Екатерина Неволина
Зов Морского царя
– Кстати, о Северине. Что ты скажешь о нем?
– С ним все ясно. Он им Арининой смерти никогда не простит, и на их месте я бы с ним старалась не встречаться. Плохо кончится.
– Что ж, – сказала Светлана, – спасибо. Ты можешь идти. Если вдруг вспомнишь что-то еще, приходи ко мне в любое время. Ну и вообще приходи, помни, что ты не одна.
– Конечно, не одна! – Девочка возмущенно уставилась на собеседницу. – Мы – команда!
Глава 2
Моментальные снимки
День плавно перетек в вечер. Такой же дождливый, только еще более серый и скучный. Разговоры в библиотеке как-то сами собой стихли, и все разбрелись по своим комнатам. Динка, вернувшись к себе, двинула мышкой, пробуждая заснувший компьютер. На рабочем столе помещалась красивая фотография из WarCraft’a: рогатое чудовище с разинутой пастью и сверкающими инфернально-синими глазами – Король Хаоса собственной персоной.
Девочка, чтобы не оставаться в тишине, включила подборку музыки потяжелее, а сама зачем-то открыла папку с фотографиями. Их было немного, самые ценные – насупившаяся восьмилетняя Динка на крыльце школы. Тощая, настороженная, отчего-то напоминающая взъерошенную злую кошку. Только тронь – оцарапает. Она так и вела себя в те дни. «Не обижайтесь, прошло еще слишком мало времени», – говорил тогда ребятам Евгений Михайлович, имея в виду недавнюю аварию. Сейчас времени прошло уже достаточно, но ничего не изменилось. Боль не ослабела ни на грамм, Дина знала это точно.
Вот и следующая фотография – она на уроке за единственной на весь класс партой. Индивидуальное обучение, развитие персональных талантов и воспитание гармоничной личности. Кажется, они называют это так. На этом снимке Динка очень серьезная, но уже более спокойная, чем на первом. Здесь она уже приняла решение присматриваться и выжидать, хотя еще не знает всей горькой правды.
Вот она с Сашей, Северином и Глебом. Все трое кажутся беззаботными. Динка даже смеется. Какой-то мелкий школьный праздник. До страшного открытия осталось всего два дня.
На этом месте можно провести четкую жирную линию, в очередной раз отделив совершенно новый отрезок Динкиной жизни.
Ей еще и пятнадцати нет, а жизнь уже порезана, словно колбаса на прилавке.
Первый отрезок – жизнь с родителями.
Второй – от катастрофы до открытия.
Ну а третий идет сейчас, и только от самой Динки зависит, какой итог будет подведен.
Кстати, фотографии после страшного открытия ничем не отличаются от предыдущих. На всех она – то беззаботная, то смеющаяся, то хмурая – все такая же Динка, будто ничего не изменилось, будто она не стала совсем другим человеком. У нее не отросли рога, не вылез из спины костяной гребень вдоль всей линии позвоночника – внешне не изменилось ничего. Даже странно, учитывая то, какие изменения произошли внутри.
Девочка машинально прокрутила бегунок, просматривая фотографии. Вот первое тренировочное задание «русичей», с которого они привезли старый шаманский бубен, а заодно, кажется, и призрак самого шамана, шляющийся теперь за Глебом. Вот – пара снимков в летнем лагере. На одном из них в кадр попала девушка с распущенными длинными волосами золотисто-медового оттенка. Динка никогда не говорила Северину, что у нее есть этот снимок… Вот – усадьба Глинки, где они были на последнем задании…
Разные кадры, но среди них нет того, который Динка помнила до самых мельчайших подробностей. Стоило только закрыть глаза, и он отчетливо вставал перед ее внутренним взором: светловолосая, видимо, загорелая женщина в солнечных очках и рядом с ней темноволосый мужчина с восточными чертами. Явно не постановочный, случайный кадр. У женщины выбились из прически несколько прядей, футболка на мужчине совсем простая, синяя. Под фотографией подпись: «Двое ученых из Университета в Колорадо совершили революционное открытие в области альтернативных видов энергии».
