Екатерина Береславцева
Другая
Немного поразмышляв, Лиля, не отводя взгляда от мужчины, уселась на табуретку, на которой прежде сидела Тамара.
– Ладно, давай поговорим. Но только не думай, что ты тут самый умный!
– Ну что ты, я вовсе так не думаю! – усмехнулся Максим.
– Мне не нравится тон, которым ты это произнёс.
– Мне тоже много чего не нравится, но я же молчу.
– О чём ты хотел поговорить?
– О тебе. Любимая тема для каждой девушки, не правда ли?
– Я не каждая!
– Это я уже успел заметить… Ладно, не злись. Итак… – он осмотрел её снизу доверху, чем вызвал в ответ странный трепет в Лилиной груди. Она нахмурилась. – Итак, кто ты такая?
– Я Лилия Романовна Шатрова! – прочеканила каждое слово Лиля. – Тебе это о чём-нибудь говорит?
– Пока не очень. Но надеюсь во всём разобраться.
– Уж разберись, пожалуйста! – с ехидцей ответила девушка. – А то есть охота, с утра ничего не ела.
– А что так?
– Не твоё дело!
– Откуда ты взялась, Лилия Романовна?
– Отсюда! Я взялась отсюда! – выкрикнула Лиля, которую невозмутимый тон собеседника начинал выводить из себя. – Я здесь живу, понятно тебе? В этом доме! На втором этаже! А это – моя кухня, а там за дверью – моя кухарка Тамара! И Оля, уборщица, тоже работает на меня! Я уж не говорю о Егоре Егорьевиче, Людмиле Васильевне и Аннете, которые тоже все работают на меня! На меня, понятно?
– Не надо так кричать, Лилия Романовна.
– Это я ещё не кричу, как тебя там…
– Максим Романович!
– Хрен с маслом ты, а не Романович! Самозванец! Это мой отец, мой, мой!
– Вот это-то и странно… Отец уверил меня, что никаких внебрачных детей у него нет.
– Сам ты внебрачный, идиот! Всё, мне это надоело!
Лиля вскочила, сбросила с себя шубейку, которая стала ей мешать, и заметалась по кухне, выискивая, что бы такое потяжелее схватить, чтобы разобраться с этим придурком. Но тот, не раздумывая, рывком остановил девушку и заломил ей руки назад.
– Отпусти, гад! – взвыла она от боли.
– Послушай сюда, дура, – зло зашептал Максим ей в ухо. – Я не знаю, зачем ты придумала эту историю, но я тебя узнал. Если бы не твоя дурацкая шуба – у кого ты её, кстати, стащила? – то узнал бы раньше. На что ты надеялась, тварь?
– Пусти!
– Овечкой бедной прикинулась? В волчьей шкуре! – он отшвырнул ногой шубку в сторону. – Я целый час из-за тебя потерял! Отца чуть до сердечного приступа не довела!
– Что с ним? Ему плохо? – даже в таком состоянии Лиля боялась за здоровье отца.
– Нет, хорошо! – он встряхнул её несколько раз. – А будет ещё лучше, когда ты уберёшься из нашего дома!
Он ослабил хватку, и Лиля чудом удержалась на ногах, задыхаясь от боли и гнева. Со всей силы она укусила мужчину за руку, и тут же получила страшный удар в солнечное сплетение.
– Зараза белобрысая! – и он прибавил ещё несколько слов матом, которые доносились до Лили уже в некотором тумане.
Помещение кухни закрутилось перед ней, пол поменялся местами с потолком, в глазах потемнело, и она отключилась.
Глава 6
Очнулась Лиля от холода и страшной боли в висках. Ещё не вполне понимая, где она и что с ней, она застонала и с трудом разлепила отчего-то очень тяжёлые веки. Перед глазами всё плыло, летало, и только через несколько минут до неё дошло, что просто идёт снег. Да-да, обычный снег падал на её лицо, кружился рядом, а сама Лиля полулежала на спине, облокотившись обо что-то мягкое и шуршащее. Над ней чернильным морем разливалось небо. Скосив глаза направо и от этого движения почувствовав дурноту, она уткнулась взглядом в какую-то поверхность – грязную, с подтёками чего-то отвратительного на вид. Тошнота подступила к самому горлу и попросилась наружу. Лилю вывернуло тут же, она еле успела наклониться, и долго ещё корчилась, хватая ртом воздух и сотрясаясь всем телом.
– Эй, ты… – внезапно послышался тонкий голосок откуда-то сбоку. – Тебе плохо?
