со стороны голос той самой девушки в халате.
Дальше есть не хотелось. Это эксперимент, не иначе. Я стал вертеть усами и головой, но ничего не мог обнаружить. Голос был так близко, почему же я не мог увидеть его источник?
– Доставай его, – продолжала девушка.
– Кс-кс-кс, – позвал меня кто-то, и открылась крышка сверху.
Я бы выпрыгнул без проблем, будь у меня данная информация раньше, а не сейчас, когда меня уже схватили чьи-то мужские руки.
– Давай его к экспериментальной группе. Хороший кот, – сказала девушка.
Меня запихнули в клетку и потащили куда-то. Этот мужчина был еще ужаснее Бориса, хоть я ему в тапки не откладывал ничего. И вновь я вспомнил, почему оказался здесь.
Смерть уже не казалась такой страшной. Одна неизвестность или другая. Какая уже разница? А умереть мне точно суждено, как и любому родившемуся существу.
Оказавшись перед закрытой дверью, мы остановились, мужчина поковырял чем-то в двери и открыл ее. Мы зашли в соседнюю комнату. Выход за нами захлопнулся с грохотом, который рассеивал мои последние надежды на освобождение. Как оказалось, они все еще таились в моем мозге.
Так я покинул пустую комнату и перешел в заполненную. Запах в комнате стоял отвратительный, будто большое множество животных решили пометить одну комнату. А может, мы очутились в месте, куда девается весь мой наполнитель из лотка?
Я оказался на столе в переноске. Бесконечные клетки предстали перед моим взором, а в них сидели разнообразные животные. Кто-то спал, а кто-то точил когти. Я заметил, как коричневая собака с черными полосками на голове и теле разглядывала меня с интересом, будто я – телевизор, который ей включили, и она может понежиться и посмотреть на чужие страдания.
«Что это?» – вертелось в моей голове.
Я понимал: как только откроется переноска, наступит мой последний шанс не оказаться в одной из этих клеток, и нужно бежать. Неважно куда. Кто-то откроет дверь, кто-то выйдет отсюда, люди здесь не живут: тут нет кроватей, нет плиты и сковородок, комнатных растений – ничего для нормальной жизни, по мнению людей, да и любых других животных.
– Подожди, сейчас положу тебя на место, – сказал мужчина. – Давай посмотрим, куда тебя посадить, – продолжал он, оставив клетку со мной на белой плитке комнаты.
Послышался скрип дверцы, отдаваясь эхом в моем сердце: вот и пришла новая клетчатая жизнь. Положив мою переноску внутрь клетки, он стал манить меня миской, но мне было совсем не до еды. Грусть охватила все мое существование, сковав мысли и мышцы. Люди не замечают, как животные улыбаются, уж тем более, как грустят. Кажется, еще немного, и скупая слеза скатится по моим опущенным усам.
За мной захлопнулась дверца клетки, и я лег на подстилку в ней, не имея больше ни сил, ни возможности сделать что-то еще. Вот и пришел конец моим путешествиям, и на экране моей жизни появились титры под музыку из рычащих и лающих собак, измученных «мяу», писка котят.
Я спал много часов, не обращая внимания на мир вокруг. Никто больше не открывал мою клетку, как будто меня совсем нет. Не было и еды, так что следовало что-то придумать, но что тут придумаешь? Мяукать в надежде, что мне дадут пищу? Зачем? Чтобы были силы лежать в этой клетке дольше? Я потерял какой-либо смысл делать что-то, да и жить в общем. Это мир людей. Все больше законов природы они подчиняют себе. Скоро совсем не останется места для других живых организмов. Будут лишь роботы, которые станут помогать людям держать наш мир под их контролем.
Это поистине удивительно, что малая часть времени, которую им удается прожить в этом мире, так сильно меняет все происходящее. Все мы приходим в этот мир ненадолго. Не зная ни откуда пришли, ни куда мы попадем, а законы мира считались раньше неподвластными, но люди это изменили. Нет больше никаких львов, тигров, есть только мы, и то ненадолго.
