Екатерина Боброва
Крылья любви
Стало теплее, а затем тепло превратилось в нестерпимый жар, сопровождающийся приступом тошноты и резкой болью во всем теле, и также внезапно исчезло, оставив ледяную стужу. Организм окончательно и бесповоротно сошел с ума.
Сквозь забытье ей слышались встревоженные голоса. Ксения смутно ощутила, как чья-то прохладная рука тронула разгоряченный лоб. Затем ставшее чужим тело приподняли и попытались влить питье. От нового приступа боли Ксения дернулась, вывернув чашу. Рядом выругались, затем бережно опустили девушку на кровать и отступились. Ксения погрузилась в полное беспамятство.
Глава 4
Ночь расстилалась вокруг корабля, рассыпая мерцающий звездный покров на небе и плотный облачный – на спящую внизу землю.
Креостарх стоял на палубе, задумчиво глядя в темноту. Если верить полученному от брата вестнику, тот прибудет к утру. Сейчас только полночь и ждать рано, но он не мог оставаться в каюте из-за удушающего чувства вины – девочка погибала из-за него.
Поспешил, поддался странному порыву, а ведь он столько ждал, нанял десяток осведомителей в Орнибунге, чтобы не упустить появление гостьи. Верил, что это будет именно гостья, а не гость. Забросил дела клана. Лично сам отправился в Нижние миры, не доверяя никому, и сам же все испортил.
Ну почему не дождался Осиона, чтобы провести ритуал вместе, почему не довез девочку хотя бы до территорий клана!?
Решил, не стоит терять времени. Боялся, что сила гостьи угасает с каждым днем, и её потом не хватит пройти ритуал. Рискнул, а сейчас может все потерять.
Осион, Осион, где же ты, брат? Как же ты нужен сейчас! Ведь если кто и может её спасти, кроме богов, так это ты – лучший целитель клана, который был у них за все времена.
И небо ответило на его мольбы. Крошечная точка нарисовалась на горизонте, становясь все ближе и отчетливее. И скоро можно было уже различить фигуру человека, стоящего, чуть согнув колени, на овальной доске.
Осион, а это был именно он, сделал круг над кораблем на энолете, а затем опустился на палубу и шагнул вперед, приветствуя брата:
– Попутного ветра, Креостарх.
– И тебе чистого неба, Осион.
Они обнялись.
Младший отстранился, окинул Креостарха внимательным взглядом, отметив тени под глазами – недосыпает, бледность лица – нервничает и усталый вид – много работает. Пограничный конфликт? Опала? Очередная придумка императора, да славится вечность мудрость Его? И не удержался от ворчливого замечания:
– Надеюсь, твоя просьба стоила того, чтобы я сорвался с места, сменил три судна, да еще и добирался последние часы на энолете. У нас неприятности?
Вместо ответа брат повел себя крайне странно: оглядел пустую палубу у себя за спиной, поднял глаза вверх, словно небо могло преподнести неприятный сюрприз, и жестом предложил следовать за ним. Молча, они прошли до гостевой каюты, где Креостарх распахнул дверь, пропуская брата вперед. Тот, заинтригованный, шагнул за порог и тут же «споткнулся» взглядом о кровать с лежащей на ней девушкой.
Осиону, известному целителю и, без преувеличения, гордости клана, по роду занятий приходилось сталкиваться с разными пациентами. Большинство из них были знатными и довольно обеспеченными воздушными, хотя иногда, в тайне от родни, целитель практиковал свои умения и на тайларах – людях, заслуживших или унаследовавших право жить в Верхних мирах. Да что там говорить. Пару раз он спускался в Нижние во время эпидемий, дабы обогатить свои знания о существующих болезнях низян.
И вот сейчас, не скрывая брезгливого недоумения, он рассматривал метавшуюся на постели девушку. Первое впечатление, и оно же окончательно верное: низянка, да еще и больная. Серая кожа, осунувшееся лицо с капельками пота на лбу, синяки под глазами, потрескавшиеся губы, вместо прически – колтун каштановых волос.
