Екатерина Смолина
Эрегинии. Яд для демона
В оформлении обложки использованы фотографии авторов:
• Tomwang https://ru.depositphotos.com/120044268/stock-photo-closeup-young-woman-face-with.html
• fxquadro https://ru.depositphotos.com/130672762/stock-photo-sporty-man-holding-dumbbell.html
ГЛАВА 1. Сарнай Хенем
Ветер подхватывал лепестки бесчисленных басаньядов и игриво купал в них прохожих. От белого цвета под ногами казалось, будто в наш портовый городок вновь забрела столь редкая в этих краях зима. Ни в одном другом городе полуразрушенной империи басаньяды не росли в таком количестве, и причиной тому был уважаемый всеми лорд–градоправитель Лекрос. Маленькая слабость, которой не придавали значения горожане, уверенные в благородстве и честности любимого седеющего вассала императора.
Я же знала об этом человеке чуточку больше. Ровно настолько, чтобы испытывать дурноту и страх от одного только вида белых лепестков. В умах горожан, не без стараний его помощников, впечатался образ славного человека. Но боль от рабства и унижения въедается куда глубже… Маленькая нищенка, воровка, ничего не понимающая в лживом мире лордов, – легкая добыча и удачное украшение постели. Что тут можно возразить или сделать? Даже о своем даре лишь смутно догадывалась.
Выпустив изо рта клуб пара, я поёжилась от утреннего холода и ещё старательнее скрылась в капюшоне ветхого плаща. Не столько от холода, сколько от лишнего внимания. Восточный разрез глаз здесь обычен для корсаров, что время от времени грабят имперские суда. Но не для лиллянки! Славная, славная игрушка, голубоглазая кукла, которую можно использовать самому… Или отдать на растерзание преданной охране замка. Вдруг научится новым трюкам? Вряд ли Лекрос смирился с потерей любимой рабыни, столь подло предавшей хозяина. Но еще один такой день – и сломалась бы.
На узких мощёных улочках Лиллы то и дело попадались плохо одетые рабочие и служанки: люди начинали трудовой день в порту рано. Вдалеке кричали чайки, промышляя свежей рыбой. Эхо от стоптанных каблуков всё чаще гулко отражалось от стен огромных древних домов. Маленькая эрегиния тоже спешила по своим делам, и подолгу задерживаться в опасных проулках не стоило. Оставаться в этом городе – и так не слишком удачная идея. Но у меня было незаконченное дело, без которого я не могла уйти, даже рискуя снова.
Лёгкий шум порта и плеск речки, красиво прибранной камнем, постепенно отвлёк от жутких воспоминаний. Время не лечит, но время учит. Страж на предплечье настороженно шевелился, чувствуя мое волнение. На секунду взгляд выхватил вдалеке серые шпили замка, и заставил застыть. Не думала, что это так близко. По телу прошлась жгучая горячая волна, тут же сменяясь холодом. Желание мести и липкий страх смешались в едином порыве.
– Посторонись! – крикнул сзади портовый грузчик, едва не наехав громыхающей телегой.
Захотелось спрятаться, раствориться, исчезнуть…
Но да. Время не лечит. Время учит. И делает сильнее тех, кто умеет перешагивать через страхи. Лекроса ждет маленький сюрприз, если он решит встретиться снова. А, может, этого захочу я?
Змеиный шепот… Снова. Нага не предаст, когда ей будет позволено вырваться на свободу, и теперь, когда пройдена инициация и обучение в храме Афресии – защитит. Но она была голодна, и с каждым днем становилась все требовательнее и тревожнее. А значит, очень скоро настанет момент, когда мне придется наступить на горло неприятию, и согласиться на встречу с одним из поклонников. Сила должна все время пополнятся. Кто-то ведь должен кормить стража?
По пути в тюрьму я улучила момент, чтобы забежать в храм Семерым. Когда прижмёт, в любого бога начинаешь истово верить, лишь бы стало лучше.
Посреди храмового двора было пусто и тихо. Ветер перебирал колокольчики под крышей веранды, разнося с собой нежные переливы трели и запахи жжёных благовоний.
Непривычная пустота.
