Иар Эльтеррус
Вечер черных звезд
– Тот, кого я, по наивности и доброте своей, принял за сумасшедшего, оказался вместилищем древнего и наиподлейшего зла из всех возможных, – продолжил Великий. – Сам дьявол побывал у нас в гостях, дети мои.
«Не слишком ли круто для полоумного гермо? – Стовер нахмурился. – Что-то не так».
– Сумасшедший и сам не знал, что сидит у него внутри и что управляет им. Я понял это слишком поздно. Как только понял – тут же приказал уничтожить это средоточие зла. Но мы не успели, дети мои. И это – снова моя вина. По милости своей я поддался на их просьбу дать час на прощание. Не надо было давать этого часа! Я страшно виноват, страшно!
– Что же сделал этот дьявол? – подался вперед брат Хал.
– Добрый мой брат Хал, ты можешь и сам догадаться. Зло всегда боролось с добром. Всегда старалось его уничтожить, исказить. Единый, истинный его образ, есть средоточие добра – и тот, кого я принял за сумасшедшего, сумел обманом взглянуть на добро моими глазами. И возвеличить, и уничтожить можно лишь тогда, когда знаешь истину. Понимаешь, что произошло? Понимаешь, что может еще произойти?
Брат Хал кивнул, впрочем, без особой уверенности. Туповат, что с него взять. Временами вроде бы неплохо соображает (Стовер имел возможность в этом убедиться), но временами – просто-таки поражает своей недалекостью. Остальные неофиты, впрочем, немногим лучше.
– Имея у себя образ Единого, зная, как он вошел в этот мир, зная, как мы несем добро, зло сумеет воздействовать своим обманом на самые уязвимые наши точки. Зная истину, ее можно исказить, извратить. А именно это и нужно дьяволу! Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы не допустить такого развития событий.
Все закивали.
«Чушь какая-то, – мелькнула у Стовера неприязненная мысль. – Какие, к черту, уязвимые точки у абсолютного добра? Впрочем, как я погляжу, данная трактовка всех устраивает».
– Уважаемый Микаэль, – вдруг сказал Великий. Стовер невольно вздрогнул. – Я вижу, что мои слова вызывают у вас сомнение и недоверие. Мало того, что вы до сих пор сомневаетесь в благости нашего дела, но вы и сейчас подвергаете мои слова сомнению. Я прошу вас – если у вас что-то есть, то скажите об этом прямо. Я не хочу недомолвок и обмана. Говорите, пожалуйста. Мы слушаем. Мы ждем.
«А вот это действительно лихо, – с невольным уважением подумал «уважаемый Микаэль». – Жаль, что палача тут нет. Он бы стоя аплодировал за такое использование телепатии».
– Что ж, хорошо, – кивнул он. – Да, у меня действительно есть сомнения. Но не в ваших словах, Великий, а в сути этих слов. Мне кажется, что сказанное вами вполне можно выразить не столь эмоционально. Можно сделать это с помощью теории.
Великий кивнул и улыбнулся – открыто и доброжелательно.
– Можно, – согласился он.
– У меня получается следующее. Твари, которые шли на секторальной станции, попросту нагло обокрали вас. Обокрали и сбежали с краденым. Если отвлечься от эмоциональной стороны вопроса, остается итог – украденное нужно вернуть, а станцию и ее экипаж – уничтожить, потому что их существование стало небезопасно не только для Братства, но и для остальных живущих. Я прав?
Великий снова кивнул.
– Я, может, и не дошел еще до сути вашей веры, но опасность для мироздания осознаю целиком и полностью, – заверил Стовер. – Но на одну и ту же вещь можно смотреть с разных сторон, суть от этого не меняется. А суть проста – станции на этом свете явно не место.
– Да, вы правы, уважаемый Микаэль, – опять улыбнулся Великий. – Смотреть действительно можно по-разному, а правда все равно всегда одна.
– Скажите, Великий, а все-таки… что именно они украли у вас? – Стовер подивился собственной наглости, но, в принципе, терять ему было нечего. – Я вам верю, что это что-то важное. Но я не понимаю, что именно. И мне было бы значительно проще жить, знай я, что́ я буду искать.
