Екатерина Оленева
Невеста для Дракона
– Моё личное мнение: люди разные. Есть плохие, есть хорошие.
– Но, сотканные из праха, вы слабы. Тебе ли быть невестой Дракону?
– Мне стоит отнестись к твоим словам, как к оскорблению?
Почувствовав перемену в Иринином настроении, красноволосая вновь коснулась её плеча, будто стремясь успокоить:
– Нет. Конечно, нет! Я всего лишь говорю то, что слышала.
– Что ж? Тебе повезло больше, чем мне. Я вот понятие не имею, с кем беседую. Может быть, с моей стороны будет не слишком тактично спросить, но я всё-таки это сделаю: кто ты такая?
– Геяда.
– Это твоё имя?
Красноволосая улыбнулась, скаля маленькие клычки:
– Моё имя Флёр. А геяда, по-нашему, это дух земли, цветов и леса.
Ничего удивительного в том, что в роще, где так много растений, воды и солнца, Ирина встретила именно Флёр.
– Выходит, ты фея? – улыбнулась Ирина. – И на какой планете живут феи?
– На любой, где есть плодородные земли, благоухающие цветы, сады и травы.
– А на Земле?
– И на Земле.
– Но почему мы тогда не видим друг друга?
– Потому что живём в одной книжке да на разных страницах, – засмеялась Флёр.
– И как феи относятся к людям? – не унималась Ирина, продолжая пытать новую знакомую вопросами.
– Зависит от людей. Для нас, духов-стихийников, человек никогда не был пищей. Мы не охотимся на вас, не стараемся смутить или очаровать. Если только вы сами не беспокоите нас, стараясь подчинить, и не уничтожаете среду нашего обитания, мы вам не враждебны. Чаще всего нам просто нет до вас дела.
– Стараемся себе подчинить? – удивилась Ирина. – Зачем?
– У людей от рождения нет своей магической силы. Они могут овладеть магией, только заключив союз с нечистой силой или поработив нас, духов-стихийников. В последнем случае мы можем стать опасными. Но ты же не ведьма?
– Нет. И до сих пор жила в счастливом убеждении, что ведьм не существует. Что они лишь персонажи фольклора.
Флёр обошла вокруг Ирины, загадочно улыбаясь. Её непривычно-светлые глаза казались слепыми.
– Я чувствую твою грусть и тревогу, человек. Твой энергетический щит совсем тонкий. Кое-где на ауре даже вижу тёмные пятна… нужно перестать тревожиться.
– Легко говорить! Как это сделать, если всё вокруг раздражает и тревожит?
– Хочешь, помогу?
– Не знаю, – после небольшой паузы с сомнением, уклончиво ответила Ирина.
– Ты отвергаешь помощь? – в голосе Флёр прозвучало искреннее удивление.
– Раз уж мы откровенны друг с другом, скажу прямо – я не уверена, что твоя помощь к добру. Никогда не знаешь, чем придётся отдавать долг.
– Я помогу тебе даром, человек. Мне это будет несложно.
– Зачем тебе делать это?
– Ты мне нравишься. К тому же, как дух-хранитель, я привыкла оберегать.
Ирина пыталась сообразить, как бы повежливее отказаться от предложения. Оно, с одной стороны, вызывало у неё горячее любопытство, но с другой не могло не внушать опасений.
Вдруг геяда отступила на несколько шагов и склонила голову в знак почтения и глубокого уважения.
Обернувшись, Ирина увидела за своей спиной Шаха Чада.
Она заколебалась: стоит ли по примеру собеседницы опускать взгляд и склонять голову?
При дневном свете красота Шаха ничуть не проигрывала тому, как он выглядел в вечерних сумерках – тонкое большеглазое лицо не то, чтобы дышало мужественностью, но и женственным определённо не было. А густым ресницам Распорядителя Драконьим Игр могла бы позавидовать самая придирчивая красотка, впрочем, как и его роскошным волнистым волосам.
– Прошу прощения, господин. Я не заметила вас, – тихо сказала Флёр.
