Е. Н. Резников
Психология этнического общения
В Санкт-Петербургском университете в 1998 г. Ю. В. Гранская осуществила кросс-культурное сравнение проявлений различных эмоций с помощью методики JACFEE (Japanese and Caucasian facial expressions of emotion), созданной американскими психологами П. Экманом и Д. Мацумото в 1988 г. для определения успешности распознания эмоциональных проявлений (Гранская, 1998). С помощью статистического анализа были выявлены различия между представителями изучаемых стран по распознаванию эмоциональных проявлений (см. таблицу 1).
Таблица 1. Порядок успешности распознавания эмоций представителями различных стран
По мнению Ю. В. Гранской, при интерпретации полученных результатов реализуется механизм проекции; испытуемые лучше определяют те эмоциональные проявления, которые сами чаще испытывают или выражают. В этом смысле высокие показатели распознания страха и грусти у граждан России (по сравнению с испытуемыми из других стран) являются, по-видимому, тревожным показателем специфики их эмоциональной жизни (высокий уровень тревожности), который может быть обусловлен рядом причин.
Нечувствительность российских испытуемых к проявлениям гнева также может иметь ряд причин. Проводимые на факультете Ленинградского государственного университета исследования восприятия эмоциональных проявлений (Лабунская, 1976) показали опознание эмоции гнева всеми испытуемыми на очень высоком уровне, наравне с эмоциональным проявлением счастья. В исследовании Ю. В. Гранской явно проявилось снижение порога чувствительности к гневу у людей.
Этот факт, возможно, связан с большой терпимостью русских людей, которые даже за явными проявлениями гнева стремятся увидеть какие-то другие человеческие эмоции (Гранская, 1998, с. 15–16).
Интересное исследование было проведено Д. Доржминчингийн по распознаванию лицевой экспрессии российскими и монгольскими старшеклассниками. Было установлено, что монгольские девушки, проживающие в селе, успешнее распознают лицевую экспрессию, сравнительно с группами старшеклассников из России и Монголии, проживающих в городе. Российские старшеклассники более успешно распознают женскую лицевую экспрессию, а монгольские старшеклассники успешнее, чем российские, распознают мужскую лицевую экспрессию (Доржминчингийн, 2002).
К жестам относятся экспрессивные движения рук. В процессе социализации личность осваивает жесты, специфичные для определенной этнической общности. В этом плане при восприятии человека, принадлежащего к этнической группе воспринимающего, последний адекватно оценит его жесты. Если этнофор как объект восприятия принадлежит к неизвестной для воспринимающего общности, то некоторые его жесты могут быть непонятны воспринимающему или неверно истолковываться (Рюкле, 1996; Пронников, Ладанов, 1998; Вилсон, Макклафлин, 1999).
В отечественной научной литературе исследовано зрительное восприятие жестов и телодвижений многих народов. В. В. Андриянов дает описание жестов французов с позиций их эквивалентности жестам русских и возможности использования в переводческой работе в ситуациях различной тональности (Андриянов, 1977). Пан Ин описывает некоторые формы жестовой коммуникации в Китае (Пан Ин, 1977). В. Д. Осипов сравнивает кинесические элементы (экспрессивные элементы – поза, жесты, мимика и пр.), сопровождающие речь у арабов и русских, он приходит в выводу, что у арабов кинесическим элементам в актах коммуникации принадлежит значительная роль (Осипов, 1977). В. А. Пронников и И. Д. Ладанов дают описание жестов североамериканцев, латиноамериканцев, тайцев и японцев (Пронников, Ладанов, 1998).
Проблема жестов разных народов освещается в статье Г. Л. Кириленко, однако национальным особенностям их фунционирования он уделяет мало места (Кириленко, 1987). Использование жестов в этнических общностях рассматривается в работах Р. Бeдвистелла (Birdwhistell, 1973) и А. Кендона (Kendon, 1977). К. Леонгард дает анализ восприятия общепринятых жестов и мимики немцев и определенное внимание уделяет своеобразию их использования народами мира (Leonhard, 1968). Французский исследователь Д. Бергес рассматривает жесты, используемые в разных ситуациях общения (Berges, 1968).