– А вы будете искать? – пристально посмотрел на него Великий.
– Разумеется! Конечно, буду!.. Тут и думать не о чем. Искать я буду в любом случае и уничтожу эту заразу при первой же возможности. Но я хочу знать, ради чего я и моя команда станем рисковать собой.
– Если вы хотите теоретическое обоснование, то вот оно. Есть, если вам угодно, алгоритм, сообразуясь с которым пришел в наш мир Единый. Была последовательность его действий, были люди, которые помогли ему, облегчили его путь. В момент входа в мир Единый на тысячную долю секунды был уязвим. Он был открыт миру полностью, а мир был открыт ему. Поверьте, это была поистине божественная и великая картина…
– И эту картину у вас украл этот псих? – с сомнением спросил Стовер.
– Не псих, уважаемый Микаэль. Не псих, а дьявол, сидевший у него внутри. И сейчас, я думаю, они стремятся туда, где находится средоточие дьявола, чтобы…
Великий не договорил, осекся. На лице его появилась вселенская скорбь. Сестра Нудга снова тихо заплакала. У Стовера заломило зубы от этой патетики, но он все-таки сдержался.
– Микаэль, у вас есть идеи – куда они могли отправиться? – спросил Великий.
«Сволочь! – мысленно выругался Стовер. – Так я тебе и сказал. Хотя… почему бы и нет?»
– Мысль есть. Моя команда и я считаем, что станция ушла на территорию так называемого Ордена Аарн, – сообщил он. – Дьявол этот рыжий сумасшедший или не дьявол, но от того, что он сделал, он очень сильно пострадал, если не погиб. Вернее, пострадала его физическая оболочка. Экипаж станции обязательно попытается его спасти, в этом я не сомневаюсь. Но умения и знания им для этого не хватит. Значит, они пойдут туда, где им сумеют оказать необходимую помощь.
«Вот и отлично. Пусть Братство бодается с Аарн, а мы в это время тихонько пойдем туда, куда нам надо, и возьмем то, что желаем. – Стовер продолжал невозмутимо смотреть на Великого. – Тем более что я сказал правду – озвучил им предположение Агора. Просто не целиком».
– Значит, вы считаете, что станция ушла в ту нечистую вселенную, – медленно сказал Великий. Задумался. – Да, в этом присутствует смысл…
– У меня есть встречное предложение, – продолжил Стовер. – Скорее всего, станция на территории Ордена. Но существует небольшая вероятность, что она может оказаться где-то еще. Поэтому… я прошу вас, Великий, о милости. Разрешите моей команде самостоятельно поискать станцию. И отрядите нам в помощь корабли. Немного. Двух-трех будет достаточно.
Великий смотрел на Стовера серьезно и пристально, и вот тут он понял – игры закончились. Тварь (а то, что Великий – не человек, Микаэль понял почти сразу) хотела жить. И понимала – чтобы жить, надо цепляться за любую возможность. Ни Стовер, ни его команда, конечно, не представляли для нее угрозы (пока), но сейчас тварь искала любую лазейку, любую зацепку…
«Ну? – раздраженно думал Стовер. – Ты же сам понимаешь – со мной пойдут неофиты. Если я что-то сделаю не так, они тут же сотрут меня в порошок. Ты ничем не рискуешь. Ничем! Соглашайся же!.. Давай! Может быть, мы с тобой и разные, но одно общее у нас есть – мы оба хотим жить и готовы землю зубами грызть для этого. Соглашайся! Вероятность того, что мы найдем станцию первыми, исчезающе мала, и радость победы скорее всего достанется не нам, можешь не переживать на этот счет».
– Хорошо, – твердо сказал Великий. – Я принимаю ваше предложение, уважаемый Микаэль. С вами отправятся три корабля. Пойдет брат Хал, пойдет сестра Нудга, и пойдет Учитель. Сначала, конечно, отправятся флоты…
«Ну, разумеется, – сардонически усмехнулся Стовер. – Вдруг вкусная конфета валяется под самым носом, а найдем ее первыми мы? Это никуда не годится. Конфеты раздаются по старшинству, как заведено».