Далее шла короткая статья, в нескольких словах говорящая о важности данного открытия, о горизонтах и будущем процветании Америки и всего мира. Имена ученых сообщались только вскользь – миссис и мистер Соул. Фамилия, разумеется, чужая. Раньше, в другой жизни, у них была другая фамилия…
Ни фотографии, ни статьи не найти в Динкиной подборке, но девочке не требовалось хранить, чтобы помнить. Каждая деталь, каждая вроде бы самая незначительная мелочь словно стояла перед глазами. И всякую ночь, ложась спать, Дина повторяла два слова: «Я помню».
– Я помню, – отозвалась девочка в такт собственным мыслям, но ее тихий голос потонул в грохоте музыки.
Хорошо, что устройство для чтения мыслей пока что можно найти только в фантастических книжках.
* * *
– Ну и что ты думаешь об этом задании?
Саша, не слышавшая тихих шагов за своей спиной, едва не выронила книгу.
Яну пришлось перехватить тяжелый том, положив свои руки на руки девушки. В ту секунду, когда их пальцы соприкоснулись, оба вздрогнули. Они еще не привыкли друг к другу, и каждое случайное прикосновение действовало не хуже разряда тока.
– Мне кажется, найти гусли будет сложно, – сказала Александра, не отходя от Яна. – Пока что никаких зацепок, кроме легенд, к тому же таких старых, что их смысл давно исказился.
– Я не об этом.
От рук Яна шло живое тепло, согревавшее ее холодные пальцы. Надо же, Саша и не заметила, как замерзла. Вернее, она почувствовала это только сейчас. И наверняка именно из-за того, что она замерзла, так приятно стоять возле Яна. Только вот мысли почему-то плавятся, словно забытая на открытом солнце шоколадка. Кажется, Ян о чем-то спрашивал. Нужно собраться, ведь логика и отстраненность – главные ее помощники во всех жизненных ситуациях. Она привыкла на них полагаться.
– Поясни, пожалуйста, – Александра немного отодвинулась, чтобы вернуть голове ясность.
Ян сделал вид, будто не заметил ее маневра, сел на подлокотник кресла. Девушка осталась у книжного стеллажа, еще острее чувствуя холод этого дождливого вечера. Почему для нее все непросто? Что не дает ей подойти к Яну, прильнуть к его плечу? Почему этот проклятый внутренний стержень заставляет держать спину прямо?
– Я имею в виду слова Глеба, – отозвался парень, глядя на нее из-под густой челки.
В библиотеке царил полумрак – Саша не любила центрального слишком яркого освещения и часто включала лишь светильник, расположенный непосредственно у книжных полок. Ян, как всегда, одетый в черное, терялся в этом сумраке, словно был тенью. Девушке вдруг показалось, что он далеко-далеко, за тридесять земель от нее.
Ну вот, она опять задумалась не о том. Ян спросил ее о Глебе.
– Ты думаешь, что Глеб сомневается… – Она не договорила, потому что Ян кивнул.
– Именно так я и думаю. Более того, у меня имеются и другие мысли, – добавил парень многозначительно.
Александра молчала.
Ей самой казались странными объяснения директора в отношении предателя. То есть в первый момент, услышав, что среди «русичей» предателя нет, она, конечно, ужасно обрадовалась – с души словно свалился тяжелый камень. Но потом, лежа в кровати, Саша долго не могла уснуть. Что-то упорно не давало ей покоя. По словам Евгения Михайловича, все выходило как-то слишком легко. К тому же как охранник мог узнать о тех вещах, которые они не обсуждали в школе? Эти мысли бесконечно крутились в голове и долгое время мучили Александру, хотя девушка и не решилась делиться ими ни с кем. Даже думать о таком нельзя! Самое главное для их группы – доверие! Да и кто может желать друзьям зла: Глеб? Северин? Динка? «…Или не желать; возможно, у него есть свои, пусть неправильные, но резоны», – подумала девушка, но тут же встряхнула головой, отгоняя опасные мысли.
– Нам поручили новое задание, а значит, Евгений Михайлович не сомневается, что предатель найден, – привела Александра основной, на ее взгляд, аргумент.
Но Ян покачал головой, и Саша скорее не разглядела, а почувствовала, что он улыбается.