– Ты не заметила меня потому, что я сам хотел остаться незамеченным. Так что не стоит извиняться. Рад видеть, что вы подружились. А сейчас, если не затруднит, не могла бы ты оставить нас наедине? – обратился он к геяде.
– Да, мой господин.
Флёр не ушла в привычном для людей понимании. И даже не исчезла в одно мгновение. Не рассеялась дымкой, а словно бы медленно растаяла, слившись с окружающим пейзажем.
– Окажите честь, прогуляйтесь со мной, – вежливо попросил Ирину Шах и в лучших традициях рыцарства протянул ей руку.
Не оставалось ничего другого, как опереться.
Несколько шагов они сделали в молчании. Ирина первой нарушила его, не уверенная, впрочем, что поступает правильно.
– Мне тоже следует называть вас своим господином?
– Совсем не обязательно, – усмехнулся он.
– Но Флёр обращалась к вам именно так? Если здесь так принято…
– Я вам не господин. Давайте не будем об этом, – мягко, но решительно оборвал он её. – Куда важнее переменчивых правил этикета правила безопасности. Я рад, что вы оказались достаточно осторожны и не приняли предложение геяды.
– Вот как? – огорчилась Ирина. – А она казалась искренней.
– Скорее всего искренней и была, хотя духи-стихийники капризны словно дети. Что касается Флёр, полагаю, сделанное ею предложение не несло в себе ничего дурного. Но на месте геяды мог оказаться кто-то… хм-м! – значительно менее добрый.
– Менее добрый?
– Для всех тёмных представителей Мироздания люди являются лакомым кусочком. Любая негативная эмоция привлекает их к себе, как тебя – аппетитная и ароматная, только что испечённая корочка хлеба. Если Тёмным удастся протянуть к тебе щупальца, они способны выпить твою жизненную энергию до дна.
– И как же избежать этого? Не хочу показаться нытиком, но я тут как заяц среди ротвейлеров. Шансы изначально, как бы, не равны.
– Все играют по правилам.
– Да, конечно! По правилам! Ох уж эти правила! Вы уже говорили о том, что все честно, но, уж простите мою дерзость, всё это чушь собачья! О какой честности может идти речь, когда тебя похищают без твоего согласия и бросают, как кусок мяса, на арену? Есть ли у овцы шанс против тигра?
Шах Чад остановился и под его пристальным взглядом Ирине захотелось съежиться, превратиться в невидимку.
– У всего в Мироздании есть своя цель и предназначение. И да, у большинства овец незавидный жребий. Но разве ж ты – она? Знаешь, в чём самая большая людская сложность? Люди всё время ищут волшебные палочки, чудесные заговоры, помощи богов или духов. Ждут, что кто-то большой и сильный придёт и разом решит все их проблемы. Но вопрос в том, что никто и никогда ничего не станет делать просто так, без причины. А все причины эгоистичны. Если не хочешь платить за чужую работу втридорога – делай её сам. Или всё-таки будь готов заплатить. Очень дорого. Так устроен мир.
– К чему вы говорите мне это?
– К тому, что тебе придётся научиться быть сильной. Или, как альтернатива, всласть наплакаться о своей горькой участи перед тем, как тебя съест кто-то другой, сумевший стать сильнее. Выбирать тебе.
– Ок! Отлично! Я хочу стать сильной. Очень хочу. Хочу изо всех сил. Но что дальше? У меня от этого желания не прибавляется совершенно ничего!
– Если чего-то хочешь, всегда найдёшь способ этого достичь. В этом вся суть. Дай мне руку.
Ирина охотно вложила свои пальчики в протянутую к ней ладонь. Стоило только рукам соприкоснуться, между ними словно пробежала искра.
Тёмные глаза Шаха оказались совсем близко. И, словно загипнотизированная, Ирина не могла оторвать от них взгляда.
– Что ты любишь больше всего? – его голос звучал словно прямо у неё в голове. – Что дарит твоей душе крылья? Заставляет чувствовать себя счастливой? В какие моменты ты чувствуешь, что живёшь не зря? Можешь ответить на вопрос не раздумывая?
– Я счастлива, когда рождается музыка. Когда я пою. Или играю.
– Сыграешь для меня?
– На чём?