Особое место в отечественной литературе занимает исследование А. Акишиной и Х. Кано, в котором рассматривается восприятие, интерпретация и систематизация «русских жестов и мимики» (Акишина, Кано, 1980). Авторы описывают различные варианты применения жестов, указывают варианты их использования, выделяют новые и устаревшие кинемы. Несомненным достоинством данной публикации являются хорошо иллюстрированные, четко выполненные рисунки. Причем использование жестов дается в сравнении с японской кинесической речью. Вместе с тем, по мнению Ю. А. Сорокина, замысел авторов оказался не полностью реализованным, так как в словаре не указывается социально-психологические параметры общающихся (возраст, пол, статус) и тональность общения, а также используются примеры из художественной литературы, а не даются примеры из сферы спонтанного узуального (общепринятого) поведения (Сорокин, 1987).
Воспринимая некоторые жесты в незнакомых культурах, этнофоры могут их по-разному интерпретировать. К таким жестам могут относиться различные поглаживания и похлопывания, имеющие разную распространенность среди этносов. Например, в Индии, согласно этническим нормам поведения, юноши, даже если ухаживают за девушкой, не могут к ней прикасаться.
Существуют жесты, которые распространены только в среде одного конкретного народа, а представители других этносов их не знают. Так, у этноса саха (якутов) имеется жест, выражающий недоверие по отношению говорящему. Он имеет следующую конфигурацию. Указательный палец правой руки сгибается и разгибается. Одновременно легким кивком головы и этим же пальцем слегка показывают в сторону человека, вызывающего недоверие (Григорьева, 1997; Щукина, 2004).
Семантически одинаковые жесты в разных странах могут выполняться разными способами и сопровождаться различными экстралингвистическими фонемами[2].
На территории проживания больших этносов, иногда имеются отдельные жесты, распространенные в отдельных районах страны. Например, американцы, проживающие в городах южных и западных штатов, теснее связаны между собой; исторически они относительно чаще проявляют гостеприимство. Вследствие этого у них в общении значительно чаще проявляется улыбка, подмигивание и приветствие «Howdy!» По приезде в Нью-Йорк жителей этих штатов удивляет равнодушие горожан (Nierenberg, Calero, 1971).
Телодвижения, называемые пантомимой, включают движения головы, туловища и ног. Телодвижения этнофоров передают информацию о психических и психофизиологических состояниях, здоровье, намерениях, отношении к собеседникам, окружающему миру и др.
По направлению взгляда объекта, времени и частоте фиксации на окружающих лицах, можно определить отношение к ним. Вместе с тем у разных народов существуют правила поведения, регулирующие разрешения и запреты на контакт глаз. С этих позиций все этносы можно разделить условно на две группы: у одних народов разрешается смотреть на собеседника (иногда даже поощряется), а у других – запрещается (считается проявлением невежливости и невоспитанности), вследствие чего взгляд собеседника должен быть направлен в сторону или вниз.
В западной Европе во время общения принято смотреть в глаза, а в восточных странах, как правило, не принято (к примеру, в Эфиопии, когда партнер по общению говорит с кем-то, то не смотрит ему в глаза). Вместе с тем и в западной культуре имеются различия. Если среди британцев обязательным правилом является зрительный контакт между собеседниками, то в США, где также господствует англосаксонская культура, такое правило не соблюдается. Например, Э. Холл так описывает впечатление американских женщин, вернувшихся в США из Парижа: «Французские мужчины часто с интересом смотрят на женщин, а иногда даже комментируют их внешность, что не ускользает от внимания француженок. Американская привычка не смотреть на людей, в том числе и женщин, заставляет чувствовать женщин, вернувшихся из Парижа, будто они не существуют. Иначе говоря, по возвращении из Франции, американки проходят период сенсорной депривации» (Hall, 1959, 151).
В восточных культурах на зрительный контакт накладываются ограничения, обусловленные религиозными запретами, полом, возрастом, статусом и ситуацией общения. В одной из китайских новелл дается такое описание героини: «Глаза ее округлились и широко открылись». Это совершенно не означает, что она удивилась, так у китайцев проявляется мимика гнева (Короленко, Фролов, 1979).
