Екатерина Каблукова
Седьмая руна
Глава 2
Домой Франсуаза возвращалась затемно. Несмотря на позднее время, жизнь в студенческом квартале бурлила. Фонарей на узких улицах почти не было, но их с лихвой заменял яркий свет, льющийся из окон многочисленных таверн.
Оттуда же доносились музыка и громкий смех, часто перекрываемый визгливыми голосами продажных девиц.
Шлюхи часто захаживали в квартал в надежде на дармовую выпивку и зелья против зачатия.
И то, и другое было очень низкого качества, поэтому в тавернах часто вспыхивали ссоры, которые перерастали в уличные драки. Судя по шуму, одна из них вот-вот должна была начаться.
Франсуаза поморщилась и подхватила юбки, старательно обходя зловонную лужу, происхождение которой не вызывало сомнений. Хоть бургомистр и требовал штрафовать тех, кто оскверняет улицы города, очень часто помои с верхних этажей выплескивались на мостовые.
Обходя лужу, Франсуаза слишком приблизилась к стене дома. В этот момент дверь таверны распахнулась и проем полностью заслонила мужская фигура.
– Привет, красавица! – судя по заплетающемуся языку, его обладатель был изрядно пьян. – Куда торопишься?
Он попытался ухватить девушку за талию, но она ловко увернулась.
– Осторожнее, Жан-Жак! Не то упадешь!
– Фран… Франс… Франсуаза… это ты? – мужчина вздохнул.
– Ты разочарован?
Будь это любой другой знакомый, Франсуаза бы просто обратила все в шутку, но это был Жан-Жак. Девушка еще могла бы смириться, что он, не блистая умом, получил должность ассистента декана. Профессор Копен специально окружал себя людьми, на фоне которых выглядел особенно умным. Но Жан-Жак вечно приставал к Франсуазе, считая ее завидной добычей. От решительных действий его останавливало только знатное происхождение девушки. Ассистент декана, как бы глуп он ни был, прекрасно понимал, что с ним сделает граф д’Эгре, если дочь пожалуется, поэтому не переступал черту, ограничиваясь паскудными шуточками в адрес девушки.
Франсуазе оставалось только стискивать зубы и делать вид, что не понимает намеков.
– Конечно! Ты ведь такая красивая…
Жан-Жак опять потянулся к Франсуазе, девушка выставила вперед ладонь, на кончиках пальцев которой светилась магия.
– Я, кажется, просила обойтись без рук!
– И такая злая… – разочарованно протянул верзила.
– Я стану еще злее, если напомню тебе, что сегодня ты ведешь четвертый курс на кладбище? – поинтересовалась девушка.
– Сегодня? – он звонко хлопнул себя рукой по лбу и со стоном пошатнулся. – Я думал завтра.
– То есть ты сутки не выходил из таверны?
Ассистент декана ухмыльнулся и наклонился ближе, обдавая Франсуазу запахом перегара.
– Меня заперли в погребе! – доверительно сообщил он. – Дочь хозяина!
– И ты напился как сапожник?
– Обижаешь, сапожники не пьют такое вино! Попробуй, оно превосходно! – Жан-Жак посторонился, приглашая войти. – Пойдем в погреб?
Он подмигнул. Франсуаза тяжело вздохнула. В другое время она бы ушла, но упускать шанс попрактиковать на кладбище было глупо.
– Я бы с радостью, но боюсь, что дочь хозяина будет ревновать тебя.
– Это верно! Вот за что я люблю тебя, Франни, у тебя неплохо варит котелок! Для женщины, конечно!
– Поверь, я польщена! – понимая, что Жан-Жак напился до состояния слезливых признаний в любви и дружбе, она тяжело вздохнула. – И когда у тебя практика?
– Как обычно, в полночь, – верзила опять покачнулся и ухватился за косяк. – Думаешь, я не успею протрезветь?
– Думаю, ты даже пытаться не будешь.
Он хохотнул.
– А ты хорошо меня знаешь!
– Куда уж лучше, – пробормотала девушка.
– Тогда зачем мне трезветь?
– Хотя бы для того, чтобы не обрести покой на кладбище рядом с мертвяками, – Франсуаза сделала вид, что собирается идти дальше, но Жан-Жак держал ее за руку.
– Слушай, Франни, а что если…
Она выразительно взглянула на ассистента декана, и тот сразу же разжал пальцы.
– Спасибо. Так что если…?