– …потом, по истечении семи дней, отправитесь вы. Дети мои! – В голосе Великого снова зазвучала прежняя медовая благостность. – Надеюсь, вы понимаете, какая ответственность ляжет на ваши плечи и какой опасности вы себя подвергнете. Будьте предельно осторожны и внимательны. И попробуйте объяснить будущему нашему брату Микаэлю, что не нужно искать двойное дно там, где его нет. – Он светло улыбнулся и едва заметно подмигнул Стоверу. – Открою вам еще одну тайну. Я и сам буду искать этих проклятых. И положу на это столько сил, сколько у меня есть.
«Вот это номер! – Стовер задумчиво посмотрел на Великого, тот ответил ему безмятежным и добрым взглядом. – Интересно, как?»
– Я не отправлюсь с вами, дети мои, у меня слишком много дел здесь. Но я буду беспрестанно и непрерывно молить Единого о великой его милости – даровать мне возможность дотянуться до зла и уничтожить силой его двуединой воли. Если Единый дарует мне эту милость, я отзову поиски.
– Слава Единому… – пробормотала сестра Нудга.
– Истинно так, – согласился брат Хал.
– К сожалению, более я не могу с вами оставаться, – Великий встал, остальные тут же поднялись следом. – Идите, мои дорогие. Идите. Душою я пребываю с вами.
Он повернулся и вышел.
– Как чистой воды испили, как к свету прикоснулись, – благоговейно прошептала сестра Нудга.
«Чувствую, достанешь ты меня, сука, – внутренне скривился Стовер. – Ладно, окорочу. И не таких окорачивал».
* * *
Через неделю они отправились. Флоты к тому моменту покинули пределы Мира Изначального, но кораблей все равно было в избытке – по косвенным данным, которые сумели правдами и неправдами добыть Агор и Аран, в замкнутом, закапсулированном пространстве их находилось несколько миллионов. По словам все тех же математиков, скрутка пространства, центром которого являлся Изначальный, представляла собой помесь между замкнутой и отделенной от всего сущего временной капсулой, очень похожей на ту, что была использована Официальной службой при капсуляции Маданги, и вселенной Ордена, тоже изолированной от обычной вселенной. Плюс к тому – от этого пространства была начисто отрезана Сеть.
Только если капсулу, подобную капсуле Маданги, находящимся в ней разомкнуть было невозможно, эта открывалась там и тогда, когда требовалось. Зная о существовании капсулы, ее, вероятно, можно было бы найти. Но – лишь зная. Если учесть, что о существовании Братства в простой вселенной только-только начинают догадываться отдельные светлые головы.
«Как же все-таки станция сумела вырваться из этой западни? – размышлял Стовер. – Это не просто перемещение. Это еще и колоссальный по энергозатрате бросок через время. Надо будет поинтересоваться у Агора и Арана, что они думают на этот счет».
Сейчас тандем из трех кораблей Братства и катера шел к одному из выходов за пределы зоны капсуляции. Портал прохода – сияющий зеленым огнем овал – висел в пустоте перед ними. Корабль Учителя, идущий первым, на несколько секунд замер перед ним, потом корабль-оператор, висящий рядом с порталом, подал сигнал – и корабль Учителя канул в огненное марево.
– Микаэль, вы думаете о том же, о чем я? – спросил палач.
– Не знаю, – отмахнулся Стовер. – А о чем вы думаете?
– О своих интересах, разумеется. Я думаю, что в любом случае мы не прогадаем. Даже если не найдем станцию, – хихикнул дядя Миша. – Если вы сумеете убедить идиотов на кораблях, что надо прибрать к рукам пару-тройку миров, конечно, исключительно во славу Единого, то никакая станция нам к черту не сдалась.
– Нет, я думаю совсем о другом, – неприязненно скривился Стовер. – Я думаю, что впервые за все время начинаю уважать своих врагов. Потому что первый раз в жизни мне встретились враги достойные…
– Пфэ, – поморщился палач. – Неужели вы всерьез? Ерунда это все, Микаэль. Достойные, недостойные… Врагов надо уничтожать. Вот и весь сказ.
– Одно другому не мешает, – тихо ответил Стовер. – Но человека, который вывел отсюда станцию, я не уважать не могу.
