Егор Валерьевич Лошкарев
Во тьме забытых королевств
Глава 1. Молитва
Абсолютную черноту подземного туннеля нехотя разгонял тусклый зеленоватый свет фонаря из светокристалла. Узкий круглый проход, который среди гильдейских прозвали Змеинной кишкой, соединял поверхность и верхние уровни Пустой глотки. Хотя белоручки, живущие на поверхности, предпочитали немного иное название.
Нескладный парнишка чуть ниже среднего роста пробирался вниз по покатому неровному полу. Он держал перед собой тот самый фонарь, имеющий вид обычной стеклянной колбы с засунутым туда светящимся камушком. К крышке колбы была приделана веревочная ручка, за которую парень и держался, осторожно освещая себе путь. На полу очень много выбоин и ям, оставленных сотнями и тысячами ног, столетиями ходивших под этими низкими недружелюбными сводами.
Иной раз пареньку приходилось вставать на колени и проползать в особо узких местах, которые почему-то до сих пор не расширены гильдейскими кайлёрами. Но подобные препятствия ничуть не замедляли продвижения парня, ловко лавирующего в узком тоннеле, ибо он, можно сказать, вырос в этих недружелюбных норах.
Вот еще один шаг, поворот, опустить голову, чтобы не разбить лоб о предательский сталактит, находящийся прямо перед входом в огромный по своим размерам зал явно искусственного происхождения. Парень, глубоко вздохнув, нырнул в узкую щель, из которой пробивался спокойный серо-зеленый цвет.
Массивные квадратные колонны, украшенные искусной резьбой, уходили ввысь, поддерживая стрельчатые своды. И сам камень, испещренный барельефами, будто бы светился, разгоняя непроглядную тьму глубокой пещеры. Пространство зала было поистине необъятным и очень красивым, но только в том случае, если смотреть только наверх.
Тут был очень тяжелый и сырой воздух, то и дело в нос били запахи высохшей мочи, пота и экскрементов, к которым, к тому же, примешивался аромат жареного мяса и другой еды, что давало просто непередаваемую смесь. С непривычки сильно давало в нос, вызывая головную боль и тошноту, зачастую рвоту, что тоже не прибавляло свежего воздуха.
Такие запахи появились отнюдь не просто так. Если наверху вид радовал глаз своей красотой, то если опустить голову – взгляд наталкивался на уродливые шатры, палатки и шалаши, что были раскиданы по залу в абсолютном беспорядке. Где-то сохранившая цвет, совсем новая, где-то совершенно выцветшая ткань создавала абсолютную какофонию, что в полумраке зала еще более утомляло глаза. А как тут было шумно!
Сотни и сотни людей, бродивших по этому залу, то и дело галдели, сморкались, кричали, блевали, пели и ругались. Торговцы, рекламирующие свой товар разнообразными кричалками, на все лады и тона зазывая покупателей. Как правило, у них были самые цветастые (но далеко не самые аккуратные) шатры, еще сохранявшие задуманную гамму. Бродячие музыканты, которые ходили между по своеобразным кривым улочкам и играли на незатейливых инструментах, многие пели акапельно или рассказывали громкими уверенными голосами различные истории, пришедшие из темных веков. Несколько мужчин с кирками на плечах что-то не поделили между собой и громко ругались недалеко от того места, откуда вылез парень. Кажется, еще немного, и начнется драка, вот некоторые из них уже начали оглядываться по сторонам, прекратив надрывать голос. Но вовремя вмешались гильдейские стражники.
Двое невысоких кряжистых воина подошли к разошедшейся компании. На головах широкополые шапели, на груди вычищенные до зеркального блеска пластины, достающие до подбородка. И, конечно, черные фирменные гильдейские куртки с большими остроконечными капюшонами и широкими рукавами, с налокотниками из толстой сыромятной кожи.
Кайлеры, заметив подошедших, моментально затихли и попытались рассыпаться кто куда, словно тараканы на свету, но успели не все. Гильдейские мигом выцепили зачинщиков и, отобрав у тех инструмент, куда-то повели.
Паренек же, выскочив из тоннеля, на мгновение замер, привыкая к более яркому свету и громким звукам, и бодро потрусил куда-то вглубь этого людского моря, спрятав фонарь и привычным движением надев на голову широкий серый капюшон и тканевую маску, в другое время служившую шарфом. Так он полностью скрыл свое лицо.
Кстати, парня так и зовут – Капюшон. Или Болтун. Смотря с кем приходится общаться. На поверхности, среди людей, вовлеченных в исследование Пустой глотки, парень ходит под именем Капюшон, внизу – Болтун. Но у него есть и третье имя, известное довольно узкому кругу людей. Это имя – следствие необычной внешности парня. Он альбинос, при этом у него на теле совершенно не растут волосы. Так что поначалу у него было имя Яйцеголовый, или просто Яйцо.
Переместив свой потрепанный рюкзак на живот, Капюшон ловко двигался в потоке людей, сноровисто избегая цепких рук уличных торговцев и не обращая внимания на зазывающие взгляды и позы полуодетых куртизанок, которых тут тоже было в достатке. Однако особой популярностью они не пользовались, хоть и стоили довольно дешево. Судя по молве, велика была вероятность лишиться самого главного после таких развлечений. Либо подцепить кучу неприятных болезней. Обитатели низа предпочитали «официальные» дома утешений на поверхности, либо их филиалы здесь, внизу. Их всегда было легко найти – среди всех шатров они выделялись размерами и аккуратным стилем. Ну и очередями, конечно.