Осион прекрасно был осведомлен, что некоторые воздушные держали низянок дома в качестве живой игрушки, но старший брат никогда не был замечен в подобных наклонностях. Его долгая и продолжительная связь с леди Амарией служила для многих примером, а тут эта…
Осион еще раз обвел взглядом девушку, нахмурился и повернулся к брату, не скрывая раздражения:
– Ты меня позвал, чтобы я вылечил низянку?
– Мою эллиану, – мягко поправил его Креостарх, выжидающе смотря на целителя.
Голубые глаза младшего удивленно распахнулись, Осион нервно поправил хвост черных волос, перекинув его на спину – статус целителя позволял обрезать волосы коротко, но воздушный предпочитал длину чуть ниже плеч.
Ответ был… мягко сказать, неожиданным. Эллиана – единственная избранница на всю небом отпущенную жизнь. Причиной такого решения могло быть только внезапное помешательство брата. Так вот кто на самом деле здесь болен! И Осион отвернулся от низянки, чтобы начать сканировать состояние родственника.
– Считаешь меня безумцем? – понятливо усмехнулся тот, демонстрируя высокую для душевнобольного степень проницательности. Прошелся до кровати, наклонился, расстегивая и снимая браслет с руки девушки.
Осион вторично за вечер испытал сильнейшее потрясение. Браслет он признал сразу же. Будучи семейной реликвией, тот обладал многими интересными свойствами, например, способностью маскировать ауру владельца. И совсем уже было непонятно, зачем глава клана позволил столь редкому артефакту оказаться на запястье низянки.
Медленно, боясь спугнуть догадку, он повернулся к кровати, сканируя лежащую на ней низянку… и третий раз за вечер потерял дар речи.
Бездна его забери! Неужели Крео удалась эта безумная идея, с которой он носился последние годы? Неужели бесплотные попытки с леди Амарией толкнули его на поиски другой женщины, способной выносить сильное потомство?
Похоже, так оно и есть.
Проверил еще раз, но сомнений не было. Аура девушки уже начала меняться, подстраиваясь под новый мир, и отпечаток от перехода кривой границей багровел на ней, разделяя на то, что было и то, что будет.
Осиона вдруг охватил трепет. Он может изменить это «будет», стать творцом, превратить это нижнее существо в нечто новое и потрясающее. И для начала даровать ей крылья, а там…
Открывающее перспективы пугали и одновременно волновали.
Осион облизал пересохшие губы и уже иным взглядом окинул лежащий перед ним материал – еще сырой и неоформленный, но готовый к изменениям, как чистый холст, над которым занесли кисть. Да, он станет художником для этого создания.
– Я с тобой, брат, – выговорил, ощущая огромную потребность промочить горло.
Существовала еще одна проблема – Радужный императорский дом. Если они прознают, то могут пожелать забрать девочку себе, как всегда поступали, собирая под своим крылом лучших женщин. И правящему клану, безусловно, не грозит вымирание. Конечно, происхождение девочки не позволит ей претендовать на высокое положение, но её дети могут быть включены в список престолонаследия.
А вот их клану они нужны, чтобы не исчезнуть с небосвода. Просто выжить.
– Команда надежна? А капитан?
– Сейчас это не главное, – покачал головой Крео, – впрочем, я позаботился, чтобы никто не смог проболтаться о низянке, которую мы подобрали. У нас другая проблема, – и он кивнул на девушку, – все может рухнуть и без чужой помощи. Сандрс убрал крылья и отказался участвовать, как он сказал, в убиении безвинных.
– Сандрс отказался лечить? – удивленно приподнял брови Осион. – И кстати, что с ней? Не похоже на простую лихорадку.
– Видишь ли, – Креостарх немного замялся, – она казалась настолько перспективной, молодой и здоровой, что я решил…
– Только не говорил, что провел Шеердань в одиночку, да еще и без подготовки, – практически простонал Осион. Пожалуй, этот вечер бьет все рекорды по сюрпризам.
Брат ничего не ответил, вызывающе сверкнув глазами, намекая, что не главе клана отчитываться за свои действия.
– Хорошо, – Осион сделал над собой усилие, внутренне смирившись и с богатым на сюрпризы вечером, и с опасной игрой брата, и даже с внеплановым пациентом. – Когда прошла первая стадия? – уточнил, начиная полное сканирование состояния девушки.
– Сутки назад, – тихо ответил Креостарх.