– Человека или гермо? – прищурился палач.
– Не важно.
– Мне – важно, Микаэль. Если человека я уважать еще смог бы, то рауф – никогда в жизни. Однако не будем ссориться на эту тему. Сейчас не время.
– Да, это вы правы. Сейчас действительно не время…
Секторальная станция
Тень от тени
– А когда мечта сбывается, это не скучно?
Даша посмотрела на Скрипача с удивлением.
– Мне нет, – осторожно ответила она. – А почему ты спросил?
– Просто подумал. Представил себе на секунду – вот ты живешь, мучаешься, смотришь вперед с надеждой, веришь во что-то. И вдруг – раз! И мечта здесь. Твоя собственная. О совершенном мире, о любви, о свободе.
– Все равно не очень понимаю, – с сомнением в голосе заметила целительница.
– Я бы растерялся, – подытожил Скрипач. – Я бы не знал, что с этой мечтой делать.
Даша села поудобнее, повернулась к Скрипачу. Усмехнулась уголками губ и стала еще больше похожа на Марию. Он потупился.
– Я в ней просто живу. В мечте. И, знаешь, мне хорошо. Мне очень хорошо, рыжий. Единственное, что огорчает меня, – так это то, что мечтой невозможно поделиться со всеми, с кем хотелось бы. Невозможно сделать боль меньше для всех. Спасти всех. Вылечить всех. Дать всем шанс. Устройство мира отличается от мечты, и не в лучшую сторону.
– Тогда это не мечта, – упрямо заявил Скрипач.
– И что же это такое?
– А хрен его знает…
Третьи сутки станция шла по опорным точкам, пробираясь по индиго-сиуру, в который ее вывел Ри после долго совещания с Кержаком. Это был совсем не тот сиур, из которого они зашли на территорию Ордена. Он принадлежал к совершенно иной логической связке. Кержак настоял, чтобы они поступили именно так, и оказался прав.
Старый маг дал несколько более чем дельных советов.
– Если блэки играют нечестно, – говорил он, – то вы тоже должны играть в полную силу. Что ты жмешься, пилот? Что скромничаешь? В Индиго они вас поймают очень быстро. Если и дальше тащиться от точки к точке, ты будешь им виден как на ладони. И твои ходы просчитать сможет любой. Вон, даже Стовер, и тот просчитал. Действуй иначе, отойди от законов, которым до сих пор следовал. Ты привык к логике, принятой в Индиго. Но ты же не Бард! Ты человек и помни про это. Барда бы они не поймали, будь он здоров, полон сил и имей он цель сбежать по тем схемам, что приняты у Бардов. Почему? Да он бы действовал в тысячу раз быстрее. А ты медленнее, поэтому вычислить тебя проще.
Зато у тебя есть огромное преимущество.
Ты – человек, пилот.
Ты не привязан к нормам. Ты не привязан к Индиго или Мадженте. Ты во сто крат свободнее любого Контролирующего, пусть и действуешь во много раз медленнее, чем они. Впрочем, и противник тебе достался не самый быстрый. Злой, подлый, лживый, но при этом – действующий на такой же скорости, как и ты.
Реакция была мгновенной лишь в начале, сейчас она замедлилась. Мы пришли к выводу, что блэки готовят новый удар. Помнишь, дьявол сказал, что корабли им скоро станут не нужны? Да, они готовят удар, но пока он еще не нанесен, вы должны успеть до того, как они снова начнут перекраивать пространство.
Пройдешь этот сиур, выходи в Мадженту. Используй ее логику, ее законы. Ит тебе поможет. Дай ему несколько дней, чтобы прийти в себя, и увидишь – все получится. Парень отлично соображает, просто сейчас он не в себе из-за друга, но это пройдет. Подбадривай его по мере сил – в отличие от тебя, он в себя не верит. Видимо, его так воспитали. Покажи ему, что он может быть прав, дай раскрыться. В Мадженте его интуиция будет незаменимой.
И про Скрипача не забывай. Станцию вывел именно он, и, судя по тому, что говорит Баг, построение, которым он воспользовался, было маджентовское. Да, парень не в лучшем виде, он едва жив, поэтому большой помощи не жди, но голова у него светлая – советуйся, спрашивай, он будет только рад этому.