С пальцев Шаха сорвался пучок огненного света, приводя в движение солнечные лучи. Это выглядело так, будто невидимый проектор спроецировал картину, поначалу бледную, нечёткую, дрожащую. Потом пылинки, танцуя в луче света, стали собираться, преображаться, соединяться между собой. Не прошло и минуты, как на изумрудно-яркой траве, в тени деревьев, похожих на ветвистые плакучие ивы, покрытые кремовыми цветами шиповника, стоял величавый рояль цвета слоновой кости с ослепительно-золотыми педалями.
– Сыграй для меня, – повторил Шах.
Ирина подошла к инструменту. Приподняв крышку рояля, заглянула в его гулкое нутро, обнаружив там вполне реальные натянутые струны.
Пальцы легко заскользили по клавишам – прохладным, упругим, но не твёрдым, а именно таким, как нужно, чтобы рукам было легко и приятно извлекать волшебные мелодии.
Музыка полилась, рождаясь вопреки солнечному свету и ярким цветам –прохладная, ясная, сдержанная лунная бетховенская соната.
Намёк на печаль, на страсть, на нежность, вот-вот готовых родиться в мир, заполнить его, навсегда остаться во плоти, но… так и оставшихся лишь призраком в ночи, дразнящим людские души.
Человеческая неясная тоска о чём-то, чему мы и сами порой не можем дать определения. По совершенству? По ускользающей юности? Мечте? Так и не пришедшей любви? Смирение с тем, что мы смертны? Что память о нас развеется быстрее, чем отлетит дым от костра?
Человек как цветок, отцветает едва лишь набрав полноту сияния. Мир манит нас обещанием вечности, бессмертия и красоты, но обманывает, обрывая песню на полу звуке и это больно и грустно.
А лицо, запрокинутое вверх, к равнодушной, далёкой, недостижимой луне – что это: мольба или протест?
Вздох-выдох – и тишина…
Ирина опустила дрожащие от напряжения руки обратно на колени.
– Твоя музыка действительно прекрасна, – тихо сказал Шах. – Сыграй ещё, – попросил он.
– Одна из моих любимых, – представила Ирина. – Шопен.
Шопеновская страстность, в отличие от протестующей музыки Бетховена, напоена нежностью. Хрустальная сеть мелодичных звуков, прохладных, как струи дождя, накрыла поляну и – мир исчез.
Ирина оказалась в объятиях Шаха, бережно и твёрдо её поддерживающего.
На полу горели свечи, а за их дрожащим отсветом лился дождь, прозрачный, как глаза Флёр. В чёрных и страстных глазах Шаха сверкал золотой отблеск, словно на дне его зрачков тоже сияли свечи.
Ирина не понимала, где находится, но это было и неважно. Она кружилась вместе с Шахом Чадом, подчиняясь ведущей их обоих мелодии и чувствовала, как у неё растут крылья.
Знала, что в этот момент живёт точно не напрасно.
– Поцелуйте меня, – робко попросила она.
– Разве смею я целовать невесту Дракона-Хранителя? – подтрунивающе спросил он.
– Я ничья невеста, – обижено надула губы она. – Вы же понимаете, как ничтожны мои шансы не сгореть в этом пламени? Если вскоре от меня не останется ничего, может быть… может быть вы когда-нибудь вспомните меня? Поцелуйте, прошу вас!
И прежде чем последние звуки слетели с губ, Шах Чат накрыл их своими губами, мягкими и горячими.
От его сладкого, как ладан, дыхания, закружилась голова. Его прикосновения пронзали, как током.
Утоли мою душу! (Нельзя, не коснувшись уст,
Утолить нашу душу!) Нельзя, припадя к устам,
Не припасть и к Психее, порхающей гостье уст…
Утоли мою душу: итак, утоли уста.
Ощущение жара закончилось так же быстро, как и накатило.
Звук ливня настойчивой барабанной дробью бился в уши.
Ливень – слёзы…
Вода билась о края, разбиваясь в мелкие брызги. Вода загасила свечи. Вода размывала краски, сбивала лепестки с цветов и смывала из этой реальности белый красавец-рояль.
Шаха Чада рядом больше не было.