Иногда я прислушивался к кошачьему плачу, который заставлял отстраняться от моих дум. Они все одинаковые: душераздирающие, отчаянные, все о помощи… Но никто не помогает, люди иногда заходят, забирают кого-то, и все. Уводили они в другую дверь, не в ту, из которой мы пришли. Я надеялся, что там свобода, но больше шансов, что там смерть, но не одно и то же ли это? Я не знаю.
Немного успокоившись, я стал различать животных. По правую сторону от меня сидел маленький пес с коричневой мордой и белым телом. Я понял, что еда, которой меня заманили, пропала из-за него. Он, видимо, пододвинул мою миску к себе, пока я отстранился от окружающего мира. Сейчас же, сладко сопя, он переваривал мою порцию корма. «Сытая собака – счастливая собака», – подумал я и немного позавидовал его беззаботному виду.
Напротив его клетки тоже кто-то был, но я не мог разглядеть. Наверное, кто-то очень маленький, забившийся в самый угол. Я посмотрел на клетку слева от себя: в ней сидела еще одна кошка: коричневая с пятнами и довольно крупная. Заметив мое любопытство, она лишь безразлично повернулась ко мне спиной и закуталась калачиком.
Девушка в белом халате прошла мимо нас и открыла клетку, которую я не видел. Комната зашумела. Все собаки стали лаять, включая моего соседа. Я подумал, в клетке была собака. И не ошибся: вскоре мимо нас проехала большая переноска с черным псом. Он без устали надрывал горло, но безуспешно. Девушка была непоколебима, чуть ли не пританцовывая, она везла его к двери вдали.
Вскоре они скрылись за ней. Лай прекратился. Я все думал, что эта собака бы не перестала лаять, но не слышал абсолютно ничего. Девушка понесла пустую переноску обратно на место. И к ней обратился мужчина:
– Что, Рэм нас покинул?
– Да, наконец-то. В следующий раз ты отвезешь крупное животное, – ответила она.
– Все было по жребию, Сима. По жребию, – лукаво произнес мужчина.
– Наоми за тобой.
– Ну ты сравнила: гепард и собака! – завопил мужчина, и они удалились в неизвестное мне место.
«Так она гепард», – понял я наконец и еще раз посмотрел на свою соседку. Только теперь я увидел, что ее клетка в несколько раз больше наших. Конечно, гепард – большая кошка. Не лев, конечно, но все же.
Я стал разглядывать ее пятна, пока она демонстративно избегала со мной контакта. Вскоре мои глаза потяжелели и мне пришлось поспать.
Проснувшись, я увидел, что напротив меня снова заселили черную троицу. У мамы были зеленые глаза, а у ее котят бешеные от испуга.
Откуда-то сверху посыпался корм. Думаю, он должен был сразу попадать мне в миску, но из-за моего прожорливого соседа некоторая часть отскакивала от края миски и летела в разные стороны.
Встреча с гепардом подняла мне настроение. Теперь я видел больше. Мое любопытство снова заставляло меня хотеть жить, наблюдать, изучать. Мои глаза не могли насытиться: какая же она прекрасная. Гепард нехотя поела и улеглась дальше спать.
Я же с удовольствием поел то, что упало мимо моей миски. Остаток съела коричневая морда, и только потом она направилась к своей порции.
Некоторое время я прожил так: люди забирали кого-то в дальнюю дверь, собаки лаяли, я любовался гепардом, пес-сосед подъедал мой корм, а кошка напротив пыталась взрастить своих котят. Однако такая зыбкая стабильность просуществовала недолго. Девушка в белом халате остановилась возле моей клетки. Мое сердце будто не могло решить: остановиться или биться насмерть.
