Екатерина Орлова
Без тормозов
Пролог
– Тимур! Не делай этого! Прошу тебя! Ты же не зверь!
Я слышу голос Веры, но не могу остановиться. Пятки горят, а внутри разрастается огромная дыра. Выдернув руку из ее хватки, я киваю охраннику, веля задержать моего Ангела. Сквозь красную пелену перед глазами вижу очертания своей машины. Запрыгиваю в нее, завожу мотор и под крики Веры срываюсь с места, поднимая в воздух мелкий гравий, который наверняка царапает краску автомобиля. До скрипа сжимаю кожаный руль и едва сдерживаюсь, чтобы не прибавить скорость. Двести – это и так слишком много для плотного трафика, но я спешу, как будто могу не успеть совершить убийство. Хотя нельзя исключать такую возможность, ведь Вера может позвонить ублюдку и предупредить о моем визите. Перед глазами все плывет, разум словно в тумане, лишь адские кадры увиденного всплывают в моем сознании. Синяки, порезы, гематома на все бедро. Пиздец, я убью его, отсижу и выйду, только бы не дать ему продолжить свои зверства. Но нет, он точно больше не сможет причинить ей боль, уж я об этом позабочусь.
Через полчаса я влетаю во двор, окруженный старыми высотками, и, не замечая ям в асфальте и практически не сбавляя скорости, еду до нужного подъезда. Я слышу, как громыхает поцарапанный бампер и жалобно скрипит защита двигателя, когда полирую «брюхом» машины потрепанное дорожное покрытие. Как только вижу дверь в нужный подъезд, резко торможу и, заглушив мотор, выскакиваю из машины. Если пидара нет дома, я перелопачу весь этот поганый город, но найду и уничтожу тварь.
Взбегаю на второй этаж и, не останавливаясь ни на секунду, долблю в дверь. Колочу так, что хлипкое полотно ходит ходуном под моими руками. Я сбиваю кулаки, но не чувствую боли и не вижу перед собой ничего, кроме отметин, которые он оставил на коже моей любимой женщины. Внезапно дверь распахивается, и моя рука по инерции летит вперед. Я пошатываюсь, но удерживаюсь на ногах. Поднимаю взгляд и крепко сжимаю челюсти.
– Ты кто такой? – недовольно спрашивает мужик на голову выше меня. Осуществить задуманное будет не так просто, как я думал, но моей ярости хватит на троих таких, как он.
– Твоя смерть, – цежу сквозь зубы.
– Не понял, – хмыкает он, с пренебрежением глядя на меня.
А потом мой кулак летит ему в лицо. От неожиданности мужик отступает назад в квартиру, тем самым давая мне возможность толкнуть его дальше, чтобы войти вслед за ним и захлопнуть за нами дверь. Вот так-то лучше, нам совершенно ни к чему свидетели его смерти.
Глава 1
Саундтрек к главе: Michele Morrone – Dad
Я щурюсь от лучей яркого солнца, пробивающихся сквозь стройный ряд деревьев, пока машина мчит нас по дороге к дому отца. Правильнее было бы назвать это строение особняком. С белыми колоннами, пафосным фонтаном, вокруг которого заворачивается кольцо подъездной дорожки. Вдобавок ко всему словно под линейку постриженные хвойные деревья. Меня тошнит от этой помпезности, а еще интересует вопрос, нахера отцу и его шлюхе такой огромный дом. Пустой и холодный, в котором наверняка даже эхо слышно.
– Сынок, – приветствует меня мужик, которого я видел всего пару раз в жизни.
Он тянется, чтобы то ли обнять, то ли похлопать по плечу, но я резко отстраняюсь, избегая прикосновения. Отец хмыкает, но продолжает улыбаться. Если бы не мама, хрен бы я сюда вообще приехал. В Стокгольме у меня была прекрасная жизнь, насколько это возможно, когда ты знаешь, что не нужен своему отцу. Когда каждый твой успех воспринимается как своего рода баловство. Нарисовал уродливую лошадь? А, ну молодец. Да говно он нарисовал, но родители хвалят, чтобы повысить самооценку ребенка. Так вот моя мама хвалила, а отец произносил слова про это самое говно. И до сих пор произносит. Однако то ли старость берет свое, то ли его молодая блядь отказывается родить ему детей, но внезапно он возжелал, чтобы я явился пред его ясные очи, перевелся в универ в России и начал постигать азы его гребаного, нахер мне не нужного бизнеса. И мне приходится напоминать себе, что я делаю это ради матери.
