bannerbannerbanner
Давай сыграем в любовь

Екатерина Каблукова
Давай сыграем в любовь

Полная версия

Глава 3

Похороны состоялись через два дня. Амалия так и не узнала, нашли ли тела королевской семьи, или же на катафалках, украшенных белыми каллами, стоят пустые гробы. Этого не знал никто, кроме самого принца Рудольфа.

Из окон дворца девушка смотрела, как похоронная процессия медленно направляется к мрачной часовне, одной из немногих построек, оставшихся от первого замка Лауфенбургов. С незапамятных времен там покоились все представители прямой ветви рода. Амалии подумалось, что это как-то жутковато жить рядом со склепом. В ее герцогстве усыпальница эрцгерцогов была в родовом имении около небольшой часовни, стоящей на побережье.

Согласно традиции принц Рудольф, как ближайший родственник и наследник погибшего императора, возглавлял шествие. Он еще больше осунулся и даже не скрывал свою усталость. В эти дни Амалия с трепетом ожидала, что он потребует от нее ответ на свое предложение, но казалось, принц напрочь забыл о невесте.

Сама же девушка не хотела напоминать ему о себе. Из обрывков разговоров слуг, замолкавших, как только они видели за своей спиной почетную гостью, она знала, что преемник императора почти не спит, пытаясь вникнуть во все процессы управления страной сразу. Услышав это впервые, она усомнилась, подозревая принца в попытке произвести впечатление на свое окружение, сейчас же, глядя на его лицо, она поняла, что это действительно так.

За принцем попарно следовали остальные: дальние родственники императора, придворные, министры, иностранные послы, фрейлины императрицы и просто дворяне. Амалия узнала лишь барона Фриша, который на правах адъютанта наследника престола шел в первых рядах, да графиню Ольшанску. Остальные лица были ей незнакомы. Возможно, девушка и встречалась с ними на балах, наверняка танцевала с кем-то из этих мужчин, разговаривала с фрейлинами, но сейчас в траурных нарядах она не могла никого узнать.

Сама девушка тоже собиралась на панихиду, проходившую в кафедральном соборе, отдать дань уважения жениху, которого совсем не знала, но накануне ей принесли записку от принца Рудольфа, где он достаточно резко приказывал ей остаться во дворце, чтобы не давать лишнего повода сплетникам. Пришлось подчиниться, тем более что за дверями в её комнаты стояла охрана, все ещё заставлявшая чувствовать себя не гостьей, а пленницей.

За прошедшие дни девушка много раз обдумывала предложение принца Рудольфа. Признаться, для всех это действительно было бы наиболее разумным решением, но все её существо восставало против этого союза.

Как ни странно, она могла примириться с браком с Леопольдом. Возможно, потому что кронпринц, несмотря ни на что, был всегда весел, общителен и легкомыслен. Амалии легко было представить свою жизнь с ним, поскольку знала, что кронпринц обладал дружелюбным характером и избегал ссор.

Рудольф был другой. Уже то, как он сделал ей предложение, совершенно не считаясь с ее чувствами и деликатностью положения, в котором Амалия оказалась, настроили девушку против брака.

Вопреки здравому смыслу, которым так славилась дочь эрцгерцога, одна мысль о том, что ей придется прожить всю жизнь с таким человеком, вызывала у нее протест и отвращение. Она достаточно насмотрелась на своих родителей, чтобы понять, что слишком дорожит своим душевным спокойствием и гордостью, чтобы вступить в брак без некого взаимного уважения, которое следовало бы супругам оказывать друг другу. Вереницы увлечений как отца, так и матери, ехидный шепот за спиной, постоянные скандалы в семейном кругу – это лишь укрепляло ее убеждения.

Именно поэтому она и смирилась в свое время с Клаусом, он казался ей достаточно спокойным и разумным. Но, как ни горько было сознавать это, она ошиблась. Но тогда Амалия была моложе.

Сейчас, когда ей почти двадцать, девушка прекрасно понимала, что принц Рудольф абсолютно не подходит ей в мужья, поскольку он не тот человек, который способен прислушаться к словам и желаниям других.