Мало кто теперь ходит к старым богам. Со сменой власти, людей убедили покланяться Единому богу, – кого пустыми обещаниями, кого угрозами. Храмы Семерым больше не поддерживались новым императором, и быстро приходили в запустение. Ветхую острокрышую веранду так и не успели починить. Денег не хватило. И только семь алтарей, стоящие полукругом, не сломили ни дождь, ни пожары, ни смена религии. Семь столбов, испещрённых древними молитвами каждому из Семерых. Боги терпеливо ждали своих заигравшихся детей.
Уняв волнение, какое всегда испытывала перед обращением к богине, я шагнула к алтарю Афресии. Сердце забилось чаще, когда искренняя молитва богине страсти и войны разорвала тишину. Сухими губами я благодарила за покровительство, и за то, что обрела свободу. Шепот молитвы был слышен во всех уголках храма, но никто не слушал. Собравшись с духом, я снова попросила за Тарра, за нас. И тугой тёплый комок запульсировал на руке с рисунком змеи, принося немного опьяняющее тепло. Афресия услышала свою дочь. Немного молока совсем не жаль вылить на молитвы, вырезанные в деревянном столбе. В этом мире слишком мало настоящего чуда, чтобы жалеть на него медяков.
После храма на душе посветлело, и даже пряно-сладкие запахи басаньядов уже не казались такими удушливыми. Вспомнились зелёные глаза и бесшабашная улыбка лорда Норга. Тарринар служил Лекросу в его замке, и легко мог вновь сделать вид, что не видит новых синяков на теле наложницы лорда–градоправителя. Он должен был вновь и вновь приходить за мной и отводить в спальню Лекроса, где меня ждали только новые синяки, верёвки и в конце – жёсткое надругательство на простынях, усыпанных лепестками басаньядов. До крови. До хрипоты.
Это даже нельзя было назвать обычным влечением мужчины к женщине. Без избиения и унижений лорд–градоправитель попросту не испытывал должного возбуждения и не был способен на полноценное соитие. Избить, унизить, изнасиловать. Бросить в каморку, зализывать раны до следующего раза, и, преисполненный жизненных сил и здоровья, вернуться к проектированию какой-нибудь богадельни было в его духе.
Тогда я еще не знала об истиной природе нашего союза. Откуда? Он не стал первым моим мужчиной, но для выводов опыта было маловато. Желающие сладкого общества никогда не переводились, и некоторые даже предлагали взамен неплохие деньги и покровительство. И чем бы я тогда отличалась от тех измученных женщин в домах терпимости? Воровство было не лучше, но из двух зол выбирают то, что меньше терзает совесть.
Лекрос оказался искуснее всех. Он наобещал, что женится на мне, и я стану женой богатого лорда. Ухаживал, улыбался, выкупил мои долги. «У тебя будут любые наряды и украшения, собственный дом и прислуга. Ты станешь уважаемой дамой в знатных кругах!» – обещал он.
Для дочери нищенки и корсара – неслыханная удача. Я согласилась, но ни богатой, ни знатной не стала. Ловушка захлопнулась легко.
Вместо собственного дома – каморка на третьем этаже. Её запирали снаружи. Одежда – пошлый набор куртизанки. Еда, чтобы не было сил сопротивляться. Смешки и улюлюкание стражи мне вслед, что они тоже не прочь бы развлечься. Сальные взгляды своего сопровождающего я также не могла не заметить. Этот блондин всегда смотрел на меня с вожделением, но на чужой кусок мяса не покушался, только облизывался, словно пустынный пёс.
А я очень хотела на волю!
Пришлось улыбаться и неумело кокетничать, чтобы стянуть ключи у белобрысого провожающего. Один раз мне это удалось, и я почти сбежала! Блондин поймал меня в тот момент, когда я выбежала на площадку, полную вооруженной охраны. Что хуже: быть зарубленой мечами, или вернуться в уютную клетку для игрушки? Выбирать не приходилось, замок защелкнулся за знакомой дверью снова. Оставалось только ждать новой жестокой расправы за попытку побега, ведь Лекросу наверняка доложат об измене! Блондин доложит!.. Но он не доложил.