– Проходи. Как доехал?
– Тебе правда интересно?
Мы общаемся на английском, потому что русского я почти не знаю. Когда нас с мамой фактически изгнали из дома отца, она задалась целью создать для нас максимально комфортные условия для жизни в чужой стране. А потому, если не считать школу, изучение языков стало моим самым главным занятием. Когда кто-то говорит мне о тяжелом детстве, всегда хочется спросить: «Ты когда-нибудь переезжал в чужую страну во втором классе, не зная местного языка?» Совсем не зная. Не понимая ни звука. Это пиздец, доложу я вам. Посещение психолога и языковые курсы занимали почти все мое свободное время. Казалось, нервные срывы случались у меня практически каждый день. А теперь вот по зову папаши мне надо выучить русский и стать студентом местного вуза. И на это у меня целое лето. На протяжении двенадцати лет мама тоже практически не говорила по-русски, ведь мы живем в Швеции, и она просто стала забывать язык. Однако отец проявил любезность и нанял мне учителя.
– Я понимаю, почему ты так отвечаешь.
– Не понимаешь, – цежу я сквозь зубы, – и не пытайся понять, бесполезно.
– Познакомься, это Жанна, – он указывает на девицу, трущуюся в дверях дома. Пантера, которая, я уверен, уже мысленно обгладывает мой член. Она так плотоядно ощупывает взглядом мое тело, что даже мне становится не по себе.
Прохожу мимо девки в дом, не выдавив из себя ни звука.
– Где моя комната?
– Наверху, вторая дверь справа.
Я начинаю подниматься по ступенькам, даже не оглядываясь по сторонам. Краем глаза вижу широкие мраморные перила и в очередной раз мысленно стебусь над отцом за неоправданно огромный и пафосный дом. Войдя в комнату, осматриваюсь. Шоколадно-синяя гамма мне подходит, жить можно. Сбросив мокасины на пол, я заваливаюсь на кровать и прикрываю глаза. Меня накрывает такое чувство безысходности и неправильности происходящего, что хочется сдохнуть. Кто-то скажет, что мне не на что жаловаться. Всю жизнь я обеспечен всем необходимым и ни в чем не знаю нужды. Но, как говорят, у каждого слоя населения свои проблемы. И моя – это ненависть к отцу, которую он так любовно взращивал все эти годы. Мама думает, что я здесь, чтобы перенять управление отцовским бизнесом. Но она даже не догадывается, что я здесь, чтобы развалить его к ебеням, а потом станцевать на могиле своего предка. Ненавижу его и ту шваль, из-за которой он выслал нас с мамой.
Утром следующего дня я просыпаюсь все в тех же джинсах и футболке, в которых прилег накануне. Видимо, сказались две предыдущие бессонные ночи, которые я провел с друзьями, шатаясь по барам и трахая телок. Так я пытался отвлечься и придушить съедающее меня волнение от грядущих перемен.
– Доброе утро, мам, – хрипло произношу я, набрав самого дорогого мне человека.
– Доброе, милый. Ты как?
– Только проснулся.
– Я думала, ты позвонишь, как приедешь к отцу.
– Ты не получила мое сообщение по прилету?
– Получила. Просто хотела узнать, как прошла встреча.
– Очень жалел, что не могу послать его.
– Тимур, – вздыхает она. – Сынок, как бы то ни было, он твой отец,
– Мам, да ладно, проехали. Наслаждаешься тишиной в квартире?
– Ты же знаешь, я предпочла бы быть рядом с тобой.
– Да брось. Кайфани с Хуго, слетай с ним куда-нибудь, отдохни.
– Все-то ты знаешь.
Смеюсь в ответ на это заявление.
– Передавай ему привет.
– Он, кстати, раздобыл билеты на шоу, на которое ты хотел попасть. Даже два.
– Поблагодари его, я очень признателен за это. Только теперь не уверен, что попаду на него.
– Ну смотри. Если что, я с ним схожу.
– Ни в чем себе не отказывай.
– Какие планы на сегодня?
– Отец уже нанял кого-то для изучения русского, занятия начинаются после обеда.