– Что, если на практикум мы сходим вместе? – он умоляюще посмотрел на Франсуазу. – Ну типа на свидание?
Наверное, со стороны это выглядело забавно, может быть, даже романтично: огромный верзила умоляет хрупкую девушку.
– Свидание в присутствии адептов? – она изогнула бровь. – Не слишком романтично, ты не находишь?
– Ты согласна? – оживился Жан-Жак, снова пытаясь обнять девушку.
Она ловко увернулась.
– Не так быстро! И если ты будешь распускать руки, я откажусь!
– То есть ты согласна? – оживился он, демонстративно убирая руки за спину.
– Надо подумать. Ведь оплату, причитающуюся за практическое занятие, получишь ты.
– Я поделюсь с тобой! Пятьдесят на пятьдесят!
Франсуаза задумалась. Предложение было более чем щедрым. Женщинам в академии платили в разы меньше, чем мужчинам, и чтобы самой заработать столько же, Франсуазе пришлось бы работать от зари до зари.
– Интересно, как ты объяснишь адептам мое присутствие?
Жан-Жак пожал плечами:
– Что-нибудь придумаю.
– Что-нибудь? – насторожилась Франсуаза. Как бы ни хотелось попрактиковаться вне стен академии, дочь графа д’Эгре не могла позволить, чтобы сплетники трепали ее имя, приписывая роман с ассистентом декана. Достаточно было и ее работы в академии.
– Ладно. Где и когда встречаетесь?
– У церкви Святой Хельтруды. В полночь.
– Странное место.
– Обычное.
Франсуаза строго взглянула на коллегу.
– Жан-Жак, ты же прекрасно знаешь, как родственники умерших относятся к практикумам некромантов! В городе только два городских кладбища, где места для бедняков, и именно там нам позволено тренировать адептов, и я не помню, чтобы кладбище при церкви туда входило! К тому же неподалеку хоронили самоубийц… – Франсуаза прищурилась, осененная догадкой. – Вот почему ты так хочешь, чтобы я пошла, верно?
– Ну, – Жан-Жак старательно отводил взгляд, – я думал…
– Неужели? – процедила девушка сквозь зубы. Поднимать тело из неосвященной земли было очень опасно, если не упокоить мертвяка правильно, он, привлеченный запахом живой плоти, мог сожрать некроманта заживо, а заодно и тех, кто находился рядом.
– Тридцать на семьдесят! – поспешно выпалил Жан-Жак, понимая, что сделка вот-вот сорвется.
– Двадцать на восемьдесят! – отрезала Франсуаза, чувствуя себя торговкой на рынке. – И ты уговоришь Копена поднять мне оплату!
– Ладно, идет! – верзила торопливо протянул руку. Девушка поняла, что продешевила, но отступать было поздно. Жан-Жак протянул руку, и Франсуазе пришлось вложить свою ладонь. Правда, она сразу же торопливо одернула ее и сверилась с часами.
– Времени немного. Мне еще надо зайти домой. Встретимся у церкви, – подобрав юбки, Франсуаза поспешила прочь.
Квартира, которую девушка снимала, была маленькой. Она располагалась под самой крышей пятиэтажного дома, и потому летом в ней было жарко, а зимой – холодно, но это все, что Франсуаза могла себе позволить на скромное жалованье, которое платили в академии.
Промелькнула мысль, что Жан-Жак, наверняка, жил с большим комфортом. Промелькнула и пропала. Ни за что на свете Франсуаза не променяла бы эту квартиру с рассохшейся дверью и скрипучими рамами на прежнюю жизнь в фамильном особняке. Материнский надзор, нотации старшего брата, щебет младшей сестры… Воспоминания о прошлом заставили передернуть плечами. Она выбрала свой путь, и назад дороги нет! С этими мыслями ассистент профессора Ле Шовена провернула ключ в дверях.
Бонни вскочил с кровати, как только она переступила порог. Девушка была уверена, что пес услышал ее шаги гораздо раньше, но до последнего наслаждался возможностью поваляться на запретном месте.
Франсуаза не стала его ругать, прошла на кухню и растопила плиту. Сварить кофе при помощи магии было бы быстрее, но следовало поберечь силы для ночного практикума.
Бонни следовал за ней по пятам, заискивающе заглядывая в глаза. По всему было видно, что он скучал.
– Ты опять проспал весь день? – Франсуаза потрепала огромного черного с рыжими подпалами зверя по голове. От удовольствия он зажмурился и коротко тявкнул. – Тише, уже поздно, соседи спят!