Второй оказался не таким удачным, лорд Норг закрепил связку замком. Но я об этом узнала лишь за пару секунд до момента, когда его рука намертво сжала худое запястье подростка. И ему не понравилось, что я не запомнила и первого урока. Мне же не нравилось быть распятой на каменной стене и прижатой крепким мужским телом. Что теперь могло остановить человека, который давно смотрит голодным взглядом на беззащитную рабыню? Честь? Долг? Совесть? Азарт и злость всегда были сильнее…
Но неожиданно он предложил мне выбор: или он докладывает Лекросу о моём проступке, или… он помогает мне сбежать. Быть постельной игрушкой извращенца или его подчинённого? Я согласилась на побег, не думая о расплате. Лишь бы не снова – кровь и унижение на лепестках вонючего басаньяда!
Когда мы выбрались из замка и отошли на безопасное расстояние, я поняла, что не могу и не хочу платить за свою свободу. Сбежав от Тарринара Норга, я купалась в источниках, с остервенением растирая кожу пучками душистых трав. Но отмыться от унижения невозможно. Потому что свобода измеряется не столько количеством отмеренного тебе пространства, сколько отношением. Грязь не смыть, если ты не можешь различить себя среди смытого.
Настоятельницу храма эрегиний мне послала сама Афресия. Нанэри Савинар успела к тому моменту, когда я уже не знала, куда от себя деться. На свободе ещё острее ощущалось пережитое. За что со мной так жестоко обошёлся Лекрос? Почему мужчины не дают прохода? Смогу ли я нормально жить и дальше, зная, что так будет всегда?..
Она объяснила, что змеевидное родимое пятно на моём предплечье – спящий страж эрегинии. Утешила и обнадёжила, что всё совсем не так плохо: у меня есть нормальное будущее, где я смогу за себя постоять, если пройду обучение и инициацию. Терять было нечего.
Ритуал инициации в храме эрегиний – слишком пикантное действие, чтобы согласиться на него сразу. Мне дали время на раздумье, и Савинар всегда была рядом. Поддерживала и искренне заботилась, показывала других девочек, – таких же эрегиний, как и я! Но они никогда не унижались перед мужчинами. У настоящих жриц Афресии всегда был выбор: вылечить или убить. Нужно было всего лишь пройти ритуал!
Делиться кровью с холодным каменным алтарём – полбеды. Я волновалась, когда призывала инкуба, боялась что-нибудь напутать или не справиться с эмоциями. Мне было противно вновь отдаться мужчине, каким бы он ни был, а уж тому, в кого ещё несколько дней назад не особенно-то и верила, да в присутствии старших обитателей храма!..
Круг, алтарь в моей крови, люди, внимательно следящие за стабильностью призыва и порядком. После всех ритуальных действий, я стояла возле алтаря нагая и зажмурив глаза. Меня трясло от напряжения, от картин немыслимых чудищ, которых рисовало моё воображение. От боли и унижения, которые я почти уже ощущала кожей…
Поначалу я не поверила в ласковое касание скулы, подбородка, плеч. Словно упругий тёплый воздух скользил по мне, привлекая внимание. Передо мной стоял красивый рыжий мужчина без возраста. Маленькие рожки словно мираж мерцали на лбу инкуба. Чувственный рот невольно притягивал взгляд, но плавная грация хищника отпугивала. Он улыбнулся. Из бездонных золотистых глаз больше невозможно было выбраться! Я зачарованно смотрела на него и лишь невольно отмечала, как его дразнящие прикосновения рождают волну возбуждения. Упругими пальцами он обхватывал горошины сосков, целовал шею, скользил руками по животу.
Но в этом не было жестокости, грубости или желания унизить. Напротив, я видела, как он внимательно наблюдал за моей реакцией на каждую нескромную ласку. Как довольно улыбнулся, услышав мой первый стон.
Савинар говорила, что всё должно происходить на алтаре, но… инкуб будто почуял моё неприятие к каменному ложу, и успокаивал горячими поцелуями в губы. Крепкие объятия стиснули мои рёбра, и я сама обняла ногами его бёдра. Кто-то хотел остановить ритуал, но голос нанэри Савинар попросил не вмешиваться.