В ответ Лиля закашлялась и сползла куда-то вниз. Шуршащее под ней оказалось огромным чёрным тюком, набитым чем-то вонючим. Пакет с мусором, дошло до Лили, и эта мысль вызвала в ней ещё один позыв рвоты.
– Тебе помочь? – голосок приблизился, но говорящий пока оставался невидимым для Лили.
Лиля судорожно перевела дыхание, прижав кулачок к губам. Ни думать, ни, тем более, говорить она пока была не в состоянии.
– Я Тоха, а ты?
Но Лиля только вяло рукой махнула – уйди, мол. Тишина, последовавшая вслед за этим, дала Лиле надежду, что больше её не потревожат. Но мгновение спустя вдруг резко вспыхнул свет, ударив Лилю в самые зрачки. Она зажмурилась и застонала. Вновь темнота окутала её.
– А я тебя знаю! – довольно произнёс голосок.
– Уйди… – прошептала Лиля.
– Тебя зовут…
– Прочь!
– Ну и ладно!
Невидимый собеседник обиженно запыхтел, потом раздались лёгкие шлепки шагов, как будто кто-то шёл по снегу босиком. Затем всё стихло.
Лиля повернула голову вбок, отметив про себя, что головная боль вроде стала отступать. Зрение прояснилось, привыкнув к темноте, и Лиля поняла, что это такое рядом с ней, обмазанное вонючими подтёками. Мусорный бак! Она валялась на мусорке, среди гнилья и пустых консервных банок!
Воспоминания вспыхнули одновременно, высветив все те события, которые предшествовали её появлению в этом мерзком месте. Карий глаз охранника, заснеженный парк, Тамара со своим любовником и самозванец, который, конечно же, и кинул её сюда в надежде, что она сдохнет! Она, Лилия Шатрова, настоящая дочь своего отца!
Сжав кулаки до посинения, Лиля рывком села и, не обращая внимания на головокружение, попыталась встать. С трудом, но ей это удалось. Хватая ртом падающие снежинки, она выпрямилась и какое-то время просто стояла, стараясь унять разрывающую тело дрожь. Так и не добившись в этом успеха, она сделала первый шаг и громко застонала от боли в лодыжке.
Пришлось опереться о край контейнера – нога не слушалась, подворачивалась, и злые слёзы навернулись на её глаза.
– Ногу мне сломал! Ублюдок, негодяй! Чтоб ты сдох, гадина!
– Ругаться нехорошо… – тонкий голосок вернулся.
– Да пошёл ты!
Резко обернувшись, Лиля еле устояла на ногах – то ли от своего движения, то ли от вида того, кто сейчас стоял перед ней. А удивляться было чему. Этот кто-то, имеющий тонкий, будто струна, голосок, оказался ребёнком неопределяемого возраста и пола – то ли мальчик, то ли девчушка с ясными светлыми глазами, вздёрнутым кверху носом, чумазыми щёчками и одним розовым ушком. Другое ухо, впрочем, как и вся голова, было покрыто толстым серым платком, таким большим, что его хватало, чтобы обернуться вокруг маленького тельца дважды. Из-под этого платка спускались вниз, обнимая каждую ногу, две штанины, явно не по размеру – они были такие длинные, что касались земли. И лишь когда маленький человечек переступил с ноги на ногу, Лиля, ахнув про себя, поняла, что ноги-то у него босые!
– Ты кто?
– Тоха!
– А почему ты… без обуви?
– Так получилось… – существо пожало плечами. – А я тебя знаю.
– Откуда?
– Ты Лиля, да?
– Лиля… Но откуда ты меня знаешь? – забыв от удивления об осторожности, она оторвалась от контейнера и тут же дёрнулась, шипя от боли.
– Больно? – участливо спросил оборвыш. – Кто это тебя так?
– Гад один.
– Местный?
Он (или она?) это так спросил, как будто собирался отомстить – за неё, за Лилю!
– Н-не знаю… – она покрутила головой, озираясь. – А что это вообще за место?
И он назвал ей улицу, на которой Лиля жила все свои двадцать девять лет.
– Как? – поразилась она. – Не может быть! Я ничего не узнаю́…
– Тебя, наверное, по голове ударили? – с пониманием спросил малыш. – Один раз у меня тоже так было… Два дня как в тумане… Потом прошло. И у тебя пройдёт, точно!
– Два дня… За два дня я окочурусь тут от голода!
– Ты есть хочешь?