Вы трое очень странные, пилот. У вас явно есть что-то общее, но даже я не могу увидеть, что именно. Даша видит в вас одно, я другое. Что она видит, она сама потом расскажет. А я тебе вот что скажу – для меня ты как древесный ствол на срезе. Много-много годовых колец, и где-то там, далеко, сердцевина. У тебя этих колец вообще без счета. Я знаю, что сердцевина есть, но не вижу ее. Догадываюсь, кто мог бы увидеть… только догадываюсь. Возможно, это они привели вас сюда – те, кто знают, кто вы трое на самом деле.
Учти, дьявол это тоже сумел увидеть.
А когда увидел – принял решение уничтожить вас, сразу же, незамедлительно. Он испугался, Ри. Испугался, когда сообразил, что вы тоже не то, чем кажетесь. Ни тебе, ни Иту обмануть его не удалось. Только Скрипач сумел это сделать… но почему-то мне кажется, что ему в этом помогли. Впрочем, сейчас это уже не важно.
И еще, пилот. Верь своему сердцу. Верь своей интуиции. Слушай живых. Помни, что Бард и Сэфес, которые находятся с вами, погибли. Относись к ним с должным почтением, помогай, будь с ними ласков и добр. Но слушать нужно живых.
Вспомни, Ри. Вспомни. Они уже ошибались. Они ошиблись на Маданге, когда вы все в результате попали в плен. Они ошиблись, когда станцию едва не погубила Мариа. Они ошиблись, когда вы были у дьявола. Разреши им давать советы, но думай прежде всего своей головой и слушай живых.
Мне жаль их, пилот. Очень жаль. Как жаль любое другое живое существо, которое убито столь страшно и жестоко, как это произошло с ними. Очень жаль Барда, который мог бы стать учителем для других, мудрым и сильным. Очень жаль Сэфес, которые погибли совсем молодыми, не успев толком пожить. Но важны не они сами, пилот, а то, что в них находится.
Скажу больше – они сами понимают то, о чем я тебе сейчас рассказал. Они уходят в глубь станции и там пытаются как-то стабилизировать свои тела, просто для того, чтобы не пугать вас. Тот процесс, который происходит с ними и о котором говорил тебе искин, пошел значительно быстрее. Они держатся в физических телах из последних сил, те разрушаются стремительно. Могу только представить себе, что́ они сейчас переживают. Ты обратил внимание, что я старался избегать их по мере сил и возможности? Пилот, даже я не мог вынести того горя, которое окружает их. От такой тоски впору сойти с ума.
А помочь им можете только вы, трое. Одно-единственное сможет дать им радость и удовлетворение – если то, что они несут в себе, достигнет цели. Тогда их души смогут упокоиться с миром. Впрочем, я допускаю, что существует еще одна возможность для них троих, но она настолько фантастична и нереальна, что я не рискну про нее говорить.
Пилот, у вас троих в руках находится сейчас самое главное – ключи от нашей общей надежды. А я в вас верю. Да, ваш путь труден и непрост, но вы должны справиться.
Торопитесь. Время не ждет.
Знаешь, Ри, мне кажется, мы еще встретимся. Ты назвал меня учителем, и я это услышал, мальчик. Такие слова просто так не произносятся, уж поверь, я знаю…
* * *
Даша, попав на станцию, поняла, что работы ей предстоит в десять раз больше, чем она изначально планировала. Узнав, как все это время жили «эти психи», она пришла в ужас и принялась железной рукой наводить порядок.
– Где ты спал?
– Ну… – Ри замялся. – Вон там, например.
И указал в угол зала управления, где за занавеской находилась его кровать. То есть она там находилась, когда пилот вообще вспоминал о ее существовании. Сейчас, к примеру, в углу было пусто. Даша нахмурилась.
– Замечательно, – усмехнулась она. – А вы?
Оба Сэфес с легким удивлением посмотрели друг на друга.
– Э-э-э… да так… где получалось, – ответил Леон не слишком уверенно.
– Я один раз спал в катере, – добавил Морис. – Они так разорались, что я не выдержал и от них сбежал.