В. А. Лабунская, анализируя эссе японского писателя Кимуры Седзабуро «Угол зрения» указывает, что умение вести диалог на языке взглядов – это культурно-специфический признак страны Восходящего Солнца. В этом плане она называет японцев «людьми зрения». Например, привычка не смотреть на собеседников, избегать их взглядов, приводит к тому, что в общественном транспорте они часто закрывают глаза (Лабунская, 1999).
Подводя итоги исследованиям по контакту глаз в разных этносах, можно сделать два вывода. Первый: монографических исследований, в том числе кандидатских и докторских диссертаций, посвященных контакту глаз, в нашей стране нет. Второй вывод: отсутствуют методики по качественно-количественному измерению контакта глаз в разных этносах.
В монографии «Невербальная семиотика» Г. Е. Крейдлин осуществляет интегральное описание основных подсистем этого подхода (паралингвистика; кинесика, окулесика – воспринимаемая информация, гаптика, проксемика и др.) и даны их объемные характеристики (Крейдлин, 2002). Г. Е. Крейдлин исходит в анализе невербальной коммуникации с позиций семиотики и лингвистики. Уместно заметить, что некоторые исследователи (Фейгенберг, Асмолов, 1989) определяют подобную позицию как лингвоцентризм – изучение любых видов коммуникации по образу и подобию человеческой речи. Признавая достоинства работы Г. Е. Крейдлина, обозначим некоторые дискуссионные моменты. В этой работе отсутствуют ссылки на труды отечественного психолога, пионера в области исследования невербальной коммуникации в психологическом аспекте – В. А. Лабунской (1996; 1999), не используются количественные методы исследования кинем, без применения которых научное психологическое исследование считается не вполне корректным, а выводы – не совсем обоснованными. Г. Е. Крейдлин заполняет этот пробел обращением к лингвистическим методам исследования, принятым в семиотике, что является, естественно, обоснованным с его позиций. Думается, что если автор хотя бы указал на возможность использования не только качественных, но и количественных методов, то это в целом усилило бы многие его выводы.
Анализ отечественных и зарубежных кросс-культурных исследований по паралингвистическим средствам общения позволяет заключить, что из паралингвистических средств общения лучше всего изучена мимика. Совместное исследование мимики, жестов и телодвижений с системных позиций почти не проводилось. В силу этого анализируемые подходы выделяют лишь часть кинем, оставляя за пределами своего внимания многие из них. В этом плане имеющиеся методики, как правило, дают возможность проводить лишь качественный анализ кинем. К. Е. Щукина в 2004 г. под нашим руководством осуществила диссертационное исследования «Специфика паралингвистических средств общения народа Саха» с использованием методики «Выявление мимики, жестов, телодвижений и контакта глаз у представителей этносов». Эта методика базируется на качественно-количественных подходах (Щукина, 2004), в ее основу положен теоретический конструкт, представляющий собой многоплановую, разнопорядковую, многомерную, многоуровневую и динамично развивающуюся систему.
Первая группа кинем (коммуникативные кинемы) тесно связана с фундаментальными категориями социальной психологии («общением» и «отношениями»). Эта группа кинем проявляется в перцептивной и коммуникативной сторонах общения; их исследованием, как правило, занимаются социальные психологи. Вторая группа кинем, выражающая отношение людей к окружающему миру, также входит в исследовательское поле социальной психологии. Кинемы первой и второй группы в теоретическом конструкте относятся к социально-психологическому уровню. На проявление этих групп кинем активно влияет социальная среда. Результаты исследований свидетельствуют о том, что чем более удалены друг от друга народы по территории, тем больше вероятность появления у них жестов, телодвижений и контакта глаз, непонятных представителям территориально удаленных народов. К общепсихологическому уровню теоретического конструкта относится третья группа кинем, выражающих различные психические процессы и состояния представителей этноса. На проявление паралингвистических средств общения, относящихся к данному уровню, оказывает влияние этническая среда, но не в такой степени, как на особенности выражения кинем первого уровня. Исследованием кинем второго уровня занимаются в большинстве случаев представители общей психологии. Вместе с тем достаточно часто при проведении эмпирических и экспериментальных исследований по невербальным средствам общения социальные психологи вторгаются в исследовательское поле общей психологии, а представители общей психологии – в сферу интересов социальной психологии (к примеру, при исследовании групп кинем, выражающих различные чувства и состояния, были выявлены социальные чувства, выражающие смущение, стыд и пр.).
