Екатерина Дроздова
Чёрный принц
Часть I. «Кладовая запись»
1.
− Приехали, госпожа. Просыпайтесь.
Сидя на заднем сиденье своего Bently, Настя и не заметила, как заснула.
«Госпожа», − с раздражением повторила она про себя.
Настя не любила такого обращения, но приёмный отец, приказал прислуге именовать так себя и своих детей. Он даже в договорах прописал штрафы за несоблюдение этого пункта.
А расторопный водитель уже открыл дверцу автомобиля. Настя подняла воротник бежевого плаща и вышла из машины. Обходя редкие лужи от растаявшего снега, она направилась к дому.
Кое-где ещё лежали почерневшие невысокие сугробы, но весна уже безоговорочно вступила в свои права, и заходящее солнце ласково пригревало Насте затылок. По огромной резиденции своего приёмного отца, она шла походкой хозяйки.
Из-за густо толпившихся лиственниц появились Кузя и Мурка − альпаки, которых приёмный отец подарил ей, когда она была ещё школьницей. Смешно подпрыгивая они подбежали ближе, и Мурка мягкими губами попыталась схватить Настю за пальцы, надеясь на угощение. Через звонко рокочущий ручей в каменных пластах, они проводили её до дверей виллы. Двадцать комнат, отделанных махагоном, марморином, шёлком и кашемиром.
− Здравствуйте, госпожа! – поприветствовала Настю служанка. – Ужинать будете?
− Нет.
− Как же это? Поешьте хоть немного, а то, вон, какая худая стали с диссертацией этой своей докторской.
− Кандидатской, − сдержанно поправила служанку Настя.
Со второго этажа дома послышался шум и крик приёмного отца.
− Из-за чего сыр-бор? – поинтересовалась Настя.
− А, это господин на Павла ругается. Вы бы сходили к нему, вы на него хорошо влияете, − ответила та.
Не снимая туфель и плаща, Настя поднялась в Пашкину спальню. Серые стены, чёрные шторы, простая, но дорогая мебель. Обстановка напоминала ей грот, в котором жил капитан Немо в старом Советском фильме. В центре комнаты стоял Настин приёмный отец, Александр. Широко расставив ноги и тряся кулаками, он вопрошал:
− Я для чего тебя из Лондона привёз? Бухать тут? Ты уже месяц ни черта не делаешь, а только шляешься по кабакам. Мне стыдно перед людьми. Спрашивают: как ваш сын? А мне ответить нечего. Один позор только!
− А для чего ты меня привёз? Я назад не просился, мне и там хорошо было, − устало ответил Пашка. Он лежал на кровати, обхватив болевшую, после ночной тусовки, голову.
− Да, хорошо тебе было, паразит, деньги мои там просаживать. Тебе уже тридцать четыре года, а ты ничего в жизни не добился. Да я в твои годы уже.… А, − махнул рукой Александр. – С кем я разговариваю? Ну, ты же программист, ты получил отличное образование.
− Ой, пап, зачем мне работать? Мне и твоих денег хватает, − эгоистично и всё также устало парировал Пашка.
− Стервец! Ты что, не понимаешь, как нужен мне? Выборы скоро стартуют! Я в мэры иду, а не могу понадеяться даже на собственного сына.
Настя повернула голову и увидела в углу комнаты, сидящим в кресле, соратника Александра, Валерика. Вообще-то, Настя больше бы удивилась, если б его сейчас в комнате не было. Сколько лет она знала Александра, столько, как тень, рядом с ним неотступно находился Валерик. Невысокий, молчаливый, с быстрым взглядом, недоверчиво прищуренным даже в улыбке.
«Пёс», ‒ глядя на него, сказала про себя Настя.
Да, Валерик был пёс, но пёс верный.
− Пап Саш, − остановила Настя словесный поток приёмного отца в адрес Пашки. – Оставь его.
− Да, да, − согласился Александр. – Поздно воспитывать человека на четвёртом десятке лет.
− А ты меня никогда и не воспитывал, − отозвался Пашка.