– Не обязательно. Это может быть просто проверка. Или битва на выживание. Знаешь, есть такой метод – при сомнениях в человеке бросить его в экстремальные условия…
Саша шагнула к креслу и остановилась прямо напротив сидящего Яна.
– Ты у нас новенький, – произнесла она четко, – и, наверное, плохо знаешь и нас, и Евгения Михайловича. Ты говоришь то, чего быть не может!
И под ее напором Ян смутился, опустил голову.
– Может быть, и так, – неохотно согласился он. – Ладно, думаю, скоро мы сами все узнаем.
* * *
Евгений Михалович был мрачен. Он молча указал Глебу на стул напротив директорского стола и продолжил перебирать бумаги. «Лучше бы устроил разнос», – подумал Глеб. Сейчас и допросы с целью выявить возможного предателя, которые проводили приглашенные директором специалисты, и проверка на детекторе лжи показались ему не стоящей внимания ерундой.
Некоторое время спустя, когда молчание и напряженная давящая атмосфера в кабинете стали казаться совсем уж невыносимыми, Евгений Михайлович протянул Глебу несколько листов бумаги.
– Вот, – сказал он, – помнишь, некоторое время тому назад ты решил не говорить мне об Арине, подумал, что так будет лучше для Северина. Решил, что это может ранить его чувства. В результате девушка погибла, жизни всех участников группы и экспедиция в целом были поставлены под удар, а мы едва не потеряли Северина. То, что он вернулся, отнюдь не твоя личная заслуга. Но ты даже после этого не смог сделать правильные выводы. Ты, даже не попытавшись связаться со мной, решил уйти из Китежа, оставив икону, – продолжил директор. – Экспедиция сорвалась, весь риск, все усилия ребят, да и то, что сделали мы, чтобы отправить вас туда, оказались напрасными. А ведь за тот колокольчик наши люди и соответственно ваши товарищи по оружию заплатили жизнями.
Глеб молчал, что тут было говорить. Он почувствовал, что допущенные им ошибки и промахи темной громадой наваливаются на него, сдавливая грудь.
– В Монино ты знал, что ваш пленник чрезвычайно ценен, но и чрезвычайно опасен. Знал или наверняка догадывался, что среди вас есть предатель. И тем не менее оставил пленника без присмотра. Хотя, думаю, и сам бы на его месте смог избавится от веревок, а уж тем более с помощником. Растерялся, критически недооценил противника, – подвел итог директор. – Почему?
– Я… – Глебу казалось, что горло у него было забито песком, – я прошу отстранить меня от руководства группой и готов понести заслуженное наказание.
– Разумеется, – кивнул директор, – наказание ты заслужил и понесешь его. Заслужил ты и исключение из группы. Что ж, наверное, придется возглавить «русичей» кому-то другому, Саше или Северину. – Он задумался. – А может быть, Дине или Яну? Но ты не ответил на мой вопрос. Почему все это произошло? Оправдания в стиле «виноват, недоглядел» оставь, пожалуйста, для детского сада. У всякого события есть причина. И я хочу услышать твой ответ.
– Они не справятся, – сказал Глеб, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло. – Их готовили для другого.
– Верно, – согласился Евгений Михайлович, – у каждого из вас своя область деятельности, и именно под нее мы готовили каждого из вас. Руководить группой готовили тебя. Стало быть, придется распустить «русичей» или, по крайней мере, приостановить проект на годы. Нового лидера быстро не подготовишь. Столько лет насмарку! – Он прикрыл глаза как будто от приступа сильно боли.
Глеб готов был сквозь землю провалится. Если бы директор сейчас достал пистолет и предложил Глебу прервать затянувшуюся муку, тот выстрелил бы себе в висок без колебаний. Так, пожалуй, оказалось бы легче.
Да, конечно, он подвел всех, но поставить под угрозу все дело, распустить «русичей»! Что он скажет Саше, Северину, Динке, как объяснит все это? Его мрачные мысли прервал голос Евгения Михайловича.
– И все же я хотел бы получить ответ на свой вопрос.
Глеб задумался, как же так вышло, ведь он старался поступать правильно, делал то, что считал нужным и правильным.
– Если тебе так проще, начни с первого случая, – сказал директор.
Почему он тогда не рассказал про Арину? Счел, что это личная тайна Северина? Не захотел подставлять ее под удар? Потому что и сам Глеб предпочитал молчать об Ольге!