– Так быстро? Даже не даст тебе адаптироваться?
– Мам, я не нуждаюсь в экскурсии по городу. Найду себе друзей, все сам посмотрю.
– Ладно, сынок, – вздыхает она. – Хорошего дня. Пиши, если что. Люблю тебя.
– И я тебя, мам. Пока.
Отложив телефон в сторону, я откидываюсь на подушки и смотрю в потолок. Вариантов два: или я сорвусь и пущусь во все тяжкие, или сделаю так, чтобы отец вернул меня в Стокгольм. Там моя жизнь, мама, учеба, друзья, а еще ставший уже родным язык. Я не хочу изучать новый и вообще находиться здесь.
Слышу негромкий стук, а потом дверь открывается, и в проеме появляется симпатичная головка молодой девушки.
– Доброе утро, – здоровается особа и делает шаг в комнату. – Меня зовут Маша, я ваша горничная. Георгий Матвеевич зовет вас на завтрак.
– Маша, – выговариваю я с сильным акцентом и склоняю голову набок, рассматривая девушку. Слегка полновата, немного не в моем вкусе, очень простая какая-то, но… – Ты не говори так быстро, я плохо понимаю русский. Что там про моего отца?
– Он зовет вас завтракать.
– Закрой дверь и иди сюда, Маша. – Утренний стояк, похоже, не оставляет девчонке шансов. Ну что ж, раз мне придется существовать в таких условиях, то нужно хотя бы развлечься.
Сначала она качает головой, а потом я встаю и иду прямо к ней, медленно захлопывая дверь за ее спиной. Маша не двигается, практически не моргает. Ну что ж, девочка, я давал тебе шанс уйти.
Глава 2
Саундтрек к главе: Amy Winehouse – You know I’m no good
Машина задница маячит перед глазами, мешая мне смотреть телек. Девушка явно слишком тщательно натирает кофейный столик, призывно покачивая булками.
– Маш, в сторону, мешаешь, – бурчу я, а она, метнув в меня испепеляющий взгляд, сваливает из гостиной. Да и похер.
Несколько дней назад я отодрал Машу. Сначала она ломалась, изображала из себя недотрогу, а потом скакала на моем члене, как порноактриса. Но есть в Маше мерзкая черта – звуки, которые она издает в постели. Какое-то гнусавое мяуканье, а еще смеется невпопад. Ага, именно в процессе. Никогда этого не понимал. Что смешного может быть в сексе? Наверное, это какая-то нервная реакция, а тогда все еще хуже, чем я думал.
Через пять минут Маша возвращается в гостиную. Я вопросительно смотрю на нее, застывшую прямо передо мной и снова загораживающую обзор. Уже готовлюсь послать ее на хер, если она начнет выяснять отношения, но девочка меня удивляет:
– К вам пришли, – насупившись, произносит она.
– Кто?
– Не знаю, девушка какая-то.
– Девушка? – спрашиваю с улыбкой. – Интересно.
Поднимаюсь с дивана, отбрасываю пульт на столик и иду в коридор. Возле входной двери стоит девушка. Стройная, но аппетитная блондинка. Гораздо интереснее тех двух, которые были у меня до нее. Я склоняю голову набок, тщательно рассматривая новенькую, пока она оглядывается по сторонам. Мой взгляд четко фиксирует самые главные моменты: хорошая, полная троечка, тонкая талия, округлые бедра, стройные ноги, большие глаза и не полные, но довольно аппетитные губы. Да, я уверен, с этой преподавательницей все будет гораздо интереснее. И от этого понимания мне жутко хочется потереть ладони в предвкушении нового приключения.
– Добрый день, – произношу я, подходя ближе.
Девушка слегка дергается на звук моего голоса и поворачивается ко мне лицом.
– Здравствуйте. Вы – Тимур?
Ее голос похож на перезвон колокольчиков. Не низкий и не высокий, а бархатный и нежный. Словно ангельский. Я заглядываю в ее серо-голубые глаза и пытаюсь найти там правду. Ни одна современная девица не отличается чистыми помыслами, так что этот слегка затравленный, смущенный взгляд меня совсем не торкает.
– Я – да. А ты кто?
– Меня зовут Вера, я ваш новый преподаватель. И предпочла бы общаться на «вы».
– Ну так общайся на «вы», я не против.
