Инна Фохт
Сны Семиградья. Книга фанфиков
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Когда авторский мир рвется наружу, его не остановить. Стираются границы между индивидуальным и общим, история разрастается и обретает новые подробности, становится живой и бурлящей, словно поток воды в горном русле. Обретает новые смыслы, образы, контексты.
Мог ли я представить, что конкурс фанфиков по моей книге получит такой бурный отклик? Кажется, нет. За неделю талантливые авторы сложили семь прекрасных историй, очень разных, но очень объемных. Таинственных, красочных, емких. Прочувствованных, фактурных и невероятно личных. В каждой истории – авторский стиль и свой неповторимый подход. В каждой истории – талант и уникальная красота. Но все они о мире Семи Башен. Да-да, семь авторов написали о Семиградьи. Очередное маленькое совпадение на пути моего романа «Семена Перемен» к читателю.
С легкой руки Алекс Джун, автора книги «Спи, Алиса», участвовавшей в судействе и выборе победителя конкурса фанфиков, сборник получил название «Сны Семиградья». В нем нет официальной истории мира. В нем сны о том, как оно могло бы быть. О том, чем стало бы Семиградье, пиши его кто-то другой. Но погружение в эти сны неизменно оставляет неповторимый привкус сказки, тайны и волшебства.
Искренне благодарю всех авторов за приложенные усилия. И жду читателей на страницах своего романа.
06.06.2023
Егор Данилов
Айгуль Клиновская. Амоин
– Растус, ну пожалуйста! – Луций топтался в дверях и даже умоляюще сложил руки. – Последний раз!
– Если будете проявлять настойчивость, мой юный господин, придется пожаловаться вашему отцу, – голос из глубины комнаты не пускал мальчика дальше порога.
Луций прикусил губу, пытаясь придумать, как упросить несговорчивого учителя.
– Я прочитаю пять страниц из учебника истории!
Из-за книжного шкафа сразу появилось лукавое лицо Растуса. Буйная кучерявая шевелюра колыхалась и пружинилась, будто жила собственной жизнью, иногда не поспевая за хозяином. Луций как-то подметил, что цветы в вазонах у стен дома трепещут на ветру точь-в-точь, как кудри Растуса. И когда учитель уж слишком донимал занятиями, Луций изливал возмущение преданному коту Клео, называя злодея исключительно Вазоном.
Сейчас поднятая бровь хозяина комнаты говорила о том, что предложение его заинтересовало.
– Это значит, что все картинки вы там уже изучили и теперь наконец намереваетесь перейти к буквам?
Луций смиренно вздохнул:
– Да.
Растус сделал приглашающий жест рукой:
– Проходите, маленький господин. Но учтите, что в следующий раз вместо пяти страниц будет уже десять.
Нескладный худощавый учитель как-то умудрялся двигаться проворно и не задевать многочисленные полки и шкафы с книгами, стол, заваленный бумагами, свитками, картами, пирамиду из сундуков, где самый маленький упирался в потолок. Когда он впервые появился в особняке префекта Кастора Пинария, отца Луция, у него не было с собой столько хлама. Растус расчистил завалы и извлек из-под них стул.
– Садитесь. И молчите. Вы же помните главное правило?
Луций кивнул. Он помнил, но тут же нарушил его вопросом:
– Каждый раз у вас все теснее и теснее. Зачем вы тащите со всей Патеры всякую рухлядь?
– Во-первых, – бровь снова подлетела вверх, на сей раз от недогадливости ученика, – это не рухлядь, а предметы для исследования. Во-вторых, я не только учитель, но и ученик.
Луций разинул рот.
– Как это? Чей?
– Жизни, маленький господин, жизни, – Растус снял с полки шкатулку, открыл и полюбовался содержимым. – Ну что, готовы к встрече?
Луций поерзал на неудобном стуле и снова кивнул. Плотно сомкнутые губы означали, что тишины он точно не потревожит.