Таких ярких эмоций и ощущений я не испытывала никогда. Мы стали одни целым, я чувствовала его напряжение во мне, и сама не могла остановиться. Инкуб словно вплавил меня в себя, и его жаркие поцелуи раскрывали во мне совсем иную Сарнай. Ту, что решает сама. Ту, что не боится. И лишь внезапно кончившееся дыхание и мои судорожно впившиеся в его плечи ногти отвлекли меня от этих наблюдений. После этого уже совсем не страшно было ощутить спиной жёсткий алтарь, неожиданно оказавшийся горячим.
Из ранок инкуба просочилась серая кровь, от запаха которой закружилась голова. Мне захотелось слизать её, но не смела. Только покачивалась в такт движениям вошедшего во вкус рыжего мужчины с мерцающими рожками. И лишь, когда он захрипел, вжимаясь в меня до конца, мной овладело безумие: я быстро подтянулась и припала ртом к серым каплям! Горьковатая кровь инкуба пьянила и жгла язык, но оторваться и в мыслях не было. Инкуб недовольно зарычал, но не стал прерывать. Храм преобразился: цвета стали ярче, запахи – острее, и я чувствовала скрытое вожделение каждого из присутствующих здесь людей. Словно в воздухе витала душная пустынная кайра! И лишь, когда я почти потеряла сознание, инкуб аккуратно прокусил мою нижнюю губу, забирая в ответ и небольшую часть моей крови.
Ещё долго мне помнилась его снисходительная ухмылка и шепот на незакомом языке. Никто не понял, что он сказал, но… только не я. «Нетерпеливая девочка, не стоило кусаться. Я бы сам дал своей крови, это часть обряда. Но так даже интереснее. Красивая девочка, вкусная. Жаль, что девочка не будет жить в храме, её ждёт совсем другая судьба. Не как других эрегиний. Хорошая девочка. Как жаль, что последний раз видимся»
Спустя несколько месяцев в храме, я уже сносно умела обращаться с Нагой, могла хотя бы изобразить подобие боя на шиману–рапирах, с зазубринами на конце, и окончательно воспряла духом. Лекрос ещё получит по заслугам.
Подобрав полы просторного серого платьишка, я поспешила в сторону городской площади. От тюремной башни меня теперь отделяли всего лишь два щербатых мостика. Тарр просил больше не приходить, но мы оба знали, что это пустая просьба. Ему нужна я, он нужен мне. Всё просто. Даже с риском разделить с ним его участь, а то и хуже. Ведь предателями стали мы оба.
Предателями и беглецами.
Вот уже три месяца мы привязаны к этому городу, как цепные псы. Я вынуждена скрываться и вздрагивать от каждого шороха, а он медленно угасал в своей вонючей камере, в ожидании смертного приговора. И если бы только силы эрегинии хватило, чтобы вытащить его оттуда! Всё было бы гораздо проще…
Мы стали любовниками за два месяца до того, как его нашли и схватили городские стражи. Я даже не успела толком разобраться в своих чувствах, но чётко понимала одно: если бы не Тарринар, то мои синяки на теле и рабское развлечение на потребу лорду градоправителю не закончились бы и по сей день. Разве что я бы надоела ему и тогда мои мучения прекратили в тех мерзких подвалах, о которых вряд ли догадываются горожане. В их глазах лорд Лекрос – добросердечный и милостивый вассал нового императора. Видели бы они его с плетью в руках и бездной удовольствия на лице…
Большинство улочек Лиллы испещрены каналами с многочисленными мостами, лодочками и небольшими судами. Здания теснились друг к дружке, словно им было холодно, высокие шпили башен городского правления и судейства вспарывали грозовое небо, норовя проткнуть и без того подтекающие тучи.
Вот и площадь с еженедельной ярмаркой. Неторопливо шла торговля, прогуливались городские стражи с клинками и щитами за спиной. Наивные горожане полагают, что присутствие охраны убережёт их кошельки от моих цепких ручек. Глупость! В трактире много не заработаешь, а мне ещё тюремщиков подкупать. Я с любопытством проводила взглядом кошель, торчащий из-за ремня пузатого зеваки. И хмыкнула, наблюдая, как его уже срезает худощавый пацан. Шустрый! Ну что ж, кто быстрее, тот и прав. Денег пока хватит, выкручусь.