И все же Осион не выдержал и присвистнул, как мальчишка, а потом завернул пару крепких фраз, которых не вспоминал с лекарской школы. Он никогда не слышал, чтобы кто-то прогрессировал настолько быстро. Как правило, обряд целиком занимал не меньше недели, не лучшей неделе в жизни воздушных, но результат того стоил. Осион пошевелил лопатками, ощущая отклик крыльев. Определенно стоил.
Ему очень хотелось дать хоть какую-то надежду брату, но как можно дать то, во что не веришь сам?
– У нее заканчивается вторая стадия и вот-вот начнется третья. И это за сутки, – глухо произнес Осион, закончив сканирование.
Девушка сгорала заживо, и лекарств от этой болезни не существовало. Либо организм примет дар, либо дар убьет не принявшее его тело.
– Она справится, она… – с пылом произнес Крео, но взгляд брата, придавив к земле, выбив воздух из легких, и мужчина подавился собственными словами.
– Любое вмешательство сейчас… – целитель с сомнением покачал головой, – я даже не понимаю, что и как происходит, – и он с отчаяньем взлохматил волосы, – моя помощь легко может убить. Или принести спасение. Или лишить разума…
– Успокойся, – Креостарх положил ему на плечо руку и сжал, – я не прошу её вылечить, я предлагаю провести четвертую стадию и… На все воля небес. Но я верю в упрямство этой девочки. Она выживет.
– Ты – безумец, – с нехорошим прищуром вдруг произнес Осион, – и не будь ты моим братом, я бы послал тебя летать в свите хозяина ночи, но… – он помолчал, собираясь с мыслями: – Пусть будет так. Других путей все равно нет.
Сквозь туман боли Ксения ощущала, как ее аккуратно раздевают, как чьи-то руки начинают втирать резко пахнущую мазь, от которой кожу запекло и стало покалывать.
Окончательно она пришла в себя уже наверху. Стояла глубокая ночь, и тени, отбрасываемые предметами в лунном свете, превращали палубу в подмостки театра подлунного царства.
Серебрились паруса, едва слышно гудя в объятиях легкого ветра, нереально близкие звезды загадочно подмигивали, словно их забавляло происходящее на палубе действо, под днищем корабля царила кромешная тьма, кое-где разбавленная редкими пятнами небольших городов и серыми громадинами облачных замков. Луна огромным блином висела прямо по курсу, и Ксении внезапно почудилось, что они летят прямо на диск, поднимаясь все выше и выше к звездам. Она моргнула раз-другой, но желтый диск не изменился в размерах, и Ксения, потеряв к нему интерес, отвела взгляд, чтобы тут же обнаружить нечто более интересное.
На палубе она была не одна, не одета, да еще и на руках…
– Отпусти… те, сейчас же, – прокаркала сиплым и от этого кажущегося чужим, голосом.
– Пожалуйста, – вдруг легко согласился Креостарх, и в следующее мгновенье Ксения хрипло визжа полетела за борт. И даже выругаться не успела на этого, который оказался все-таки маньяком – порыв ветра запечатал рот, и осталась единственное:
– Ма-а-а-а-а-а!
Её падение резко остановилось.
– Ма, – вымолвила потрясенная Ксения, осторожно открывая глаза и одновременно крепко вцепляясь руками в поймавшую её опору. Пальцы побелели от напряжения, и девушка перевела дух, позволив себе немного расслабиться и осмотреться.
– Ах, ты…
Свинья, скотина, урод и все остальные ругательства замерли на губах, ибо державший её на руках мужчина был Ксении незнаком. Нет, нечто знакомое в нем было – те же длинные черные волосы, те же голубые глаза, отливающие в лунном свете серебром… И Ксения смело сделала вывод, что воздушные, как и китайцы, для нее все на одно лицо.
– Доб-б-брый вечер.
Происходящее отдавало отменным сюром: она, полностью обнаженная, висит где-то в нижних слоях атмосферы чужого мира в объятиях незнакомого мужчины, настолько чужого, насколько нечеловеческими могут быть два крыла, слабо трепещущие за его спиной.