Красотка поджимает губы. Не нравится моя наглость. Ну что ж, малышка, смирись.
Вера взмахивает рукой, чтобы поправить волосы, и я замечаю на безымянном пальце тонкий золотой ободок обручального кольца.
– Ты замужем? – удивленно спрашиваю я.
– Да, – твердо отвечает она и задирает подбородок.
«Тем интереснее», – думаю я, кивая Вере на коридор, ведущий в мой кабинет. Я так и не понял, на кой хер отец выделил мне эту комнату, но да ладно. Хотя я определенно предпочел бы заниматься с Верой в своей спальне, желательно в горизонтальном положении. Как только мы заходим в кабинет, я закрываю за нами дверь и придвигаю кресло для этого Порочного Ангела. Порочного, потому что все ее тело кричит о сексе. Каждый жест, который другой человек назвал бы изысканным, элегантным, порождает во мне похоть. Она гибкая и стройная, изящная, как фарфоровая статуэтка, которую хочется перегнуть через край столешницы и сжать до трещин на ее безупречной поверхности.
Вера приземляет свои вторые девяносто – наверняка с «хвостиком» – в кресло и начинает выкладывать из видавшей виды сумки разные предметы: чистые листы, потрепанный блокнот, простой карандаш, затертый футляр для очков, а еще и книгу. Она раскладывает это все как под линеечку, пока я с неподдельным интересом наблюдаю за ней, занимая свое место за столом. Слежу, как двигаются тонкие пальцы и воображаю, как они обхватят мой член перед тем, как он погружается в этот греховный рот. Блядь, может, сразу?.. Нет, выжду немного, понаблюдаю за ней, тем вкуснее будет победа. Вера пробуждает во мне желание пошалить, я словно кот, собирающийся поиграть с мышью. Сам не знаю, что мной движет, то ли инстинкт охотника, то ли одержимое желание потрахаться. Пока не понятно, но очень увлекательно. От таких приключений ощущения всегда острее, и внутренности вибрируют от желания начать игру.
– Для начала я бы хотела понять уровень владения языком, – врывается в мои мысли Порочный Ангел.
– Очень высокий, – двусмысленно отвечаю я, и бровь Веры изгибается, а я дарю ей наглую ухмылку, заставив тут же отвести смущенный взгляд. Приятные ощущения. Я прямо чувствую исходящие от нее волны негодования, но наверняка там можно высмотреть и интерес.
– Я говорю о русском языке.
– А ты о чем подумала? – спрашиваю более низким голосом. Я сейчас как будто прощупываю почву, пытаясь понять, что будет оказывать на нее наибольшее воздействие.
– Значит, высокий уровень? – скептически спрашивает она, быстро совладав с чувством смущения. – Тогда зачем вам я?
Я подаюсь немного вперед, коварно улыбаясь.
– Знаешь, у меня такое впечатление, что отец просто подкидывает мне развлечения на лето, – говорю, глядя ей в глаза.
Вера подскакивает, и кресло, резко отъехав назад, врезается в стену.
– Пожалуй, я зря приехала.
– Вера, сядь, – жестко произношу я, не готовый пока проститься с Порочным Ангелом. Я не наигрался. Да я, блядь, только начал! – Садись.
Придвигаю кресло, и она медленно опускается в него, глядя на меня с подозрением.
– Язык знаю плохо, в сентябре перевожусь в местный вуз. Давай начнем.
– Тимур, я бы хотела сразу очертить границы.
– Сколько тебе лет, пограничница? – спрашиваю на английском, потому что на русском последнего слова не знаю.
– Тридцать два, – отвечает она, слегка приподняв брови, как будто спрашивая: «Съел?». Еще не съел, но обязательно попробую. В самое ближайшее время.
– В самом соку, – ухмыляясь, произношу я.
– Я хорошо знаю английский, – отзывается Вера, пытаясь упрекнуть меня, потому что понимает, что я говорю. Но ее выпад лишь вызывает у меня очередную снисходительную ухмылку.
– Я это уже понял.
– Давайте говорить на русском.
– Вера, на русском мне тяжело выразить желание, которое ты во мне вызываешь.
– Прекратите, Тимур, сейчас же. Я здесь не для того, чтобы развлекать вас.
– Так я и не предлагаю развлекаться. Все очень серьезно.
– Я сейчас уйду, – угрожает она.