– Ольга, – произнес он.
Евгений Михайлович довольно кивнул. Так же, как когда-то давно, когда он еще сам занимался с Глебом и был доволен ответами своего ученика.
– Верно, ты не рассказал мне об Ольге, а потому не видел причин рассказывать и об Арине. И от чего вы, молодежь, считаете нас, старшее поколение, ограниченными и ничего не понимающими в некоторых областях жизни людьми?..
– Я вовсе не… – Глеб попытался возразить, но директор его остановил:
– Считаете, иначе ты не видел бы причин скрывать Ольгу. А дальше все просто. Ты допустил ошибку сам, и потому позволил совершить ее своему подчиненному. Все это: и твои чувства к девушке, и беспокойство за нее, и необходимость скрывать ваши отношения – заняло твои мысли, поглотило тебя. Ты стал меньше внимания обращать на дело, которым вы занимаетесь, на порученную тебе группу. А ведь руководитель должен знать о своих людях все: о чем они думают, чем дышат, о чем мечтают, что им снится, наконец. Но тебе было не до того. Вероятно, так ты и пропустил предателя. Ведь идеальных шпионов не бывает. Охранник наверняка допускал какие-то ошибки, спрашивал о чем-то, более внимательный человек, чем ты, обратил бы на это внимание. Да и другие промахи в принятии решений стали нарастать как снежный ком. И теперь передо мной стоит вопрос о роспуске группы. Все великое начинает рушиться из-за мелочей.
Глеб попытался вспомнить, как же вел себя тот охранник. Спрашивал ли он о чем-то? Кажется, да. Но Евгений Михайлович прав. Глебу было не до того. Главное, чтобы получилось попрощаться с Ольгой.
– Ты лично виноват в неудачах группы. Я все обдумал и решил. Наказание тебе будет такое: ты продолжаешь руководить «русичами», сознание того факта, что ты едва не погубил всех своих товарищей, разбил надежды Северина на счастье, и станет тебе наказанием. Кроме того, мне удалось убедить полковника Полякова, что дружба с тобой не опасна для его дочери. Но, сам понимаешь, если ты продолжишь совершать ошибки…
Глеб не верил своим ушам.
– То есть вы… Вы не против?..
– Да, я в целом одобряю твой выбор, Оля Полякова – хорошая девушка. Ее отец патриот и честный человек. Твоя главная ошибка в том, что ты не рассказал мне об Ольге. Пускай и руководствуясь ложными благими намерениями.
– Я согласен, – сказал Глеб.
– Хорошо, – Евгений Михайлович пристально посмотрел ему в глаза. – И запомни, запомни раз и навсегда. Единственно возможный способ помочь тебе или кому-то из ребят в сложной ситуации, защитить ваших близких – не утаивать от меня ничего. Ты получил это знание дорогой ценой, но надеюсь, урок пойдет впрок. А теперь иди. – Директор снова поморщился. – И помни: я не прощаю тебе ни случившееся с Северином, ни ваших неудач, пока тебе не удастся хоть сколь-нибудь исправить положение и вернуть мое доверие.
– Я сделаю все, что смогу, – сказал Глеб, вместе со стыдом чувствуя глубокую и искреннюю благодарность к Евгению Михайловичу, который сумел если не простить, то хотя бы понять своего провинившегося ученика. И он сможет. Он окажется достоин доверия.
Директор окликнул его уже у двери:
– Кстати, по завершении вашей экспедиции я жду тебя с подробными и развернутыми характеристиками на всех ребят, психологическими профилями и тому подобным – это будет для тебя полезным упражнением.
Глава 3
Маршрут проложен
Через несколько дней «русичи» вновь собрались в библиотеке. По имеющимся сведениям, гусли некогда принадлежали знаменитому иудейскому царю Давиду, затем долгое время покоились на дне морском, пока не перешли от Морского царя к Садко. Итак, начать поиски гуслей нужно с былин о Садко. Прежде всего определить море, которое фигурирует в повествовании.
– С какого моря начнем? – спросил Северин. – Наши предки много где плавали.