– В последний раз я ела утром… Сегодня… Или вчера?
Лиля помотала головой, вспоминая. Сколько времени ей пришлось проваляться здесь, среди мусора? Казалось, что с момента разговора с тем негодяем прошла вечность, но ведь она не могла бы продержаться так долго без еды! Хорошо, что хоть шубка при ней осталась, пусть и разодранная, – всё же натуральный мех…
– Давай я тебя до дома доведу!
– Нет, мне туда нельзя. Там… этот гад.
– Мамкин хахаль? – с недетским пониманием протянул малыш. – Это он тебя приложил?
– У меня нет мамы.
– Ты не бойся, это правда пройдёт, – оборвыш вздохнул после долгой паузы. – Скоро всё вспомнишь. И про маму свою, и…
– У меня нет матери! – разозлилась Лиля. – Она умерла двадцать лет назад! Я с отцом живу, понятно тебе?
– Понятно. Ты только не кричи так, у меня ухо болит…
– Господи! Как ты мне надоел! Как вы мне все надоели! Все, все!
Лиля рванулась вперёд, позабыв о больной ноге. Душившее её чувство ненависти ко всему миру и особенно к этому оборванцу с жалостливым взглядом сработало не хуже обезболивающего. Темнота приняла в себя девушку, оставив где-то позади ребёнка с его сочувствием. Лиля неслась вперёд, не разбирая дороги. И неизвестно, сколько бы продолжался её побег, если бы она не налетела со всего маха на кого-то, появившегося перед ней как из-под земли. Этот кто-то оказался большим, тёплым и пах чем-то знакомым, и изо всех своих несчастных сил Лиля прижалась к этому человеку и замерла.
– Эй, ты! Ополоумела, что ли?
Её довольно грубо отпихнули назад. Лиля подняла голову и вскрикнула от радости.
– Анатоль, это ты!
– Разве мы знакомы? – Анатолий Белогуров, а это оказался именно он, Лилин сосед и первая её любовь, с недоверием осмотрел девушку с ног до головы. Что-то изменилось в его облике с последней их встречи, но в своём нынешнем разодранном состоянии Лиле не удавалось понять, что именно.
– Ты что, не узнаёшь меня? – осознавая, что выглядит сейчас не самым лучшим образом, девушка кокетливо поправила шубку. – Это же я, Лиля! Соседка твоя! Анатоль, тебя мне сама судьба послала! Не поверишь, что со мной случилось! Я сейчас тебе всё расскажу…
– Эм-м-м, – после паузы произнёс мужчина. – А вы… ты уверена, что я хочу об этом знать?
– Ты мне должен помочь! Представляешь, моего отца окрутил какой-то проходимец, который внушил ему, что он его сын!
– Сын проходимца?
– Да нет! – Лиля рассмеялась тем своим смехом, который, как она знала, мог очаровать любого мужчину. – Сын моего отца!
Она сделала шаг к Анатолю, но тот, зажав рукой нос, резво отскочил назад.
– Да, я тебя очень хорошо понимаю, самой противно, – быстро забормотала Лиля. – Я всю ночь на мусорке провела.
– На мусорке…
– Ну да! Из-за негодяя этого. Максим Романович Шатров – как тебе, а? И этот наглец, этот самозванец посмел…
– Макс?
– Ты его знаешь? – ахнула Лиля. – Но…
– Ещё бы не знать. Он же мой сосед. Сын Романа Сергеича.
– Но…
– Послушай, как тебя там…
– Лиля…
– Послушай, Лиля. Иди своей дорогой, а? Я устал, всю ночь работал, приехал только что, а тут ты со своими истериками…
Анатоль оглянулся в темноту, и тут только Лиля заметила автомобиль, припаркованный невдалеке. Видимо, сосед из него как раз выходил, когда Лиля бежала, не разбирая дороги. Потому и не увидела сразу.
– Ты? Работал? Не смеши меня, Анатоль! Да ты за свою разгульную жизнь пальцем об палец не ударил!
– Кто бы говорил, – усмехнулся он, оглядывая её насмешливым взглядом. Его лицо озарилось воспоминанием. – Слушай, а ведь я тебя знаю…
– Ну, наконец-то!
– Просто в этой одёжке сразу не признал.
– Ну да, самой жалко, теперь выбрасывать придётся… – Лиля вздохнула, погладив любимую шубку. – Рукав вон оторвали, и вообще…
– Ничего, украдёшь другую, тебе не привыкать!
– В смысле?