Учитель достал из шкатулки тростниковую сирингу и приложил к губам. Мелодия разлилась по комнате, огибая и шкафы, и полки, и нагромождение из сундуков, скользнула за ширму. Оттуда послышался едва различимый шелест расправляемых крыльев…
Сиринга продолжала призывный напев. Из-за ширмы, выступая на длинных ногах, показался аист с дивным огненным оперением. Он склонил набок крохотную голову, блеснул черными, словно ртутные капли, глазами. Растус взглянул на Луция. Тот уже дважды видел чудо-птицу, но все еще не мог скрыть восторг. Вот и сейчас смотрел не отрываясь и даже не моргал.
Аист расправил крылья и начал свой танец. Он кружился по комнате, щелкал клювом, изгибал шею в такт музыке. Когда звуки сиринги стали затихать, длинноногий плясун отступил обратно к ширме и на последнем аккорде скрылся за ней. В наступившей тишине раздался восхищенный выдох Луция. Оказывается, толком и не дышал, пока длилось представление!
– Это величайшее чудо, никогда не устану смотреть, – прошептал он, все еще боясь спугнуть чарующее видение.
Растус спрятал сирингу в шкатулку.
– Вам пора, юный господин. Учебник истории ждет.
Луций лишь сильнее вжался в стул.
– Расскажите, как его зовут, откуда он у вас. И тогда я точно уйду и не приду еще очень-очень долго.
– Хорошо, – неожиданно согласился Растус. – Я и сам не прочь вспомнить эту удивительную историю.
Он заозирался вокруг, примериваясь, куда бы присесть, махнул рукой и опустился на пол.
– Однажды я бродил по Патере в поиске интересных вещиц и наткнулся на одного кайанца. Бедолага еле держался на ногах от голода, но все же вызвался мне помочь доставить сюда свитки. Я его накормил, подыскал справную одежду вместо его ветхих обносков, позволил согреться у очага и воспрянуть духом. Перед уходом он сказал: «Я беден, мне нечем тебя отблагодарить, но я могу подарить тебе Амоина». Вытащил из-за пазухи красный мел и нарисовал на стене аиста.
– Значит, его зовут Амоин, – с придыханием повторил Луций, счастливый от того, что ему приоткрыли завесу тайны.
– Да, – кивнул Растус. – Кайанец добавил, что птица умеет оживать и танцевать под звуки сиринги. Но при одном условии.
– Соблюдать тишину?
– Это я придумал специально для вас, маленький господин, потому что порой вы слишком многословны.
Луций развел руками – что есть, то есть, этого он отрицать не мог.
– Условие в том, что наслаждаться танцем аиста нельзя одному, только в компании с добрыми друзьями. Ведь Амоин – это чудо, а чудом не может владеть кто-то один, его надо делить с другими.
– А кем был тот кайанец? Какой-то маг? Куда он делся? – следующие вопросы посыпались, как горошины из стручка.
Из сада послышались возгласы. Луций тотчас же подскочил, глаза его округлились.
– Должно быть, отец разыскивает меня! – ахнул он и опрометью бросился наружу.
– Не забудьте про пять страниц! – крикнул вслед Растус, но мальчишка успел раствориться меж цветущих кустов камелии.
Учитель усмехнулся, подошел к ширме и отодвинул ее. На стене застыл нарисованный мелом красный аист в ожидании мига, когда снова запоет сладкозвучная сиринга.
Луций сдержал обещание. На следующий день в начале Второго Оборота он ждал Растуса в учебном зале, чтобы пересказать ему выученные страницы. Время шло, но учитель не появлялся. Это было странно – никогда прежде Растус не опаздывал.
– Это говорит о том, что и на Башне может вырасти мох, – назидательно сказал Луций коту, намекая, что и учитель рано или поздно может проспать занятие. Клео облизнулся, ему не было дела до знаний, ему миску похлебки подавай.
Луций подождал еще немного, подхватил кота и направился будить учителя.
– Растус!
Комната отозвалась лишь шуршанием заплутавшей ночной бабочки. Луций шагнул за порог и обследовал пространство. Заглянул даже под стол – вдруг учителя так сморили старые манускрипты, что он сполз на пол да там и уснул? Наконец мальчик решился заглянуть туда, куда тянуло с первых секунд. За ширму, скрывающую Амоина.
Аист все так же алел на стене. Луций преодолел робость и спросил:
– Ты не знаешь, где Растус?