− Ах, ты…! – занёс Александр над сыном мощный кулак. – Ладно. Давай, продолжай просирать свою жизнь и закончишь также как твоя мать, в лечебнице для наркоманов. Зато в Лондоне и за мои деньги.
И обратившись к Валерику, Александр спросил:
− Вот как с ним завтра снимать репортаж? Опозорит, да и всё, − и, повернув голову к сыну, добавил: − А репортаж для вечернего выпуска новостей, между прочим.
Поймав взгляд Александра, Валерик отрицательно покачал головой, после чего, едва заметно, кивнул в сторону Насти. Тут же, Александр перевёл взгляд на приёмную дочь и радостно воскликнул:
− Доченька! Выручай старика, радость моя, надежда моя, умница моя.
− Я? – растерялась Настя. – Но завтра у меня защита кандидатской.
− Вот и отлично! Это то, что нужно.
2.
Настя чувствовала себя скованно в диссертационном зале Российской академии наук. На защиту её кандидатской диссертации, помимо экзаменационной комиссии и сокурсников пришёл и Александр со своей свитой, и телевизионщики. Присутствие посторонних людей смущало Настю, но оправив свой идеально отглаженный сиреневый костюм, она взяла слово.
Совладав с волнением, Настя блестяще защитила научную работу, заметив, как за время выступления, Александр успел дать несколько интервью.
Предстояло ответить на вопросы глупой журналистки и ей самой. Это представлялось куда большим мучением, чем защита кандидатской. К тому же Настя узнала эту пышногрудую шатенку с микрофоном. Она не раз ночевала в загородном особняке Александра. Но положение приёмной дочери крупного бизнесмена и политика, обязывало Настю к дружелюбию.
− Анастасия, ещё в школьные годы вы не оставляли сомнений, что являетесь деловой, умной, целеустремлённой девушкой. Но окончив школу в две тысячи девятом году с золотой медалью, выбрали для себя не модную профессию модельера, певицы или актрисы, а исторический факультет МГУ, окончив в дальнейшем и аспирантуру Института Археологии РАН, почему?
«Да что б ты, дура, у меня интервью взяла», − подумала Настя, глядя, как шатенка надувает и без того надутые гелем губы. Но, улыбнувшись, ответила:
− Моя мама была археологом, она составила альманах утерянных предметов ювелирного искусства Руси и пыталась находить и возвращать артефакты на родину. Среди прочего в этот альманах вошло скифское золото из керченского музея на горе Митридат, исчезнувшее во время Крымской войны. И, судя по всему, от неё и мне передалась любовь к этой науке. Я много времени провожу в экспедициях, сегодня тематика моих исследований – скифско-сарматская археология, классическая археология средневековой истории, архитектурная археология. И поверьте, находок, полученных в этих экспедициях, хватит не на одну такую же кандидатскую работу.
− То, что вы рассказываете потрясающе. Неудивительно, что ваш отец, успешный бизнесмен и политик Александр Романов, так сильно вами гордится. Может быть, это ваши успехи, сподвигли его не останавливаться на достигнутом и объявить сегодня о намерении баллотироваться в мэры на предстоящих выборах?
− Как бы там ни было, я поддерживаю решение своего отца. Как вам должно быть известно, последние два года я преподаю в Московском Государственном Университете и знаю какие унизительные зарплаты сегодня у археологов. Они составляют в среднем по России всего пятнадцать тысяч рублей. А ведь археологи, это люди, которые огромным трудом, не на словах, а на деле, доказывают многовековую славу нашей страны. Они дают нам ту самую историческую память, благодаря которой мы сохраним свою самоидентичность, оставаясь великой нацией. И Александр Романов всегда поддерживал людей науки и культуры. Благодаря его фонду многие проекты не были свёрнуты из-за недостатка финансирования, многие археологические раскопки, начатые ещё в советское время, разморожены. И я могу сказать с полной уверенностью, если мой отец станет мэром, наше развитие науки, культуры и образования опередит другие муниципалитеты. А это, как несложно догадаться, подтянет за собой и остальные городские отрасли.
− Спасибо, что уделили время, Анастасия. Успехов вам и вашему отцу.