– Да в прямом! – Анатоль, теряя интерес к девушке, повернулся к машине. И забормотал сам себе: – Чуть документы не забыл, дурак…
Онемев от изумления, Лиля наблюдала, как он открыл переднюю дверцу автомобиля, пошарил в салоне рукой, достал какую-то папку, захлопнул дверь и нажал кнопочку на брелоке. Автомобиль знакомо прощебетал хозяину. Не обращая больше никакого внимания на недавнюю собеседницу, Анатоль прошёл мимо неё и направился к своему дому.
– Анатоль!
– Отстань! – не оборачиваясь, махнул рукой он.
– Да как ты смеешь вообще! – девушка бросилась вперёд, но не добежала до своего обидчика несколько шагов – он резко остановился и посмотрел на неё таким взглядом, от которого у Лили похолодело в животе. И тут она поняла, отчего её всё это время кололо изнутри какое-то неудобное чувство. У Анатоля не было родимого пятна! То место на виске, которое он всегда прикрывал волосами, сейчас было чистым, таким же, как кожа вокруг. И это странное обстоятельство до жути напугало Лилю.
– Где… где твоё родимое пятно, Анатоль?
– Какое ещё пятно?
– Вот тут… – растерянно Лиля провела пальцами по собственному виску, – у тебя пятно было. Родимое. Тёмное такое. На человечка похоже… Помнишь, мы ещё шутили…
– Не было у меня никакого пятна! Слушай, не доводи до греха, топай отсюда по-хорошему!
– Как это – не было?! – Лиля закричала, уж очень страшно ей стало. – Я что, с ума сошла? Было! У тебя на левом виске!
И она подлетела к Анатолю, чтобы показать это место, но её руки были перехвачены мужскими.
– Ты точно спятила! – с брезгливой гримасой Анатоль отпихнул её от себя подальше. – Или накурилась.
– Сам ты накурился!
Споткнувшись о бордюр, Лиля чуть не упала, но, восстановив равновесие, вновь кинулась на Анатоля. На этот раз мужчина церемониться не стал – прихватил Лилю, как щенка, за воротник шубки и потащил куда-то.
– Ты меня достала уже!
– Отпусти, урод!
– Тебя уродкой сделаю, если не заткнёшься. Предупреждал же, до греха не доводи!
Лиля пищала, пытаясь вырваться, но сил в Анатоле было немерено. Наконец, протащив девушку по всей улице и свернув на повороте, он, встряхнув её несколько раз, бросил в какую-то кучу. Лиля в пылу драки сначала даже не поняла, что её вернули в то место, откуда она сбегала некоторое время назад. К мусорным контейнерам!
– И запомни, дура, – Анатоль отряхнул руки, – если ещё раз приблизишься ко мне – мало не покажется. Ментам сдам. Поняла?
– За что?! – всхлипнула Лиля, которая уже совсем перестала что-либо понимать.
– О, на этот счёт не беспокойся! – пропел он. – Повод даже искать не придётся. Бродяжничество, хулиганство, воровство – всё налицо, как говорится!
– Я не воровка!
– Рассказывай кому-нибудь другому. Покедова, соседка! И помни – одно только твоё движение!..
Он ушёл, напевая себе под нос что-то весёлое, а Лиля, привалившись к холодному боку контейнера, обессиленно закрыла глаза. Жизнь превращалась в ад, и противостоять этому у неё не оставалось никаких сил…
Когда в небе появились первые лучи рассвета, Лиля по-прежнему сидела в куче мусора – сжавшаяся в комочек, продрогшая до костей. Двигаться не хотелось, не хотелось вообще ничего.
– Так и умру здесь… – бормотала она дрожащими губами. – Никому я не нужна… Даже папе…
– Кто здесь? – чей-то хриплый голос раздался так близко от девушки, что она вздрогнула и с трудом разлепила ресницы.
К мусорным контейнерам, позёвывая, вразвалочку приближался мужичок, хозяйским взглядом ощупывая всё вокруг. Видимо, он и правда ощущал себя хозяином этого места. Лиля следила за ним, как мышка из своей норки за котом.
На незнакомце была довольно поношенная дублёнка, чёрная вязаная шапочка на голове, потёртые, но вполне приличные на вид джинсы, вдетые в высокие, с белой опушкой, сапоги. В общем, обычный вид человека, не отягощённого богатством…
Разглядев среди гор мусорных пакетов девушку, он замедлил шаг, и губы его растянулись в такую неприятную улыбку, что Лиле стало не по себе.