– Таенн?
– А что – сразу Таенн? – возмутился Бард. – Вон у меня кресло там, любимое. Синее, бархатное, которое рядом со столиком.
– С тем столиком, на котором бутылки? – уточнила Даша.
– Ага, – кивнул Бард. – А что?
– Да, действительно, «а что». Да ничего. Вот только я не понимаю, почему нельзя сделать нормальные условия для жизни, если есть такая возможность? Для чего это? Для скорейшего саморазрушения, что ли?
– Ну… мы как-то не задумывались об этом, – протянул Ит.
– Да уж, это я заметила. Где вы со Скрипачом спали?
– В медблоке, – отрапортовал Ит.
– Почему?!
– Как-то само так получилось. Мы там были после Маданги… а потом я попросил искина сдвинуть оба постамента к стене, он и сдвинул…
– Все понятно. Вот что я вам скажу. То, что вы сейчас продемонстрировали, – крайняя степень лени. Вы все… да, все! Скрипач, тебя это тоже касается… вы все шестеро – отпетые лентяи, каких свет не видывал! А если бы не искин, вы вообще заросли бы грязью по самые уши. Что это такое? Нет, ну что это такое?! Почему ни одному из вас даже в голову не пришло попросить сделать себе нормальную каюту?! Трехкилометровая станция, а вы сбились в кучу на ста пятидесяти квадратных метрах и ходите мыться в медблок, причем по очереди!..
– Еще скажите «спасибо», сударыня, что вообще ходят, – проворчал искин. – Не напоминал бы, и не ходили бы, наверное.
– Вот еще ты влезь, железяка, – с неприязнью буркнул Таенн.
– И влезу! – возмутился тот. – Даша права.
– Искин, для начала сделай, пожалуйста, нам всем нормальные каюты с выходом в зал управления, – попросила Даша. – Нормальные – это значит с ванными, с кроватями, со всем, чем положено. Сэфес – одну на двоих, Скрипачу и Иту – тоже.
– Запросто. Давно бы так.
– Хорошо, с этим мы разобрались. Дальше. Любой алкоголь – только при необходимости. Вот это безобразие, – Даша указала на столик, уставленный бутылками, – убрать немедленно.
– Слушаюсь и повинуюсь, сударыня! – с проникновенным восторгом шепнул искин. – Давно я об этом мечтал.
– За что?! – горестно возопил Таенн. – Подохнуть нормально не дадут! Уважаемая, ну какая вам разница, пьют трупы или не пьют, а?.. Что от этого изменится?!
– Многое, – серьезно проговорила целительница. – После того как вы все приведете себя в порядок, по очереди – ко мне в каюту, пожалуйста. Говорить с каждым буду отдельно. Да, пока не забыла. Морис, Леон, что именно вы делали с телами?
– С чьими? – мрачно поинтересовался Леон.
– Со своими, естественно. Мертвые в стасисе, им, увы, уже ничем не поможешь. Что делал с собой Таенн, я поняла, но вы, кажется, придумали какую-то другую схему. Это так?
– Да, – подтвердил Морис.
– По-моему, возможен лучший вариант. Пока что не делайте ничего, поговорим и подумаем, что можно изменить.
Леон кивнул. Даша улыбнулась всем и ушла в свою каюту, дверь в которую открыл перед ней искин.
– Командирша. Или командорша, – уныло пробормотал Таенн. – Все, мужики, кончилась наша спокойная жизнь.
– А у нас была спокойная жизнь? – недоверчиво спросил Ри.
– Ты не поверишь, но да, была. – Бард почесал затылок, хмыкнул. – Это что же получается? Мне теперь ради каждой рюмки по всей станции прятаться придется, что ли?
– Видимо, да, – пожал плечами Ит. – Ладно, вы как хотите, а мы пошли к себе. Искин, куда нам?
– Сюда, – перед Итом и Скрипачом открылась дверь. – Господи, неужели в этом гадюшнике наконец-то будет хотя бы подобие порядка?..
* * *
В своей каюте Даша села на спальную платформу и замерла. Каюта имела практически привычный вид – искин постарался и почти угодил, вот только с цветом стен промахнулся, но всегда можно попросить исправить.