– Вариантов на самом деле не так много, – Александра отложила в сторону пачку распечаток. – Новгородцы, конечно, плавали и в Черное, и в Каспийское моря. Но туда они проникали, как правило, спускаясь от Новгорода по рекам, далее волоком до Волги или Днепра. А Садко, если, конечно, мы верим былине, возвращался домой по морю. Так что остается только Балтика.
– Жаль, – вздохнула Динка, – съездили бы на Черное море, отдохнули заодно.
– На Балтийском море тоже неплохо, – заметил Глеб. – Значит, начнем искать там. Ян, откуда нам проще будет попасть в подводное царство? Нужно какое-то особое место или подойдет любое побережье?
Ян сидел, почти утонув в глубоком кресле между двумя высокими стеллажами, тени от шкафов и густые июньские сумерки делали его почти невидимым в его темной одежде, как будто маг хотел от кого-то спрятаться.
– Во-первых, не нам, а мне, – быстро и немного резко откликнулся Ян. Переждав бурю возмущенных возгласов и недоуменных взглядов, он продолжил: – Я подумал и решил, что лучше мне будет отправиться к Морскому царю одному.
– Ян, – сказал Глеб, – я понимаю, что возможно, после Китежа у тебя сложилось не лучшее мнение о группе. Но мы потому и команда, что действуем вместе. И вместе мы сильнее.
– И это тоже, – Ян поднялся и подошел к столу, вокруг которого сидели ребята. – Просто каждый из нас сильнее на своем поле. Морские создания очень хорошо влияют на разум. Я не смогу защитить от их чар всю группу. К тому же, много сил уйдет на раскрытие врат. А еще вспомните, во многих легендах говорится, что на дне морском любят гостей, но очень не любят выпускать их оттуда. Как Садко, например. Морской царь почти наверняка захочет, чтобы неожиданные визитеры погостили у него подольше. В общем, если что-то пойдет не так, мне будет легче уйти одному. А вы меня подстрахуйте. Неизвестно, в каком виде я выберусь из воды. Вот тогда мне действительно может потребоваться помощь.
– Хорошо, – согласился Глеб после некоторого раздумья. – Мне не нравится эта идея, но у меня нет конкретных возражений.
– Садко ведь выбрался, – возразила Саша, – а он не был магом.
– Он был высокоуровневым бардом, – встряла Динка, – и мог, похоже, кого угодно очаровать. А еще ему помогли, рассказали, что делать.
– Кстати, мне будет гораздо проще выбраться, если на суше у меня останутся неоконченные дела, – добавил Ян, – например, кое-кому я одолжил одну вещь… Очень важно за ней вернуться. – Он криво усмехнулся. – В общем, я оказался бы очень вам признателен, если бы вы подождали меня на берегу.
– А что ты скажешь Морскому царю? Как убедишь его отдать гусли? – поинтересовалась Александра.
– Обаяю, и он еще будет умолять меня, дорогого гостя, принять этот скромный дар, – Ян горделиво приосанился, но, наткнувшись на укоризненный взгляд Саши, тут же сбавил обороты. – Что, и пошутить уже нельзя? Да ладно, разберусь по обстановке. Ему явно скучно на своем дне. Вот и Садко на гуслях заставил играть от скуки, а потом, заметим, сам же пожалел. Вот и я его заболтаю. В общем, на чем-нибудь договоримся!
– Главное, не женись там на морской царевне! – хихикнула Динка. – Обаятельный ты наш!
– Очень она мне нужна! – Ян многозначительно покосился на Александру, а та сохраняла совершенно невозмутимое выражение лица. Динка ей даже позавидовала. Ей бы самой такое самообладание!
– Так что с отправной точкой? – поспешил вернуться к предыдущей теме обсуждения Глеб.
– Конечно, подойдет любое побережье, – продолжил Ян, – но лучше бы какое-нибудь сильное место. Ну, если где-то на берегу было, например, языческое святилище, капище там или что-то подобное. Наверняка жрецы народов, живших на побережье, не только приносили жертвы Морскому царю, но и просили у него взамен для себя всякие блага. А лучший способ быть услышанным – это подойти и попросить. В таких местах как бы тропинка натоптанная. По ней идти проще.
Саша с Глебом переглянулись и почти одновременно выдохнули:
– Аркона!
Дина вопросительно посмотрела на товарищей.