Бонни осклабился, выражая сомнения по поводу этой фразы. С учетом того, что ближайшими соседями девушки были целители, скорее всего, они находились либо на дежурстве в лечебнице, либо в таверне, где продавали зелья, усиливающие действия алкоголя.
Что касается нижних этажей, то жильцы там менялись с такой скоростью, что Франсуаза не успевала даже познакомиться, не говоря уже о том, чтобы узнать, кто они. Впрочем, жалоб на нее домовладелице никогда не поступало, поэтому предупреждение псу было, скорее, данью традиции. К тому же девушке хотелось поговорить с достойным собеседником, и огромная васская овчарка вполне отвечала высоким требованиям дочери графа.
– Да, ты прав, их нет, но это не повод вести себя шумно, правда?
Пес радостно завилял хвостом, задел стул, и тот с грохотом полетел на пол.
– Бонни! – с укором воскликнула Франсуаза. Пес вывалил язык, делая вид, что совершенно не при чем, а предмет мебели упал сам по себе. Вздохнув, Франсуаза поставила стул на место. В этот момент кофе забурлил и с шипением начал выплескиваться из турки на огонь.
– Ну вот опять! – девушка успела подхватить турку, перелила остатки напитка в чашку и прошла в комнату. Бонни тенью проследовал за хозяйкой, выждал, пока она присядет в скрипучее кресло у окна, и положил ей голову на колени, преданно заглядывая в глаза.
– Да, я знаю, что ты скучал, – девушка вздохнула. – Прости, если бы я знала, что задержусь, то обязательно взяла бы тебя с собой!
Пес вильнул хвостом на этот раз очень осторожно. Франсуаза улыбнулась и одним глотком выпила кофе.
– Ладно, а теперь за дело!
Она быстро сменила утреннее платье на более удобный костюм для верховой езды. Бархатная амазонка была остатками той роскоши, которая некогда окружала юную дочь графа. Сейчас рукава на локтях растянулись, а манжеты обтрепались, но Франсуаза любила этот наряд, а ночью огрехи были не так заметны.
– Ну что, идем? – бросив последний взгляд в зеркало и поправив выбившуюся из тугого узла прядь, Франсуаза направилась к двери.
Вывалив язык, Бонни с абсолютно счастливым и оттого глупым видом последовал за хозяйкой. Цокая когтями, побежал по истертым ступеням, стремясь побыстрее оказаться на улице.
Франсуаза покачала головой, но поводок пристегивать не стала. Бонни прекрасно слушался ее, к тому же пса знали все в округе. Хотя многие и считали васских овчарок порождением бездны и предпочитали обходить его хозяйку стороной. Девушка никого не разубеждала. Напротив, именно эти легенды и грозный вид огромного черно-подпалого зверя способствовали тому, что она спокойно ходила по кварталу даже ночью.
Вот и сейчас, вынырнув из темноты, Бонни с удовольствием напугал парочку, зажимающуюся в подворотне. Женщина взвизгнула, а мужчина смачно выругался. Бонни счастливо гавкнул и задрал лапу, окончательно испортив романтику по-летнему теплой ночи.
– Как тебе не стыдно, – по привычке пожурила его Франсуаза, как только пес вернулся к ней. Бонни ничуть не смутился, только вильнул хвостом и побежал по улице, безошибочно угадывая направление. Он остановился на углу и вопросительно взглянул на Франсуазу, тявкнул, призывая поторопиться. Она улыбнулась и поспешила к месту встречи.
Глава 3
Церковь святой Хельтруды, в простонародье святой Хель, располагалась за стеной, некогда обозначавшей границу города. Длинное здание, построенное несколько веков тому назад, напоминало не то конюшни, не то амбар, и если бы не высокий шпиль, то никто и никогда не понял бы что это церковь.
Святая почиталась счетоводами и писателями. Первые были прижимисты, а вторые бедны, и при этом ни одни, ни вторые не слишком верили в помощь святых, поэтому церковь казалась заброшенной.
Хотя сейчас на крыльце толпилось семеро молодых людей в черных мантиях. Семь – магическое число, число рун вызова демонов преисподней. Именно столько некромантов каждый год выпускалось из Суар де Бонне. Традиция, не более, но ведь традиции существуют для того, чтобы им следовать.
