Екатерина Чхве
Князь Владимир. Феникс. И тени Руси
Добрыня и лисица-оборотень
Добрыня Ярославович ожидал князя, прогуливаясь неподалеку от княжеской резиденции, укрывшись от посторонних, любопытных взоров в тени берез. Росту он был высокого, крепкого телосложения. На вид казалось, ему не больше тридцати годов от роду. Черные как смоль волосы ниспадали на его высокий лоб упругими кудрями. Большие темные глаза, обрамленные густыми ресницами, излучали доброту и внутреннюю силу. Сложив сильные, мускулистые руки за спину, он неспешно прохаживался средь берез, наслаждаясь ароматом свежих листьев. Чуть горьковатый, свежий, к которому примешивался запах бересты.
– Веста, принеси воды! – Услышал он и, вздрогнув, остановился. Это имя и березы напомнили ему далекие дни, когда еще жив был и правил княжеством дед Владимира – князь Всеслав Владимирович. Давно это было. Так давно, что Добрыня Ярославович успел устать от этой жизни и постарел в душе. Но все же, он до сих пор помнил время, когда сражался рядом с дедом, а потом и отцом Владимира, отражая нашествие чужаков на земли родные. Сколько битв было? Ему и не счесть. Как не счесть и шрамы на сильном, закаленном боями теле. Но тех князей уж нет больше на этом свете, а он все живет и продолжает сражение. Только теперь рядом с ним другой князь, молодой, ни в чем не уступающий своим предкам. Ни отвагой, ни мужеством, ни преданностью Родине.
Прислонившись лбом к прохладному шершавому стволу березы, Добрыня закрыл глаза. Время унесло его назад, когда был он совсем молодой и безрассудно горячий. Почти семь десятков лет назад. Именно тогда, прогуливаясь в березовой роще, впервые увидел он ее и сразу полюбил всем сердцем.
Он сразу понял, что эта рыжеволосая девушка – оборотень. Только завидев его и встретившись с ним взглядом своих озорных зеленых глаз, она вскрикнула и мгновенно исчезла, появившись неожиданно за его спиной. Добрыня обернулся, заслышав хруст ветки и снова его глаза встретились с зелеными глазами девушки. В то же мгновенье она обратилась в лисицу и скрылась среди деревьев.
Не в силах забыть ее, Добрыня стал приходить в то место каждый день в надежде встретить ее вновь. Но девушка не появлялась. Однажды, сидя под березой и напевая себе под нос, он увидел молодую лисицу, наблюдавшую за ним, прячась в траве. Притворившись, что не замечает ее, Добрыня продолжил петь, завлекая плутовку. Но она так и не приблизилась, оставаясь на безопасном от него расстоянии. Лето прошло, сменившись осенью и наступила зима. А он так и ходил в рощу, не теряя надежды, что девушка все-таки покажется ему.
Как-то отправился он в лес охотиться на медведя, да и заблудился, будто нечистая сила увела его в самую чащу и запутала. Мороз стоял такой сильный, что дышать было трудно. Попытался Добрыня огонь развести, да ничего не вышло у него. Выкопал тогда он в сугробе пещеру, залег в нее и, обхватив себя руками, обратился к умершим предкам, прося сохранить ему жизнь, которая должна закончиться на поле боле, а не таким недостойным образом. Лежал он так, призывая родичей, не чувствуя ни ног, ни рук, ни туловища и готовился принять смерть, как вдруг перед ним появилась лиса, которую он принял за духа, пришедшего проводить его в царство мертвых.
Лисица сверкнула на него зелеными глазами и, прикоснувшись к земле хвостом, зажгла огонь, жар которого тут же согрел Добрыню. Не отрываясь смотрел он на лисицу, не решаясь с ней заговорить. Так и просидели они всю ночь, до самого утра. А как рассвело, вывела его лиса на знакомую тропу и исчезла.
– Не забыть мне тебя! – Прокричал Добрыня ей вслед. – Забрала ты сердце мое. Прошу, вернись и покажись хотя бы еще один раз, чтобы мог я твой образ сохранить в своей памяти.