Внимание мы не привлекли, толстопузик ничего не понял. Один из стражников вдруг на несколько секунд задержался на мне цепким взглядом. Неужели что-то заподозрил? Я же маленькая, серая мышка!..
К нему подошёл второй, и они двинулись в мою сторону.
Бежать? Глупо.
Ох, Афресия, ты же не сдашь свою жрицу каким-то стражам, да? Я ведь в храм недавно ходила, целую бутыль вина оставила для храмовника, чтоб восхвалял тебя неделю!..
Не знаю, услышала она меня, или нет, но стражи свернули в двух шагах от меня к мосту. Нет, однозначно нужна ещё одна бутыль! Видать, храмовник честно отрабатывает свой долг…
Я опасливо огляделась по сторонам, намереваясь юркнуть в узкий проулок, что вёл к тюрьме. И даже сделала несколько поспешных шагов в его сторону, как в моё плечо впились сильные мужские пальцы. Больно, между прочим!..
– Хенем, Вы получили моё приглашение? – холодно вопросил мужчина лет за сорок.
Вот его только не хватало! Высокий, худощавый, уверенный в своей правоте. Доносчик и прихвостень Лекроса, – ещё одна причина моих бед. Дархан Неорис был судейским поверенным и давно мечтал увидеть меня среди своих подушек и простыней. Как и многие мужчины в этом городе. Я получила письмо, конечно, я его получила! Только это было мало похоже на приглашение:
«Если вы не окажете мне достаточную благосклонность, лорд Лекрос тут же узнает, что предавшая его женщина не только находится в городе, развлекая посетителей трактира, но и регулярно навещает бывшего стражника его милости»
Вот как это звучало! Мало того, что это была угроза, так это ещё и возмутительная ложь! Посетителей в трактире я развлекала разве что своими кулинарными изысками, и то старалась в зале не показываться. Ни к чему мне лишнее внимание, – с таким–то даром и более чем примечательной внешностью. С этой запиской любая любовница лорда бы помчалась докладывать о посягательствах на собственную персону. Только этот позорный титул я старательно стирала из памяти каждый день, и холодела от мысли повторить всё вновь.
– Я не видела никакого приглашения! – предельно честно округлила глаза, стоически терпя боль от хватки судейского поверенного. После того, что я пережила в подвалах Лекроса – это просто грубая ласка.
На тонких губах Дархана мелькнула улыбка, – он не поверил ни слову. Огладил длинными пальцами мой подбородок, – меня аж передёрнуло от отвращения! – и приподнял его, вглядываясь в моё лицо.
– Дважды предлагать не буду, красавица, – властно улыбнулся. – Или я, или лорд Лекрос. Это в лучшем случае.
Я вздрогнула.
…Похотливые стоны трёх палачей, грубые мужские руки, охрипшая от криков глотка и слёзы, безмолвно уже стекающие по лицу… А затем… Быстрое излечение местными целителями, и бьющееся пульсом в голове: «я собственность лорда Лекроса. Я собственность лорда Лекроса…» Просто за попытку обрести законную свободу!..
Перед глазами помутнело, ярость и паника захлестнули меня с головой при очередном упоминании родового имени лорда градоправителя. Змейка на предплечье, – непременный страж инициированной эрегинии, – возмущённо перекатывалась под кожей, причиняя невыносимую боль.
Девочки с такими способностями появляются на свет очень редко и быстро становятся изгоями, если не попадают в храм Афресии. Мы – миф для общества. Дархан Неорис просто не ведает, с кем сейчас связывается!
Долговязый, наверное, ожидал бурной реакции. А может, рассчитывал, что я тут же соглашусь на не слишком галантные ухаживания? Но на моём лице не дрогнул ни мускул. Не впервой слышать подобные речи. Если какой-то мужчина возжелал эрегинию, то это скорее закономерность, чем случайность. И ему обычно наплевать, как добиться своего. Уговорами ли, силой, но они почти всегда заполучают вожделенное тело, часто даже не догадываясь, откуда взялась эта одержимая страсть!