– Может, кто-нибудь объяснит темному невежественному технарю, что это такое?
– Группа есть такая, – сказал Северин.
– Это место на острове Рюген, как раз в Балтийском море, – начала рассказ Александра. – Там было крупнейшее и наиболее важное славянское святилище. Языческое, разумеется.
– Священное место, как Иерусалим для христиан, – дополнил Глеб, – туда ездили в паломничество или за советом в трудной ситуации. Славянские племена Германии, Польши и Прибалтики платили дань на содержание святилища. Жители Арконы были так богаты, что не занимались земледелием, а жили собранной данью, рыболовством и военными походами. Хотя пахать на острове, действительно, не очень, он довольно болотистый, а тогда еще и был весь покрыт лесом. Святилище построили грандиозное. В него входило несколько храмов. Основным считался храм Световита, которого славяне считали главным из богов. Они молились его кумиру[6], у которого было четыре головы. Святовита символизировали разные знаки, в частности, резные орлы и знамена, главное из которых называлось Станица… В то время власть этого небольшого куска полотна была сильнее княжеской власти.
– Жалко, что все это не сохранилось, интересно бы посмотреть, – заметила Динка. – Похоже на фэнтези. И почему сейчас такого нет? Четыре головы – это круто.
– Считается, что это символизировало власть бога над четырьмя сторонами света и четырьмя сезонами года, – ответила Саша.
– Кстати, что стало с идолом потом? – вмешался Ян. – Жрецы и жители в едином порыве приняли христианство?
– Не совсем так, – снова вступил в рассказ Глеб, – святилище было очень богато, а в то время это вызывало повышенный интерес соседей. Руяне, или руги, так называлось славянское племя, населявшее остров, славились своей воинственностью и долгое время не только давали отпор всем желающим ограбить святое место, но и ходили в ответные походы. Однако со временем все больше окрестных племен и правителей принимали христианство. Аркона оказалась окружена по сути враждебными землями. Конечно, славяне не посягнули бы на святилище, но не только их манили эти земли. В тысяча сто шестьдесят восьмом году датский король Вальдемар Первый, предшественники которого платили дань Арконе, собрал огромное войско и высадился на остров. Яромар, местный князь не стал сражаться с захватчиками, а напротив, признал себя его вассалом.
– Чего это он?! – удивился Северин.
– В Арконе власть князя была сильно ограничена жрецами и вечем, народным собранием, по сути, князь был просто верховным военачальником. А он хотел править единолично, потому и пошел на сговор с врагами и предательство. Многие жители острова встали на защиту родных богов, и у святилища был свой отряд воинов, но не слишком большой. Силы оказались неравны, и Аркона после тяжелой осады и нескольких штурмов пала. Многие жители тогда погибли или бежали с острова. Но, несмотря на это, память о священном месте осталась. Славяне называли остров Рюген Буяном или Руяном, по названию местного племени. Именно к нему, как месту сосредоточия священной силы, обращались в заговорах колдуны и знахари. Слышали зачин: «На море-океане, на острове Буяне»? Есть гипотеза, что под названием священного белого камня Алатырь[7] имелся в виду янтарь, которого на Рюгене немало и которому паломники, увозя его с собой из святилища, приписывали магические свойства.
– Сволочь он, а не князь, – сказал Северин с чувством. – А на месте святилища небось выстроили церковь?
– Тогда был такой обычай, – подтвердил Глеб, – и действительно построили, однако простояла церковь недолго – ее поглотило море.
– Морские боги – они такие, чужого не потерпят! – хихикнула Динка.
– Возможно, это как раз подтверждает то, что место для нас подходящее. Сейчас это что-то вроде исторического памятника под открытым небом. Хотя остался только изрядно заплывший вал. А род князей Арконы пресекся позднее. Остров попал под власть немецких императоров, и население со временем онемечилось. Сейчас это территория Германии.
– Чувствую, место подходящее, – кивнул Ян, поднимаясь из кресла. – Ну что, попросим нашего дорогого директора сделать нам визы?..
* * *
Над Москвой разливалось зарево заката. Свет солнца окрасил город в красноватые тона, заставил полыхать огнем реку. Глеб и Ольга стояли на Большом Каменном мосту.