Когда камеру и микрофон выключили, пышногрудая журналистка заискивающе улыбнулась. Настя не ответила ей взаимностью, лишь сдержанно кивнула.
− Поздравляю тебя, дочка, − захватил её в объятия Александр, который терпеливо ждал окончания интервью. – Какая же ты у меня умница.
Настя не успела ответить, как Валерик, отвлёк его, сунув под нос планшет.
− Только что пришли опросы по общественному мнению.
Заглянув в планшет, Александр, со злостью в голосе, произнёс:
− Провал.
− Нужно действовать, хозяин, − прошептал Валерик, прищурив две арбузные косточки глаз. − У нас очень мало времени.
3.
Выполненный в стиле позднего барокко ресторан «Турандот» блистал хрустальными люстрами. Цокая каблуками по мраморному полу роскошного зала, Настя обратила на себя не один восторженный взгляд. Её миловидное лицо, подтянутая фигура и тонкая талия, не оставляли равнодушными многих мужчин. Но Настя, как Клара Петаччи, была верна одному единственному, своему Феликсу. Жаль только, что Александр его на дух не переносил, потому заранее предупредил, что не хочет видеть Феликса на праздновании защиты её кандидатской диссертации.
Александр позвал в ресторан Настиных однокурсников, научных руководителей, своих друзей по бизнесу и местных чиновников. Он позвал людей, с которыми она даже не была знакома, а Феликса – нет. Насте ничего не оставалось, как принять этот факт. Но от любви своей она всё равно не отказывалась.
− А эта что здесь делает? – тихо спросила Александра Настя, кивнув на пышногрудую журналистку.
− Эта делает мой имидж, − строго ответил тот.
За столом же шли шумные, пустые разговоры. Звенел хрусталь, официанты подносили всё новые и новые блюда. Пашка, упившийся двадцатилетним виски, едва держался на стуле и, казалось, вот-вот упадёт.
− Сукин сын, опять позоришь меня, − зарычал на него Александр. – Чтобы завтра же привёл себя в порядок, побрился и пришёл ко мне на разговор. А сейчас, убирайся отсюда.
И, по одному кивку Александра, охранники взяли Пашку подмышки и вынесли из зала.
Настя равнодушно смотрела на всё это. Она уже привыкла к образу жизни приёмного отца, хотя, было время, когда их семья едва сводила концы с концами. Это были далёкие девяностые. В те годы Александр преподавал историю в институте и, так же, как она сейчас, увлекался археологией. Но в середине нулевых в его жизнь пришёл крупный бизнес, и жизнь всей семьи кардинально изменилась, как и амбиции Александра.
Но вот Александр поднялся с места и постучал измазанной соусом вилкой о стенку хрустального бокала. Все гости устремили на него внимательные взгляды. Александр начал говорить, обращаясь к приёмной дочери:
− Настенька, девочка моя…
Настя тут же поднялась со стула, ослепив присутствующих гостей сиянием золотых пайеток на платье в пол. Платье выгодно подчёркивало её очень изящную, но с округлостями там, где нужно, фигуру.
− … ты знаешь, как я тебя люблю, − продолжил говорить Александр. – И защита кандидатской, стала для меня дополнительным поводом сказать, как сильно я тобой горжусь. Я не сомневался, что ты успешно защитишься и поэтому заранее подготовил для тебя подарок. Нелегко было сдержаться, чтобы не вручить его раньше, но я смог.
При этих словах все гости за столом подхалимски захихикали, а Настя лишь обаятельно улыбнулась.
− Это украшение? Новенькое авто? – наперебой стали гадать гости.
− Для таких мелочей мне повод не нужен, − отмахнулся Александр, и Настя утвердительно кивнула. – Эту вещицу я с большим трудом выкупил у одного старого коллекционера в Крыму. Он побожился, что она подлинная.
Раскрыв запакованную в золотистую бумагу коробку, на кукольно-привлекательном лице Насти брови взлетели вверх, и она воскликнула:
− Кладовая запись!
4.
Просторная столовая загородной резиденции Александра была наполнена светом. Тёплые лучи апрельского солнца заливали всё её монументальное пространство, обставленное в стиле ар-деко. Пригревшись в его тепле, Настя и Александр, завтракали.