– Опаньки! У нас гости? – мужичок остановился за несколько метров от девушки и близоруко прищурился. – Кто такая? Ну, чего молчим?
Но у Лили почему-то губы не соглашались двигаться.
Так они и смотрели друг на друга, пока незнакомец не сделал ещё пару шагов к ней.
– Так это ж Лилька! Вот так сюрприз! – радостный тон его был приправлен непонятным Лиле злорадством. – А я тебя сразу не признал! Старею, видать…
И он потёр руки, этим жестом совсем напугав девушку. Она осторожно отодвинулась назад. Огромный мусорный мешок под ней соскользнул в сторону, и пришлось уцепиться за него ногтями, чтобы не сверзиться на землю.
– Да ты сиди, сиди, – хмыкнул мужичок. – В ногах, говорят, правда нет.
Он уселся на пустой ящик, коих хватало в этом злачном месте, и вытащил из кармана дублёнки толстую сигару.
– Каким ветром к нам, Лилёк?
– Разве мы знакомы? – с трудом выдавила из себя Лиля непослушными губами.
– А то! – хохотнул он. – Потому и удивляюсь. Как это вы до нас снизошли?
– Долгая история…
– А ты расскажи. До следующей пятницы мы совершенно свободны! – Вслед за сигарой из кармана показался спичечный коробок. Мужичок затянулся.
– Что-то мне не хочется…
Лиля сделала попытку встать, но не смогла – ноги затекли до невозможности, а сил исправить это обстоятельство у Лили пока не было.
– Я же говорю, в ногах правды нет, – усмехнулся мужичок. – Не торопись, Лилёк, побудь с нами. Или тебе западло?
– Что это вы к себе во множественном числе…
– Так я не один! Или ты запамятовала о моём дружке?
С этими словами незнакомец, гадливо улыбаясь, потянулся рукой куда-то себе под дублёнку, и Лиля в ужасе замерла. К счастью, всё оказалось не так страшно, как она подумала, хотя и довольно неприятно. Мужик извлёк из-под дублёнки существо, похожее на огромную толстую крысу, которое, попав на воздух, усиленно заработало любопытным пушистым носом.
– Крыса! – ахнула Лиля, отшатываясь назад.
– Вот ещё! Галя не крыса, Галя – нутрия! Правда, моя хорошая?
Он потёрся носом с грызуном. Лиля брезгливо скривилась.
– Омерзительная гадость!
– Сама ты гадость! Галя, ты только посмотри на неё!
И Галя посмотрела. Она повернула мохнатую голову в сторону Лили и долго-долго всматривалась в испуганное женское лицо. Лиля сидела ни жива ни мертва, боясь пошевелиться. Она слишком хорошо помнила историю из своего детства, когда однажды, пробравшись в подвал собственного дома, вдруг встретилась там с крысой. Огромной, отвратительной, чёрной крысой! Если бы не Анатоль, который был в тот момент рядом, неизвестно, сколько бы пролежала Лиля на каменном полу, грохнувшись от потери сознания.
И вот теперь, вновь переживая ужас тех мгновений, Лиля не могла оторвать зачарованного взгляда от гадкого существа. И когда нутрия, шевельнув длинными белыми усами, вдруг злобно оскалилась и подалась вперёд, Лиля, вскрикнув хриплым от страха голосом, пошла проторенной дорожкой – потеряла сознание…
Глава 7
– Ландыши, ландыши, светлого мая приве-ет…
Лиля застонала, заворочалась и с трудом разлепила глаза, перед которыми плавал туман. Несколько долгих минут она силилась понять, кто она такая. В памяти вспыхивали моменты какого-то кошмара: ухмыляющиеся оскалы незнакомых ей людей, зловонный запах, холод, пробирающий до костей…
– Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…
Лилия! Вот как звали её! Слова простенькой песенки, доносящейся откуда-то издалека, помогли вспомнить и собственное имя, и события, предшествующие её появлению тут. События, о которых ей совсем не хотелось вспоминать!
Она опять застонала и зажмурилась – ничего не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу… Не помогло. Наоборот, чернота послужила прекрасным фоном для нахлынувших воспоминаний. Чтобы хоть как-то прервать их, отдалить хотя бы на время, Лиля вновь распахнула глаза и заставила себя оглядеться.