В теоретическом конструкте каждый уровень кинем может быть рассмотрен как подсистема, включающая составляющие (компоненты), которые определенным образом связаны между собой. Эти составляющие включают функциональное сочетание кинем (шкал), состоящих из более мелких структурных образований (субшкал). В свою очередь, они включают дробные элементы (показатели или признаки). С эмпирических позиций обсуждаемый теоретический конструкт операционализирован (Резников, 2005).
В процессе восприятия социального облика этнофора как объекта восприятия фиксируется его социальная роль, оформление внешности, проксемические особенности общения, поведенческие характеристики и деятельностные особенности.
Социальная роль – это поведение человека, обусловленное нормами данной этнической группой, его статусом или позицией в обществе, соответствующей ожиданиям его представителей. Особенно четко социальная роль просматривается у руководящих работников в восточных культурах. Руководитель ведет себя уверенно, степенно и с явно выраженным достоинством. Руководители же в западных культурах в целом более демократичны в общении, стремятся, как правило, вести себя с подчиненными «на равных» и без нужды не подчеркивают свой более высокий статус (особенно англичане).
Социальное оформление внешности (внешний облик). При восприятии одежды человека, его обуви, украшений и других аксессуаров этнофора можно определить различные особенности, в том числе и его этническую принадлежность (Сорины, 1998). Особенно это нетрудно сделать в том случае, если одежда или головной убор имеют национальный характер. Например, зрительно можно отличить жителя Средней Азии, одетого в пестрый национальный халат и носящего на голове тюбетейку, от выходцев с Северного Кавказа – в черкеске, украшенной серебряным или золотым шитьем, или в папахе.
Специфична национальная форма одежды у населения Индии, Афганистана и Арабского Востока, не говоря уже о национальных одеждах индейцев в Северной и Южной Америке.
В гардеробе западноевропейских мужчин обязателен «английский костюм», элегантный и строгий, достаточно простой по покрою, неяркий, сшитый из материала хорошего качества.
Мужчины, проживающие в городах Испании, в холодные месяцы часто обвязывают шею шарфом.
Лица, побывавшие в США, отмечают, что американцы стремятся одеваться просто и удобно. Представители высших слоев американского общества по сравнению со средним классом внешне выглядят элегантнее и скромнее. Молодые американки почти не пользуются бижутерией, а женщины среднего и старшего возраста активно ее используют.
В настоящее время в большинстве стран просматривается тенденция к унификации одежды (это в большей степени касается мужской одежды), а ношение национальной одежды наблюдается лишь у некоторых этносов, часто в праздничные дни. В России, например, во время представлений национальные костюмы надевают участники фольклорных коллективов.
К социальному облику этнофоров можно отнести использование ими национальных причесок, косметических средств, у мужчин ношение бороды и усов. По этой характеристике этносы значительно отличаются друг от друга.
Оптическая система отражения фиксирует проксемические особенности этнофоров – расстояние между общающимися и их пространственное взаимное расположение.
Основоположником проксемики является Э. Холл (Наll, 1959, 1966, 1969, 1983). Во многих этносах в зависимости от видов общения и социального статуса общающихся выдерживаются определенные расстояния между собеседниками. У американцев англосаксонского происхождения Э. Холл определяет интимную зону (от 15 до 45 см), личную (от 46 до 120 см), социальную (от 121 до 350 см) и публичную (больше 351 см). Уменьшение проксемической дистанции между общающимися расценивается ими как стремление к установлению дружеских отношений.
Э. Холл приводит интересные данные о проксемических особенностях общения американцев и арабов. Арабы во время беседы довольно близко подходят к собеседникам, что создает определенные неудобства для американцев (им кажется, что голос партнера неприятно громкий, партнер по общению дышит им в лицо; в отдельных случаях может чувствоваться запах тела). Американцы стремятся отодвинуться от собеседника (Наll, 1959).