Подойдя ближе, Франсуаза внимательно посмотрела на адептов. Присутствуя на лекциях, она прекрасно знала их всех и понимала, что ожидать от каждого из молодых людей, стоявших на ступенях церкви. Девушек среди них не было: отсеялись на первом курсе. Две, следуя воле родителей, вышли замуж, а одна, не выдержав придирок и насмешек, сменила специализацию на целительство. Все три казались более талантливыми, чем молодые люди, сейчас с интересом смотревшие на Франсуазу.
Белый магический свет огонька, висевшего у витража над входом, отбрасывал зловещие тени на лица адептов. Их глаза блестели в предвкушении, смешанном со страхом. Первый практикум вне стен академии всегда был очень волнующим и для адептов, и для преподавателей, которые должны были удержать опьяненных собственным могуществом и страхом юнцов.
Девушка вздохнула. Показалось, что святая, изображенная на витраже над входом, насмешливо улыбнулась.
– Мадемуазель д’Эгре, и вы с нами? – обрадовался один из адептов. Франсуаза кивнула ему. Поль Руаж, младший сын богатого торговца, всегда импонировал ей своим дружелюбием.
– Женщинам запрещено проводить практикумы на кладбищах, – насупился Реми де Грандьен. В отличие от соученика, он принадлежал к одной из знатнейших семей Паризьенны и свято чтил традиции. Франсуаза знала, что родители Реми осуждают ее образ жизни и желание работать вместо того, чтобы, как положено девушке из аристократической семьи, выйти замуж и посещать светские рауты.
– Думаю, это решать не вам, адепт Грандьен! – спокойно произнесла девушка. – А если и дальше будете посещать таверны вместо занятий, то очень скоро практикумы на кладбищах будут недоступны и вам.
Реми покраснел, а его однокурсники захихикали. Франсуаза знала, что поступает недостойно преподавателя, намекая адепту на отчисление по причине плохой успеваемости, это было прерогативой декана. Но… как правильно указали, она была женщиной, а женщинам простительны маленькие слабости.
– Тихо! – Жан-Жак вынырнул из темноты и направился к Франсуазе.
Бонни моментально преградил ему путь и зарычал, обнажая белоснежные зубы. Ассистент декана попятился.
– Зачем ты взяла с собой этого монстра? – пробухтел он, недовольно косясь на пса. Зверь ответил не менее недовольным взглядом.
– Именно потому что он – монстр, – Франсуаза улыбнулась. – Где еще ему гулять, как не на кладбище?
Она привычно потрепала пса за ушами, он вильнул хвостом и на всякий случай утробно рыкнул. Заметив, что присутствующие вздрогнули, пес осклабился и весело посмотрел на хозяйку.
– Не хулигань, Бонни, – ласково произнесла она. – Им и так сегодня достанется. Ну что, за работу?
Последние слова адресовались Жан-Жаку. Понимая, что тянуть время не стоит, он кивнул:
– Итак, Реми и Поль чертят пентаграмму, потом мы поднимаем трех-четырех мертвяков из ближайших могил.
При этих словах Франсуаза еле заметно покачала головой: некромант всегда должен знать, сколько именно тел он планирует поднять, иначе можно просто не рассчитать свои силы.
– Захоронение очень старое, – тем временем продолжал ассистент декана. – Следовательно, плоти не будет, только кости.
– Вот и собака пригодится! – хохотнул один из адептов. Бонни опять рыкнул, и шутник замолчал.
Жан-Жак поморщился и на всякий случай сделал шаг в сторону.
– В случае опасности укрывайтесь в церкви, – проинструктировал он адептов.
– Да ладно, неужели мы испугаемся парочки скелетов! – возмутился кто-то. Франсуаза прищурилась.
– Как вам уже сказали, скелетов будет четыре, – отчеканила она. – Возможно, если кто-то не рассчитает свои силы, то и больше. Все они будут недовольны тем, что их потревожили. Значит, вам придется действовать четко и слаженно. К тому же помните, что у всех умерших есть родственники, которые вряд ли обрадуются, узнав, что их близких поднимали из могил. Надеюсь, вам все понятно?
– Да, мадемуазель, – адепты ответили хором, как на лекции.
Девушка кивнула:
– Начинайте!
Николя Камбер, отличник и гордость факультета некромантии, ослепительно улыбнулся.
– Ну что, ребята, зададим им жару? – он переплел пальцы и хрустнул ими, разминая.
– Посмотрим, кто кого, – пробурчал Жан-Жак, отходя от церковного крыльца на положенные четыре мьётта[1].