– Господин Неорис, я не понимаю, о чём вы говорите, – спокойно возразила, едва сдерживая рвущуюся на волю Нагу.
Трое стражников я бы ещё уничтожила, но их здесь гораздо больше, не считая имперского военного патруля! «Больше трёх – забвение», – так учили при инициации.
– Не пытайтесь казаться глупее, чем Вы есть, – отрезал сухо. – Улица Светлая, дом 16. Это в восточной части города. Сегодня, в восемь часов. Уверен, что Вы придёте. Буду ждать.
Дархан Неорис оставил меня в покое так же быстро, как и вцепился в моё плечо. Он неспешно продолжил свой путь, оставив на прощание шлейф тошнотворного одеколона. Ненавидящим взглядом я проводила господина судейского поверенного и юркнула в объятия тёмного проулка. Ножик ему в спину воткнуть что ли? Интересно, он хотя бы подозревает, что его вожделение – всего лишь действие моих врождённых чар?
Впрочем, польза от нашей встречи всё же была. Я взвесила под плащом только что стянутый кошель. Неплохо! Пожалуй, это весомый аргумент заглянуть к судейскому поверенному. Уж больно накладно стало посещать тюрьму, а если побег подготовить, да ещё и подкупы…
Тюремная башня – мрачное место. Чтобы простому посетителю попасть внутрь, надо либо быть государственным служащим, либо арестантом. Но у меня свои методы. На этот раз у входа в темницу дежурили двое, и оба уже издалека заулыбались, почуяв лёгкую наживу. Да-да, толстячки, несу я вам дополнительный заработок на выпивку и продажных женщин, которых, по официальным сведениям, в Лилле нет.
Тюремщики давно и хорошенько запомнили меня в лицо, как и то, что ждёт их за молчание и «неловкость» при проверке личных документов. Пара золотых у меня была, – моя зарплата за полмесяца. Правда, «милость» лорда Неориса позволит сильно сэкономить, а может, и узнать что-то новое о том, как вытащить на свободу Тарринара.
Я чуть улыбнулась своим мыслям: надо же, судейский поверенный спонсирует коррупцию. Ай-яй-яй!
– Детка, а давай переведём наши дружеские отношения в новую плоскость? – плотоядно улыбнулся молодой щербатый дежурный, и выразительно сграбастал меня за талию. Если талия под мышкой всё ещё вправе считаться талией…
– У тебя такая фигурка, – ух! И что ты в этом Норге нашла?..
Без слов я стряхнула загребущую волосатую лапу с груди, и быстро закопошилась в сумке. Золотые также быстро исчезли в карманах тюремщиков. Перетопчутся! У нас уговор старый: я им деньги, а они меня не видели полчаса, пока я по тюремной башне хожу. Правда, здорово?
За углом, на площади стало непривычно шумно, отдавались приказы, пестря матерными словечками. Что там происходит? Никак, горожане взялись за ум и решили пойти против власти? Нет, как-то в это с трудом верится. За шкуры свои трясутся, и я их понимаю. Кто бы там ни занял трон, а с рарванами шутки плохи.
Надзиратели тюремной башни оглянулись, но поста не покинули. А жаль. Денег жаль. Не успела стащить уплаченное.
– Родовое имя, каста? – дежурный деловито достал журнал посещений.
– Мм… Риса Румак, горожанка, – ляпнула первое попавшееся имя.
– Так и запишем… Риса… Хм, а в прошлый раз беднячка была! – ухмыльнулся он, дописывая.
– В прошлый раз вы видели кого-то другого, – начала нервничать я под сальным взглядом второго стражника.
В крайнем случае, спущу Нагу. Она его с удовольствием скушает – и порток не останется. Буду потом ходить пьяной от избытка энергии, и после такого открытого нападения напрочь забуду сюда дорогу.
Угу. Как же!..
– Раз так, то, когда в следующий раз придёт «кто-то другой», – ухмыльнулся пялящийся на мою задницу тюремщик, – пусть не забудет принести в два раза больше… «документов». Впрочем, мы не гордые, и от натуры не откажемся, если что. Ясно?