Впрочем, сейчас Даше было не до стен. Когда она вызвалась отправиться вместе со станцией, она понимала, что будет тяжело. Но не предполагала, что настолько. Эти люди… Да какие, к Проклятому, люди?! Ни одного человека, кроме нее, на секторальной станции не было. А от того, что она видела, становилось дурно – Даша, как и любой Аарн, являлась абсолютным эмпатом, и ощущать такие страдания ей было неимоверно больно. Кроме того, она была способна видеть то, чего не видели другие, и от этого становилось совсем уже плохо. Целительница Душ едва слышно всхлипнула. Нет, нельзя. Очень хочется расплакаться, но нельзя. Нужно быть сильной, ей ли того не знать.
Бард и Сэфес… Господи, за что?! Это было просто страшно. Да, остановить разложение в самом начале они все-таки сумели, но Даша, обладающая многоуровневым зрением, видела одновременно все проекции, которыми они сейчас являлись. Первая – маскировочная, достоверная имитация физического тела, не претерпевшего никаких видимых изменений, призванная только к тому, чтобы не шокировать окружающих. Вторая – истинное состояние этого физического тела. Скелеты, обтянутые высохшей кожей. На руках у всех троих – по несколько десятков красных и синих контроллеров (про эту технологию Даша знала, но прежде никогда не видела и, уж конечно, не предполагала, что «умная вода» окажется способна как-то влиять на мертвые ткани). И третья проекция – слепящий, сияющий огонь. Свертка Сети, слепок, негасимое пламя.
«Им же почти все время больно, – поежилась Даша. – Это какой силой воли надо обладать, чтобы такое выдерживать и ни разу не подать вида, что тебе плохо? И как же все-таки им помочь?.. Ведь помочь можно. Нужно только найти правильное решение».
На какую из трех проекций нужно для этого воздействовать? Только на вторую. Вопрос – как.
«Ладно, сначала посмотрю всех троих повнимательнее, – решила она. – Решение явно где-то рядом, не может его не быть».
Ри. Пилот, похоже, еще не сообразил, до какой степени на самом деле вымотался. Хорошо, что Кержак с ним поговорил, а после этого успел связаться с Дашей и предупредить, что парень на грани срыва. Старый орк увидел то же, что и она, – многомерное существо, цепь, из одной бесконечности уходящую в другую, и одно звено этой цепи – нынешний Ри, такой, какой он есть сейчас. «Звено» имело слоистую структуру, и первый слой, которым как раз являлось сознание Ри, в данный момент не осознавал существования других слоев, скрытых под ним. Интуитивно чувствовал их присутствие, немного ими пользовался, но чем именно пользуется, понять не мог. Хорошо хоть физическое тело относительно здорово, но, если вдуматься, Ри очень неплохо бы проспать сутки, а то и двое, чтобы восстановиться. Силен пилот, силен, ничего не скажешь… Интересно, пойдет он учиться к Кержаку или нет?
Ит и Скрипач. Та же удивительная многомерность, исчезающая в бесконечности. Но многомерность иного рода и другого оттенка. Если Ри нес в себе начало, истоки которого явно лежали в Индиго, то у этих двоих превалировала Маджента. Другой вектор, другое направление движения. Ри – прямая, слепящая стрела, галс парусного судна при остром ветре, полет выпущенного из пращи камня, а эти двое – как горная дорога, серпантин… ни одного угла, лишь поворотные точки. Скрипач виделся Даше удивительно светлым, Ит был темнее, но про это она решила пока что не думать – слишком много предстояло других забот, первой из которых являлся, разумеется, Скрипач. Вернее – его наспех собранное только на энтузиазме целителей тело.
Драка. Битва. Сражение. С одной стороны – почти не поддающееся контролю тело и перепуганная душа, которая инстинктивно ищет защиты и спасения, а с другой стороны – она, Даша, которая должна мало того, что поддерживать физическую оболочку, так еще и не дать душе сорваться в пропасть, раствориться в страхе. Кержак сказал, что ей предстоит танец со смертью; танец, красивый и странный, в котором она должна обойти того, с кем танцует. Танец-бой.