Картинка не ожила, для этого требовалась сиринга. Луций глянул на Клео, который безучастно висел на его руках.
– Ты же мне друг? Значит, вдвоем мы можем посмотреть танец Амоина.
Клео мяукнул, что прозвучало как одобрение идеи. Усадив кота на книжную полку, Луций достал из шкатулки сирингу. Когда-то он делал трубочки из тростника и сносно извлекал из них мелодию, значит, и сейчас справится. Прикладывая флейту к губам, он думал только о том, как бы не оплошать с музыкой, потому не заметил, как Клео спрыгнул с полки и юркнул за дверь.
Луций ликовал. Получилось! Сиринга откликнулась на его старания. В подтверждение этому из-за ширмы возник Амоин и начал танцевать. Вид у него был понурый, движения замедленные, будто аист захворал. Алое оперение меркло с каждым новым па. Посреди танца он замер и посмотрел на Луция. Тот опустил сирингу и спросил:
– Тебе не нравится, как я играю? Я всего лишь хотел показать тебя своему другу Клео.
Аист запрокинул голову и затрещал клювом, как будто рассмеялся. Луций оглянулся на полку – та была пуста. Сиринга выпала из рук.
– Луций… – на пороге стоял учитель. Судя по тяжелым связкам книг, он совершил очередную вылазку за раритетами и просто не рассчитал время возвращения. – Что здесь произошло?
Амоин пробрался к двери, коснулся Растуса на прощание красным крылом и прямо с порога взмыл в небо.
– Я не хотел… – захлюпал носом Луций. – Нас было двое, но Клео сбежал.
Тюки с книгами нашли временный приют в углу. Растус подошел к виновнику переполоха, поднял с пола сирингу и смахнул с нее рукавом пыль.
– Не печальтесь, мой юный господин. Амоин ведь не просто танцующая птица. Амоин – учитель для нас, как и все живое на этой земле.
– Он не успел меня ничему научить, – размазывая ладонью слезы, всхлипывал Луций.
– Как же не успел? Он научил вас, что нельзя нарушать чужие границы, пусть даже речь идет о пороге учительской комнаты. Нельзя без разрешения брать чужое. Нельзя обманывать и прикрываться другом, чтобы исполнить свои желания. Вы же сами хотели еще раз посмотреть на Амоина? И Клео тут совсем ни при чем.
Он усадил Луция на стул и подал стакан воды. Отхлебнув разок, мальчик застыл, глядя в одну точку. Растус умолк, позволяя ему накрепко усвоить важные уроки. Наконец Луций допил воду и слез со стула. Казалось, он даже чуточку повзрослел, только покрасневшим носом шмыгал все еще по-детски.
– Простите. Из-за моей глупости Амоин теперь сгинет где-то, и никто больше не увидит чуда.
– Вот и еще один урок. Вы научились признавать ошибки, чтобы впредь их не повторять. Ведь так?
Луций кивнул. Он почти успокоился, но все-таки горевал, что теперь никогда и никому не покажет аист свой чудесный танец.
– Не грустите, маленький господин, Амоин не исчезнет без следа. Теперь он сам выберет себе пристанище. И однажды мы еще услышим о дивной птице, которая вдруг появилась на одной из городских стен.
Рассказывая все это, Растус рылся в ящиках письменного стола. Поиск увенчался успехом, он выудил оттуда тряпичный сверток, развернул и показал кусочек красного мела.
– Тот кайанец оставил мне его. На всякий случай. Видимо, он наступил. Мы можем нарисовать кого угодно.
Луций замер. Только что мир вокруг мерцал черно-белым из-за его вздорной выходки, и вдруг крохотный кусочек мела снова вернул все краски.
В приоткрытую дверь из сада шмыгнул Клео. Не подозревая о случившейся катастрофе, он сел и принялся умываться. Это говорило о том, что какая-то зазевавшаяся мышь стала его обедом. Луций поднял взгляд на учителя.
– Кот. Мы нарисуем красного кота.
– Отличный выбор, – Растус засучил рукава. – Еще вам не помешает пара уроков игры на сиринге. Однажды, мой маленький господин, рядом с вами появится тот, чья дружба пройдет много-много испытаний. И вы обязательно разделите с ним это чудо.