Опасаясь прямого приказа отца, Амалия даже не стала упоминать о полученном предложении в письме, написанном родителям сразу после аудиенции, ограничившись лишь перечислением фактов о гибели императора и его семьи. Сложив лист бумаги в виде птицы, девушка коснулась его, делясь искрой жизни. Вестник встрепенулся, замахал бумажными крыльями и выпорхнул в приоткрытое окно.

Девушка проводила его тоскливым взглядом и закрыла раму. Она ожидала ответ буквально на следующий день, но его не было, как и в день похорон. Устав от пребывания в неизвестности, Амалия решила поговорить с принцем Рудольфом сама.

Она долго размышляла, украдкой расспрашивала слуг и, как ей казалось, нашла выход из этой непростой для всех ситуации.

Герцогству просто необходимо покровительство империи, к тому же принц Рудольф слыл ценителем красивых женщин, и его, наверняка, можно заинтересовать младшей сестрой.

Зная характер Бетти, Амалия была уверена, что та согласится пожертвовать собой ради удовольствия носить на голове корону императрицы. Конечно, если рассуждать придирчиво, то возникал вопрос о законном происхождении Элизабет, но формально она была дочерью эрцгерцога, а слухи… Слухи утихнут, как только император объявит о помолвке.

Хорошенько обдумав все, Амалия написала сестре письмо, запечатала и так же отправила при помощи магии. Ответ пришел почти сразу, как и предполагалось, Бетти с радостью соглашалась заменить сестру, полагая, что корона императрицы пойдет ей самой гораздо больше. Прочтя эти строки, Амалия улыбнулась. Оставалось только переговорить с преемником императора.

Не в силах больше бездействать, она отправила послание, в котором просила о повторной аудиенции. Ответ принесли почти сразу. Принц буквально рассыпался в извинениях за то, что не может принять контессу Амалию именно сейчас, поскольку очень занят подготовкой к заседанию парламента, но на этой неделе он непременно найдет для нее время. Судя по сухому тону, это была очередная издевка: наверняка он просто хотел заставить её ждать.

Покраснев от досады, девушка тщательно порвала письмо на мелкие клочки, вымещая злобу на листе бумаги, затем, окликнув Герду, направилась в парк, располагавшийся, как она уже выучила, за новым крылом, пристроенным совсем недавно, всего каких-то лет пятьдесят тому назад.

Дожди закончились, а на небе светило яркое солнце. Под радостный щебет птиц Амалия старательно бродила по дорожкам, размышляя по поводу своей речи перед принцем, но так и не нашла нужных слов. Она не хотела быть косноязычной, но и прямота пугала, заставляя находить все новые и новые обороты речи. Они все казались глупыми и фальшивыми. Так ничего и не решив, девушка отправилась обратно в свои комнаты. В картинной галерее она встретилась с принцем Рудольфом, который чуть не налетел на нее. Барон Фриш с двумя огромными кожаными папками маячил чуть позади.

– А, это вы! – наследник престола выглядел еще ужаснее, чем на похоронах. Щеки окончательно впали, и теперь кожа просто обтягивала скулы, под лихорадочно блестевшими глазами залегли темные круги.

– Ваше Высочество, – даже не задумываясь, Амалия поспешно склонилась в традиционном реверансе. Принц вздохнул.

– Я же просил без этих церемоний, – тихо сказал он. Девушка смущенно кивнула:

– Я думала, ваша просьба касалась лишь той аудиенции…

– Нет. Кстати, об аудиенции, вы же хотели… – Рудольф оглянулся на адъютанта, заметил папки в его руках и поморщился. – Думаю, у меня найдется для вас пять минут, во всяком случае, срочного сейчас ничего нет, а эти бумаги могут подождать… пойдемте!

Он устремился вперед. Амалии ничего не оставалось, как пойти за ним следом. Принц шагал так быстро, что девушка безнадежно отстала. Впрочем, она и не пыталась подстроиться под его шаг. Адъютант поравнялся с ней. Амалия заметила, что он тоже выглядел очень усталым.