Ответа не последовало. Опечалился Добрыня и побрел к дому, повесив голову.
– И даже не взглянешь на меня? – Услышал он насмешливый звонкий голос у себя за спиной. Обернулся и застыл на месте как вкопанный, не смея вымолвить ни слова, завороженный красотой девушки.
– Только не беги от меня, – взмолился он, глядя на нее, не отрывая глаз.
– И не думала, – ответила она и снова рассмеялась.
– Дай хоть надышаться на тебя сначала.
– А как же невеста твоя, которую тебе родители выбрали?
– Не люба она мне, – произнес твердо Добрыня, не прячя глаз. – Не давал я обещания жениться.
– А я люба? – Засмеялась девушка.
– Ты – моя жизнь.
– Откуда знать тебе?
– Так сердце мое говорит. А оно еще ни разу меня не обманывало. Будешь моей женой?
Девушка вдруг стала очень серьезной и печальной.
– Мой век дольше твоего. Что буду я делать, когда ты, простой смертный, уйдешь в иной мир к праотцам?
Добрыня провел рукой по ее рыжим волосам, покрывшимся инеем и, не сводя с нее глаз, сказал:
– Клянусь тебе своим мечом, быть достойным мужем, чтоб не пожалела ты о прожитом со мной времени, а сохранила его в сердце своем огнем согревающим. Не знаю, сколько времени нам будет отмерено, если примешь ты мое предложение, но разве даже один день подле того, кого любишь, не стоит целой жизни?
Девушка улыбнулась и слегка пожала плечами. Глядя на него, она почувствовала жгучую боль в сердце и тоску. Не противясь своему порыву, положила ладони и голову на грудь Добрыни и вздохнула.
– Будь по-твоему.
Добрыня достал из кармана красную шелковую ленточку, которую ему в карман положила сестра, прежде чем он ушел в лес. Она просила завязать ее на сосенке, чтобы загаданное желание сбылось. Он забыл об этом, а сейчас вспомнил. И достав ленточку, обвязал ее вокруг безымянного пальца девушки, скрепив тремя узелками.
– Как тебя величать, душа моя?
– Веста.
– А меня Добрыня.
Больше они не разлучались, пока не пришла страшная беда.
Послание от Ярослава
Князь подъехал к городским воротам, которые стражники распахнули перед ним, поклонившись до земли. Не глядя на них, сопровождаемый дружинниками Владимир въехал в город и пришпорил коня. Быстро миновав центральную площадь, подъехал он к деревянному терему, отличавшемуся от обычных домов величественным внешним видом.
– Данила! – Крикнул князь, соскакивая с коня, и кидая поводья подбежавшему стременному. – Дай ему водицы.
Стременной, юноша лет пятнадцати, светловолосый и улыбчивый, одетый в коричневый добротный кафтан, принял поводья и, отвесив поклон, послушно повел Твердомира в конюшню, похлопывая его по поджарым бокам, и попутно проверяя подпругу.
Быстро взбежав по лестнице, князь вошел в просторную горницу, где его встретил Добрыня Ярославович.
– Здрав будь, великий князь Владимир Властиславович!
– Гой еси, Добрыня Ярославович! – Отвечал князь на приветствие старого друга, обнимаясь с ним сердцем к сердцу.
– Гонец тебя дожидается. Послание от князя Ярослава привез.
– Знаю. Идем в светлицу, поговорим. Пусть зовут гонца.
Расположившись на широкой лавке, поставленной вдоль стены у окна, князь пригласил жестом Добрыню присесть подле себя.
– Как княгина Ольга? – Спросил Добрыня. До него дошли слухи о том, что в последнее время княгиня все реже покидает светлицу и каждый день к ней приходит приезжий лечец из Византии, потчевавший ее разными снадобьями, которые не оказывали никакого целебного эффекта на здоровье молодой жены князя.
Владимир хотел было ответить, но внезапное появление гонца прервало их разговор. Упав на колени посреди комнат, юноша протянул скрученный пергамент.
– Послание Великому князю Владимиру от князя Ярослава. Лично в руки.