Вот я и выяснил ее предел. Вера из тех женщин, которым нельзя все говорить напрямую, нужно действовать решительно или обходными путями. Последний способ слишком затягивает процесс, так что мне он не подходит. Сегодня я дам ей время выдохнуть, прийти в себя от нашего знакомства, а потом возьму в оборот. С Порочным Ангелом нельзя мешкать ни секунды, иначе она начнет думать, а это не пойдет на пользу ни ей, ни мне. Обе ее предшественницы поплыли, когда я прямо рассказал им, что собираюсь с ними сделать. Веру же это лишь оттолкнет. Что ж, тем интереснее будет игра и тем вкуснее победа. Я киваю, заставляя себя сделать серьезное, сосредоточенное лицо.
– Давай приступать.
Два часа спустя я провожаю Веру к выходу из дома. По дороге незаметно ловлю прядь ее волос и, слегка намотав на палец, подношу к носу. Вдыхаю аромат. Свежий, слегка пряный. Вкусный. Меня буквально передергивает от ощущений. Секса хочу. Не именно с ней, а в принципе. Но с ней больше. Закрадывается мысль трахнуть Машу, при этом закрыв ей рот, или заставить сделать мне минет, чтобы не издавала идиотские звуки. Но решаю не делать этого, потому что уверен, уже завтра буду драть Веру, распластанную на моем столе. Отпускаю ее волосы и галантно открываю дверь.
– Я не вижу твоей машины.
– У меня ее нет, – проходя мимо меня, Вера слегка пожимает плечами, но я задерживаю ее, касаясь локтя.
– А как ты сюда добралась?
Блядь, Тимур, заткнись! Ну какая тебе разница?!
– На автобусе.
– Если я правильно помню, ближайшая остановка в паре километров.
– Пешие прогулки полезны.
Прищуриваюсь и смотрю в ее спокойное лицо. Красивое, пиздец просто. И я даже не чувствую между нами разницы в возрасте. Не могу сказать, что ощущаю себя старше, но Вера точно не выглядит на свои тридцать два. Она тянет руку, высвобождая локоть из моей хватки. А я сжимаю и разжимаю кулак, пытаясь сбросить непонятно откуда взявшееся ощущение жжения в ладони.
– Ну до завтра, – равнодушно отвечаю я.
– До завтра, – прощается Порочный Ангел и шагает по дорожке, обходя по дуге расфуфыренный фонтан.
– Зачетная задница, – бубню себе под нос, а уже через несколько секунд эта самая попка скрывается за воротами.
Глава 3
Саундтрек к главе: Anne-Marie & Little mix – You can kiss my…
Вечером впервые спускаюсь к ужину, и то лишь потому, что надо поговорить с отцом. Не хочу просить у него денег, но моих на покупку машины не хватит, а мне очень нужны колеса. Придется ждать еще пару месяцев, пока купленные на бирже акции поднимутся в цене, лишь тогда я смогу выгодно продать их. Ненавижу просить, да еще и у отца, и поэтому начинаю немного жалеть о том, что год назад купил в Стокгольме однокомнатную квартиру. Можно было бы сберечь эти деньги и сейчас купить транспорт самостоятельно. Но тогда это было вложением, да и кто знал, что год спустя я буду жить в другой стране?
Отец удивлен, но старается не показывать виду, зато его фря заметно оживляется при моем появлении.
– Приятного аппетита, – желаю на русском и устраиваюсь за столом напротив Пумы по имени Жанна.
– Спасибо, взаимно, – отвечает отец. – Таня! Принеси прибор! Тимур будет ужинать с нами.
Через минуту передо мной уже стоит тарелка, возле нее лежат приборы, а улыбчивая приятная женщина желает нам приятного аппетита и ретируется в сторону кухни.
– Приятно видеть тебя за столом.
– Папа, мне еще сложно так быстро переключаться на русский. Давай на английском.
– Жанна не знает английского, это будет неуважительно по отношению к ней, – произносит он все же на понятном мне языке. И мне тут же хочется спросить, а кто виноват в том, что она такая ленивая задница? Прожив столько лет на деньги, которые полагалось тратить моей маме, даже не удосужилась выучить язык, хотя на нем говорят во всем мире.
– Тогда я произнесу свою просьбу, ты ответишь и на этом можно прекратить светские беседы.