– Вижу, вам приходится несладко, – произнесла она так, чтобы никто не услышал. Барон вздохнул:

– Вы даже не представляете себе. Руд… принц почти не спит, пытаясь вникнуть сразу во все дела, а еще и послы… Они приехали на похороны, и каждому надо уделить внимание и выслушать, – пояснил он. – Вы же понимаете, что никто не намерен упускать возможность пересмотреть некоторые договоренности, прикрываясь смертью императора.

– Это ужасно! – совершенно искренне посочувствовала девушка. Секретарь вымученно улыбнулся и получил ответную улыбку.

Они как раз вошли в знакомую приемную. Двери в кабинет были открыты, император сидел за своим столом и хмуро смотрел в их сторону. При виде девушки он моментально, как и положено дворянину, вскочил и сам усмехнулся своему порыву.

– Проходите, – приказал он Амалии, – Эдмунд, распорядись, чтобы нам не мешали, и оставь дверь приоткрытой, чтобы не было слухов!

Адъютант исполнил приказ. Девушке не было видно, но она не сомневалась, что барон внимательно прислушивается к разговору.

– Садитесь, – Рудольф кивнул на уже знакомый стул, вновь занимая свое место, – я слушаю.

Запинаясь и почему-то краснея под его пристальным взглядом, Амалия начала рассказывать про Элизабет. Её даже не дослушали.

– Что за чушь вы несете! – явно разозленный принц хлопнул ладонью по столу, вымещая на нем свою досаду. – Что за непонятная ода вашей младшей сестре?

– Я хорошо подумала и нахожу, что мы с вами решительно не подходим друг другу, – тихо возразила Амалия, слегка испугавшись столь бурной реакции на ее достаточно вежливую речь. – Вы ясно дали понять, что вам нужна жена и земли Северной марки, и вам не важна сама женщина. Уверяю вас, моя сестра с радостью примет ваше предложение, что же касается её приданого, не думаю, что отец будет возражать…

– Уж её отец точно не будет возражать, впрочем, как и ваш! – хмыкнул принц, показывая непростительную осведомленность в этом вопросе. Амалия вздернула голову, глаза гневно сверкнули:

– Простите, Ваше Высочество, но мы говорим о моей сестре!

– Именно. Но если уж в вашу хорошенькую голову взбрела идея выступить свахой, то вы должны были понимать, что вопрос о её происхождении обязательно возникнет.

 

– Мой отец…

– Признал её, да, не знаю, что уж там пообещала ему ваша матушка. Но это не означает, что Элизабет, так, кажется, её зовут, имеет право претендовать на те преференции, которые положены истинной дочери эрцгерцога.

– Ваше Высочество, ваши замечания оскорбительны! Я не стану их слушать! – Амалия вскочила, принц тоже встал.

– Вы с вашим предложением тоже не оказали мне особой чести, – холодно заметил он. – Так что мы квиты.

– Замолчите! – она в волнении прошлась по кабинету, затем повернулась. – Я не знаю, что для вас значит брак…

– В данном случае, и вы знаете это не хуже меня, что наш брак – это сделка, от которой зависит благополучие слишком многих! – раздраженно перебил Рудольф. – И поверьте, я тоже от нее не в восторге!

Это было очередным оскорблением, при чем хорошо рассчитанным. Амалии пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не наговорить грубостей.

– Тогда я не понимаю, почему вы так настаиваете именно на союзе со мной? – очень холодно произнесла она.

– Послушайте, к чему весь этот разговор? Вы прекрасно знаете причины, по которым именно вы, а не ваша сестра, можете претендовать на брак с членами императорской фамилии!

– Я не знаю этих причин, – голос Амалии был ледяным.

– Так спросите их у вашей матери, хотя не думаю, что она когда-либо расскажет вам об этом! – огрызнулся Рудольф и прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. – Простите, я слишком устал, чтобы выслушивать еще и нелепые предложения, роящиеся в вашей глупой голове… Давайте закончим этот разговор, он совершенно лишен смысла и попросту отнимает время. Я никогда не женюсь на вашей сестре, более того, я уже получил согласие вашего отца на брак с вами.