Добрыня взял пергамент и передал его Владимиру.
– Ступай, – сказал он гонцу.
Не переставая кланяться, посыльный попятился задом и исчез за тяжелой дубовой дверью.
– Плохо княгиня. Напасть за напастью. Чем я так …
Он не закончил, погрузившись в чтение. Добрыня стоял подле него, склонив голову и ждал.
– Ярослав едет, – задумчиво произнес Владимир. – Садись. Не стой. В ногах правды нет.
Добрыня снова опустился на скамью.
– Что тебя так тревожит, князь?
– Гусляр пропал.
– Знаю.
– Варг приходил на прошлую Луну. Говорит, чует недоброе. Беспокоился о Златославе.
– А ты что?
– Просил быть поблизости от него. Чутье никогда еще не подводило его. И не доглядел.
Добрыня пригладил окладистую бороду, раздумывая над словами князя.
– Что ты думаешь обо все этом?
– Думаю, князь, что надо готовиться к войне. Слишком долго мы живем спокойно. Тебе ли не знать, что зло никогда не отступится от наших земель. Как говорил твой дед, можно проиграть войну, но нельзя опоздать на нее. Этого никто не простит.
Владимир посмотрел на Добрыню. Старый друг никогда ему не лгал, всегда говоря то, что на уме и сердце. Рядом с ним, ему было спокойно. Он знал, что мог положиться на него во всем.
– Значит, надо идти к Яге.
– Надо, – согласился Добрыня. – Она хранительница меча-кладенца. Может старая ведьма даст трав для княгини. Может посоветует что. Ты бы послушал ее.
– Вредная она баба.
– Это потому что люди ее не любят. Как случится беда какая, в нее пальцем тычут, а подойти боятся. Думают, проклянет.
– Дети стали пропадать. Ночью из люлек кто-то их забирает.
– Ты же не думаешь, что это она?
– Нет, – честно признался князь. – Но люди думают на нее.
– Как бы не нашелся заводила, который соберет толпу и учинит расправу над Ягой.
– Надо поставить стражников в лесу недалеко от ее избушки.
– Сделаю, князь.
Добрыня поднялся со скамьи, глядя в распахнутые ставни на двор, на льющийся красный свет заходящего солнца, на залитое кровавыми бликами вечернее небо.
– Погоди, – остановил его Владимир. – Скажи, ты же не из народа долгожителей, что живут высоко в горах?
Знал Добрыня, к чему ведет князь, и о чем хочет спросить. Но нечего ему было ответить князю, потому что он и сам не знал, отчего никак не умрет и по какой причине не берет его никакое оружие. Он бы и рад, да жизнь вцепилась в него мертвой хваткой. Ни конца ни края этой пытке. Те, кого любил, оставляли его один за другим, отходя в мир иной. А он все жил, неся в своем сердце тяжкое бремя. Бывало, придет он в березовую рощу, где встретил впервые Весту, постоит-постоит да и закричит, призывая ее. А потом рухнет на землю и лежит, глядя на небо, моля богов забрать его душу, чтобы с высоты небес смог он наконец разыскать любимую, исчезнувшую бесследно и навсегда.
– Твой отец, князь, Властислав Всеславович, спрашивал меня о том же. Если бы я знал, скрывать не стал. Сказал бы, как есть. Но я не знаю.
Владимир поднялся и обнял старого друга, прижав его к сердцу.
– Пойдешь со мной к Яге?
– Провожу. Но идти ты должен один. Как и всегда.
– Феникс давно не объявлялась, – потупив взор, как бы невзначай, заметил князь.
Добрыня улыбнулся и похлопал его по плечу.
– Она верная, князь. Если будет нужна, сама придет. Как всегда.
– Да, – согласился Владимир, чувствуя, что предает княгиню, думая о Фениксе. – Значит, грядет битва?
– Да. И в этот раз соберется войско несметное. Зло давно готовится нанести нам поражение. Его смрад распространяется по земле нашей. Шаг за шагом подступает оно все ближе.
– Ничего, выстоим. Встретим врага у ворот.