Хорошо, что шёл ливень. Когда плачет небо, никому не под силу понять, что за вода струится по твоим щекам?
Ирина никогда прежде не задумывалась о возможности безответной любви. Как это не странно для девятнадцатилетней девушки, любовь вообще мало волновала её.
Внезапное, острое влечение к Распорядителю Драконьих Игр свалилось словно снег на голову.
Ирина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что это чувство не имеет шанса на взаимность. Во-первых, Шах Чад ослепительный красавиц, а она миловидная, но – девушка, как девушка. Во-вторых, он не человек и один бог знает, сколько ему на самом деле лет.
Но даже если расфантазироваться и навоображать себе невозможное, не стоит забывать о том, что она для него наречённая его господина.
Ладно, к чему думать о том, что пока далеко? Лучше помечтать о том, что завтра она увидит Шах Чада снова.
Глава 3. Подготовка к конкурсу
Как же может конкурс невест обойтись без парикмахеров, визажистов, имиджмейкеров? Правильно – никак. Почти всю вторую половину дня Ирина вместе с Кин Ли провела в местном аналоге бани. Тут её называли водарт.
Около часа она валялась на горячем мраморе и время от времени её поливали тёплой водой. Потом местные служки принялись специальной рукавицей с шершавым покрытием снимать с тела омертвевшие клетки кожи. Видимо, в воде и в паре был какой-то химический состав или заклинание, благодаря которым вместе с пилингом проводилась и депиляция. Ни единого лишнего волоска не осталось на теле.
Завершающим этапом процедуры стал массаж с воздушной мыльной пеной.
После омовения приступили к процедуре маникюра-педикюра. Всем ногтям на руках и ногах придали одинаковую форму. Приятно порадовало то, что вместо диких расцветок, к которым Ирина внутренне уже приготовилась, всё обошлось маникюром, на земле называемым французским – изысканный шик естественной простоты.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила она.
На смену банщикам пришёл парикмахер. Его пальцы заскользили по волосам Ирины, втирая в них какие-то лосьоны, из-за чего те воссияли ярким блеском.
С помощью заклинания волосы удлинили так, что теперь её локоны ниспадали до самой талии.
В итоге Ирина едва узнавала себя в новом образе.
Как же всё-таки детали меняют человека! Девушка, глядящая из зеркала, была мягче, женственнее и словно бы даже взрослее той, какой она привыкла себя видеть. Густые каштановые волосы мягко пушились вокруг лица, глаза отливали лёгкой кошачьей зеленью, но смотрели с лёгким налётом грусти.
Следующее утро, как и было условлено, Ирина встретила в Атриуме.
Стилисты выбрали для неё простое светлое платье. Эдакая незатейливая невинность. Ирина сочла образ приторным, как крем-брюле, но спорить не стала.
Четвёрка около «Ока Саурона» словно никуда и не уходила, так и дожидаясь их появления со вчерашнего дня – почётный караул хрустального шарика.
– Когда позовут, спуститесь вниз, – проинструктировала Лин Ки.
– Как спуститься? Перескочив через ограждение прыжком?
В ответ на её реплику невозмутимо прозвучало:
– Сами поймёте, что делать, когда придёт время.
Сердце сжималось в предвкушении появления Шаха. Ирина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что Распорядитель Игр не сможет увидеть её со своего места, но всё же, когда он появился, напустила на себя нарочито равнодушный вид, хоть при его появлении у неё и занялся дух.
Шах распространял вокруг себя ауру силы, властности и удачи. Костюм его, всё в тех же багрово-чёрных тонах, был вызывающе роскошным. На груди сверкала золотая цепь, украшенная рубинами.
Слов приветствия Ирина не услышала. Слишком волновалась из-за того, что будет дальше. С минуты на минуту участницы получат возможность продемонстрировать свои магические таланты. С учетом того, что Ирина за собой таких не знала, ближайший час обещал стать самыми неприятным в её жизни.
– Претендентка под номером один – Риневьева из созвездия Золотой Рыбы, раса – лунный эльф.
Прямо в воздухе как фонтан взметнулся камень, превращаясь в белую мраморную лестницу.