Когда она открыла клетку с черной кошкой, я на мгновение обрадовался. Пока не услышал этих двух маленьких крох, у которых забирали самое дорогое, буквально весь мир, их мать. Они мяукали и цеплялись крохотными когтями за решетку, пытаясь остановить трагедию. Теперь уже я в ужасе вскочил, как это делали собаки, и стал рычать что было сил. Мой сосед и все собаки тоже сокрушались с нами.
Я никак не мог понять, что это за люди такие? Ни один звук их не пронял, не остановил, не смог заставить вернуть детям мать. Перед тем как скрыться из нашего поля зрения, черная кошка посмотрела мне прямо в глаза, и я все понял: она просила меня позаботиться о своих детях. Но что я мог сделать?
Пока я размышлял об этом, открылась и моя клетка. Кажется, настало время узнать, куда увозят всех животных. Парень затащил меня в переноску, которая пахла отчаянием черной кошки, и понес в неизвестность.
Свет от открывшейся двери ослепил меня, мы прошли по коридору и зашли в такую же светлую комнату. Там находилось два человека в одинаковых одеждах белого цвета. Меня поставили на стол, и один из людей надел на меня маску, она плотно прилегла к моей морде. Мог ли я что-то сделать? Мои лапы держал мужчина. Безысходность поглотила все мое существо. И я провалился в сон, не зная, смогу ли еще раз проснуться.
ГЛАВА 4 Сообщество МБЧ
Я очнулся.
«Где это я? Почему я еще жив? Здоров? Голова побаливает…» Я был в каком-то странном месте. Стол, на котором я лежал, был недавно протерт пахучим веществом.
– Лапа затекла. А-а-а… Как больно! Открытое окно? Пора делать лапы. Сейчас только отойду от этого состояния. Надо взбодриться.
Я оперся на все свои лапы, встал в стойку и потряс головой. Это немного помогло.
Перепрыгнув на другой стол, я направился прямиком к открытому окну. А это что такое белое там? Я принюхался, пытаясь уловить запах. Странно, ничем не пахнет.
Но делать было нечего, и я выскочил на улицу. Мои лапы соприкоснулись с чем-то белым и пушистым.
– Это замерзшая вода? Снег! Такой рыхлый. Странно, но терпимо.
Я отправился искать жизнь в этом белом мире под хруст, создаваемый лапами. Казалось, здесь больше нет ничего – даже неба. Только кристально чистый снег. Я пробирался по нему, надеясь найти кого-то живого.
Люди почему-то только себя считают социальными существами. Они просто не понимают: жизнь – это круговорот. Это и питание, и размножение, и это всегда ориентир на способ жизнедеятельности. Мне почему-то стало страшно одиноко от пустоты вокруг.
«И, как это ни странно, люди на самом деле отлично замещают все наши социальные нужды. Это и друг, как способ общения, и добыча пищи, ну и, конечно, люди могут познакомить нас с такими же животными, с которыми можно спариться, они помогают нашим кошечкам принять роды, найти детишкам новый дом, из которого они почему-то убегают… Надо вернуться к Веронике. Я сглупил. В мире слишком много опасностей, в нем никак не выжить без друзей».
Будто бы из неоткуда появилось тепло, разрушающее снег под моими лапами. Испугавшись, я снова открыл глаза. Подо мной была какая-то мягкая лежанка. Это всего лишь сон. Такой странный… Привстав, я увидел его – огромного черного пса, который смотрел на меня. Он улыбнулся и поздоровался:
– Приветствую тебя, малыш! Как твое имя?
В голове сразу возникли мысли:
«О мой Лев! Вот это собака огромная! Нужно бежать, но где я? Как много собак! И кошек? Что он сказал? Как меня зовут? Я его понимаю? Он улыбается?»
– Пушок, – ответил я неуверенно, сомневаясь, поймет ли он меня.
Комната, в которой я оказался, была с высокими стенами и большим количеством окон. Они были похожи на двери, но с занавесками. За ними виднелись облака на голубом небе и редкие деревья, покрытые листьями. Вид открытого пространства немного успокоил меня.