Глаза Владимира горели яростным огнем. Добрыня кивнул. И два воина обхватили друг друга за запястья.
– Я с тобой, князь, до конца.
– Знаю.
Наваждение
Выйдя от князя, Добрыня передал приказ командиру дружинников, ожидавшему на высоком крыльце, охранять избу Бабы-Яги от возможных людских нападок, расставив ратных в лесу, а сам направился прямиком к своему терему. День был долгий. Чувствовал Добрыня усталость во всем теле и думал только о том, как бы скорее добраться до дома, скинуть с себя кафтан и сапоги и растянуться на кровати, укрывшись легким, лоскутным одеялом. С мечом Добрыня никогда не расставался. Даже ночью держал при себе, сжимая твердой рукой рукоять, украшенную выгравированными славянскими узорами и символами. Отец всегда говорил, что сила воина в его мече, и если воин потеряет свою честь, то и меч предаст его. Добрыня никогда не забывал об этом, храня честь себе, а верность стране.
Ночь выдалась душная. Распахнув ставни, скинул богатырь с себя одежду и омылся свежей, колодезной водой. Он знал, что не сможет сомкнуть глаз, пока первые, слабые, предрассветные блики не забрезжат на горизонте, но тело его, после целого дня проведенного в седле, требовало отдыха. Откинув покрывало, прилег он на прохладные простыни и тяжело вздохнул, думая о князе Владимире и сгущающихся над княжеством сумерках. Чувствовал он, как и многие другие, что подбирается зло со всех сторон. Сколько детей пропало за последнее время? Только сегодня доложили ему о двоих исчезнувших. Люди боятся. Стали заменять младенцев в колыбелях обувью отца – сапогом или валенком с правой ноги, чтобы отпугивать злых духов.
Варг и тот сам не свой с предыдущей Луны. Говорит, учуял дух чужой в лесах. А в ночь, когда пропал гусляр, кто-то его с пути сбивал, водя по лесу кругами, иначе не упустил бы Златослава. И у Ведьминой горы творится неладное. Конь туда не идет и трава не растет.
Да и крепкий русский дух нечисть не отпугивает. Дух, обладающий мощной защитной силой, переданной предками и долговечным русским родом.
– Надо бы с воеводой Святополком Игоревичем завтра поговорить, – произнес вслух Добрыня и закрыл глаза. И только закрыл он их, как услыхал знакомый голос, зовущий его по имени. Вскочил богатырь с постели, занеся руку с мечом над собой, и замер от изумления, увидев перед собой Весту. Опустилась рука, державшая мечь, ноги подкосились и рухнул он на кровать, не веря своим глазам.
– Что это? – Спросил он, вытирая рукой выступивший холодный пот со лба.
– Я это, душа моя. Твоя ненаглядная, – ответила ему девушка, выглядевшая точь -в-точь как та, которую он потерял много лет назад. – Или позабыл ты меня?
Добрыня хотел было кинуться к ней, заключить в объятия, расцеловать, но что-то остановило его. Веяло от этой самозванки холодом и мертвечиной. Посмотрел в ее глаза и рассмеялся.
– Поди прочь, нечистая. Или окачу тебя водой колодезной.
Девушка звонко рассмеялась и ласково молвила: – Не думала я, что ты так меня встретишь. Добрынюшка, посмотри мне в глаза повнимательней и скажи, я это или нет?
Добрыня, повинуюсь ее голосу, заглянул в глаза зеленые и помутнился рассудок его.
– Иди за мной, – позвала она богатыря.
И Добрыня пошел не помня себя. Очнулся он только у Ледяного озера. Огляделся по сторонам. Никого нет. Один он в лесу сидит на берегу и в воду глядит, а там на самом дне лежит Веста и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Вскрикнул он в ужасе и хотел было кинуться в озеро волшебное, которое забрало бы душу и силы, оставив его бродить по свету безумным мертвяком, но опомнился. В руке его по прежнему был зажат меч. Взмахнул им Добрыня и пронзил воду, развеяв видение. Понял он тогда, что была это купалка-чертовка, завлекавшая его на погибель. И подумалось ему, что зло подобралось еще ближе, чем казалось до этого и страшная битва вот-вот начнется.