Девушка, спускающаяся по ней, показалась Ирине необычной и очень красивой. Серебристые волосы, спадающие блестящим занавесом до самых ног, напоминали металл или елочную гирлянду-канитель. Кожа белая, глаза – тускло-серые, как зимнее небо перед метелью. Лицо надменное, с резкими чертами.
На эльфийке были серебристые штаны, заправленные, в серебристого же цвета, сапоги. Серебристая приталенная безрукавка перехвачена серебряным поясом усыпанным жемчугом и бриллиантами.
Риневьева вся сверкала словно статуя из серебра, а не живое создание, лишь меч на её берде да колчан с луком за спиной выглядели весомо и очень реалистично.
– Претендентка под номером два: Моритан, из созвездия Центавра, раса – сидхи-ши.
Та, что спускалась по мраморной лестнице второй… нет, не спускалась – медленно восходила! Или снисходила? Но была прекрасна в самой превосходной степени.
Тёмные волосы свёрнуты вокруг прозрачно-бледного лица чёрной короной, лиф платья походил на тёмный винил. Широкая плотная юбка тянулась сзади коротким шлейфом. Руки Моритан до самых локтей обтекали чёрные перчатки. Губы её были кроваво-красными, глаза идеально подведены чёрным.
Никакого оружия при себе вторая претендентка на звание жены Дракона не имела. По крайней мере, его видимых признаков не было.
– Претендентка под номером три – Диана из созвездия Волка. Метаморф.
Третья конкурсантка, в отличие от двух первых, к тайной радости Ирины, не была нереальной записной красавицей, на фоне которой остаётся разве что повеситься или стать очень умной, потому что красивой выглядеть всё равно не светит.
Четвёртая и вовсе смотрелась невзрачной, в пору в пару к Серому подставлять. Поэтому особенно удивительно прозвучала характеристика:
– Претендентка номер четыре: Шанди из созвездия Змеи, суккуб.
Как-то иначе Ирина представляла себе суккубов. В её воображении они выглядели скорее, как Моритан. А тут никакого особенного шарма: небольшого роста, шатенка, миловидна и только.
– Претендентка под номером пять. Эфара из созвездия Резца, раса – дроу.
Круг, окружавший магическое Око, становился всё шире.
У дроу кожа была тёмной, но не напоминала африканцев – не коричневая, а чёрная, будто девушку из чёрного дерева вырезали.
Лицо Эфары широкоскулое, особенно если сравнивать с острым подбородком. Как будто вся она, от высокого конского хвоста на макушке до острых шпилек на и без того бесконечно-длинных ногах, состояла из резких линий и темноты.
– Претендентка номер шесть из созвездия Чаши – наяда Марина.
Эта девушка выглядела хрупкой и нежной. Одежда, окутывающая её тело с ног до головы, была настолько воздушной, полупрозрачной и тонкой, что она смотрелась в ней обнажённой. В ниспадающий ручей светлых волос с лёгким зеленоватым отливом органично вплелись цветы, ракушки, тонкие цветущие веточки. Маленькие изящные ступни с прозрачными, как слюда, ноготками, были босыми.
– Претендентка под номером семь. Созвездие Голубя. Вильда. Сильфида.
Вильда выглядела ещё легче, чем водная дева. Сидьфида как будто не ступала по ступеням, а парила над ними, сотканная из солнца и света. Облачно-белые волосы вспыхивали натуральным золотом. В глазах отражались все оттенки неба – синий, небесно-голубой, серый.
– Претендентка номер восемь, из созвездия Лебедя, Фэйра. Феникс.
Кому-то тут вчера показалось устрашающей внешность Флёр? Ну, этот кто-то вчера фениксов не видел.
Высокая и жилистая фигура, как у спортсмена-бодибилдинга, с резкими, но, впрочем, не отталкивающими чертами лица: лепные скулы, узкий подбородок, раскосые глаза; высокий лоб и брови вразлёт. Особенно выделялись губы, полные, не яркого оттенка, с острыми уголками. Цвет глаз ярко-жёлтый. Создавалось даже впечатление, что они светятся изнутри, а маслянистый зрачок практически затенял всю радужку, из-за чего взгляд казался бездонным.