– Простите, что? – ей показалось, что она ослышалась.

– Ваш отец, – нетерпеливо пояснил принц. – Я написал ему, объяснил ситуацию, и мы пришли к согласию.

– Интересно, вы сделали это до разговора со мной или после? – голос Амалии звучал слишком ровно.

– Я уже не помню. Никогда не запоминал такие мелочи.

Она замерла и с осуждением посмотрела на стоящего перед ней мужчину:

– Для вас это мелочи?

– На данный момент, да! – он явно злился. – И поскольку никто из нас не силах ничего изменить, то, думаю, нам пора заняться каждому своими делами!

– Надеюсь, вы с эрцгерцогом уже назначили дату заключения это сделки! – не сдержалась Амалия. – Знаете, мне было бы неловко узнать о ней буквально накануне!

Эти слова заставили принца посмотреть на свою невесту. Она стояла, гордо вздернув голову и буквально дрожа от негодования. Молчание затягивалось, потом девушке показалось, что мужчина едва заметно улыбнулся.

– Свадьба состоится через месяц, – мягко произнес он.

– К чему такая спешка? – опешила Амалия. Принц заколебался, но все-таки ответил.

– Империи нужен наследник. А теперь прошу меня простить, – он подошел к двери и распахнул её. – Эдмунд, распорядись, чтобы контессу сопроводили.

– Куда? – барон молниеносно возник на пороге.

– Куда она хочет. В пределах разумного, конечно: в комнаты, в парк, к модистке… Контесса, мое почтение! – короткий прощальный поклон, и ненавистный жених вновь отошел к столу, открыл папку и, даже не садясь на стул, погрузился в чтение. Амалии ничего не оставалось, как, сделав реверанс, выйти из кабинета.

– Поверьте, на самом деле принц Рудольф не так уж и плох, как вам кажется, – взгляд адъютанта был полон сочувствия, девушка вдруг вспомнила, что дверь была приоткрыта, и, следовательно, барон стал свидетелем их разговора. Амалия вспыхнула, досадуя уже скорее на себя, чем на кого-то еще:

– Каким бы он ни был, уверяю вас, что он последний мужчина в Империи, за которого бы я добровольно вышла замуж!

Она сказала это достаточно громко, чтобы стоящий в кабинете принц наверняка услышал, но он даже не повернул головы, полностью погруженный в текст, который читал. Барон с укором посмотрел на девушку, она решительно вздернула подбородок и прошла к дверям.

– Можете меня не провожать! – она прекрасно понимала, что ведет себя вызывающе и недостойно, но уже не могла остановиться. – Я сама дойду до своих комнат!

Чувствуя, что вот-вот расплачется от унижения, которому подверглась, Амалия выскочила из приемной, хлопнув дверью словно дочь торговца. Все же ей хватило сил сдержаться и, как ей казалось, спокойно пройти, вернее, почти пробежать под удивленными взглядами слуг по галерее дворца.

Выскочив в парк, девушка торопливо прошла по дорожке, с наслаждением вслушиваясь в хруст каменной крошки под ногами. Как бы ей хотелось, чтобы это были кости её жениха. Она никогда не встречала столь самодовольного, грубого, нахального… На этом эпитеты закончились. Амалия устало присела на скамейку. Она не могла понять, почему так злится, ведь император Франц поступил так же, как поступал сейчас его племянник, но предложение погибшего императора не вызвало у Амалии особого протеста. Более того, она, отвергнув личные пристрастия, послушно приняла предложение и готова была выйти замуж за кронпринца.

Поняв, что окончательно запуталась, девушка прошла весь парк насквозь и подошла к огромному дубу. Она обнаружила его совсем недавно, когда гуляла здесь в прошлый раз. Своими раскидистыми ветками это дерево выделялось среди аккуратно подстриженных растений парка. Траву вокруг него не косили, и теперь, к середине лета, она полностью скрывала узловатые корни.