Капюшон тем временем преодолел некую незримую границу, куда праздный люд не заходил. Шатров стало меньше, появился порядок в их расположении. Хотя вездесущая вонь никуда не исчезла. Тут в основном ходили облаченные в доспехи бойцы, прислуга в черных куртках, а также вольные искатели разного финансового достатка.
В этом месте каждый шатер принадлежал определенной группе Смельчаков – людей, которые исследуют глубины Провалов, пробираясь по узким шкуродерам или огромным дворцам, построенным неизвестно кем, неизвестно когда. И зачастую эти дворцы и залы таят в себе намного больше опасностей, нежели обыкновенные пещеры.
Парень подошел к неказистой палатке, разбитой вокруг колонны, и дернул за колокольчик, висящий на входе.
– Входи, Болтун! – раздался голос из палатки. Весьма неприятный, стоит сказать, как будто много раз сорванный в крике. – Парни, ставьте бодрилку, наконец-то гость пришел!
Раздался коллективный короткий смешок, и Капюшон откинул полог.
В лицо сразу же ударил удушливый дым от курительных смесей, а также кислый перегар. Поморщившись, Болтун все же вошел, сразу сместившись в сторону, подальше от высокого кальяна и трех лежащих вокруг него мужчин. Все они были разными, но была общая деталь, что сразу бросалась в глаза – все они были лысыми.
– Привет, Болтун! Как жизнь? – те, однако, были очень к нему дружелюбны. Наперебой поздоровались и учтиво предложили ему затянуться, гость же покачал головой, отказываясь.
– Сейчас бодрилка согреется. Или ты чего покрепче хочешь? – подмигнул ему пожилой воин – лидер отряда, по имени Шмель. Или Капитан Шмель.
Он обладал тем самым сорванным голосом – неприятным, но громким и уверенным. А еще у него были шикарные усы и бакенбарды глубокого черного цвета, без единого седого волоска, а также солидное, «офицерское» брюхо. Как правило, в палатке, при подготовке к спуску, он предпочитал ходить голым по пояс, «дабы принять воздушные ванны, ибо в этом треклятом плаще жарко, как в печи». В этом он был прав. Плащи Смельчаков не отличались удобством в ношении, но были крайне полезны и функциональны при спуске. Это и одеяло, и матрас, и какая-никакая броня, и рюкзак. И последнее одеяние для всех, кто остался внизу.
– Да ла-а-адно! Знаю, что ты не пьешь всё, что крепче шептухи, – Шмель загремел посудой около самодельного стола, расположенного как раз вокруг несущей колонны. Он выискивал чистые кружки, которые, по обыкновению, были в большом дефиците. – О, нашел. Держи!
Гостю была вручена большая деревянная плошка, когда-то служившая супницей, в ней плескался ароматный напиток (правда, весь аромат тонул в окружающей вони). Во вторую руку дали большой сухарь. Болтун огляделся, выбирая место, где можно присесть, однако мебели в палатке не было, кроме разве что стола, заваленного грязной посудой, старым сломанным снаряжением и остатками пищи. Так что он решил просто постоять, чай ноги на месте. Также парень оглядел сухарь на предмет свежести и насекомых. Ничего подозрительного не было, так что Капюшон со спокойной душой засунул его в складки своего необъятного серого плаща. Про запас.
– Что ж, раз уж все в сборе… – Шмель оглядел всех собравшихся внимательным взглядом, поглаживая свои шикарные усы, – сегодня у нас довольно необычное задание. Нужно сопроводить одного богатенького имперца в галереи за Белыми столбами и проследить, чтобы с ним ничего не случилось. Путь неблизкий, плохо изученный, имеет много тупиков, колодцев и шкуродеров, так что готовиться нужно основательно. Однако имперец готов готов дать задаток, если его согласятся провести в короткие сроки. Тут нужно поспешать, деньги хорошие, немало свободных отрядов откликнется.
– Не сказал бы, – тут же подал голос Еж, бывший коновал, а ныне штатный медик отряда. Был он сух лицом и телом, словно старый изюм, пахло от него тоже не розами.
– Видал я того имперца, дюже странный малый. В город прибыл с эскортом из пяти добрых молодцев, один другого шире, но, похоже, обычных вояк, раз уж вниз без них спустился. Рюкзак еще с собой таскает, больше него самого! Весь приодетый, холеный, будто на парад собрался, а не в глубины, – Еж сплюнул в сторону и вновь затянулся. – Не нравится мне тот имперец, гузном чую, неприятностями от него пахнет.
– Мыться надо чаще, чтоб гузно не чесалось и не пахло! – воскликнул Ромашка, основная боевая единица отряда, и заразительно засмеялся. Его поддержали остальные члены группы, даже Ёж улыбнулся, ничуть не обидевшись на шутку. Парень с таким странным именем имел вид бравый, задорный, можно даже сказать, боевой. Невысокий, крепко сбитый, но с длинными руками, которые были покрыты небольшим количеством шрамов, коими их владелец безумно гордился. Большинство были получены им во время работы подмастерьем в кузне, однако, если верить его рассказам о них, он прошел не одну войну, много раз был ранен, прежде чем стать славным Смельчаком в свободном отряде.