Комната, в которой она очнулась, производила неприятное впечатление, особенно на человека, привыкшего совсем к другим условиям. Потолок свисал так низко, что, казалось, до него можно было достать рукой. Чистотой он тоже не радовал – весь в каких-то пятнах, трещинах, в некоторых местах обнажённый до дранки. Помимо неудобной жёсткой кровати, на которой лежала Лиля, в маленьком помещении находился платяной шкаф с большим мутным зеркалом, в котором отражалось приземистое кресло, накрытое вульгарной ярко-розовой тряпкой, какие-то коробки и тюки на полу, а также кусочек окна, мытого, видимо, ещё при царе Горохе. Занавесок на карнизе не было.
Сколько же дней она провела в беспамятстве? Два? Три? Казалось Лиле, что уже очень давно она ощущает под собой эту жёсткую поверхность. И ещё вспомнились чьи-то руки… Да-да, чьи-то – кажется, женские, – руки то накрывали её одеялом, то прикладывали холод ко лбу, то вливали в её вялый рот тёплую жидкость, то ласково гладили по плечу… Не их ли обладательница сейчас поёт где-то за пределами этой убогой комнатёнки?
– …пусть неярок их наряд, но так нежен аромат, в них весны очарование…
Акварельные слова песни плохо сочетались и с окружением, и с внутренним состоянием Лили. Жалкими, нелепыми показались они девушке, но долго ещё она внимала им – морщась от досады, но не решаясь прервать.
– Эй… – наконец отважилась произнести Лиля, пугаясь собственного хриплого голоса.
Тотчас же песня оборвалась, и послышались шаги, которые направлялись в Лилину сторону.
– Очнулась!
На пороге, радостно сверкая щербатым ртом, возникла женщина, которую Лиля сперва не узнала. Её длинный, до пола, халат, украшенный райскими птицами, переливался всеми цветами радуги, успешно гармонируя с розовой тряпкой на кресле, а на голове красовалось что-то подобное восточному тюрбану. Но грубое неухоженное лицо её, особенно эти чёрные глаза, похожие на угольки…
– Ты! – вскрикнула неприятно поражённая Лиля.
– Я, – ласково согласилась женщина, оказавшаяся той самой неудачливой воровкой, которая чуть не стащила Лилину сумочку. – Как ты себя чувствуешь, Лилёк?
– Если бы не твоё присутствие, было бы гораздо лучше! Как я оказалась в твоей хибаре?
– А ты что, не помнишь? – тёткина улыбка от явного Лилиного хамства стала угасать.
– Если бы помнила, не спрашивала бы!
– Ну что ты кусаешься, Лилёк, – вздохнула хозяйка. – Я вроде не чужая тебе…
– Ты не ответила на мой вопрос!
– Ну а что отвечать… Иннокентий тебя принёс. Ну, дядя Кеша, – заметив непонимание в Лилиных глазах, пояснила тётка, – помнишь, он когда-то заходил к нам. Точнее, ко мне…
Она покраснела.
– Хахаль твой, значит. А эта его дрянь усатая…
– Галя? – поёжилась тётка. – Я тоже её не особо люблю…
– Они друг друга стоят, красавцы, – Лилин взгляд задумчиво прошёлся по комнате, затем вернулся к хозяйке дома. – Сколько дней я тут?
– Три… или четыре, не помню. Жар у тебя был, ну я и лечила чем могла…
– Четыре дня! – Лиле даже в голову не пришло поблагодарить женщину за спасение. – Офигеть!
– А что это ты отца всё время вспоминала, Лиль? В бреду всё папа, да папа… Встретила его, что ль?
– Не твоё дело!
– Ну как же не моё, Лилечка! – забормотала тётка жалобно. – Всё-таки муж мой, хоть и бывший…
– Ты что, с дуба упала?
– Ну ладно, не муж, – стыдливо согласилась женщина, – ведь мы с ним так и не расписались. Но ты ведь знаешь, почему! Всё мать его, цаца московская! Мол, не ровня он мне, провинциалке. Зато когда её сыночек в кутузку угодил, на коленях ползала, всё умоляла на себя вину взять. Сразу ровней стала, ага.
– Меня не интересуют твои родственники!
– Значит, ты не встречала его, Лиль? А то я испугалась, что выпустили его уже…
– Никого я не встречала! И вообще… – Лиля резко села в кровати, отчего сразу же закружилась голова, – мне пора.
– К-куда пора, Лилечка?
– Домой!
– Домой? – тётка посмотрела на неё таким взглядом, как будто видела перед собой сумасшедшую. – К кому домой?