− Ну что, угодил я тебе подарком? – спросил Александр, разламывая пополам горячий круассан.
− Ещё бы. Я и не надеялась найти такое чудо, − улыбаясь, ответила Настя. – Это запись сама по себе клад. Кстати, специалисты из моего института провели экспертизу и установили, что она подлинная.
− Я так понял, что она написана на старославянском языке.
− На древнерусском, допетровском. В целом я смогла её перевести, но будет не лишним показать Людмиле Рашидовне.
− Это твой научный руководитель?
− Ага, − хрустя сельдереем, кивнула Настя.
Их разговор продолжался бы и дальше, но в столовую вошёл Пашка, и семейная идиллия закончилась. Лысая голова Пашки блестела в свете венецианской люстры, как бильярдный шар.
− Зачем ты это сделал? – указательный палец Александра, будто танковое дуло, повернулся в Пашкину голову.
− Ты же сам сказал побриться, − погладив лысину, ответил тот.
− Идиот.
− Тебе не угодишь, пап.
− Ну, зачем ты так? – вмешалась в разговор Настя, забросив за плечи длинные, вытянутые волосы. – Папе Саше нужна сейчас поддержка. Неужели ты не хочешь, чтобы он стал мэром?
− Да не дай бог, − скривился Пашка. – А то ещё в президенты нацелится. Тогда он на следующий же день вернёт крепостное право, и заставит страну называть себя «Ваше величество».
Ничего не говоря, Настя поправила тонкими пальчиками свою густую чёлку, попутно прикрыв ладонями улыбку.
− Что ты мелишь? – разозлился Александр.
− А зачем ты тогда поменял свою фамилию на Романов?
− Твой прадед носил эту фамилию. Герой Великой Отечественной Войны, между прочим.
− Троюродный прадед, ты забыл сказать, папа, − затягиваясь вейпом, сощурил глаза Пашка. − Врёшь ты всё. Ты взял эту фамилию, потому что её царь носил. Ты ведь уже себя царём возомнил.
− Убирайся отсюда к чёртовой матери! – крикнул Александр, и лицо его пошло красными пятнами. Это был признак редкой злости. – И перестань курить при мне эту дрянь!
− С удовольствием, − поднимаясь со стула, равнодушно бросил Пашка, сделав новую затяжку.
− Я тоже пойду, пап Саш, − робко произнесла Настя. Она знала, в такие минуты, лучше не попадать ему под горячую руку.
− А, идите вы все куда хотите, − устало махнул рукой Александр, а желваки так и заходили на бледном лице.
5.
Настя даже не вбежала, а влетела на кафедру. Так не терпелось ей показать кладовую запись своему научному руководителю.
− Людмила Рашидовна, где вы?! – в нетерпении окликнула Настя.
− Тут, не кричи.
Среди пыльных стеллажей с книгами, сидела за столом средних лет женщина, с не прокрашенными седыми корнями волос, но хорошо сохранившейся фигурой.
− Что у тебя стряслось? Разбудила ни свет, ни заря. Показывай свою кладовую запись.
Людмила Рашидовна долго и внимательно изучала ветхий манускрипт, который, казалось, вот-вот рассыплется у неё в руках и, наконец, сказала:
− Что же, я бы оценила её возраст в триста лет. Если говорить точнее, год её создания тысяча семьсот двадцатый.
− Правильно я перевела на современный язык, что в ней указывается на Золото Гетмана Полуботка? Того самого, который был арестован по приказу Петра Великого и скончался в Петропавловской крепости в тысяча семьсот двадцать третьем году?
− Да. Гетман Украины действительно был сказочно богат. Но, когда бригадир Румянцев прибыл к нему для описания имущества, то с удивлением обнаружил, что всё золото Полуботка исчезло. И долгое время считалось, что тайну о своих несметных богатствах он унёс в могилу. Хотя народные предания утверждают, что, узнав об аресте отца, его сын зарыл семейные богатства в, одному ему, известном месте.
− А в каком именно, молва не знает? – с неподдельным интересом, спросила Настя.