– Хотите князя нашего без подмоги оставить, забрав тех, кто верен ему? – Угрожающе произнес он. – Не бывать этому!
Сказав, Добыня сжал кулаки так сильно, что костяшки захрустели. Развернулся и побежал сквозь лесную чащу в княжескую резиденцию, чувствуя беду.
Тревоги князя
Оставшись один после ухода Добрыни, Владимир не мог найти себе покоя, расхаживая по светлице взад и вперед. Сердце в широкой груди его билось так сильно, словно пробежал он не одну версту. Много разных мыслей роилось в голове, бередя душу, но жарче всех обжигала одна, которую он так и не смог прогнать с тех самых пор…
Князь Властислав вошел в светлицу сына твердой поступью, неся на плече боевой меч самосек. Глянул на сына горящим взглядом из под сдвинутых бровей и улыбнулся.
– Что, Владимир, готов?
Владимир только закончил одеваться, облачившись в синюю рубаху и легкую кольчугу, сквозь которые вырисовывался сильный торс воина, побывашего не раз в боях. Отец с гордостью смотрел на него, радуясь, что именно он будет рядом с ним в этой битве.
– Готов, – ответил Вдадимир, глядя на отца с почтением.
– Оружие и броню погрузили в возы и лодьи.
– Твердомира оседлали?
– Идем, – рассмеялся отец, похлопав сына по плечу. – Он пуще тебя в бой рвется.
Спустился князь со старшим сыном во двор, где ждал их младший княжич Ярослав. Завидев брата с отцом, кинулся к ним со всех ног.
– Владимир, – ухватил его за рукав рубахи. – Почему меня не берете?
Владимиру было на тот момент семнадцать лет. Ярославу пятнадцать. Росту Ярослав был невысокого, но крепкий в отца и упрямый. Как-то князь сказал, что слишком уж голова у него горячая, а рука слабая. Мать Ярослава умерла от неясной хвори прошлым летом, оставив сына на попечение старшего брата, в котором тот души не чаял, подражая ему во всем и ловя каждое слово, стараясь походить на него.
Владимир ласково потрепал Ярославав по голове и крепко обнял.
– А на кого княжество останется? – Строго спросил он. – Погоди еще одну зиму. Как приду с войны, снова буду учить тебя на мечах сражаться.
Ярослав упрямо склонил голову и хотел было возразить что-то, но отец остановил его:
– Не упорствуй. Не в этот раз, – отрезал он, сурово глядя на сына. – Княжество на тебе.
Владимир любил брата всем сердцем, но понимал, что Ярослав не создан для войны. Не было в нем отваги и безрассудной храбрости. Еще в детстве, сражаясь на деревянных мечах с отцом, Владимир стойко выносил удары. Бился из последних сил, пока не падал наземь в изнеможении. И даже тогда, не выпуская меч из маленьких рук, защищался как мог. Отец смеялся, приговаривая: – Хороший воин будет!
Ярослав был совсем другой. Получив удар, всегда терялся и начинал отступать, размахивая мечом в разные стороны до тех пор, пока отец не сбивал его с ног.
– Вставай, – говорил князь. – Сражайся, сын.
Ярослав повиновался, но быстро терял силы и в конце концов тренировка заканчивалась.
Простившись с братом, Владимир вскочил на коня и вместе с отцом впереди войска отправился в поход.
Славная была та битва. Выступили полки князя против Османского хана и его солдат, пришедших завоевывать земли русские, ведомые Кащеем Бессмертным. Бились ровно семь дней не на жизнь, а на смерть. Меч-кладенец в руках князя разил противника без устали, отрубая по две головы одним ударом. Казалось, закончились силы у врага, поредело вражеское полчище, но не тут-то было. Кащей поднимал мертвых заклинанием и те снова шли в бой, наделенные удвоенной силой. И тогда, отправил князь сокола своего за подмогой к Фениксу.