Адепты послушно проследовали за ним. Реми и Поль достали обсидиановые стилусы. Когти дьявола, как именовали полудрагоценный камень в давние времена, он считался символом мертвых и использовался некромантами для ритуалов, впитывая в себя негативную энергию.
Убедившись, что адепты заняты делом, Франсуаза перевела взгляд на витраж, изображающий святую.
Облаченная в длинные одежды женщина стояла, держа в одной руке книгу, а в другой – стилус, символизируя священные знания. То ли из-за игры света, то ли по прихоти художника стилус напоминал хлыст. Франсуаза озадаченно нахмурилась, но рассмотреть не успела, Жан-Жак возвестил, что все готово.
Адепты послушно заняли точки пересечения линий пентаграммы. Воздев руки к небу, они заунывно затянули слова призыва. Бонни, сидящий у ног хозяйки, вскинул голову. Его вой органично вписался в произносимое заклинание. Франсуаза закатила глаза. Жан-Жак улучил момент, чтобы дотронуться до ее руки.
– Каждый год одно и то же, верно, – заговорщицки зашептал он. – Ай!
Зубы пса клацнули в миллиметре от ладони.
– Каждый год одно и то же, верно? – улыбнулась девушка. – И ужасное произношение адептов, и твои слова, и Бонни…
– Извини, – он потупился.
Франсуаза пожала плечами, внимательно следя за тем, как могильные надгробия начинают дрожать. Одно из них, с трещиной, надломилось и упало, придавливая появившийся из земли череп. Раздался хруст. Франсуаза поморщилась.
Адепты замолчали, нерешительно переглядываясь.
– Продолжайте, – велел Жан-Жак. – Потом все исправим!
Нестройный хор голосов возобновился. Земля осыпалась, открывая остальные кости. Скелет медленно восстал из могилы. Глазницы расколотого черепа светились зеленым. Адепты охнули.
– Кто скажет, что это за свечение? – требовательно спросила Франсуаза.
– В костях содержится фосфор, при соединении с магической энергией он начинает выделяться, – отозвался Поль.
– Верно.
Спокойный тон мадемуазель д’Эгре вкупе с привычными вопросами заставил адептов собраться.
– Франни, ты чудо! – пробасил Жан-Жак. – Что бы я без тебя делал?
– Завалил бы практикум, – констатировала она, следя за поднятыми скелетами.
Один из них тем временем проковылял к адептам. Пентаграмма сразу вспыхнула, отсекая живых от мертвых.
– Хорошо горит, смачно! – фыркнул Реми, остальные загоготали.
Франсуаза поджала губы, но промолчала. Она понимала, что за смехом адептов скрывается страх, поскольку они впервые поднимали умершего не в академии. Сама она в свое время была лишена подобного практикума, как и многих других.
– Давайте второго, – приказал Жан-Жак. – На третьем поставлю зачет по практикуму, а тому, кто упокоит всех сразу, – допуск к экзамену.
Адепты оживились, латынь стала гораздо чище. Второй и третий скелеты поднялись почти одновременно. Лязгая челюстями, они подошли к пентаграмме, пытаясь дотянуться до адептов костлявыми пальцами.
– Хорошо, а теперь… – Жан-Жак не договорил, остолбенело смотря поверх головы Франсуазы. – Что за…
– Что там? – девушка обернулась и вскрикнула.
За границами пентаграммы стояли женщины. Они были ужасны: тусклые светлые волосы, полуразложившиеся, гниющие тела, сморщенная, дряблая кожа. Ни на одной из них не было видимых повреждений, но Франсуаза не сомневалась, что под коленом у каждой найдется точь-в-точь такая же рана, как у тела, подброшенного утром в прозекторскую. Только, судя по следам разложения, убиты они были гораздо раньше. Серийные убийства!
По спине потянуло холодом. Девушка вздрогнула и обхватила себя за плечи. Бонни вскочил и вопросительно тявкнул. По его шерсти пробегали искорки магии. Франсуаза покачала головой:
– Пока не стоит.
Пес шумно выдохнул, но послушно сел на ногу хозяйки. Она поморщилась, но прогонять не стала, внимательно следя за мертвяками. Они стояли и смотрели на огонь пентаграммы, потом одна из женщин сделала шаг. Один из адептов охнул, девушка не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, кто именно.