− Есть несколько версий на этот счёт: одна из них – село Подставки в Полтавской губернии. Но ни один кладоискатель найти там ничего не смог.
− А что, много кто искал?
− О, ‒ протянула Людмила Рашидовна. – На протяжении всех трёх веков, количество этих людей неустанно растёт.
− А второе место – Крым?
− Да, куда сбежал сын Гетмана, под защиту крымского хана.
− Выходит, эта кладовая запись подтверждает версию о Крыме, − поняла Настя. – Скорее всего, сын Гетмана, не знавший о смерти отца, ждал его возвращения именно там. Но с началом похода на Крым армии Миниха, был вынужден бежать. И тогда место закопанных сокровищ зашифровал в этой самой записи.
Сделав эти выводы, Настя на глазах просияла от удовольствия. Зрачки её расширились, как у кошки и дыхание участилось. Такая удача улыбалась редким археологам.
− Людмила Рашидовна, вы понимаете, что это сенсация? Мне нужно обязательно ехать туда, − уверенно заявила Настя. – Я соберу группу археологов и поеду на поиски клада. А если не найду клад, то точно наберу материал, которого хватит и для докторской диссертации. Вы тоже поедете со мной…
Мечтательно потирая пальчики рук, Настя стала ходить по кафедре взад и вперёд, начиная продумывать все детали предстоящей поездки. Воодушевлённая подлинностью кладовой записи, она была уверена, что и Людмила Рашидовна разделяет её энтузиазм, и тут же предложила ехать вместе.
− Куда? – растерялась вдруг та.
− Как куда? – удивилась Настя. – В Крым, конечно же, в экспедицию.
− Нет! – категорично отказалась Людмила Рашидовна. – Никогда. Я занята… я не могу. И тебе не советую. Пустая это затея, только время потеряешь.
Часть II. «Тени прошлого»
1.
Настя в полном одиночестве шла по морскому берегу. Тяжёлый жёлтый песок лип к ногам. Долгое время никто не встречался ей на пути. Но вот впереди завиделись фигуры археологов. Солнце светило прямо в глаза, заставляя жмуриться.
Настя пребывала в очень хорошем настроении, ведь она так давно хотела приехать сюда, в Крым, и не важно, что из всей археологической группы она знала только одного человека – свою мать Ольгу.
А Ольга не обращала на неё никакого внимания, будто Насти и вовсе нет. Наверное всё дело в том, что Ольга настолько энергично руководит раскопками, что ей нет никакого дела до посторонних. А вот на супруга, такого же археолога, судя по взгляду, у неё есть время всегда. Насте радостно было смотреть, как Ольга нежно обнимала его.
− Я уверена, «Чёрный принц» здесь, Олег. Мы в одном шаге от того, чтобы поднять его, − сказала Ольга супругу, и Настя услышала эти слова.
Насте неожиданно сделалось очень тепло на душе от голоса матери. Ей хотелось слушать этот голос бесконечно. И от присутствия родного отца рядом тоже заколотилось сердце. Вот только разглядеть его лицо никак не удавалось, солнце продолжало слепить глаза.
Вот рядом зашумели подъёмные краны, опуская в воду свои громадные крюки для того, чтобы подцепить сундуки с кладом и поднять на поверхность. Следом за огромными клешнями кранов, к морю пошлёпали четыре аквалангиста. Им предстояло погрузиться в его пучину, чтобы подплыть к затонувшему в далёком 1854 году английскому паровому фрегату и заглянуть в трюмы, которые, по легенде, заполнены золотом.
Но сорвавшийся, откуда не возьмись ураган, стал угрожать этим планам. С моря покатили высокие волны. Башни кранов накренились, и казалось, вот-вот рухнут.
− Мам, останови погружение! – закричала Настя. – Останови их!
Но Ольга не слышала её и продолжала наблюдать, как аквалангисты заходят в бурлящее море.
− Мама, остановись! – захрипела Настя. – Мама! – крикнула она, проснувшись.
2.