Волосы феникса были ярко-рыжими, в цвет пламени.
– Претендентка номер девять, из созвездия Райской Птицы, Флёр. Геяда.
Вчерашняя знакомая заняла своё место в кругу.
– Претендентка номер десять, Ирина. Человек из созвездия Млечный путь.
Ирина смутно, как сквозь сон, помнила, как растворился перед ней парапет, как вместо него материализовалась лестница, как она медленно спускалась, ощущая на себя придавливающие взгляды.
Ирина уговаривала себя, что это всего лишь паранойя. Что ей уделяется не больше внимания, чем остальным. Но всё же она никак не могла отделаться от ощущения, что вызывает куда больше интереса, чем все остальные девушки, вместе взятые.
Многочисленные взгляды словно сдирали кожу с её лица.
Ирина заняла последнее, пустующее место в кругу конкурсанток, замкнув его. Стоило встать, как на груди вспыхнула маленькая звёздочка – квадратик с порядковым номером.
– Теперь можно начинать, – раздался под гулкими сводами голос Армы Келли. – Каждая из претенденток, согласно своему порядковому номеру, должна будет подойти и встать напротив Ока. Артефакт определит ваши способности и уровень силы.
Ирина знала, что все её магические способности вращаются вокруг нулевой отметки, но волноваться ей это не мешало.
Под первым номером к Оку вышла наяда Марина.
Как и полагается нимфам, её способности были тесно взаимосвязаны с водной стихией. Источниками силы могли выступать все текучие водоёмы, от рек с быстрым и не очень, течением, до морей и океанов; от подземных источников до проливных дождей.
Наяда продемонстрировала умение создавать водные сферы. Сталкиваясь с любым предметом, они производили эффект заморозки.
Раскрыв от удивления рот, Ирина, наряду с другими претендентками на будущий титул миссис Дракон, получила возможность любоваться на виртуозное использование того, что здесь называли гидрокинезом. Нимфа могла повелевать водой во всех трёх её состояниях: струя замерзала, лёд таял, вода изливалась прямо из воздуха. Фонтан брызг превращался в ливень острых осколков, способных при необходимости разить не хуже пуль, причиняя немалый ущерб.
При виде опасности наяда умела сливаться со своей стихией, растворяясь в ней, становясь совершенно неосязаемой и невидимой. Создавая зеркало, могла отражать чужую магическую атаку, посылая обратно противнику его же собственное заклинание.
Способность вызывать дождь, шторм и исцелять раны и отравления Око всего лишь диагностировало. Но и того, что Ирина видела воочию оказалось достаточным, чтобы почувствовать себя маленькой букашкой, застывшей в янтаре. Бессильной, ничтожной.
Вслед за наядой продемонстрировала свою возможности вчерашняя приятельница Ирины, Флёр.
Заклинание Бездны заставило даже каменные зачарованные полы Атриума разойтись трещинами, раздвинувшись пропастью у их ног.
Око выдало такую способность геяд, как сейсмическое зрение, заключающееся в умении определять по вибрации местонахождение противника. При желании геяды могли безошибочно отыскивать залежи руды, драгоценных камней, подводных источников, а также по сердцебиению собеседника распознавать правду и ложь.
Духи Земли обладали терракинезом: могли вызывать сходы лавин, сели или камнепада.
Весьма полезной способностью в бою также могла оказаться «каменная кожа». Флёр продемонстрировала немыслимую скорость наращивания на тело дополнительной брони из каменных пластин.
Источники её силы находились повсеместно – разве только что высоко в поднебесье Флёр не могла коснуться земли.
После двух первых духов стихии способности Вильды уже не так сильно поражали воображение, хотя бы потому, что у человека есть своя способность – адаптироваться ко всему. К чудесам, в том числе.
В боевом арсенале Вильды была способность создавать воздушные сферы – шар уплотнённого воздуха, при соприкосновении обеспечивающий эффект физического удара.
Как и в случае с наядой, сильфы умели полностью сливаться со своей стихией, обретая невидимость. Аэрокинез обеспечивал управление потоками воздуха, давая возможность создавать смерчи и ураганы.