Пламя под ногой умертвия заколыхалось, взметнулось в небо и сразу же с шипением погасло. Запоздало Франсуаза сообразила, что Поль и Реми вписали руны, защищавшие от костей, но не от плоти. Адепты и сами поняли свою ошибку, выхватили стилусы, собираясь кинуться к границам пентаграммы.
– Назад!
Франсуаза сама не знала, кому адресован приказ: мертвым женщинам или адептам.
– Жан-Жак, бери адептов и упокаивайте скелеты! – распорядилась она, следя за женщинами. Их было три. Три некогда молодых, полных жизни существа, которых закопали на неосвященной земле рядом со старым кладбищем и церковью, куда редко захаживают прихожане. Кем бы они ни были при жизни, они заслуживали лучшей участи, чем сгореть в магическом пламени.
Рука дрогнула, и испепеляющий огонь пролетел мимо. Одна из женщин зашипела.
– Франни! – ахнул Жан-Жак.
– Не отвлекайся! – пальцы судорожно плели новое заклинание – сеть ловчего. Где-то за спиной с хрустом ломались кости, адепты не смогли рассчитать магическую силу.
– Ой, – ахнул Поль. Наверняка, не смог правильно применить заклятие.
Жан-Жак в ответ смачно выругался. Франсуаза недовольно покосилась в их сторону, в этот момент мертвая сделала еще один шаг, протянула руку, чтобы схватить девушку за плечо. В предвкушении живой плоти она беззвучно распахнула рот. Бонни зарычал, прыгая между хозяйкой и мертвяками. Франсуаза выставила вперед ладонь. Заклинание сорвалось с пальцев и ударило в мертвяка.
Кладбище огласил вой. Три тела метались в светящемся коконе, пытаясь выбраться. Третья женщина злобно зашипела и попыталась отползти, но Бонни нагнал ее. Его глаза полыхали алым, а черная шерсть отливала золотом огня.
– Адский пес! – прошептал кто-то из адептов, прежде чем рухнуть в обморок. Франсуаза не стала оборачиваться, чтобы узнать, кто именно. Она подбежала к Бонни, который кинулся на женщину, пригвоздив ее к земле. С белоснежных клыков капала слюна, он уже примеривался, как вонзит зубы в гниющую плоть.
– Бонни, назад! – приказала девушка, накидывая еще одну сеть. Пес одбежал к ней, и она ухватилась за ошейник. От энергоемких заклинаний ноги подкашивались, а голова кружилась. Казалось, еще немного, и она упадет без сил. Не обращая внимания на адептов, девушка присела и обняла верного друга, чувствуя, как магические искорки покалывают кожу.
– Что за блажь пришла тебе в голову? – Жан-Жак подскочил к ней. – Почему ты их просто не испепелила?
– Потому… – она подняла голову и одарила его мрачным взглядом. – Надо вызвать полисмагов.
– Ты с ума сошла? – ассистент декана в ужасе отшатнулся. – Зачем?
– Три тела, Жан-Жак. Три женских тела, захороненные без гробов на неосвященной земле…
– И что с того? Зачем сразу вызывать магическую полицию?
– Потому что… – Франсуаза встала и всмотрелась в лицо напарника. – Интересно, почему ты так нервничаешь?
– Я? С чего ты взяла? – он достал платок и вытер пот, выступивший на лбу. – Давай поскорее уйдем и уведем адептов!
– И оставим все как есть? – она кивнула на сети.
– Можем просто развеять их!
– И все? – девушка покосилась на мнущихся на крыльце адептов.
– Они ничего не поймут, – Жан-Жак перехватил ее взгляд. – Решат, что все так и должно было быть. А я потом объясню им заклинание «ловчей сети».
– Этим заклинанием запрещено пользоваться до получения диплома! – машинально заметила девушка. Она направилась к церковному крыльцу.
– Итак, у нас нештатная ситуация! Николя, Поль, надо вызвать полисмагов!
Поль кивнул, а его соученик сразу заартачился:
– Почему я должен изображать посланника?
– Потому что вы – адепт Суар де Бонне, мсье Николя Камбер! И обязаны блюсти закон!
– Но…
– Предпочитаете, чтобы я информировала декана о вашем поведении? – Франсуаза изогнула бровь.
Она блефовала, поскольку декан Копен вряд ли будет прислушиваться к мнению женщины, но Николя не обязательно было знать об этом.
Стиснув зубы, он нехотя поплелся за другом. Повинуясь внезапному чувству, девушка повернулась и взглянула на витраж. Казалось, что святая улыбается, одобряя ее поступок.