– Пушок? – улыбка собаки стала шире. – Ты, видимо, домашний, – он поднял одну бровь и обратился к кому-то за моей спиной: – Он что, из платных?
Комната была разделена на части. Я был в той, где располагались пуфики и лежанки, слева от меня виднелись миски с автоматической подачей корма, справа валялись мячики, веревки и какие-то игрушки, с противоположной стороны стоял стенд с картой и письменами. В центре же был большой круглый диванчик, на котором сейчас лежали три черно-белых кота. На полу – мягкий ковер, по нему ездили пылесосы.
– Нет, не должен быть, – обошла меня серая кошечка, – он, скорее всего, потеряшка.
– Что? – спросил я, не понимая ничего.
– А, значит, ты остался без хозяина, ну ничего, мы тебе поможем, – продолжал пес, – меня зовут Спайк, я собака породы лабрадор, если ты не знаешь.
– А я Царапка, будем знакомы, – представилась серая кошечка, положив мне на плечо свою мягкую лапку.
Я невольно посмотрел на нее, желая увидеть источник своего успокаивающего поглаживания.
– Что происходит? Где я? – спросил я их и огляделся. – Мы в раю?
– Нет, глупенький, – засмеялась Царапка, – лучше. Мы в послеоперационной комнате отдыха.
– Послеоперационной? Что с нами сделали? – спросил я, осматривая себя.
– Так, давай начнем сначала, – перебил нас Спайк, – мы участники экспериментальной группы чипа МБЧ. Что это за чип? – продолжал он, одновременно торопясь и ленясь. – Он позволяет понимать другие живые организмы и общаться с ними. Кошки, собаки, крысы, люди, верблюды, да кто угодно с этим чипом может понять другое животное и коммуницировать, минуя межвидовой барьер. Ментальный БиоЧип. Сейчас мы находимся в комнате отдыха кошек и собак, есть другие. После того как ты научишься базовым вещам и привыкнешь к новому себе, тебя направят в другую комнату для адаптации к миру. Для кошек это всего лишь понимание, что не все, что движется, – еда. Справишься с испытанием и выйдешь отсюда.
– А тебе, то есть собакам, что нужно сделать? – спросил я.
– Ну-у, у нас более сложное испытание, мы должны помогать всем, все-таки это наша природа, отличие от волка – помощь, а не нападение. Нам нужно нарушить свои устои по помечиванию и охране нашей территории. Ладно, покушай, а после пойдем на экскурсию. Выбирай любую миску, даже если из нее ела собака, – предложил мне он размеренно, но с каким-то нетерпением, что ли.
– Хорошо, я бы правда поел, а что дают?
– Рыбу.
Я подошел к кормушке, возле которой никого не было, понюхал миску, заметил, что здесь кнопка:
«Надо нажать на кнопку, – подумал я. Осторожно поднеся к ней лапу, нажал. – Как круто сделано, прямо завораживает, – пронеслось у меня в голове, – как вкусно пахнет рыбка, а как она тает во рту».
Съев несколько кусочков, я остолбенел:
«А вдруг она отравлена? – подумал я и продолжил есть, – Тогда хоть попирую перед смертью. Лев! Как вкусно! Мой желудок уже наполнился, ладно, уже хватит. Спайк ко мне идет. Что он хочет?»
– Ну что? Вкусно? – спросил он меня.
«Сейчас все покажется едой, которую мне отправил Лев», – подумал я и ответил:
– Очень вкусно.
Спайк опять улыбнулся в свое количество зубов.
«Сколько зубов у собак?» – подумал я.
– Обычно сорок два, – сообщил он мне.
– Чего сорок два? – не понял я.
– Зубов у меня сорок два, что является нормой.
Он читает мои мысли? Я был ошеломлен.