Особенностью сильфов, отличающая их от всех остальных стихийников, была возможность стремительно перемещаться на воздушных потоках.
С обострённым любопытством Ирина ждала демонстрации силы феникса. Ни одна раса не свободна от царящих в ней предрассудков, а так уж устроен человек, что сила для него всегда, в первую очередь, связана со способностью убивать и уничтожать. А уж тут стихии огня нет равных.
Феникс не разочаровала. Продемонстрировала силу во всей красе. «Огненная плеть» – плотный, хлёсткий язык пламени, – сгорела быстро, но можно было только догадываться, сколько разрушений может она причинить при настоящей атаке.
«Ядро» – короткие очереди увесистых огненных шаров, при попадании в цель воспламеняющих её.
Пирофорность: воспламенение тела самого феникса. О таких возможностях, как изменение цвета и формы пламени, упоминать можно на фоне всего остального только как о спецэффектах. Пирокинез уже тоже не впечатлял.
Ирина про себя мысленно аплодировала духам-стихийникам, решив, что остальным на их фоне делать уже нечего. И действительно, Риневьева произвела на Ирину куда меньшее впечатление.
Магия эльфов оказалась тесно взаимосвязанной с природой. Это белая магия света. А, следовательно, если исключить как угрозу меч и колчан со стрелами, для боя не слишком-то она и годилась.
Эльфийская магия олицетворяла собой творение и целительство. Сглаз, порча, проклятие – эльфы, если верить Оку, легко могли всё это нейтрализовать. Риневьева прекрасно знала травы и как зельевару Северус Снейп ей бы обзавидовался. Она могла исцелять раны, болезни, хвори, но, в отличие от наяды, черпающей свою силу извне, была ограничена в этом пределом собственной энергии.
Конечно, по сравнению с самой Ириной эльфийка была сильна. Но на фоне стихийников терялась.
Дроу Эфара обладала магией Хаоса. Источники её силы были тёмными, как сама ночь. Способность создавать иллюзии, подчинять своей воле, кратковременно использовать чужую магию – далеко не полный перечень возможностей. Телепатия, гипноз, эмпатия, заклинания призыва и управление предметами. Словом, список, подвластный адептам Хаоса впечатлял и выглядел куда внушительней адептов Белой магии.
Печалька.
А вот Моритан оказалась адепткой магии Пустоты. Поначалу само название не очень настораживало. Пустота – это как отметка «ноль». Определение того, что магия способна выдавать желаемое за действительное и наоборот тоже не говорило ни о чём.
Потом выяснилось, что магия Пустоты даёт возможность создавать иллюзию счастья и покоя там, где её нет, что роднит её с наркотическими средствами. Что, в отличие от бесплодных видений, она всё же способна вмешиваться в ход событий и времени.
Адепты Пустоты способны уложить вас в постель с врагом, заставить поверить в любую иллюзию и даже развоплотить. Могут вселиться в ваше тело. Магия пустоты способна превратить любой предмет в ничто, развеять его прахом.
Словом, красавица Мори в итоге впечатляла даже больше светлой и тёмной эльфиек, вместе взятых.
А вот способности суккуба так же не обладали внушительностью на фоне всего увиденного: ускоренная регенерация при условии усиленного питания, необыкновенная соблазнительность (хотя с виду и не скажешь, особенной соблазнительностью на вид представительница этого племени не отличалась), а также демоническая сила и скорость.
К талантам метаморфов ничего из широко известного об оборотнях ни добавить, ни прибавить Око не смогло: обращение в зверя, сверхсила, скорость и чувства, умноженные рефлексами.
Когда же пришёл черёд Ирины встать перед Оком, она почувствовала себя инвалидом.
Око молчало.
У неё не оказалось ничего, что могло бы поставить её в один ряд с этими прекрасными и ужасными сверхсуществами.
Они взирали на неё кто с насмешкой, кто равнодушно, кто пренебрежительно, но все – сверху-вниз.
И, если честно, Ирина не могла их винить за это. Гусь, он, ясен же пень, свинье не товарищ.