– Ко мне! Ну что ты глаза вытаращила! Или ты думаешь, что я теперь тут жить буду, в твоём дворце распрекрасном? – Лиля расхохоталась прямо в лицо хозяйке. – Так я тебя разочарую, милочка!
– Но…
– И даже не уговаривай меня! – продолжая нервно смеяться, Лиля встала на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, будто приходилось пробираться сквозь вязкую топь. Но уж лучше что-то делать, лишь бы не ощущать в себе это едкое чувство страха, разъедающее изнутри.
– Куда ты в таком состоянии, Лиль…
Но Лиля её не слушала. Подгоняемая нервным нетерпением, она вдела ноги в свои сапожки, которые валялись тут же, под кроватью, и тут впервые обратила внимание на коротенький выцветший халатик, который болтался на её похудевшем теле.
– Что за дрянь ты на меня нацепила?
– Так это же твоё…
– Ха-ха три раза! Давай тащи мою одежду!
– Какую?
– В которой я поступила в вашу дурку, идиотка! Костюм мой, итальянский, между прочим! И шубку! Ну, чего застыла?
– Так я…
– Живо, я сказала!
Испуганная тётка ретировалась из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Лиля, заставляя себя ни о чём не думать, сделала несколько шагов туда-сюда, привыкая к вертикальному положению, затем подошла к окну. Сквозь грязные подтёки был виден кусочек разбитого забора и заснеженные верхушки елей вдалеке. Она сразу же поняла, что это их лесок, Шатровский, а справа от него речка, а дальше… Нет-нет, лучше не продолжать!
Отпрянув от окна, она чуток покачнулась налево, задержалась рукой о стену и нос к носу столкнулась с лицом, смотрящим на неё с фотографии. Эта фотография, висящая там, на стене, в окружении ещё нескольких других, словно под дых её ударила. Легкомысленно и радостно улыбаясь, на неё смотрела она сама, Лиля, но лет на пятнадцать моложе. Ясный девичий лоб со спадающей на правый глаз светлой чёлкой, тонкий нос, ямочка на правой щеке – это была она, Лиля, не узнать её было невозможно! Но самым шокирующим, внушающим ужас фактом было присутствие рядом с юной Лилей тётки, хозяйки этого дома! Даже несмотря на то, что выглядела эта женщина совсем иначе – ещё молодое лицо, довольно миловидное, весёлые глаза, в которых пока не угадывалось пьяное будущее, – это точно была она!
Неожиданный скрип двери заставил Лилю вздрогнуть. С трудом оторвав взгляд от фотографии, она обернулась. На пороге комнаты, улыбаясь неуверенной улыбкой, стояла тётка с Лилиной шубкой в руках. Точнее, с тем, что от этой шубки осталось.
– Что это? – космическим голосом спросила Лиля.
– Я пробовала её очистить, Лилечка, – быстро забормотала женщина, – но у меня не шибко получилось. Без химчистки тут не обойтись, но откуда деньги взять…
– Я не об этом! Вот это что такое? – Лиля повернулась к фотографиям. Женщина прошла в комнату.
– Где?
– Да вот же! – Лилин палец упёрся в лицо молодой женщины на фото.
– Это? – тётка подошла ближе, не выпуская шубку из рук. – Ну, так это же я. Я это, Лилечка, – она вздохнула. – Красотка была…
– А это?
– А это ты…
– Это что, фотомонтаж? – Лиля, наконец, нашла разумное объяснение страшной загадке и даже как будто успокоилась немного.
– Почему фотомонтаж? – обиделась тётка. – Всё по правде. Это было аккурат перед твоим выпускным. Мишка фоткал…
– Какой ещё Мишка?!
– Так друг твой, Лиль! Ты забыла? Ты с мальчиком дружила, с Мишей… С одноклассником своим. Помнишь, ещё замуж за него собиралась? – её губы растянулись в дрожащую улыбку. – А я тебе говорила: вот в институт, доченька, поступишь, тогда и поговорим… А ты…
– Что ты несёшь, дура старая!
– Да-да, почти так ты мне тогда и ответила, Лилечка, – тётка сделала попытку приобнять девушку, но та зло дёрнулась в сторону.
– Ты сумасшедшая? Какая я тебе дочь?
– То есть как же это какая? Самая что ни на есть родненькая, – залепетала женщина. – Да что с тобой? Ты… головой ударилась, да? Божечки мой, что ж делать нам теперь! На врача денег нет…
– Да заткнись уже! – в ярости выкрикнула Лиля, не желая верить страшным словам. – Это ты головой ударилась, причём давно и надолго! Дай сюда!