– Я могу переводить для Жанны.
– Мне нечего ей сказать.
Отец немного хмурится, но все же кивает.
– Мне нужна машина. Буду благодарен, если ты добавишь мне денег на ее покупку.
– А деньги на карте закончились?
– Я не пользуюсь твоей картой, у меня своя есть.
Брови отца подскакивают вверх.
– Не понял. А на что ты живешь? Мама подкидывает?
Я качаю головой и приступаю к ужину. Стейк чертовски хорош.
– Нет. Я занимаюсь покупкой и продажей акций.
Одна эмоция на лице отца сменяет другую: сначала изумление, затем недовольство, а после появляется интерес. – И много удалось купить-продать?
– Достаточно, чтобы приобрести маленькую недвижимость в Стокгольме. А еще машину.
– Почему ты не использовал те деньги, которые я присылаю каждый месяц?
– Потому что не нуждаюсь в них. Так ты поможешь с машиной?
Он игнорирует мой вопрос.
– И как давно ты занимаешься акциями?
– С шестнадцати лет.
Отец хмурится, задумчиво смотрит на меня, видимо, складывая пазл в своей голове, а потом кивает.
– Конечно, помогу. Но ты можешь спокойно купить себе машину на те деньги, что лежат на карте. Там такая сумма, что хватит на какой-нибудь «корабль» представительского класса. Или на маслкар.
Маслкар мне подходит, такое я люблю. В Стокгольме у меня небольшая спортивная машинка. Не самая дорогая и новая, но доведенная до совершенства мной и Хуго, маминым другом.
– Хорошо, спасибо, – отвечаю отцу.
Как бы ни было, я не неблагодарная сволочь, которая не может сказать «спасибо» за предоставленные возможности. Но из-за необходимости просить о чем-то отца я чувствую себя неуютно. Как будто стою на паперти с протянутой рукой.
– Значит, с шестнадцати лет ты обеспечиваешь себя сам, – задумчиво тянет отец. Я не хочу обсуждать это с ним. Этот вопрос его не касается, он исключительно между мной и мамой. И ее другом Хуго, который помог мне начать, объяснил азы и рассказал, какие акции стоит покупать, а какие сливать, если купил по дури.
– Ты не обидишь Жанну, разговаривая со мной на английском?
– Да кого это волнует? – усмехается отец. – Как уроки?
Уроки… Я почти не помню сегодняшний, потому что боролся со стояком и желанием взять Веру. Мне безумно хотелось овладеть ею, уложить грудью на столешницу и рвать на части, упиваясь своей властью над женским телом. Вера отличный преподаватель, но еще она слишком сексуальная, чтобы думать о великом и могучем. Мои мысли – как и взгляды – постоянно сползали к губам, которые она периодически прикусывала, к покачивающейся под блузкой груди и пальцам, постоянно теребившим карандаш. А стоило ей надеть очки, как меня вообще повело, и желание только усилилось. Тогда-то я и принял решение, что завтра все случится.
– Нормально, – отвечаю коротко, не желая нырять в эту тему. – Пап, Машу надо уволить.
– С чего вдруг?
– Она ко мне пристает.
– Она к тебе или ты – к ней?
Я смотрю на него так, как он иногда смотрит на меня. Вопросительно, слегка изогнув бровь, словно спрашивая: «Ты идиот?»
– Она ко мне. Не люблю полных девушек.
Ладно, не всех. У Порочного Ангела тоже не самые худые будра, но мне нравится. Не могу сказать, что они полные, скорее сочные.
Отец хмурится. Наверняка не привык так часто менять персонал, но мне похер. Хотел меня видеть рядом с собой? Придется приспосабливаться. Бросаю взгляд на его Пуму, коротко подмигиваю ей. Настроение мгновенно улучшается. Не из-за соски Жанны, нет, от того, что я выталкиваю отца из зоны комфорта, ломаю его, как он делал со мной последние двенадцать лет.
Молча заканчиваю ужинать, а затем, попросив принести в мою комнату чай с куском торта, поднимаюсь наверх. Заваливаюсь на кровать и достаю телефон, чтобы позвонить своему другу Ноа, ведь так хочется поговорить с кем-то на практически родном языке. Он отвечает только со второго раза.
– Привет! – выкрикивает Ноа, когда я вижу его довольное лицо на экране смартфона.