Листва была настолько густая, что солнечный свет почти не попадал на кору, покрытую бурым мхом. Лишь в некоторых местах лучи просачивались между мощными ветками, создавая вокруг ствола золотистое подобие нимба, или же это светилась охранная магия, девушка не знала. Во всяком случае, от дуба исходило уютное тепло, заставлявшее искать убежища под его кроной.

Небольшая скамейка стояла под деревом, точно приглашая присесть. Она располагалась так, чтобы сидящего не было видно ни из окон дворца, ни через кованую ограду, отделявшую парк от суматошного ритма столицы. Уголок отшельника, как окрестила его про себя Амалия. Девушка не знала, кто приходил сюда до нее, но почему-то была уверена, что здесь ее никто не посмеет потревожить.

Она присела на скамейку, расправила складки на темно-синем платье, черное она так и не заказала, надеясь, что уедет и позабудет все как страшный сон. Злость схлынула, оставив на душе чувства безысходности и нечеловеческой усталости.

Девушка вдруг почувствовала себя принцессой, которую похитил злой дракон, жаждущий заполучить земли Северной марки, открывавшие для Империи безопасный выход к морю.

Амалия просидела в тени дерева, пока не замерзла. За это время никто не вышел в парк искать ее. Никому не нужная невеста. Она судорожно вздохнула, подавляя отчаяние.

Умри она сейчас, новый император равнодушно пожал бы плечами, а Бетти бы даже обрадовалась. На миг мелькнула мысль действительно умереть или же, что было даже лучше, инсценировать свою смерть, но девушка одернула себя. У нее не было ни денег, ни возможностей прожить одной. В лучшем случае её могли бы взять гувернанткой, но, увы, Амалия отдавала себе отчет, она была слишком молода и не имела рекомендаций.

К тому же побег лишал её возможности пользоваться магией: даром обладали лишь представители знатных и древних родов. Хотя магия для нее была в данном случае бесполезна. Согласно традиции, все девочки обучались лишь основам целительства, считая, что остальные магические знания могут быть опасны и повредить женский рассудок.

Мальчиков учили боевой магии. В свое время брат собирался научить Амалию нескольким заклинаниям, но их обнаружили слуги и тотчас же доложили эрцгерцогу. Амалию на неделю лишили сладкого, а Альфред, с трудом избежавший порки, писал огромное сочинение о магии.

Вздохнув от нахлынувших так не вовремя воспоминаний, девушка направилась в отведенные ей покои.

Там была гостья. Графиня Ольшанска. Одетая, как и положено по протоколу, во все черное, она напоминала ворону.

Амалия настороженно замерла, но тут же – сказалась многолетняя выучка – взяла себя в руки. Мило улыбнувшись, девушка подошла к ней.

– Графиня, – она безмятежно пожала руку гостье, – рада вас видеть. Чем обязана?

– Моя дорогая контесса, – улыбка графини напоминала скорее оскал, – на самом деле, я пришла извиниться…

– Извиниться? За что?

– За то, что так долго пренебрегала своими обязанностями по отношению к вам! Меня может в какой-то мере оправдать лишь то, что гибель императрицы Анны, чья дружба была мне истинной наградой, потрясла меня.

– Да, для вас это тяжелая утрата, – Амалия постаралась, чтобы её голос звучал как можно более невинно. Графиня поджала губы и бросила пристальный взгляд на девушку, словно гадая, действительно ли она такая дура, или же слова имели двойной смысл. Та в ответ лишь широко распахнула глаза, изображая наивное внимание, сказывались годы тренировок и общение с матерью. По всей видимости, графиню это успокоило, и она продолжила:

– Я рада, что вы понимаете всю горечь моей потери. Конечно, вы не знали Её Императорское Величество лично…

Амалия лишь приподняла брови, выражая удивление.

– Я была ей представлена своей матушкой, – коротко заметила она.

– О, моя дорогая! Быть представленной на балу или же общаться с императрицей лично – большая разница! – графиня торжествующе посмотрела на Амалию, та промолчала, раздраженно передернув плечами. Навязчивость посетительницы начинала её злить. Это было неприлично, но она ничего не могла с собой поделать.