– Такого никто и никогда раньше не делал, девочка, – предупредил он. – Возможно, никогда и не сделает. Справиться действительно сумеешь только ты, у тебя талант… и ты очень добрая. Есть вещи, не совместимые ни для кого, и вот это несовместимое ты должна будешь суметь совместить.
– О чем ты? – не поняла тогда Даша.
– Ты, я думаю, понимаешь, чем целитель-эмпат принципиально отличается от любого врача? – спросил старый маг лукаво.
– Да уж знаю, – усмехнулась Даша. – Прежде всего тем, что в полной мере сопереживает больному.
– Верно. Врач не может позволить себе такой роскоши. Он один, больных тысячи – это действительно и для Индиго, и для Мадженты, – и если он будет переживать, то просто сожжет свою душу, причем очень быстро. А ты можешь сопереживать, при этом компенсируя то, что отдаешь…
– …разными способами, – Даша вспомнила горечь своего напитка и поморщилась. Да, подобное приходится чем-то компенсировать. Сексом. Болью. Или этой неимоверной горечью, позволяющей, однако, жить дальше свободно, без тяжкого бремени чужой печали и боли.
– А сейчас тебе предстоит совместить в себе и целителя, и врача. В некоторых моментах ты обязана быть беспристрастной. У тебя отличные руки и умная голова, девочка. Учти, тебе обязательно придется это делать. Ведь ты и сама это понимаешь, правда?
– Правда, – кивнула она. – Но, знаешь, мне немного не по себе от сознания того, что мне придется со своим же пациентом использовать психощит.
– С ним, может быть, и не придется, – загадочно ответил маг. – А вот с другими…
* * *
Станция вышла в логический узел Индиго-сиура, по которому передвигалась, и замерла – Ри начал новые расчеты. Сейчас им предстояло переместиться к одному из миров этого сиура, который контачил с Маджентой – половина его связок принадлежала Индиго, а половина уходила к иной связке.
Расчет завершили на удивление быстро, и вскорости станция вышла на орбиту мира, принадлежащего одному из подвидов расы рауф. На станцию тут же поступил запрос от местного отделения официалов, Морис ответил, потом подключился Ри. Несколько минут – и разрешение на посадку было получено.
– Очень интересный вариант, – рассказывал Морис. – Очень! Мир… почти что пополам. Искин сейчас выдал информацию по нему… Искин, дай всем картинку, пожалуйста, – попросил он. – Думаю, нам стоит высадиться.
– Морис, мы один раз уже погуляли, – предупредил Таенн с опаской. – Хочешь повторения с кольцом?
– Там не будет никакого повторения, – уверенно возразил Сэфес. – Смотри сам.
– Они… как это у них получилось? – с недоверием спросил Ит.
– Выйдем – сам спросишь, – засмеялся Леон. – Мне тоже интересно, как они смогли.
– Но ведь это корабль блэки, – с удивлением сказал Скрипач. – Я помню, что мне на такой корабль очень хотелось ругаться. Это же военный, да?
– Ага, военный, – усмехнулся Таенн.
– И он…
– Там никого живого не осталось, – подтвердил Бард.
– Но как же…
– Подождите, – попросил Ит. – Кто и как сумел справиться с такой атакой? Ведь на этом корабле было больше тысячи неофитов, я прав?
– Говорят, что мир сумел, вернее, его эмпатическая команда, – пояснил Бард. – Официалы сказали, что расскажут, как именно. Транспортная сеть на планете, кстати, не функционирует вообще – отрубило атакой напрочь. Они сидят без новостей черт-те сколько и очень нам обрадовались.
– Здорово, – улыбнулся созидающий. – Будет очень интересно…
– Ит, Скрипач, вам нельзя вниз, – вдруг сказала Даша.
Все с удивлением посмотрели на нее. Внезапно лицо Таенна прояснилось, и он закивал.
– Да, да, да, а ведь верно, – согласился он. – Ребята, простите, но вам придется подождать нас тут.
– Я тоже останусь, – улыбнулась Даша. – Ничего страшного.
– Но почему? – несказанно удивился Ит. – Ведь в мире все в порядке.