– У тебя такая довольная рожа, что хочется по ней вмазать.
Он смеется, и я улыбаюсь. Его смех подобен грому, но такой заразительный, что не засмеяться вместе с ним просто невозможно.
– Значит, я счастливчик, что ты далеко. Как Россия?
– Тухло.
– Что так? Говорят, славянки самые красивые женщины. Посмотреть даже на твою маму.
– Я тебе язык вырву и в зад засуну! – рычу я шутливо, и Ноа подхватывает мой смех.
Эту шутку он повторяет с определенной периодичностью, просто чтобы зацепить меня. Во всяком случае, я надеюсь, что Ноа не запал на мою маму, иначе я воплощу в жизнь свои угрозы.
– М-м-м, язык в заднице, – стонет придурок, и я захожусь хохотом.
В этот момент в дверь стучат, и Маша – все еще типа горничная – вносит поднос с чаем и тортом. Я киваю ей на ночной столик, и она размещает на нем поднос. Окидывает меня взглядом, а я вопросительно смотрю на нее.
– Спасибо, – с нажимом произношу я, чтобы она догнала, ей пора убираться. Ноа затихает, с интересом наблюдая за мной.
– Что-нибудь еще? – спрашивает Маша, многозначительно глядя на меня.
– Нет, это все, спасибо, – пару секунд посомневавшись, отвечаю ей.
В ответ на это она недовольно поджимает губы и сваливает из моей комнаты. Пока идет к двери, я переключаю камеру так, чтобы показать ее Ноа. Друг издает свист.
– Интересный экземпляр. Оприходовал уже?
– Еще бы, – подтверждаю я, снова перескакивая на фронтальную.
– И как?
– Бывало и лучше.
– Сочная.
– Проехали, это вчерашний день. Лучше расскажи, как у вас там.
– О, да все как обычно. У Лукаса новая девка, Лео на две недели укатил на острова.
– А Сигне?
– Эта идиотка подвязалась на новую гонку. Теперь из-под капота не вылезает.
Я качаю головой. Наша подруга Сигне, с которой Ноа периодически то мутит что-то, то снова держит ее во френдзоне – или она его, непонятно там все – очень любит гонки. Она постоянно участвует в стритрейсерских заездах, без конца и края совершенствует свой Сивик. Сигне из семьи с очень скромным достатком, поэтому рано нашла работу, и теперь зарабатывает бабки еще и на гонках. Стоит Ноа лишь упомянуть ее имя, как в груди ноет. Хочу к своим друзьям в привычную мне обстановку. Ошиваться в гараже Сигне, пить пиво с парнями, обсуждать очередную девушку Лукаса.
– Ты провел с ней воспитательную беседу? – улыбаясь, спрашиваю я.
– Да, пару раз на капоте ее тачки.
Закатываю глаза.
– Опять?
– Ну да. А что делать? – он пожимает плечами, а я лишь качаю головой. Не могу перестать улыбаться, глядя в счастливое лицо друга.
– А ты там как? Скоро домой?
– Надеюсь, что да.
– Как отец?
– Заебал.
Ноа фыркает и с пониманием кивает.
– Мой тоже внезапно вспомнил о своих отцовских чувствах.
– Как?
– Позвал на ужин, хочет познакомить со своей новой семьей.
– А ты?
– Послал его на хуй.
И я его понимаю. Я бы тоже своего послал, но мама настояла на том, чтобы я приехал сюда. Черт его знает, почему. То ли боится остаться без довольствия, которым ее щедро одаривает этот донор спермы, то ли правда считает, что я должен принять на себя управление компанией отца просто потому, что заслужил. А может, боится, что Пума приберет к рукам то, что по праву принадлежит нашей семье. Не знаю. Мама у меня довольно скрытная, и я научился не лезть ей в душу и давно не берусь анализировать ее поступки.
– Понимаю тебя, – отвечаю я. Мы оба вздыхаем о своих не сложившихся отношениях с отцами, а потом снова переключаемся в режим дружеской болтовни, которая продолжается почти полтора часа. И пока я лежу, беззаботно болтая с другом, мне кажется, что у меня все хорошо. Но стоит отключиться, как снова накатывает злость и это непонятное раздражение. Хотя почему непонятное? Я ведь в чужой стране, вынужден жить в доме того, кому никогда не было до меня дела.