Настя потёрла костяшками пальцев глаза и посмотрела на часы. Стрелки показывали одиннадцать. Встав с кровати, она подошла к туалетному столику и посмотрела на стоящую на нём фотографию. Из рамки, украшенной рубинами, на неё смотрела платиновая блондинка с короткой стрижкой, нежная, хрупкая, но даже через фотографию в ней чувствовалась сила, темперамент, скрытый огонь внутри.
«Мама», − сказала про себя Настя и ласково улыбнулась.
Настя часто выдела мать во снах, хотя практически не помнила. И сны эти всегда были такие ясные, будто на машине времени возвращали в прошлое, туда, где ласковые руки мамы крепко обнимали. Настя помнила, хоть и была совсем крохой, как мама кружила её, казалось, под самым потолком комнаты. Под окном стоял стол, а за окном – снег. Ещё Настя помнила свою первую поездку на море, в Крым. Она только-только научилась ходить, и мама, держа её за ручки, вела по набережной. От прибоя на ней стояли неглубокие лужи и Настя, радостно хохоча, топала по ним в открытых сандаликах. А может, всего этого и не было? Может быть, она всё это придумала, чтобы в минуты сиротского одиночества было чем согреться? Нет, было! Конечно, было.
Много лет назад, когда Настя была ещё студенткой, подруга затащила её к гадалке, и та, с одного взгляда, заявила, что у Насти есть особый дар и приходит он во снах. Можно было бы и посмеяться над словами чудаковатой старухи, но ведь Насте и в самом деле открывались многие тайны через сны. Например: что подруга написала в сообщении мальчишке, в которого влюблена или в какой последовательности преподаватель разложит экзаменационные билеты на столе. Так почему бы не поверить и в то, что сегодняшний сон открыл тайну родителей?
И взяв фотографию матери, Настя вышла из комнаты.
3.
Настя уже сорок минут ждала Феликса в ресторане Ladurée à-la Russe, кутаясь в белое пальто, надетое поверх кружевного платья. В Москве Настя постоянно мёрзла, ведь тут в ноябре уже зима, а в марте ещё не весна.
«Поскорее бы в Крым», − мечтательно думала она про себя.
Когда Феликс, наконец, появился, кофе Насти уже совершенно остыл, а от разноцветных пирожных макарун рябило в глазах.
− Прости, зайчонок, − поцеловал Феликс Настю, дыхнув перегаром. – Я немного опоздал. Ты что, подстриглась?
На Феликса смотрела не длинноволосая брюнетка, а платиновая блондинка с короткой стрижкой.
− Зачем? – удивился он.
− Похожа? – спросила Настя, показав фотографию матери.
− Да. Правда, похожа.
Удовлетворённая ответом Феликса, Настя обаятельно улыбнулась.
− А ты как всегда опоздал, и как всегда не трезв, − нахмурила она густые брови, пытаясь, как следует, разозлиться на Феликса. Но влюблённая по уши, не смогла. – Спал до обеда после ночной тусовки? Между прочим, если папа Саша узнает, что это ты таскаешь Пашку по барам и накачиваешь до потери пульса, тебе конец.
− Ага, тоже мне. Ваш Пашка сам кого хочешь накачает, ему стоит только добраться до барной стойки, так сразу такой движ начинается, − глядя в меню, ухмыльнулся Феликс.
− Короче, я познакомила тебя с Пашкой, чтобы ты повозил его по московским достопримечательностям, он ведь сто лет здесь не был, а не для вот этого всего.
− А я что делаю? Я и показываю ему достопримечательности ночной Москвы, − подмигнул Феликс Насте.
− Дурак, − улыбнулась она ему в ответ. – Так почему ты опоздал?
− А, да. Слушай, я был в ЦУМе, там такие классные кроссы нашёл, мерчевые, и, представляешь, блин, карту свою где-то посеял.
− Ну, понятно, − вздохнула Настя. – Сколько?
− Двести.
− Хм.
− Ну, зайчонок, ты что, хочешь, чтобы я в пале ходил?
− Ладно, переведу.
− Как обычно, − обратился Феликс к официанту, отдавая меню.
− Что? − переспросила Настя.
− Да я верну, просто сейчас как-то с работой не клеится.
− Действительно, всё как обычно, − иронично ответила Настя.