– К капитану Норгу, – проигнорировала я грязный шантаж.
Потом что-нибудь придумаю. Тарру я нужнее, и в долгу перед ним за свою жизнь. Вот только не понравилось мне, как они многозначительно переглянулись. Гаденько так, явно понимая друг друга. Кажется, выбираться придётся с боем.
– Эх, ладно. Но ты всё равно заходи ко мне в дежурку, если денег больше не будет!.. Я ж простой, не гордый, отымею так, – от счастья визжа…
– К Тарринару Норгу, пожалуйста!.. – жёстко перебила, испепеляя взглядом. Жаль, лишь в переносном смысле.
Когда-нибудь ведь и впрямь не доведут до камеры Тарра. Удовлетворят и не спросят: «хотела ли?» Я не хотела. Но слишком долгое отсутствие мужчин в моей постели приводит к агрессивному посягательству на моё тело. И причиной тому служила часть демонической крови, что текла в моих жилах, – кто-то из предков основательно любил эксперименты в постели!
Ладно, кому я вру?.. Хотела, не хотела… Тарринар Норг здесь уже не первый месяц. Глупо отрицать, что мои потребности удовлетворяются сами собой. Но я стоически держалась! Верила, что скоро всё закончится.
Пока мы шли по вонючим, мрачным коридорам башни заключённых, я шарахалась от камер с протянутыми сквозь решётки руками. Совсем недавно я тоже жила так, хотя и в лучших условиях. Лекрос обожал осыпать своё ложе лепестками басаньяда, и бить на нём свою рабыню. Его это заводило.
В свете мерцающих факелов, ещё издалека, я заприметила знакомые зарешеченные двери.
– У вас полчаса, – глухо прозвучал голос тюремщика.
Заспанный Тарр, увидев меня, с трудом поднялся с грязной соломы. Он сильно похудел и ослаб, но держался молодцом. Подошёл ближе, утыкаясь лбом в прутья решётки, и накрыл своими сухими ладонями мои. На сердце стало теплее. Ровно до момента, когда под кожу пробрался холод от грубых кованых решёток. Корки запёкшейся крови на губе и костяшках пальцев вызвали душевный протест. Ну зачем было опять конфликтовать с надзирателями?..
Глядя в зелёные глаза моего любимого спасителя, я снова, в который раз, невольно вспоминала, как это было.
…Тщательно спланированный побег срывался дважды. В первую попытку мне удалось стащить ключ у подвыпившего стражника, когда тот вёл меня назад в «номера» от лорда градоправителя. Это было даже легко, – навык-то выживать на улице никуда не делся! А уж устроить ему внезапное падение с лестницы и вовсе не составило труда. Сантиментов ни к стражу, ни к своему любовнику, с извращёнными вкусами в постели, я не испытывала. Убегала быстро и бесшумно.
Сердце пело, внутри всё сжималось от предвкушения свободы! Я так торопилась покинуть место своих пыток, что совсем забыла про осторожность. Стражи охраняли каждый этаж, и к своей досаде я быстро обнаружила, что они есть не только там, где их видно. Испугалась, растерялась, заметалась по тёмным коридорам. Но сделать ничего не успела, и снова оказалась в камере. Дражайшему Лекросу об этом тут же доложили.
Лорд градоправитель очень огорчился по поводу бегства своей любимой живой игрушки, и закрыл в подвале, вместо моей зарешёченной, но комнаты… Без еды и воды.
Через два дня его светлость не выдержали и сами припёрлись в камеру. Соскучился, зараза! Решил напомнить, кто в замке хозяин, кто вещь, и где чьё место. Моё оказывалось неизменно снизу, – не новость. Только в этот раз вместо обычного способа проникновения в моё тело он выбрал совершенно противоестественный и очень болезненный. Ни сидеть, ни ходить после такого без боли не получалось ещё несколько дней, а лечить меня никто не торопился.
Во вторую попытку я связала шторы, чтобы спуститься по ним хотя бы до водосточной трубы, проходящей неподалёку. План был рискованный, что и говорить, но попробовать стоило. На полтора этажа хватит, а там… как – нибудь. Бежать пришлось в чём была: в длинной полупрозрачной юбке и блузе с фривольным вырезом на груди. Полы юбки заткнула за пояс, на плечи накинула ещё одну блузу. Кто знает, где мне придётся скитаться и когда я смогу добыть себе нормальные вещи?