И, выхватив из рук оторопевшей хозяйки шубу, Лиля бросилась к двери. Однако далеко убежать ей не удалось. Выскочив из комнаты и в секунду преодолев заставленную хламом прихожую, она нос к носу столкнулась с человеком, который в этот момент, занося с собой морозный ветер, входил в дом. Возможно, его появление не остановило бы девушку, если бы не одно обстоятельство – нежданный гость, краснощёкий толстяк лет сорока пяти, был одет в форму полицейского.
– На ловца и зверь бежит, – крякнул он довольно при виде девушки. – А ты куда это собралась, хозяюшка?
– Не ваше дело! – буркнула Лиля зло, однако шаг всё же замедлила.
– Ты, девка, не наглей! – мужчина постучал сапогами о порог, сбивая снег. – А то вмиг окажешься там, где по тебе уже соскучились!
– Где это?
– В отделении!
Пристроив на тумбочку свой портфель и аккуратно повесив фуражку на крюк, одиноко торчащий возле входной двери, гость взглянул на себя в маленькое зеркало, которое висело тут же, на стене. Его руки быстро прошлись по волосам, любовно пригладили густые усы, поправили воротничок форменной рубашки. Отражение явно нравилось своему хозяину. Наконец полицейский повернулся к Лиле.
– Ну?
– Что? – с вызовом ответила девушка, всё ещё не теряя надежды на побег.
– Так и будем на пороге стоять?
И тут Лиля поняла то, что должна была сообразить уже давно. Полиция! Вот кто ей нужен был, чтобы разобраться во всей этой истории! А она, со своими глупыми переживаниями, о таком простом решении даже не подумала. Да этого замечательного полицейского – сержанта, кажется, судя по количеству звёздочек, – послала ей сама судьба!
– Проходите, пожалуйста! – мгновенно изменив тактику, улыбнулась Лиля. – Что же это я, в самом деле…
– Вот давно бы так, – усмехнулся толстяк.
И ещё одно потрясение ждало девушку – в мгновение притянув не успевшую и пикнуть Лилю к себе, мужчина смачно поцеловал её в губы! Произошло это так стремительно, что Лиля чуть не задохнулась.
– Да вы что! – выдохнула она наконец, отталкивая от себя наглеца. – Что вы себе позволяете!
– А вот такой ты мне нравишься больше, – ничуть не смутился гость, впрочем отходя от девушки на безопасное расстояние. – Сама невинность! Ладно, чего пыхтишь, в дом пойдём. Потолковать с тобой нужно. Мать на месте?
И, не дожидаясь ответа, он направился в комнату. Лиля, не видя ничего перед собой от потрясения, как сомнамбула, поплелась следом за ним.
При виде гостя лицо и сам облик хозяйки изменились в мгновение ока. Вот только что она стояла перед россыпью фотографий на стене, уставившись на них растерянным взглядом, но с появлением на пороге полицейского встрепенулась, радостно всплеснула руками и кинулась ему навстречу.
– Яков Борисович, дорогой!
– Здорово, Ксения!
Вот как, значит, эту тётку зовут! Раньше-то Лиле без надобности было имя пьянчужки, что живёт за границей их посёлка. Чтобы послать наглую попрошайку, которая каким-то макаром ухитрялась пробираться в их посёлок, минуя бдительную охрану, имя знать не нужно. «Пошла вон, пьянь», – вот и всё обращение, которое заслуживают подобные опустившиеся существа. Каждый получает по заслугам – на этом фундаменте зиждилась вся прошлая Лилина жизнь. Вот, например, её отец, умный, хитрый и расчётливый человек, готовый ради благополучия собственной семьи пойти на многое, – разве не заслужил он своим трудом той жизни, которую ведёт? А она, Лиля? Умница, красавица, окончившая школу и престижный институт с золотой медалью, – кто, как не она, имеет право и на роскошный дом в престижном посёлке, и на собственный автомобиль, и на побрякушки, делающие её жизнь ещё прекраснее? Даже легкомысленный Анатоль, которого невзлюбил её отец, – даже он заслуженно пользуется всеми благами, которые преподносит ему судьба и отцовский бизнес. Ну а оборванки вроде этой Ксении – глупые, вздорные, слабые люди, и жизнь они заслужили по своим способностям. Несколько дней, проведённых в жалкой халупе, только подтвердили Лилины убеждения – каков ты сам, таким делаешь и мир вокруг себя.