− Знаешь, сейчас не так уж и просто найти работу. Тебе и твоему папе Саше этого не понять.
− Вот только не надо про папу Сашу, − разозлилась Настя.
− Да ладно, знаю я, что он меня вечно шеймит. Я же не такой богатый, как он.
− Он тоже не всегда был таким богатым. Просто надо с чего-то начать и ступень за ступенью идти к своей цели.
− Ладно, братца своего поучи.
− Какого братца? – не поняла Настя.
− Пашку, какого ещё?
− Да вообще-то он мне не брат, − задумалась она. – Я его и видела-то урывками. Когда папа Саша забрал меня из детдома, он был уже разведён с Пашкиной мамой, и жил отдельно от них. А потом, когда появилась возможность, он отправил Пашку учиться в Лондон и с тех пор, до этого года, я его ни разу не видела.
− Слушай, а почему ты своего приёмного отца всегда называешь папа Саша, а не просто папа?
− Наверное, потому что, когда он удочерил меня, мне было уже семь лет, и я прекрасно понимала, что он мне не родной отец, хотя, я люблю его как родного. Скорее всего, отсюда это обращение как-то само собой и появилось.
− А родители твои, когда погибли?
− В девяносто первом. Мне тогда ещё и года не было.
− В экспедиции?
− Да, в Крыму. Им тогда было по тридцать одному году, почти как мне сейчас. Маме вроде удалось тогда установить точные координаты затопления фрегата «Чёрный принц». Эта находка стала бы настоящей сенсацией для всего мира. Но при подъёме все члены экспедиции погибли.
− А, правда, что в гибели группы, посмертно, обвинили твою мать?
− Да. Это было проще всего, обвинить погибшего руководителя экспедиции. Что произошло на самом деле, никто и не хотел выяснять. Я в это не верю. Мама ни в чём не виновата, я уверена. Я запрашивала её дело в архиве, там всё шито белыми нитками, так уж это дело в суде торопились закрыть. Но я обязательно добьюсь его пересмотра, добьюсь справедливости. Главное найти хоть одного свидетеля, который дал бы показания.
Настя разгорячилась, говоря о матери. История её гибели всегда волновала Настю. Какую бы комфортную жизнь не дал ей Александр, она всё равно оставалась сиротой. Но Феликс был ко всему этому равнодушен и, слушая Настю, думал о чём-то своём.
− Слушай, зайчонок, а, правда, что трюмы «Чёрного принца» забиты золотом, или это всё болтовня?
− Пока он не поднят и трюмы не открыты – легенда, − равнодушно ответила Настя. – Но, я хотела поговорить с тобой сегодня о другом. Я готовлю экспедицию в Крым и хочу, чтобы ты поехал со мной.
− Зачем?
− Ты мог бы мне помочь. Да и вообще, провести вместе целый месяц в Крыму, в экспедиции – разве не романтично?
− Романтично – это оказаться вместе в постели, − понизив голос и запустив руку под кружевное платье Насти, ответил Феликс.
От прикосновения его руки, внизу живота Насти, словно тёплое молоко разлилось. Они встречались уже пять лет, но огонь их интимной жизни не угасал. В объятиях Феликса, Настя была готова на все его нескончаемые фантазии. Сейчас его ласки не спугнул даже официант, принесший счёт. Феликс ловко передал его Насте и шепнул на ухо:
− Поехали скорее ко мне.
4.
В квартире Феликса, а точнее, в Настиной квартире, купленной для Феликса, они пробыли до утра. С ним Настя всегда забывала о времени, но в этот день её ждала группа студентов, а ещё нужно было заскочить домой, пока Александр не уехал в свой, уже начавший работать предвыборный штаб.
Натягивая чулки, Настя спросила, продолжающего лежать в постели с мобильным телефоном руке, Феликса:
− Так что, ты поедешь со мной в экспедицию?
− Насть, − протянул Феликс, лениво отложив телефон в сторону. − Я понимаю, что ты так рвёшься туда, чтобы быть ближе к месту гибели родителей, только мне это зачем? К тому же, вокруг этого «Чёрного принца» столько мистических легенд, что, может, ну его? Точные координаты его, всё равно найти так никому и не удалось. К тому же, ты не думала о том, что и экспедиция твоей матери тоже только красивая легенда, а на самом деле, они были банальными чёрными копателями?