Измученный мозг хоть и с трудом, но вывел логическую цепочку: воздушные – воздух – крылья. «Так у них не только корабли летают!» – догадалась Ксения. Ситуация почему-то казалась до странности знакомой. И тут же пришло озарение: именно так её похитили с Орнибунга.
«И что теперь?» – встревожилась она, продолжая крепко цепляться за плечи воздушного, тот резких движений не делал, но смотрел нехорошо… изучающе.
– Доброй ночи, Кэсси, – поприветствовал он её, – и доброго полета, – добавил зачем-то.
Ксению замутило, и нахлынул страх. Они собираются отправить её полетать? Мешком с костями к земле?
Она сильнее вцепилась в мужчину, пальцы аж скрутило от боли, и воздушный поморщился, дернув плечами.
– Мое имя Осион, леди, – он тщетно пытался отстраниться – куда там. Жить хотелось, как никогда, и Ксения, подчиняясь этому желанию, прильнула к мужской груди.
– Только попробуй, – предупредила и озадаченно нахмурилась, заметив, как удивленно распахнулись глаза Осиона.
Мелькнула слабая надежда, что ей все почудилось. Как же почудилось… отсутствие одежды, луна в небе и пустота под ногами. Внезапно накатила дикая слабость и до одури захотелось спать. Девушка широко зевнула. Пальцы обмякли и разжались. Спать, подумалось ей и плевать на все и на вся.
– Прошу прощения, – донеслось сквозь дрему. Ксения еще хотела лениво поинтересоваться, а за что собственно, как объятия воздушного разжались, и она резко провалилась в пустоту.
На крик сил уже не осталось, Ксения летела молча, зло уставившись перед собой, и мечтала лишь об одном: упасть поскорее и заснуть наконец, пусть и вечным сном. Достали её полеты и мужики с крыльями.
Её поймали уже где-то под облаками. Обхватили за талию, прижали к себе.
– И какого здесь происходит? – выразительно спросила Ксения у луны.
Сзади смущенно кашлянули:
– Так надо, моя эллиана.
– Надо кому? Мне, тебе или вон той бабочке, что порхает неподалеку?
Грубить тому, кто тебя держит, не давая упасть с очень даже приличной высоты – полнейшая глупость, и Ксению могли извинить лишь давящее на виски желание спать, да еще жесткий характер, за который её в школе прозвали Рубакой.
– Всем нам, леди, всем нам, – размыто ответил Креостарх, и девушка возмущенно фыркнула.
Собственная нагота волновала мало, как и прижимающийся к спине мужчина. Эмоции перегорели. После двух полетов в никуда организм выдохся и настоятельно требовал отдыха.
«Поспать бы», – мечтательно подумала Ксения и сладко зевнула, кладя голову на грудь маньяку.
Руки на талии предупреждающе сжались, а следом пришло осознание: «Сейчас отпустит».
Третий полет за ночь… Это уже не лезло ни в какие ворота здравого и даже не здравого смысла – разозлилась девушка. Мечта о сне сменилась желанием придушить бабочку-мутанта с голубыми глазами. Ксения решительно вздернула подбородок. Что она им – шарик для пинг-понга? Кидать и ловить.
Но вместо падения её аккуратно донесли до ближайшего облака и поставили на край.
Ксения покачнулась, с удивлением ощупывая пространство под собой. Насколько она помнила из школьной программы, гулять по облакам было нельзя. Категорически. Но она стояла, более того, не проваливалась, лишь по щиколотки утонув в мягкой сырости.
– Погуляем? – предложил мучитель. Рядом, величаво помахивая крыльями, опустился второй.
Дурдом… Ксения с тоской оглядела пушистую громадину, которая лишь издали смотрелась милой и пушистой, на деле представляя собой нечто среднее между болотом и хорошенько вымоченным ковром.
Луна, облака, романтика… Девушка скривилась. Она бы с радостью сменила эту романтику на мягкую кровать и теплое одеяло.
– Может, домой? – предложила, с тоской оглядываясь на корабль.
– Леди-леди, – удрученно покачал головой Креостарх и вздохнул: – Вы отказываетесь составить нам компанию?
Фразу: «Да пошли вы…» Ксения успела поймать, прежде чем та слетела с языка. Маньяк с крылышками хоть и вел себя лояльно, но открытого хамства не терпел. А она… девушка чуть наклонилась назад, обозревая край облака и бесконечную темноту за ним, не в том положении, чтобы хамить.