Девушка прекрасно понимала, что графиня каким-то образом узнала о предложении Рудольфа и о согласии, данном её отцом. Впрочем, новости по столице всегда распространялись достаточно быстро.

Амалия опустилась в кресло, даже не обращая внимания на свою гостью. Ту такое пренебрежение не смутило. Вернее, графиня его попросту не заметила, списав молчание девушки на робость провинциалки, попавшей в блистательное имперское общество. Законодатели моды, блюстители нравов, представители высшего общества Империи всегда снисходительно относились к тем, кто не вращался в их кругу постоянно.

– Разумеется, я исполню волю моей дорогой подруги и введу вас в общество, как она и желала… – продолжала вещать графиня.

– Простите? – девушка отвлеклась от своих мыслей. – О чем вы говорите?

– Моя дорогая, вам, выросшей в небольшом герцогстве, наверняка будет здесь… одиноко. И вам, как и подобает воспитанной девушке, просто необходима компаньонка! Дама приличий, которая сопровождала бы вас повсюду, иначе ваша репутация непременно пострадает.

– Да неужели? – процедила Амалия, графиня кивнула:

– Не сомневайтесь! Взять хотя бы эти непристойные аудиенции с принцем в кабинете императора!

Девушка усмехнулась, вот к чему клонила ее гостья.

– Я не вижу ничего непристойного в этих аудиенциях, – возразила Амалия. – Принц Рудольф совсем скоро станет императором.

– Именно поэтому его невеста должна быть примером для всех, не так ли? – графиня улыбнулась. – Разумеется, столь юной девушке, как вы, тяжело обходиться без материнской опеки и советов. К тому же, как вы понимаете, за вами сейчас будут следить тысячи глаз верных поданных нашей славной Империи.

Амалия молчала, но, во всяком случае, теперь она слушала очень внимательно, и графиня, окрыленная успехом, продолжила:

– Поэтому очень важно, чтобы вы соответствовали всем ожиданиям…

– Боюсь, я не выдержу такой чести, – оборвала её девушка. – Быть предметом для слежки не слишком почетно…

– Что поделаешь, моя дорогая. О, вы же позволите называть вас так по старой дружбе? – графиня слащаво улыбнулась. – Я понимаю, что свалившаяся на вас ответственность огромна, поэтому я и пришла на помощь! Я ведь гораздо опытнее вас, и всегда смогу подсказать вам!

– Правильно ли я понимаю, что вы желаете получить место статс-дамы?

Графиня рассмеялась:

– О, милая, я и так была первой статс-дамой и наперсницей Её Величества, – она картинно промокнула глаза кружевным платком. – И в память о своей дражайшей подруге я готова помочь и ее несостоявшейся невестке!

Амалия скрипнула зубами. Меньше всего на свете ей хотелось видеть около себя эту напыщенную лицемерку. С другой стороны, ей нужна была компаньонка, но где её искать, девушка просто не представляла. Дома дочерей эрцгерцога всегда сопровождала мать или многочисленные тетушки, зачастую такие же глупые, как и женщина, сидящая сейчас напротив Амалии в гостиной. Правда, они вели себя гораздо скромнее, слишком уж зависели от милости родственника и правителя.

– Мне лишь интересно, как к этому отнесется принц Рудольф, – осторожно заметила девушка, используя последний повод для отказа. Графиня слегка оживилась, её глаза лукаво блеснули:

 

– О, не переживайте, Руди, а мы все называем его Руди, будет лишь благодарен мне. Скажу вам по секрету, я написала ему письмо с прошением, и он был столь любезен, что ответил, что мы с вами вольны поступать, как сочтем нужным, но это было бы неплохим решением для нас всех.

– Все? Могу ли я узнать, кто все? – Амалия невольно заинтересовалась именно этим, поскольку, уже успев столкнуться с характером принца, понимала, что за вежливыми фразами, наверняка написанными бароном Фришем, скрывается приказ принять графиню, и она не имеет права обсуждать его.