У жителей Латинской Америки дистанция взаимодействия собеседников намного меньше по сравнению с принятой в Соединенных Штатах. Это создает психологические неудобства для североамериканцев при общении. Североамериканцы, прожившие некоторое время в Латинской Америке и не успевшие привыкнуть к пространственным зонам местных жителей, принимают различные формы адаптации. Используя стулья и столы, чтобы к ним слишком не приближались, они стремятся сохранить удобную для них проксемическую дистанцию с латиноамериканцами. А латиноамериканцы даже взбираются на эти стулья и столы, чтобы достигнуть более близкого расстояния, с которого им удобно разговаривать. Когда латиноамериканцы стремятся приблизиться к североамериканцам, то те, естественно, отодвигаются. «В результате они думают, что мы далеки или холодны, отказываемся от общения или недружественны. Мы, с другой стороны, постоянно обвиняем их в том, что они сворачивают наши шеи, давят на нас, обрызгивают наши лица» (Наll, 1959, р. 118). Один из испытуемых по этому поводу заметил: «этот народ подходит так близко, что глаза встречаются с глазами. Это действительно делает меня нервным. Они приближают лицо так близко, что чувствуешь, что они внутри тебя» (Наll, 1959, p. 118).
По мнению Э. Холла, в понятие проксемики входит не только организация зон взаимодействия среди общающихся, но и пространство вокруг рабочего места, жилища и учет рабочего времени. С этих позиций он определяет особенности принятой дистанции у немцев, англичан, французов, японцев и жителей арабского мира в быту и на рабочих местах (Наll, 1966; 1983; Hall E., Hall M., 1990).
При первоначальном контакте у китайцев расстояние между общающимися достигает примерно 1,5 м. Такая дистанция зависит от статуса коммуникантов и ситуации общения. У равных по положению партнеров оптимальная дистанция определяется размером чайного столика. По мере углубдения межличностных отношений она уменьшается до расстояния рукопожатия, после чего восстанавливается, что объясняется необходимостью считывать с лица говорящего эмоциональный подтекст.
В Японии принятое расстояние между собеседниками зависит от социального статуса, возраста, степени знакомства, межличностных взаимоотношений и общего контекста общения. Кроме того, показателем выбора социальной дистанции служит сложная система средств выражения вежливости в японском языке, которая подсказывает, какое физическое расстояние должно быть оптимальным в данный момент между собеседниками (Пронников, Ладанов, 1998).
Проксемический подход, предложенный Э. Холлом, использовал М. Ватсон в работе «Проксемическое поведение. Кросс-культурное исследование»; он предложил для количественного анализа в кросс-культурных исследованиях использовать пять проксемических переменных: угол расположения собеседников, их близость (по Э. Холлу, это зона или дистанция), касания, визуальные контакты и голос (Watson, 1970).
Различия проксемических зон становятся особенно заметны во время межэтнического общения. Внутриэтнические контакты не дают возможности их зафиксировать. Общаясь между собой, представители одного этноса воспринимают существующие дистанции между людьми как сами собой разумеющиеся.
Согласно полученным данным, у армянских женщин личностное пространство начинается с 22,6 см, а у русских – с 48 см; у армянских мужчин личностное пространство начинается с 33 см, а у русских – с 29,3 см (Резников, Флейто, 2003).
В целом можно сказать, что эмпирических исследований по проксемическим зонам у разных этносов весьма мало.
Особенности действий этнофора. Этнопсихологические особенности проявляются в разных видах деятельности – игре, учебе и труде. К примеру, в некоторых этнических общностях распространены и интернациональные игры (например, футбол, шахматы и пр.), и сугубо национальные (к примеру, в России лапта). Существуют виды спорта, формирующие анатомические, физиологические и психологические особенности представителей данного народа.
Наблюдая отношение представителей различных народов к своим трудовым обязанностям, в отдельных случаях (с определенной степенью достоверности) можно сделать предположение об этнической принадлежности объекта восприятия. В научной литературе имеется достаточно много публикаций, освещающих отношение этнофоров к своим профессиональным обязанностям (Луганский, 1968; Пронников, Ладанов, 1989, 1996, 1998; Льюис, 1999, 2001; Hampden-Turner, Trompenaars, 1993, 1994).
Зрительно воспринимая импульсивные действия этнофора (с учетом его эмоционально-волевого контроля), субъект может также определить некоторые свойства национального темперамента, уровень сформированности эмоционально-волевых качеств, а по коммуникативным действиям – уровень сформированности навыков общения.