– Дело в том, что ты пока не умеешь контролировать свой МБЧ, поэтому отправляешь все свои мысли окружению. Не стоит беспоко…
«Не думать, не думать, не…»
– Не получится, расслабься, – перебил меня, услышав мои мысли, Спайк, – возьмешь пару уроков, и все будет хорошо.
«Ладно», – подумал или ответил я.
После еды наступило расслабление: я чувствовал себя сытым и отдохнувшим, как говорят люди, полон сил и энергии. В адаптационном зале было четыре собаки: Спайк – черный лабрадор; еще один пес был очень на него похож, но с белой грудью и лапами, а еще высокий и худой – короче, только похож на лабрадора. Еще была уже знакомая коричневая собака с черными полосками, теперь она рассматривала все окружение. Ей было максимум четыре месяца. И еще одна коричневая собака с белыми лапами.
Остальные здесь находящиеся были котами, а точнее – три кошки и девять котов, включая меня. Все они мелькали передо мной, как вспышки разных цветов: два рыжих одинаковых кота, одна серая кошка – Царапка, один кот расцвета табби, один белый кот, остальные черно-белые.
«Откуда здесь столько одинаковых кошек?» – пришло мне в голову.
– Забрали из местного приюта, – ответил мне Спайк, нагло гуляя в моих мыслях.
«Понятно, – пронеслось у меня в голове, – куда дальше?»
– Надо общаться с котами, собаками? – спросил я.
– Пока погуляй, можешь познакомиться со всеми, поиграть в нашу любимую игру – шар внимания.
– Что это за игра такая?
– Есть один ведущий, – стал объяснять Спайк, – он называет какой-то объект и подкидывает шар. Если слово, которое он назвал, означает то, что может летать, то все стараются поймать шар, если же он загадал помидор, например, то не нужно ловить шар.
– Ого, интересная игра.
– Конечно, интересная, – подключилась Царапка, – давайте сыграем!
Животные собрались вокруг нее, и она обратилась ко всем:
– Сначала поприветствуем нашего нового друга – Пушок?
Все уставились на меня с любопытством. Я кивнул.
Царапка взяла в свои лапы мячик с колокольчиком внутри, и он завладел всем моим вниманием звуком и движением.
– Летит, летит, – повторила Царапка два раза, раскачивая мячик и звеня колокольчиком, – крокодил.
Она подкинула мяч, и я, не раздумывая, бросился ловить его. Подпрыгнув, схватил его зубами и только потом услышал попытки остановить меня.
Мне стало стыдно за этот прыжок, хотя я не осознавал почему.
– Ты должен научиться думать, Пушок, – объясняла мне Царапка. – Вот когда научишься сначала думать, а потом двигаться, тогда и сможешь заниматься, чем хочешь.
– Я не знаю, чем хочу заниматься, – подумал я вслух.
– Сразу поймешь, – обнадеживал меня Спайк.
Через несколько дней привели моего соседа с коричневой головой. Как я помню, он только и делал, что ел и спал.
Немного раскрепощенный, я подошел к Спайку и Царапке, которые принимали его, как пару дней назад меня.
– Ар-р-р, я страшный и опасный зверь, бойся меня! – завопила эта кроха.
– Боюсь, боюсь, – подыграл Спайк. – Что же ты сделаешь, зверь?
– Я вас всех разорву, разорву!
– Успокойся, – смеясь, вмешалась Царапка, – ты в безопасности здесь. Не надо нас запугивать.
– Оставьте меня в покое! – требовал пес, стоя в стойке для атаки, с поднятым хвостом.
– Здесь можно поесть, – сообщил я, желая помочь.
Он повернулся ко мне и немного расслабился.
– Ты тот кот. Ты не умер? – спросил он.
– Нет, я не умер. Меня зовут Пушок. А тебя как?
– Этого не может быть! – в растерянности смотрел на меня пес.
– Как тебя зовут, малыш? – повторил вопрос Спайк.
– Что ты хочешь от меня? Стой там. Р-р-р-р, – лишь ответил он.