Первый пролёт, металлический выступ крепления трубы. Нога внезапно соскользнула, и я чуть не сорвалась вниз под звук рвущейся ткани штор! Сердце ушло в пятки, и я несколько секунд судорожно цеплялась ободранными пальцами за ненадёжные выступы каменной кладки…
Уже лёжа на земле, словно сломанная кукла, я увидела приближающуюся хищной походкой фигуру своего мучителя. Спина и голова невыносимо болели, но двигаться я всё ещё могла. Хотя и не очень хотела.
– Какая встреча, куколка моя синеглазая! Далеко собралась? – приторно пропел этот извращенец, сложив руки на груди.
Надо ли говорить, что в ту ночь на моём теле ссадин и синяков стало существенно больше? Трое палачей хорошо знали свою работу, и одним избиением не ограничились. Мои познания в удовлетворении мужчин сильно расширились в ту ночь. К утру, не выдержав очередного удара с требованием повторить «я собственность лорда Лекроса», я просто потеряла сознание. Целители быстро поставили на ноги любимую куклу его светлости. И всё бы началось заново, если бы не один зеленоглазый стражник и немного чудовищного везения…
– Сарнай… Ты пришла. – Тарр с вялой улыбкой разглядывал моё лицо, будто пытался запомнить напоследок. – Я уже было подумал, что больше не нужен.
Я обиженно надулась, вглядываясь в осунувшееся бледное лицо блондина. Непривычная косматая борода вместо излюбленного им гладкого подбородка, запавшие глаза, прозрачная кожа… Бледная тень былого капитана Норга, бывшего стражника замка лорда Лекроса.
– Ну и дурак!
– Ты даже представить себе не можешь, насколько права… – отчего-то виновато опустил взгляд Тарр.
Сожалеет о том, что предал Лекроса и спас меня?
На душе стало гадко.
– Зато отважный дурак, – ободряюще улыбнулась, целуя и обнимая его через проёмы в вертикальных решётках.
Усталая, безнадёжная улыбка на его лице была ответом. Но на несколько мгновений он словно бы стал прежним, – бесстрашным и сильным! Моим Тарринаром. Тем, с кем я пыталась ощутить себя полноценной женщиной, испробовать нормальные отношения. Я не успела влюбиться, но…
– Тарр… Я так скучаю без тебя!.. – ласково погладила большими пальцами светлые рваные кудри, бывшие когда-то очень длинными и ухоженными. Какая же дрянь остригла тебя так? Ведь срезали волосы явно даже не ножницами…
Он поймал мою руку и потянул рукав вниз, обнажая участок кожи с набухшей выпуклой змейкой. На моих щеках разлился жар смущения. Ишь, какой умный, сразу проверять полез, – изменяла, или нет? А я и не сразу сообразила… Когда мы были с Тарринаром вместе, она ничем не выделялась. Рисунок и рисунок…
– Так и знал!.. – прошептал, нахмурившись. – Из-за меня терпишь?
За стеной кто-то горланил песню, гремя цепями. Надзиратель зло постучал по решёткам, пригрозив всех посадить на воду, и стало тихо. Спрятав взгляд, я покаянно прильнула лбом к спутавшейся соломенной бороде. Пах он не лучшим образом…
– Я другого не хочу.
Он вздохнул, прижимая меня за голову к своему подбородку и целуя лоб.
– А я не хочу, чтобы тебя принуждали. Ты ведь у меня необычная леди, знаешь, что это необходимо. Не до сантиментов сейчас, понимаешь?
– Как ты можешь такое говорить своей женщине? – почти обиделась.
– Моя женщина не самая глупая среди всех, что у меня были. А что касается этической стороны… Гораздо страшнее переживать из-за того, что твой неудовлетворённый дар притянет каких-нибудь маньяков и убийц, знать, что из-за меня ты медленно теряешь свою целительскую силу. Сарнай, это ведь глупо!