– Как красиво и, вместе с тем, страшновато, как будто весь мир горит. – Девушка покрепче прижалась к своему спутнику.
– Да, древние верили, что мир может погибнуть от огня, но потом обязательно возродится. Я вот тоже думал, что навсегда тебя потерял. Какой же я был дурак, что не рассказал тебе все сразу. – Глеб посмотрел на нее.
Это правда: есть люди, которым ты можешь и должен рассказать все, потому что они поймут и не обманут, не предадут. Это так же абсурдно, как если бы ты сам себя предал. Ведь вы единое целое. Две половинки.
– Я тоже думала, что никогда тебя не увижу. Это было… – она задумалась, подбирая слова, – так страшно. Ладно, давай не будем об этом. Ты скоро уедешь?
– Да, но не очень надолго, я думаю. На несколько недель, может, на месяц. Но как бы то ни было, я обязательно к тебе вернусь. Я никогда больше тебя не оставлю.
Они неспеша двинулись в сторону Яузы.
– Ты будешь звонить? – спросила она.
– Обязательно! Как только смогу.
Ольга доверчиво вложила свою руку в его, и Глеб заметил, что в ее пальцах что-то блеснуло. Парень быстро подхватил руку девушки. Она многозначительно посмотрела на него.
– Ты помнишь?
– Как я мог забыть! – Небольшая монетка уютно устроилась в переплетении их пальцев. – Наше счастье с нами, когда наши руки соединены.
У входа на Болотную площадь расположился лоток под полосатым зонтом.
– Хочу мороженого, – немного капризно сказала Ольга.
И Глеб бегом бросился к прилавку.
Мороженщица, немолодая усталая женщина, уже закрывала палатку и складывала большой, вылинявший на солнце зонтик, расписанный какими-то пляжными мотивами и рекламой популярного напитка.
– Закрыто, закрыто, – ворчливо сказала она. Но, видно, заметила что-то в лице Глеба. Она бросила взгляд на него, на хрупкую фигурку Ольги неподалеку и протянула два вафельных стаканчика. Морщины на ее лице разгладились, и Глеб понял, что когда-то она была очень красива.
– Счастья вам, ребята, – сказала женщина.
– Спасибо, – с чувством поблагодарил Глеб.
Он шел, и ему казалось, что стоит чуть подпрыгнуть, и он взлетит. В теле ощущалась необычайная легкость. Закатный свет не только не опалял его, но как будто наполнял силой и энергией.
Влюбленные до поздних сумерек гуляли по городу. Ели мороженое, украдкой целовались среди цветущих кустов жасмина, потом сидели в кафе. И Глеб замечал, как глаза Ольги, когда она обращается к нему, будто наполняются светом.
А может, это и есть награда за все наши дела. Да! Лучшая из возможных! Если ты живешь достойно, делаешь все правильно, то и сама жизнь идет к тебе навстречу. И сияющие глаза любимой гораздо лучше всех похвал, всех пышных и, в сущности, бестолковых слов.
Уже почти стемнело, когда Глеб довез Ольгу до подъезда.
– Погоди, а твои родители? Они теперь не против, что ты встречаешься со мной? – спросил парень.
– Папа сначала ужасно злился. Но потом к нему приехал один из его друзей, дядя Вася. На самом деле он Василий Александрович, и генерал. Но я его с детства знаю. Они говорили на кухне, наверное, час. Говорили о тебе. Я не слушала, конечно, но из обрывков разговора кое-что поняла. Вы что-то вроде агентов «007»? Надежда и опора, и все такое. В общем, теперь папа не против.
– Я… – начал Глеб.
Но Ольга улыбнулась и прижала палец к его губам:
– Не можешь – не говори, я понимаю, что это такое, папа ведь тоже служит. Но знай, я рада, что ты делаешь настоящее и важное дело. И я горжусь, что у меня такой парень.
Они снова поцеловались. Проводив Ольгу, Глеб долго стоял во дворе глядя на ее окна. Вот загорелся свет, вот за шторой мелькнул стройный силуэт девушки. На душе было удивительно легко и спокойно.
Он посмотрел на часы. Пора возвращаться в школу. Его ждут дела, и стоит поторопиться. Поторопиться уехать, чтобы скорее вернуться.