– У тебя нет имени? – продолжал Спайк. – Так давай мы тебе дадим. Царапка, придумай ему имя.
– Имя – это что? – совсем растерялся пес.
– Покормите его, и он будет весь ваш, – посоветовал я.
– Хорошо, – согласилась Царапка и направилась к мискам.
Пес стоял на месте, переводя свой взгляд с меня на Спайка и обратно. Царапка нажала на кнопку, и послышался шум корма. Пес сразу же побежал к ней, зарычав на Царапку, стоявшую рядом с едой. Она ловко запрыгнула на шкаф, в котором хранился корм, и продолжила смотреть на него сверху.
Мы со Спайком аккуратно подошли к ним. Пес сзади на спине имел два коричневых пятна, все остальное у него было белым.
– А это порода? – спросила сверху Царапка.
– Да, кажется, это джек-рассел-терьер, – ответил Спайк.
– Тогда, может, Джеком назовем? – сразу же предложила она.
– Да, мне нравится, – согласился Спайк. – Будешь Джеком?
Но пес не понимал, что Спайк обращался к нему.
«Такой тугодум», – подумал я.
– А ты что хотел, Пушок? – спросил меня Спайк неожиданно.
– А, – не растерявшись, я быстро придумал вопрос: – Хотел узнать, всех животных из клеток сюда приводят? Там была черная кошка. Ее забрали чуть раньше меня. Где она? Почему-то не могу найти.
Спайк посмотрел на Царапку. Она же лишь ответила:
– Всех кошек сюда отправляют, но черной не было. Не знаю даже, что тебе сказать.
– Понятно, – ответил я, не понимая на самом деле ничего.
– А маленькие черные кошки еще в клетке? – спросил я уже Джека.
Он, кажется, сразу понял, про кого я.
– Черные кошки продолжают плакать. Все плачут и плачут. А мама их погибла уже, наверное. Надо им самим справляться, – он бормотал будто про себя, продолжая аппетитно чавкать кормом.
– Ты можешь что-то узнать про черных кошек? – спросил Спайк у Царапки.
– Постараюсь, конечно. Спрошу, но Сима обычно ничего не говорит про нечипированных. Ее интересуют только наши дела.
– А почему здесь бывают собаки? – спросил я.
– Они так быстрее социализируются, но всех мы принять не можем. Одного-двух, – ответила Царапка.
– Коты тоже учатся адаптироваться к присутствию собак, – добавил Спайк.
– Может, кошку тоже куда-то отправили, чтобы там привыкли к ее присутствию? – с надеждой спросил я.
– Я узнаю, Пушок. А теперь иди, не мешай нам.
Я отошел от них и стал наблюдать со стороны. Ко мне подошла коричневая собака с черными полосками:
– Привет, я Рокси. А тебя как зовут?
– Я Пушок.
– Что там происходит? – указала она лапой в сторону Спайка и Царапки.
– Привели щенка без имени. Он не понимает, кажется, ничего.
– Ого, откуда он такой?
– Да не знаю я. Мы сидели в соседних клетках в ожидании чипа. А так я его совсем не знаю.
– И что же с ним будет?
– В каком смысле?
– Ну, раз у него нет имени.
– Ему уже дали имя, – сообщил я Рокси, раздумывая, как она представляла себе альтернативу, – Джек.
– Джек, – Рокси оценивающе посмотрела в его сторону, – ему подходит.
– Ты такая любопытная.
– Я? Да, говорят, меня могут взять в телекоммуникацию.
– Это что? В телевизоре будешь выступать?
– М-м-м… может быть. Но я думаю, что буду собирать информацию. Мне это гораздо интереснее. Понимаешь?
– Да, твои глаза сразу показались мне локаторами.
Рокси рассмеялась. А затем указала лапой на Джека и предложила:
– Поздороваемся с ним? Кажется, его оставили адаптироваться самостоятельно.
– Пойдем. Интересно, он понял, что такое имя, или нет, – соблазнился я.