Когда седьмой день подходил к концу, выбившиеся из сил солдаты князя начали падать на землю от усталости и полученных в бою ранений. Остались только самые стойкие, во главе с князем Властиславом, Владимиром и Добрыней. Был там и Варг в обличие волчьем. Нещадно рвал когтями и клыками противника. Был и гусляр Златослав. Пели его гусли, лишая сил нечисть, пока струны не порвались.
Кащей же, обернувшийся огромным черным вороном, носился над полем брани и насылал вихрь с громом и градом, предвкушая победу. В тот самый момент сумеречное небо озарилось огненным светом. И увидели все птицу Феникс. Расправленные крылья ее были как языки пламени, красное с золотым оперение ослепляло, а глаза сверкали как кристаллы. Запела птица, и ее победная песня вселила страх в сердца нечистые и придала мужества и сил чистым душой воинам, предвещая их победу. Взмахнула она крыльями, и полегли мертвяки-марионетки, уползая под землю, прячась от огня безжалостного. Взмахнула еще раз крыльями, и полетели огненные перья-стрелы в Кащея. Взвыл Кащей от боли и растворился во тьме, рассыпавшись по земле черным пеплом.
Спустилась Феникс на землю и, ударившись о нее грудью, обернулась красивой девушкой с горящим взглядом черных как ночь глаз. Владимир как увидел ее во плоти, так в сердце его и загорелся огонь. Ни о чем больше не мог думать, кроме как о ней.
– Почему не позвал раньше, князь? – Укоризненно спросила Феникс.
– Думал, сами одолеем, – признался Властислав. – А теперь столько убитых, что и не счесть.
Феникс огляделась. Тела погибших воинов, изувеченные, залитые кровью, лежали одно на другом. Мечи с запекшимися на них внутренностями и кишками валялись подле тел. Вышедшая из-за туч луна осветила поле битвы и мертвенно белые лица, навсегда застывшие в ночной тишине. Они победили, выстояли, но не было радости и ликования. Слишком многие не вернутся домой.
Феникс и князь Владимир
В следующий раз Владимир увидел Феникс спустя год. Приехала она по приглашению князя в земли княжеские, чтобы держать совет по поводу доходящих слухов о том, что Змей Горыныч собирает войско и нечисть всякую подле себя. Поговаривали, что ищет он царя Кащея, канувшего в небытие после битвы с князем Властиславом.
В тот год лето стояло жаркое. Палящие лучи Солнца не давали продыха, наполняя воздух липкой духотой, от которой невозможно было укрыться даже в тереме княжеском. Дождавшись вечера, когда легкий ветер принес долгожданную прохладу, Владимир отправился к реке, чтобы искупаться. Скинув с себя всю одежду, нырнул он в воду, пронзая ее как стрела и наслаждаясь прикосновением к коже. Набрав воздуха в легкие и задержав дыхание, погрузился он в самую глубь, отдавшись увлекающему его течению. Проплыв приличное расстояние, вынырнул и радостно рассмеялся. Владимир любил плавать. Вода давала силы, освежала, разгоняла кровь в венах.
– Неужто русалку изловить хочешь? – Услышал он веселый голос и обернулся. Прямо перед ним была Феникс. Совершенно нагая, как и он, с мокрыми волосами и сверкающими как звезды на ночном небе глазами. Дыхание у Владимира перехватило при виде ее. Хотел он ответить что-то, но слова не шли. Вместо этого, смотрел он на девушку и улыбался.
– Ты, никак, потерял дар речи, княжич? – Дразнила она его. – А давай, кто быстрее до того берега доплывет? – Предложила Феникс.
– И что тогда?
– Там и будет видно.
Если бы знал Владимир, что гордая неприступная птица, так же как и он, полюбила его с первого взгляда. Поплыли они до противоположного берега, бередя спокойную водную гладь, смеясь как дети, уходя под воду и вновь выныривая на поверхность. Пока плыли, солнце почти село за край земли и все вокруг погрузилось в вечерние сумерки. Владимир первым достиг берега, но выходить из воды не стал. Феникс подплыла к нему и снова рассмеялась: – Пойдем на берег. Песок еще теплый, – и, нисколько не смущаясь, выскочила из воды.