Но вот ведь блин – она же не просилась сюда! Не хотела откусить кусочек пирога, на который все, кроме неё, зарились со знанием дела.
Их отношение к ней было бы понятно, если бы, возомнив себя супер-ведьмой, применив супер-заклинание, Ирина оказалась бы там, где её не ждали. А так – в чём она виновата?
К себе в комнату Ирина вернулась в самом упадническом настроении. В её богатом воображении вставали, одна за другой, различные сцены.
Хорошо, если отбор невест будет проходить на манер конкурса красоты – параметры, объёмы, дефиле по подиуму в цветных купальниках. Но надежды на это мало.
Интуиция подсказывала (а основывалась она на элементарной логике) что, если бы планировалось дефиле в неглиже, магические способности не проверялись бы.
Не то, чтобы в первом случае шансов стать суженой Дракону у Ирины было больше. На фоне яркой стайки инфернальных красоток она и тут если выделялась, то только со знаком «минус». Ни тебе синих волос, ни бесцветных глаз, ни пластики кошки, ни способности обращаться в камень или сливаться с пейзажем. Скучно.
Но в конкурсе красоты нет иного риска, кроме как удара по самолюбию. А если предстоит борьба другого рода? Что может человек противопоставить всему тому, что продемонстрировали на её глазах магические твари? Их и гранатомётом не возьмёшь! А у неё даже пистолета нет. Не говоря уже о навыке его использования.
Что делать завтра, если злая судьба поставит её лицом к лицу с Вильдой или Мариной? Ей не продержаться против них и секунды.
Была скрытая надежда на то, что вдруг, неожиданно, как в плохом сериале – опа! – и в дамках. Мановению её руки подвластны все стихии! Но здравый смысл твёрдо стоял на том, что у этих надежд мало возможностей осуществиться.
У людей нет магических способностей. И в самое ближайшее время вся эта прекрасно-радужная свора порвёт её как Тузик грелку.
Мириться с этим Ирина не собиралась. Ломала мозги, представляя, что можно сделать, предпринять, придумать для того, чтобы выжить. Но креативных идей не было, как извилинами ни крути. А жить очень-очень хотелось.
Абсурдно умирать из-за жениха, который тебе не нужен.
К тому моменту, когда в дверь постучали, Ирина, за отсутствием лучших идей, начинала потихонечку ронять в платок скупые слёзы.
Меньше всего она ожидала увидеть на пороге своей комнаты Шаха. Отчего-то в глубине души поселилась уверенность, что после вчерашнего музыкального вечера Распорядитель Игр всеми путями станет её избегать. С одной стороны, приятно ошибиться. С другой, кому понравится встретить красивого парня с распухшим носом и красными от слёз, глазами?
Шах-то, как всегда, выглядел шикарно. Рубашка на груди провокационно распахнута. Слегка вьющиеся волосы сексуально спадают на пышные кружева сорочки. На безымянном пальце поблескивает драгоценный перстень с нежно-любимым им рубином.
– Добрый день. Могу я войти? – с подкупающей вежливостью обратился он к ней.
Голос у Шаха был почти таким же мягким, как кружево на его груди.
– Я не ждала гостей, – ледяным тоном произнесла Ирина.
– Прости за навязчивость, но нам нужно поговорить.
Ирина посторонилась, пропуская его в комнату. К её удивлению, он не двинулся с места. Некстати (или, может, наоборот, кстати?) вспомнились поверья о том, что нечисть никогда не входит без приглашения.
Подумав, что хуже всё равно не будет (хуже-то некуда), Ирина обречённо кивнула:
– Входите.
После официального приглашения Шах вошёл, тихо и аккуратно прикрывая за собой дверь.
Встав рядом, он несколько секунд молчаливо наблюдал окрестности, открывающиеся из окна.
– Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, – наконец произнёс он.
– Понимаете? – с сомнением, зло протянула Ирина. – О, в таком случае вам, наверняка, ясно, какой злой насмешкой сегодня воспринимались ваши вчерашние тирады о том, что нужно быть сильной? И про честные правила – тоже смешно! Я примерно в таком же равном положении с другими красотками, как младенец со спезназом.