– Все фрейлины Её Императорского Величества, – снисходительно пояснила Ольшанска. – Вы же понимаете, что принц пользовался успехом у женщин. Впрочем, об этом я лучше промолчу, не хватало еще вызвать вашу ревность! Ведь на бедняжку Руди и так много навалилось! Признаться, я удивлена тем, что он до сих пор пытается во всем разобраться сам. Мне казалось, что он не интересуется ничем, кроме армии и бесконечных… гм… приключений.

Последнее слово было сказано с томным придыханием, Амалия слегка усмехнулась, прекрасно понимая, что речь идет о многочисленных похождениях принца, но тут же вновь стала серьёзной.

– В таком случае, если он не возражает, полагаю, вы можете занимать свою должность до момента свадьбы императора, – девушка специально не сказала «моей свадьбы», все еще надеясь на то, что случится чудо.

– Благодарю, – графиня встала и величественно направилась к дверям, уже приоткрыв дверь, обернулась. – Как я понимаю, это так же касается и фрейлин?

– Если его высочество Рудольф не будет возражать… – Амалия пожала плечами.

– Он не будет, – графиня Ольшанска улыбнулась. – Хотя вам, моя дорогая, не мешает научиться принимать решения самостоятельно. Негоже отвлекать императора, даже если это наш любезный Руди, по пустякам.

Амалии подумалось, что первым её самостоятельным решением будет казнить эту глупую гусыню. Девушка еще долго бы представляла себе эту кровожадную картину, как Ольшанска поднимается на эшафот, но в комнату впорхнул белый голубь и упал на стол, превратившись в письмо с печатью самого эрцгерцога.

Понимая, что поступает невежливо, девушка сухо попрощалась со своей незваной гостьей, взяла письмо и сняла магическую печать. Отец скупо поздравлял дочь с удачно разрешившейся ситуацией, мать выражала восторг и беспокойство, что она осталась одна, и наказывала вести себя, как и подобает наследнице старинного рода.

Ощущая лишь холодную ярость оттого, как быстро её продали вновь, Амалия тщательно сложила письмо несколько раз, старательно заглаживая сгибы, а потом порвала на мелкие клочки. Все слова родителей казались насквозь фальшивыми. Она задумчиво пощелкала пальцами, пытаясь поджечь обрывки магическим огнем, как это обыкновенно делал брат, но безрезультатно. Девушка с досадой смахнула клочки на пол, и с раздражением посмотрела на них, чувствуя, что в ее душе нарастает бунт. Ей просто необходимо было сделать что-то такое, что шло бы вразрез со всеми правилами и канонами. Занятия магией подходили для этого как нельзя лучше.

Желая хоть как-то доказать прежде всего самой себе, что она вольна распоряжаться собой, девушка вышла из своих покоев. Гвардейцы, стоявшие у дверей, вытянулись в струнку. Амалия слегка улыбнулась им и зашагала по галерее, ведущей в центральную часть дворца.

Найти проводника оказалось нелегкой задачей: слуги, почувствовав слабину, казалось, позабыли о своих обязанностях. В конце концов, девушке попался на глаза лакей, у которого она, устав от поисков, просто потребовала проводить её в библиотеку.

Комната напомнила ей свадебный торт. Огромное помещение белого цвета, по стенам которого стояли книжные шкафы, их резные вычурные дверцы были выкрашены небесно-голубой краской. Колонны из розового мрамора поддерживали белоснежные полукруглые своды, постаменты и капители были украшены позолотой, а яркие фрески на потолке повествовали о жизни почитаемых святых.

Амалия неуверенно прошлась вдоль стен, недоверчиво разглядывая фолианты и пытаясь сообразить, по какому порядку они расставлены. Наконец она нашла нужный ей раздел. Задумалась, затем взяла одну из книг и направилась к окну, присела на подоконник и погрузилась в чтение.

Текст оказался очень тяжелым, сами предложения – громоздкими и зачастую противоречащими друг другу, и Амалия вскоре закрыла книгу, чувствуя себя полной дурой.