– Бегом! – гаркнула внезапно вторая бабочка, Ксения с перепуга чуть не свалилась со злополучного облака, хорошо, Креостархушка поддержал.
– Бегом, моя леди, – подтвердил изменник, наградив легким шлепком по попе.
– Руки убрал! – огрызнулась девушка, делая шаг вперед.
«Да, пошли вы… куда подальше, – кипятилась она, шагая по рыхлому, напоминающему взбитые сливки полю. – Тоже мне, твою мать, бабочки-переростки».
Под ногами неприятно чавкало, стылый холод поднимался от ступней, и скоро к чавканью добавился звонкий перестук зубов. Ксения ускорила шаг, пытаясь согреться. От падения её удерживала мерзкая и ледяная на ощупь облачная сырость под ногами.
И сколько ей так еще «гулять»? Ноги давно налились чугунной усталостью, в голове было пусто, а спину ломило, словно она всю неделю таскала на себе мешки с мукой.
Облако казалось бесконечным или это уже следующее подогнали?
Девушка остановилась, обвела внимательным взглядом серебристо-серое в лучах луны поле. Не заметив ничего подозрительного, она со вздохом опустилась вниз. Пусть холодно и мокро, но организм уже дошел до той стадии, когда все равно где, лишь бы спать.
Прикрыла глаза и тут же встрепенулась: пчела больно ужалила лодыжку. Она резко села, потерла укушенное место – кожа горела, но боль уже проходила, и тут же увидела хозяина пчел. Воздушный, представившийся Осионом, висел метрах в пяти от нее и недвусмысленно поигрывал шаровой молнией в руках.
– Твою же! – с чувством произнесла Ксения.
– Твою, что? – заинтересовался воздушный.
Ксения готова была сходу предложить с десяток вариантов, беда заключалась в том, что ни один из них не подходил под определение «литературный язык».
– Ничего! – бросила в ответ, опускаясь на облако. Жутко, до боли в голове, до ломоты в суставах, до рези в глазах хотелось спать. И пусть весь мир разлетается на части, она больше не сдвинется с этого места.
– Ай!
С десяток молний отделились от шара и впились в тело, а следом раздалось громогласное:
– Подъем!
– Ненавижу, – простонала Ксения, переворачиваясь и вставая на четвереньки. Зашипела от боли, когда парочка молний клюнула в мягкое место, стимулируя подъем.
– Бегом! – проорал маньяк номер два, и Ксения, загребая ногами, шатаясь, словно пьяная, двинулась по облаку.
– Быстрее! – не унимались сзади.
Ксения впервые пожалела, что она безоружная. Ей бы автомат в руки или хоть плохенький пистолет. Попасть не попадет, так хоть попугает, чтобы отстали. А главное, обидно! В глаза называют «леди», а гоняют по облакам, точно Сидорову козу.
Она упала, прикусив губу, ощутив вкус крови во рту. Хлюпнула носом, слезы сами собой потекли по щекам – так себя жалко стало.
Сволочи они, крылатые.
Медленно поднялась и заковыляла прочь. Ночь, луна, перистое покрывало под ногами – все слилось в один сплошной кошмар.
Когда она падала, рядом неизменно оказывался Осион и жгучие молнии безжалостно гнали её вперед. Время от времени её подхватывали под руки и переносили на новое облако, иногда «теряли» по дороге, и тогда Ксения пролетала пару десятков метров вниз, и даже материться сил не оставалось.
Она не помнила, когда осознала, как что-то изменилось. Словно огромная пружина заводилась внутри, заставляя трепетать от напряжения каждый нерв измученного тела. Было ясно – рано или поздно завод закончится и что тогда? Пружина сломается или распрямится? И впервые мелькнуло понимание – не просто так её гоняют по облакам. Мелькнуло и пропало за вязким туманом усталости.
Она снова шла, снова падала. Бесконечно много раз. А внутри гудело напряжение. Тело стало чужим, неподвластным, и Ксения с огромным трудом заставляла его двигаться.