− Дурак!
5.
Настя успела застать Александра дома. Как и каждое утро, он тренировался в бассейне.
Кивнув Валерику, дежурившему у бортика, она услышала в ответ:
− Я уже успел выспаться, пока он плавает.
− Пап Саш! – окликнула приёмного отца Настя. – У меня к тебе дело на миллион.
− Долларов? – спросил в ответ Александр.
Выйдя из воды, он повязал полотенце на бёдрах и взял со стола стакан свежевыжатого сока. В свои пятьдесят семь лет, ведя здоровый образ жизни, он оставался весьма привлекательным мужчиной и любимцем женщин.
− Надеюсь обойтись рублями, − улыбнулась Настя, и на её гладкой коже проглянули первые морщинки под глазами.
− Что с причёской? И ты туда же, как и Пашка? – слегка насупив брови, отреагировал Александр на новую Настину стрижку. Но не став дожидаться ответа, сменил тему разговора: − Что, опять Феликс твой во что-то вляпался?
− Нет-нет, − поторопилась успокоить приёмного отца Настя. – Я планирую экспедицию за кладом Гетмана Полуботка.
Тяжело вздохнув, Александр сказал:
− Я знал, конечно, что ты не удержишься и поедешь по следам этой кладовой записи. Но может, всё-таки не стоит? Отправь своих студентов. А то на душе у меня как-то тревожно, да и сон сегодня приснился какой-то нехороший.
− Пап Саш? – удивилась Настя. – Ты такой влиятельный и сильный, испугался какого-то сна?
− Ольга мне снилась, мама твоя, − устало сев на бортик бассейна и опустив ноги в воду, сказал он.
Настя села на корточки за спиной Александра и опустив подбородок ему на плечо, спросила:
− Ты был в тот год её аспирантом?
− Да и должен был ехать с ней в экспедицию. Никогда себе не прощу, что не поехал.
− Ну и хорошо, что не поехал. Если б и ты погиб, чтобы тогда со мной стало?
− Если бы я поехал, никто бы не погиб. Я как о трагедии узнал, сразу в Крым вылетел, но меня к расследованию и близко не подпустили. Я туда-сюда… А, − махнул он рукой. – Всё без толку. Так толком ничего и не узнал. От меня всё скрывали. Даже то, что твоя бабка умерла и тебя в детдом отдали, я узнал случайно. Еле успел тебя забрать. Ведь тебя уже в другую семью отдавали, стольких людей подкупить пришлось…
И поцеловав Настю в щёку, Александр добавил:
− Ладно, что теперь об этом вспоминать. А деньги я дам, это вообще не проблема. Но ты всё-таки подумай, может быть, не стоит туда ехать самой?
− Нет, стоит, − Настя задумчиво кивнула головой.
− Команда-то у тебя есть?
− Найдётся. Правда Людмила Рашидовна почему-то отказалась ехать. Странно, ведь это должно было её заинтересовать. Но она, как услышала об экспедиции, сразу так испугалась.
− Испугалась?
− Мне так показалось.
И уже уходя, Настя остановилась и сказала:
− А давай я Пашку с собой возьму? Пусть поживёт со мной в экспедиции. Без благ цивилизации, может, перевоспитается.
− Нет, − как гвоздь вбил, ответил Александр. – Нечего ему там делать.
Настя сильно удивилась такой реакции приёмного отца. Самой же ей эта идея показалась вполне оригинальной, но спорить она не стала. А вот сам Пашка, узнав о её предложении, неожиданно согласился.
Он пришёл к Насте в комнату, когда приготовления к экспедиции были практически завершены. До этого дня, Пашка не заходил к ней. Оглядевшись вокруг, отметил, что в обстановке комнаты было много антиквариата и света, проникающего сквозь большие панорамные окна и отражающегося от искрящегося мрамора на полу. В этом интерьере, Настя и сама больше походила на индийскую богиню, чем на земную женщину. Застыв в асане, она медитировала под спокойную музыку.