Мы направились к Джеку. Он сидел возле миски, будто боясь оставить ее и больше не найти.
– Привет, привет, – поздоровалась с ним Рокси.
Он вскочил на свои лапы и поднял хвост. Она же помахала ему своим, что немного успокоило его. Взглянув на меня, он обрадовался.
– Кот, это ты, – опознал он меня, принюхавшись.
– Да, я Пушок. А тебя теперь зовут Джек.
– А я – Рокси. Давай дружить? – сразу же предложила она.
– Давай! А что это значит? – спросил он. – Спайк говорил, что мне нужно подружиться с кошкой. Пушок, давай с тобой тоже будем дружить?
– Я не против. Но сначала нужно объяснить, что значит дружить, – замешкавшись, я взглянул на Рокси, но она явно хотела послушать мое объяснение. – Что значит дружить? Проводить вместе свободное время и иметь общие интересы.
– Это людское, наверное, определение, – вмешалась Рокси. – Мне кажется, быть друзьями – значит гулять вместе много, есть вместе, бегать и играть.
– Есть вместе? – вдруг запереживал Джек. – Я не хочу ни с кем есть.
– Мы с тобой ели вместе, когда были в соседних клетках, – напомнил я. – Ты забирал у меня еду, это, можно сказать, преимущество дружбы.
Рокси сморщила нос и уточнила:
– Так он тебя объедал, получается.
– Да, но, дружба – это когда ты не против отдать свою еду другому, – попытался объяснить я своим собеседникам.
– Я не согласен. Нет, – Джек был неприступен.
– Если ты будешь моим другом, то я буду отдавать тебе часть своей еды, – пояснил я ему.
– И … просто так отдашь?– с недоверием переспросил он.
– Да, для друзей не жалко.
– Он дурак, или дружба – это обман какой-то, – вслух подумал Джек.
– Просто хочется, чтобы рядом была живая душа, которая пойдет с тобой, куда ты идти не хочешь. Чтобы кто-то не дал тебе замерзнуть в мусорном баке, когда ты по глупости покинул свой дом. Чтобы кто-то встал на твою сторону, когда тебя обижают, пользуются твоей слабостью. Чтобы кто-то просто сказал: «Не надо таскать его за лапы, ему же больно». Вот кто такой друг.
– Это ты о ком-то конкретном говоришь? – спросила меня Рокси.
– Да нет, – соврал я, не желая вспоминать о Веронике, – просто пытаюсь объяснить нашему новому знакомому, что такое дружба.
– Я понял, кажется, – грустно подумал Джек, – некоторые только считают, что дружат с тобой, а потом выбрасывают на помойку.
– Во-от, как раз это я и имел в виду, – согласился я.
– Какой тяжелый опыт у вас двоих, – с любопытством подумала Рокси.
– Опыт – это и есть жизнь, – размышлял я. – Если ты только нежился на мягкой подушке, то жил ли ты вообще?
– Ну, надо же и на подушечке полежать, как по мне, – стала спорить Рокси, – разве нет? Или как ты поймешь, что нужно бороться за еще одну такую возможность просто полежать на подушечке?
– Да, – сначала согласился я, не зная, что ответить, а затем добавил: – Но одно дело, когда ты лежишь на подушке после активного дня – охоты, добычи, – расслабляешься физически и морально, и совсем другое – когда ты лежишь, потому что в другом месте ты лежать уже не можешь.
– Мы же сейчас уже не про дружбу? – поинтересовался Джек.
– Нет, – ответила Рокси, – мы про раны душевные, которые должны лечить друзья.
– А-а-а, а причем здесь подушки? – Джек смотрел то на меня, то на Рокси, пытаясь прочитать наши эмоции.
– Ты просто должен послушать и сообщить свое мнение о моей истории, – объяснил я. – Не важно, откуда взялась подушка. Подумай, хорошо ли всю жизнь на ней лежать или надо что-то еще в жизни делать?