Внезапно захотелось жить. С крылатым маньяком на летающем корабле, с браслетом-наручником и статусом пленницы, но жить. Дышать, идти, мерзнуть, хотеть пить и в туалет.
Острое желание выжить наполнило собой тело. И каждый шаг, каждый вздох были борьбой за него.
Идти. Вперед. Переставлять тяжеленные ноги, сипло дышать, облизывая пересохшие губы, слушать удары сердца, глухо отдающиеся в ушах.
Остановка – смерть. Упасть – сдохнуть.
Но она не упадет, не сдохнет в облачном болоте. Она выживет, назло всем крылатым этого мира. Назло оборотням, вампирам и тому, кто забросил её сюда.
Злость красными точками пульсировала в глазах и оттого казалось, что серое облако покрыто алыми метками прицелов. Тысяча выстрелов. Тысяча вздохов. Тысяча шагов по бесконечному полю рыхлой ненависти.
Она перешагнула рубеж жалости к себе. Пожалеть – значит, умереть.
Двигаться вперед её подстегивало желание жить и еще немного желание убивать. Убить того, кто с крыльями: одного и второго.
Пружина продолжала закручиваться, щедро смазанная болью, прокаленная злостью, заправленная упрямством.
Закручивалась, звеня натянутой до предела силой, и вопрос был собственно в одном: убьёт её эта сила или нет.
На тысяча первом шаге облако кончилось. Оборвалось пушистым провалом. И Ксения без звука полетела вниз, только ветер засвистел в ушах.
Она не размахивала руками, не пыталась кричать. Полеты стали уже привычными за эту безумную ночь. Свечкой обнаженного тела Ксения неслась к земле.
Никто не собирался её спасать, и на душе впервые за последние часы стало спокойно и легко, даже боль ушла. Жаль, придется сдохнуть, но она сделала все, что могла.
И тут остро зачесалась спина. До слез. Извернулась – рукой не достать. А самое обидное, в небе не было ничего твердого, обо что можно почесаться.
Но Ксения все же обвела взглядом ночное небо и… только тут поняла, что никуда больше не падает. Висит, как звездочка, наплевав на законы гравитации.
И сладкое чувство победы пробежалось по спине, добралось до кончиков пальцев, заставив их задрожать. Сверкнувшая в мозгу догадка о причинах этого чуда заставила девушку оглянуться и выругаться от восторга. За спиной двумя светлыми пятнами мерно колыхались крылья.
Дотянуться и пощупать – первое, что она сделала.
Это было нереально. Не существовало слов, чтобы описать материал, сквозь который свободно проходили руки, и при этом, если провести, чуть касаясь пальцами, он был мягким, бархатно-шершавым и теплым на ощупь. Одни восклицательные знаки вместо слов.
Жаль, скользнувшие рядом тени отвлекли от дальнейших исследований.
– У нас получилось, – с изумлением выдохнул парящий рядом Осион, – поздравляю, Креостарх, она прекрасна.
– Драгоценность моя, моя эллиана, – попытался обнять девушку Креостарх, но Ксения с раздражением отмахнулась от протянутых к ней рук.
Чудо было только её и ничье больше. А эти… крылатые гады все портили.
Приняв мгновенное решение, девушка увернулась от настойчивых объятий – поздно, батенька, спохватились – и отлетела в сторону.
Летать было легко. Гораздо легче, чем управлять автомобилем. Никаких тебе переключений скорости или педалей. Потянула плечи влево, напрягла мышцы и вот уже пара десятков метров отделяют её от воздушных.
Мужчины в тревоге переглянулись.
– Леди, не бойтесь, все позади. Вы можете вернуться и отдохнуть, – уговаривал новорожденную бабочку Креостарх, подлетая ближе. Сбоку подкрадывался Осион.
Ксения настороженно следила за маневрами, стараясь держать обоих мужчин в поле зрения. Состояние было – горы по плечо, а море по колено, и простым отдыхом её теперь никуда не заманишь. Летали… знаем. Запрут в каюте, вот и все радости.
Она уловила резкое движение сбоку, ушла свечкой вверх, оставив под собой столкнувшихся воздушных. В ночном воздухе далеко разносились громкие проклятия.
Ксения не стала ждать, когда воздушные очухаются, а рванула в сторону ближайшего облака.