В этот момент она готова была согласиться, что женщины слишком глупы для серьезной учебы. Обескураженная, она поставила книгу на полку и вернулась в свои комнаты.

Там, на серебряном подносе на каминной полке, уже лежала стопка визитных карточек. Лакей как раз заносил второй такой же, наполненный так, что цветные кусочки картона просто падали на пол.

– Похоже, весь Аустерхольц занят лишь тем, чтобы бросить мне карту[2], – пробормотала Амалия, беря в руки надушенный кусочек картона. – Баронесса цу Зельгер… Хотела бы я знать, кто это такая… госпожа фон Герстнер… Графиня Рудольшадт… по-моему, в прошлом она пела на сцене…

Она начала перебирать белоснежные карточки. Графини, баронессы и просто аристократки – все спешили донести до Амалии, что будут рады видеть ее у себя с визитом. Оставалось только понять, кого действительно стоит посетить, и допустимо ли это в связи с трауром.

Разумеется, можно было спросить совет у графини Ольшански, Амалия не сомневалась, что та никогда не упустит такую возможность, но она интуитивно опасалась статс-дамы, слишком уж та была лицемерна в своем желании услужить невесте императора.

Так и не придумав ничего лучше, девушка решила попросить помощи у единственного человека, кто действительно был с ней приветлив.

Она подошла к небольшому бюро, обмакнула перо в чернильницу и написала несколько строк, присыпала письмо песком, затем сложила, запечатала магией и отправила адресату.

Барон Фриш откликнулся почти сразу, он вошел следом за лакеем, даже не дожидаясь, пока тот доложит.

– Контесса, добрый вечер, простите за столь долгое ожидание, – он почтительно склонился над протянутой рукой, поцеловал кончики пальцев, – вы писали, что вам нужна помощь…

– И вы пришли, как только смогли? – продолжила она с почти веселой улыбкой. Барон ей очень нравился, и она все не могла понять, как у такого ужасного человека, как принц Рудольф, может быть такой друг.

– Именно, – Фриш выпрямился и по-военному щелкнул каблуками. – К вашим услугам, контесса!

– Присаживайтесь, – девушка указала рукой на одно из кресел. Барон подождал, пока сама хозяйка покоев займет второе, и лишь тогда сел. – Хотите чаю?

– Не откажусь, – улыбнулся мужчина, – признаться, с утра у меня во рту не было и крошки, как вы знаете, Его высочество слишком занят.

– Герда, распорядись, пожалуйста, и пусть принесут бутерброды, – служанка, которая скромно сидела в уголке, встала и вышла, но тут же вернулась, известив, что чай обещали подать сию секунду.

– Что означает четверть часа, не меньше, и подадут его холодным! – возвестил барон, подкручивая свои усы. – За эти дни слуги очень распустились, раньше ими занималась императрица, теперь же Рудольфу, вернее, Его Императорскому Высочеству, просто некогда.

– Вы давно знаете принца Рудольфа? – вопрос вырвался сам собой, Амалия сразу же прикусила язык, но барон и не заметил.

– Да, уже больше десяти лет. Мы вместе несли службу в первом уланском. Император не желал поблажек для племянника, а вот кронпринц Леопольд, по настоянию своей матери, был избавлен от тягот службы. Между нами говоря, императрица Анна его очень избаловала. Так о чем вы хотели меня спросить? – он выжидающе замолчал. Амалия покачала головой и вздохнула.

– Не спросить. Я хотела попросить у вас совета… Признаться, барон, я попала в некоторое затруднение, – она сделала знак Герде принести с каминной полки поднос. – Я не ожидала, что слухи о… моей свадьбе с принцем Рудольфом распространятся так быстро…

– Полагаю, все были готовы к такому развитию событий… – слегка смутился адъютант. От этого признания у Амалии перехватило дыхание. Она прикрыла глаза, пытаясь не выдать свой гнев.

2Означает нанести визит с тем, чтобы оставить свою визитную карточку. Выражение было принято в XIX веке.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru