Екатерина Орлова
Мама на Рождество
Глава 4
Эрика
День сегодня… пакостный. Кроме того, что в этот день родился мой папа, ничего хорошего не случилось. Сначала это дурацкое приключение в торговом центре. Я теперь понимаю, почему люди перестали помогать друг другу. Вот так решишь отвести ребенка к охране, а тебя еще и обвинят в том, что ты хочешь выкрасть малыша. О, видели бы мои знакомые, как я оттуда убегала! Я просто поставила рекорд по спринтерскому забегу в переполненном торговом центре! Папа бы мной гордился, мама была бы в шоке, а брат с сестрой наверняка подкалывали бы меня до следующего Рождества.
Потом мне пришлось заехать в ветклинику, потому что собака миссис Зейн была вялая и с температурой, но никто не мог поставить ей диагноз. Странно, что никто не заметил, как ее йорк съел детский подгузник, и у собаки наступило обезвоживание. Вся вода, которую он пил, всасывалась в наполнитель, и в итоге пес не получал влагу. Пришлось промывать ему желудок, ставить капельницы. Из клиники я выскочила довольно поздно, так что мне пришлось пару раз нарушить правила, чтобы через предпраздничные пробки успеть доехать до дома, собраться, вызвать такси и прибыть на юбилей папы вовремя. Ну как вовремя? Учитывая, что мама просила прибыть за полчаса до гостей, чтобы красиво встречать их всей семьей, а я приехала намного позже, то, наверное, можно считать меня опоздавшей.
И вишенка на торте. Жирная такая, заспиртованная, от которой меня мутит: этот мужик. Тот самый с торгового центра. И даже ребенок с ним. Обнимает своего потрепанного медведя и смотрит на меня большущими глазами. Минни? Мила? Милли, точно!
И если бы я просто прошла мимо него, все было бы еще терпимо. Но сегодня навалило слишком много снега, а мои туфли не рассчитаны на такую погоду. Я ведь думала о том, чтобы поехать в сапогах, а в ресторане переобуться, но нет! Эрика Коулман просто не может жить без приключений!
Каблук как-то неустойчиво стал на расчищенный тротуар, нога поехала, и я оказалась в руках этого мистера Мудака, который утром назвал меня киднеппером.
– Ты? – произносим мы в один голос. Мне кажется, даже брови у нас синхронно опускаются к переносице.
– Наказание Божье, – цедит он сквозь зубы.
– Взаимно, – отвечаю недовольным тоном, отцепляясь от его рук.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Тебе какая разница?
Я вижу, как темнеют его глаза. Наверное, от гнева или черт знает, что он там думает своей больной головой.
– Спасибо, – отвечаю резко, отлепляясь от него.
Мозг с опозданием фиксирует силу его рук, крепкие предплечья, железную хватку. Давно меня так не хватали. Наверное, лучше бы и не делали так. Мне и без мужчины хорошо.
– Привет! – выкрикивает Милли, болтая ногами. Она сидит на заднем сиденье такси, прижимая к себе медведя.
– Ага, – отзываюсь растерянно, а потом разворачиваюсь и иду к ресторану. Ноги даже не отрываю от тротуара, просто скольжу подошвами дорогущих туфель, чтобы не упасть.
– Папочка, а она нам подходит? – слышу у себя за спиной.
– Милли, не говори глупостей.
– Мне она нравится.
– Все, закрыли тему, – обрывает он ее. – Пойдем.
Я вхожу в ресторан, где на входе меня уже встречает мое семейство. Папа улыбается с блеском в глазах, мама недовольно поджала губы, сестра с братом скептически ухмыляются.
– Эрика, я же просила, – шипит мама, пока я обнимаю и целую папу, поздравляя с юбилеем.
Отношу подарок на кучку таких же празднично упакованных коробок чуть дальше на столе. Едва успеваю сбросить с себя пальто и отдать хостес, как слышу голос папы:
– Киллиан, я рад, что ты смог прийти.
– Я не мог пропустить такой праздник, Фред.
От знакомого голоса волоски на теле встают дыбом.
Не. Может. Быть!
Медленно поворачиваюсь, сто раз повторив про себя мольбу, чтобы я ошиблась, и это оказался просто похожий голос. Но провидение ко мне неумолимо. Прямо напротив папы стоит тот самый мужик, а его дочка, сжимая старого медведя, снова засунула палец в рот и внимательно смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
Я растерянно улыбаюсь, она улыбается в ответ. Что это? Зеркальная реакция?
Папа знакомит этого мужика с членами моей семьи, а мне хочется закричать: «Хватит! Он оскорбил меня утром! Не улыбайтесь ему!»
Но, конечно, ничего такого я не делаю. Молча стою и жду, пока он свалит в зал к остальным гостям. А еще я надеюсь, что там никого не будет, и этот Киллиан будет чувствовать себя неловко в абсолютно пустом помещении, по которому снуют официанты, делая последние приготовления к празднику. Жаль, что музыканты уже настроили инструменты, и мы не слышим нестройные звуки, явно свидетельствующие о том, что оркестр пока совсем не готов к работе. Но негромкая музыка уже растекается по залу, так что этому мужику повезло.
– Эрика! – зовет меня папа и кивает, чтобы я подошла.
Выхожу из транса и стараюсь не кривиться от того, как этот Киллиан меня рассматривает. Ага, я теперь не в объемном свитере и без небрежного пучка на голове. Прическа, макияж, красивое платье – все при мне. Но даже при всем при этом ему как-то удалось меня узнать.
– Кил, познакомься: моя старшая дочь Эрика. Милая, это Киллиан Томас, мой бывший ученик. – Пока я пожимаю протянутую мне руку, папа продолжает нас знакомить: – Эрика ветеринар. К ней даже из Мадисона привозят животных, представляешь? Эрика, Кил – высококлассный пилот, работает на частных рейсах. Он умеет такие виражи делать в воздухе, не каждый военный пилот владеет таким мастерством.
Я даже не обращаю внимание на то, как папа расхваливает нас друг другу. Он делает это слишком уж открыто и долго, хотя остальных членов семьи просто представил. В этот момент я тону в светлых глазах Киллиана, в которых играют блики от многочисленных люстр. Не понимаю, почему не могу оторвать взгляд от его лица. Что меня так привлекает? Да, он красивый мужчина, но не в этом дело. Как будто между нами есть что-то, что притягивает нас друг к другу, потому что и он смотрит на меня неотрывно.
Внезапно боковым зрением я замечаю, как Милли отцепляется от его пальца и подходит ко мне. Хватает меня за мизинец и безымянный пальцы, крепко обхватывая их своей маленькой ладошкой. Я опускаю растерянный взгляд на ее очаровательное личико.
– Будешь моей новой мамой?
Меня бросает в жар, и я перевожу взгляд испуганных глаз на Киллиана.
У меня паника. Такая жгучая и сильная, что я готова прямо сейчас подхватить подол своего платья и сбежать с праздника.
Мамой?! Я ни для кого не могу быть мамой! Я не люблю людей. Разве только свой привычный круг общения. Остальные меня напрягают. И детей я не очень. После того, как я была нянькой для своих младших брата с сестрой, я поклялась, что детей у меня не будет. Снова переживать подгузники, зубы, крики, ночные кормежки, капризы? Нет, увольте. Конечно, большую часть обязанностей с детьми взяла на себя мама, но и мне доставалось, потому что папа постоянно был в командировках.
Я пытаюсь медленно освободить свои пальцы, выдавливая неловкую улыбку, но Милли вцепилась намертво. Еще и мама подливает масла в огонь:
– О, это так мило. Эрика, посмотри, какой очаровательный ребенок! И как похожа на тебя, как будто ты ее мама.
Я закашливаюсь, глядя на маму глазами, полными ужаса. Как могу, сигнализирую ей замолчать, но она продолжает что-то там щебетать. Отключаю звук, как научилась делать за много лет, и снова смотрю на Киллиана. А вот он, кажется, забавляется. Уголки его губ приподняты, во взгляде ирония.
– Поможешь? – шиплю ему, кивая на наши с Милли руки.
– Нет, – отвечает он и складывает руки на груди.
К счастью, в ресторан заходят новые гости, и моя семья переключается на них, а я остаюсь с Киллианом и Милли.
– Солнышко, – присаживаюсь возле нее, набрав полные легкие воздуха и терпения. – Ты не могла бы меня отпустить?
– А ты будешь моей мамой?
Насколько нагло и бестактно будет спросить ребенка, где ее настоящая мама? Перевожу взгляд на отца малышки. Он просто пожимает плечами и приподнимает одну бровь, глядя на нас с Милли. Я быстро прикидываю, что будет, если откажусь. Она может закатить истерику, которую будет тяжело успокоить. В моей семье так в детстве делала Крис, чтобы добиться своего. Если соглашусь? О, это обман, который ребенок может не пережить. Так что я делаю самое безопасное…
– Давай-ка снимем твое пальтишко. Наверняка под ним у тебя красивое платье принцессы.
Милли широко улыбается, выпуская мою руку. Фу-у-ух.
– Я сама выбирала наряд, – хвастается она.
Пока расстегиваю ее пальтишко, поднимаю голову и смотрю на Киллиана, который сверлит меня взглядом прищуренных глаз. От этого по коже бегут мурашки. Только не такие, какие меня одолевали, как только они с Милли вошли сюда. А совсем другие. Но об этих мурашках я даже думать не хочу! Ни в коем случае! Лучше завести тридцать котов и остаться одинокой, чем попасть в постель к этому мужчине!
Глава 5
Киллиан
Я бы мог назвать ее очаровательной. Мог бы, если бы не видел огонь в ее глазах. Не такой, типа, взгляд полный энтузиазма, шарма и девичьей непосредственности. Не-е-ет, там пылает инфернальное пламя. Внутри такие черти беснуются, что это пробуждает фантазию, которую, к слову, лучше бы усыпить. Но она уже бушует, перебивая собой все здравые мысли.
И у меня возникает масса других – совершенно неподходящих – вопросов. Какова она в постели? Кричит? Кусается? Рычит? Изобретательна?
То, что она горячая, как ад, я уже даже не пытаюсь оспаривать в своей голове.
На Эрике достаточно скромное платье, открывающее вид только на половину спины, декольте полностью закрытое, бедра скрыты пышной юбкой до колен. Но теперь меня заводят даже эти коленки. А после того, как она кружится в танце со своим братом, и перед моим взглядом мелькает кусочек резинки чулок, мое воображение уже не остановить.
Мысленно я поимел эту девушку на половине поверхностей только в этом зале. Сколько раз я представил ее в своей постели, не счесть. Пытался несколько раз перебить эти видения воспоминаниями о своей жене, но это совсем не работает. Или потому, что жена уже только номинальная, или потому что у меня с ней нет ничего общего последние несколько лет.
– Папочка, – шепчет Милли, взбираясь ко мне на колени. – Смотри, наша мама танцует с другим дядей. Пойди ударь его.
Я поджимаю губы, чтобы не улыбаться. Мне вроде как положено учить дочку быть принцессой. Но тот один раз, когда она видела, как я разнимал драку и подумала, что я сам в нее ввязался, видимо, оставил след. Теперь она уверена в том, что я решаю проблемы кулаками и зачастую подбивает меня делать это.
– Милли, я не дерусь с мужчинами, которые танцуют с женщинами. К тому же, она не «наша» мама.
– Так пусть ею будет! Я сегодня напишу новое письмо Санте. Пускай забирает кукольный домик и сделает Эйку моей новой мамой.
Закатываю глаза и пытаюсь не рычать от злости. Как вот ее разубедить? Как, нахрен, себя убедить теперь, что я не хочу Эрику?
Утром мисс Коулман бесила меня. Вечером привлекла. А теперь я хочу ее до зубовного скрежета. Это какая-то ненормальная реакция организма. Но она сама виновата во всем этом. Потому что бросала на меня эти многозначительные взгляды. Улыбалась другим мужчинам, танцевала, демонстрируя чулки. Чертова Эрика!
Обвожу взглядом зал в поисках других женщин. Хочу отвлечься и забыть об этой блондинке, но, как назло, никто даже не цепляет меня. И ведь есть женщины красивее ее, будем откровенны. Есть те, кто бросает на меня откровенные взгляды. Что на ней, черт возьми, свет клином сошелся?!
– Пойдем потанцуем, принцесса? – спрашиваю Милли и встаю со стула.
Она тут же засовывает подмышку своего Гризли, пальчик в рот и царственным движением подает мне вторую ладошку, чтобы я вел ее в танце. Я ее несу, но кому какое дело, как мы двигаемся?
– Любишь танцевать, красавица моя? – улыбаюсь, глядя на дочь.
– Мхм, – отвечает, не вынимая пальца.
– Значит, пора отдать тебя на танцы. Пойдешь учиться этому с другими детьми?
– Мхм.
– Тогда…
– Тебе стоит запретить Милли сосать палец, – раздается справа, и я поворачиваю голову, чтобы столкнуться взглядом с Эрикой. Хмурюсь. – Будет неправильный прикус.
Милли вынимает палец и широко улыбается.
– Папочка, пускай Эйка с нами потанцует! – восклицает она, а я тяжело вздыхаю. – Как мы с бабушкой танцевали!
Она ерзает у меня на руках, а я снова смотрю на дочку Фреда. Та испуганно пятится назад. Отпускаю ручку Милли и подхватываю Эрику за талию, прижимая к себе.
– Желание ребенка – закон.
– Не всегда, – шипит она. – Иногда и ребенок должен считаться с желаниями взрослых. И вообще все это… неуместно.
– Клади руку мне на плечо и двигайся, Эрика. Ты мне должна.
– Правда? За что это?
– За то, что утром пыталась украсть моего ребенка, – забавляюсь, глядя на то, как расширяются ее глаза.
– Я не…
– Ш-ш-ш, не так громко, напугаешь Милли.
– А я не боюсь! – радостно выкрикивает моя дочь.
– Видишь? – шипит Эрика. – Она не боится. А я не хочу с тобой танцевать.
– Я тоже не горю желанием, но ты ведь не можешь пренебречь желанием ребенка в канун Рождества.
– Сочельник завтра.
– Отлично, будем считать, что завтра уже наступило.
Она тихонько рычит, сцепив зубы, и мечет в меня молнии, которые, вместо того, чтобы убить, только согревают. Я бы даже сказал подогревают, но рискую признать мое влечение к этой ненормальной.
В кармане жужжит телефон, и мне приходится пересадить дочку на руки Эрики. Та на автомате подхватывает ребенка и продолжает покачиваться под музыку. Я криво ухмыляюсь, глядя на это. А чего вы ожидали? Что я буду умиляться? Глядя на случайную девушку, которая танцует с моим ребенком? Это вряд ли. Как только передам Милли родителям, буду искать способ трахнуть Эрику, иначе свихнусь, думая о ней. Зачем отрицать очевидное? Я чертовски хочу ее.
– Пап? – отвечаю на звонок.
– Мы на месте, Кил, выводи Панду.
– Сейчас будем. – Отключаю звонок и поворачиваюсь к дочке, которая, вцепившись в шею Эрики, что-то шепчет ей на ухо, а та хмурится и закусывает губу, чтобы, видимо, не смеяться. Вот это я мог бы назвать милым, но нет. – Эй, Панда, там дедушка приехал.
– Ура! – выкрикивает она ровно в тот момент, как стихает музыка.
Люди сначала замирают с недоумением на лицах, а потом начинают улыбаться. Я не смущаюсь, уже привык к выходкам своей дочки.
Забираю Милли у Эрики и бросаю на последнюю говорящий взгляд. Мысленно я приказываю ей не двигаться с места и обещаю столько сладкого, сколько она может выдержать. Но было бы странно, если бы дочка Коулмана послушалась. Она прищуривается, словно на самом деле читает мои мысли, и, резко развернувшись, исчезает в толпе танцующих под новую песню.
Ну, держись, несостоявшийся киднеппер, я сейчас вернусь, и руки у меня будут свободны, чтобы поймать тебя!
Эрика
Так, ладно. Надо просто дышать.
Спрятавшись ото всех, я прижимаюсь к колонне в оранжерее в глубине ресторана и зажмуриваюсь. Дышу глубоко и медленно, на четыре такта.
Он ведь не мог так посмотреть на меня. Он же ничего не обещал тем своим взглядом, правда? Скорее всего, моя больная фантазия все сама дорисовала.
Но как же горячо стало внизу живота и в позвоночнике. Щеки вспыхнули за секунду, как будто я уже была с ним в постели в самый разгар…
Нет-нет-нет, я не должна даже думать об этом. Киллиан – это заносчивый агрессивный придурок, который, не разобравшись, обвинил меня в краже ребенка. А потом, вместо благодарности снова назвал киднеппером. Пусть катится к черту!
Но тело само уже реагирует на него. Между ног так сладко ноет и становится так влажно… А сердце колотится, словно я марафон пробежала.
Шумно выдыхаю и широко улыбаюсь. Здесь, в темноте оранжереи, я могу себе это позволить, пока никто не видит. Так меня еще ни один мужчина не будоражил. Буквально до мурашек и совершенно неприличных мыслей, которые перебивают одна другую, не складываясь в четкую картинку. Позволяю себе пару минут постоять и просто хотеть то, чего не хотела… да, по большому счету, никогда.
Спустя некоторое время, отдышавшись и немного приведя мысли в порядок, я провожу ладонями по подолу платья, выпрямляю спину и поворачиваюсь влево, а затем вскрикиваю, когда меня сносит вихрь и снова прижимает спиной к колонне.
В темноте я могу рассмотреть только силуэт, но по аромату его туалетной воды и тому, как снова сходит с ума мое сердце, я знаю, кто вжимает меня в колонну своим телом. Он секунду колеблется, а потом набрасывается на мои губы с жестким поцелуем. Жадным и нетерпеливым, как будто я сейчас убегу от него. Я бы, наверное, так и поступила, не будь он таким напористым и вкусным.
Вцепляюсь в его волосы пальцами и выгибаюсь навстречу, позволяя обвить мою талию крепкими руками. Одна ладонь сползает ниже, зарывается мне под юбку и ложится на голое бедро, заставив вскрикнуть от неожиданности и засмеяться прямо ему в губы. Киллиан поднимает мою ногу, забрасывая себе на бедро, и вжимается в мою сердцевину своим твердым членом. По телу снова дрожь, а перед глазами фейерверки. Я довольно мычу, позволяя его пальцам блуждать от кромки чулок до края трусиков. Под них он не ныряет, как будто дразнит, чтобы удерживать меня на грани, и ему это удается. Я уже дрожу от предвкушения.
А потом я внезапно вспоминаю…
Это же тот хам, что обвинил меня в воровстве.
Я не люблю секс.
Я не люблю мужчин.
И детей.
И я не создана для одноразового траха, потому что вообще не люблю это. И, к тому же, это все чертовски неловко. Будет после. В момент страсти, конечно, все так красиво и привлекательно. А вот после будет совсем все не так хорошо.
Пытаюсь оттолкнуть Киллиана, кручу головой, прерывая поцелуй. Но ему плевать, настойчивые губы уже съезжают на шею и ласкают ее.
– Киллиан, остановись, – то ли шепотом, то ли со стоном прошу я. Звучит жалко и совершенно неискренне, но иначе сейчас не получается.
– Не могу, – стонет он в мою шею, впиваясь в нее поцелуем. Мои глаза закрываются, и я сильнее впиваюсь пальцами в его волосы. Тяну за них, а Киллиан кусает меня за шею. – Поехали ко мне.
– Не могу, у тебя дочь.
– Ее нет дома.
– Киллиан…
– Ш-ш-ш. Просто скажи да.
И в этот момент он сжимает мою попку и легонько вдавливается своим стояком между моих ног. Мысли плывут, вся кровь отливает от мозга и несется по телу вниз. Туда, где уже все наливается жаром.
– Да, – шепчу, зажмурившись.
И будь что будет!
Глава 6
Киллиан
Мы с Эрикой выдерживаем на празднике еще час. Чтобы она не передумала, я постоянно танцую с ней, подогревая интерес. Шепчу пошлости о том, что собираюсь с ней сделать, как только мы окажемся наедине, незаметно касаюсь губами кромки ушка. Она вздрагивает, шея покрывается мурашками, явно демонстрируя мне то, что она распалена не меньше меня.
Через час я, извинившись, прощаюсь и, шепнув Эрике, что жду ее на улице, выскакиваю на морозный воздух. Мне надо немного остыть, иначе я рискую опозориться, едва войду в горячее тепло ее тела. Минут через пятнадцать на тротуар выходит и сама причина моих влажных фантазий. Раскрасневшаяся, с горящими глазами. Самое приятное – осознавать, что причиной этому не шампанское, а наши игры.
Пока ждем такси, я подвожу Эрику ближе к зданию, пряча от света фонарей, и снова прижимаю к себе. Она так сладко пахнет, что во рту скапливается слюна. Не могу дождаться, когда у меня появится возможность распаковать ее, словно она подарок на Рождество, и увидеть, что скрывается под этим платьем.
В такси мы ведем себя прилично, я лишь позволяю себе играть с ее прохладными пальчиками, скользить по ладони и сжимать ее. Эрика отзывается, присоединяясь к этому чувственному танцу. Надо же, такие простые действия, а кипит между нами так, что, кажется, сейчас кипятком зальет всю машину.
Дверь в дом я открываю, не глядя, потому что Эрика снова в моих руках. Заходим с черного входа, не хочу, чтобы соседи завтра судачили о том, что мы начали прямо на улице, а держать свои руки подальше от Эрики выше моих сил.
В коридоре быстро сбрасываем верхнюю одежду и обувь. Подхватываю Эрику на руки и несу в дальнюю часть дома в свою спальню. После ухода Алексы я сделал здесь ремонт, и теперь спальня у меня с исключительно мужским дизайном, явно свидетельствующая о том, что в ней живу только я.
Ставлю Эрику у кровати, включаю свет прикроватной лампы и тянусь к спине Эрики, чтобы расстегнуть молнию платья.
– Я не люблю секс! – внезапно выпаливает она, и мои пальцы замирают на язычке застежки.
Подаюсь немного назад и хмурюсь, вопросительно глядя на нее.
– Не понял?
– Не люблю секс, – тише говорит Эрика. – В смысле… я хочу с тобой заняться сексом, но ты должен знать, что я как бы… ну… не приверженка. И не умею там всякое. А ты, похоже, опытный, и я просто хотела дать тебе знать, что ты можешь быть разочарован.
– Разочарован? – тупо повторяю, пытаясь осмыслить сказанное.
То есть, я весь вечер кружил вокруг девушки, которая даже не любит секс?!
Сжимаю пальцами переносицу, а потом решаю, что ну не может же все быть настолько плохо? Эрика хорошо целуется, пылко отзывается на ласки, а с техникой мы как-нибудь справимся.
– Все хорошо, – выдыхает она. – Я пойму, если ты сейчас вызовешь мне такси.
– Какое, к черту такси? – я подмигиваю ей и возвращаю свои руки на ее спину.
Целую изгиб шеи, расстегивая молнию, а потом немного отстраняюсь, чтобы снять с нее платье. Медленно стягиваю его по плечам, наслаждаясь каждым кусочком оголенной кожи. Нежной и бархатистой. Когда открываю грудь, застываю, снова хмурюсь. Сосков нет.
Не так. Сосков нет! Их вообще нет!
Я тяжело сглатываю, когда по спине прокатывается неприятный жар.
– Что такое? – спрашивает Эрика, когда пауза затягивается. – Что-то не так? Ты передумал? – она тянет руки к платью, но я не даю ей прикрыться.
– Гм… твоя грудь, – прочищаю горло, все еще пялясь. – Прости, это неадекватная реакция. Я просто вижу такое впервые.
Я в шоке! В панике и истерике! Но это, наверное, какой-то врожденный феномен, и вряд ли Эрика так легко с ним уживается. Скорее всего, из-за этого она и не любит секс, потому что каждый придурок типа меня так реагирует.
– А что с ней? – Она опускает взгляд на свою грудь, а потом улыбается. – Ах, это, – и начинает… сдирать с себя кожу!
Мой шок в шоке. Мой шокированный шок шокирован.
Я хочу вернуться на пару часов назад, вежливо проститься с Эрикой и ее родителями, а потом свалить с праздника в бар, чтобы найти себе нормальную женщину! С сосками, твою мать!
Когда она снимает это… нечто, под ним оказывается нормальная, обычная женская грудь. Красивая, упругая, высокая. Но… Эрика по-прежнему держит в руках это…
– Это такой бюстгальтер, – поясняет она. – Силиконовый. Поддерживает грудь и соски не просвечивают через ткань.
Мне нужен психиатр, бригада реабилитологов и стакан виски, заполненный до краев. Безо льда, пожалуйста. Такой морально-психологической травмы я не получал никогда. Даже тогда, когда меня вышвырнули из самолета, а я забыл, как управлять парашютом.
Член обессиленно повисает в брюках, скукожившись от этого ужаса. Он в шоке не меньше меня.
Эрика тянется ко мне, а мне хочется налить ей большую кружку чая и заставить выслушать мою исповедь обо всем, что я тут пережил. Но мне уже тридцать три, я пилот со стажем, и нытье – это не мое. Потом в одиночестве поплачу. Ладно, это шутка, но надо как-то возвращать член в боевое состояние.
Я снова целую Эрику, заставляя ее выронить этот «бюстгальтер» – причину моих ночных кошмаров, и напоминаю себе сжечь его, пока она будет спать или пойдет в душ. Платье оказывается на полу, и Эрика переступает через него, а я делаю шаг назад, чтобы полюбоваться на красавицу. Черные чулки облегают стройные ноги, кружевные трусики идеально сидят на округлых бедрах. Эрика не худышка, но и не полная, как раз в меру.
Наклоняюсь и начинаю облизывать и покусывать ее грудь. Волосы на голове шевелятся, когда я вспоминаю об этом ужасном предмете женского гардероба, но мне надо перебить неприятный эффект таким, который доставит удовольствие.
Подхватываю Эрику за талию, разворачиваю нас, приземляясь на кровать и усаживая ее сверху на себя. Мы снова целуемся, ее грудь попадет в плен моих рук. Наконец видение отступает, сменяясь новым воспоминанием о сочной груди, которая идеально ложится в мои ладони. Язык Эрики ныряет в мой рот, и я постепенно включаюсь в игру всем телом, включая член с посттравматическим синдромом.
Опрокинув Эрику на кровать, стягиваю с нее трусики, быстро избавляюсь от своей одежды, натягиваю презерватив и ложусь сверху. Опустив руку между нами, ныряю пальцем в горячую влажность, и она стонет, слегка выгибая спину. Немного невпопад, потому что я еще ничего такого не сделал. Пытаюсь отбросить неприятные ощущения и зудящую мысль о том, что она будет имитировать удовольствие. Значит, я должен сделать так, чтобы ей не пришлось.
Спускаюсь поцелуями по животу, достигаю средоточия удовольствия, игнорируя то, что у нее не сделана депиляция. Не люблю, когда у женщины есть растительность, пусть и аккуратно постриженная. Развожу губки в стороны и лижу ее горошинку. Эрика извивается и хватается за мои волосы. На пальцах, которые я медленно ввожу в нее, чувствую влагу. Это распаляет меня еще сильнее, как и вкус Эрики, ее запах.
Сажусь между ее ног и вхожу в нее. Эрика вцепляется в мои плечи, как только я зависаю над ней на локтях.
– Здесь можно кричать, – шепчу ей в губы и начинаю трахать.
Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, глубже, до самого упора. Целую и кусаю ее губы. Эрика стонет и извивается подо мной. Задирает голову, позволяя целовать ее шею. Потом переворачиваю нас. И вот тут начинается самое интересное.
Она запускает пальцы в свои волосы, выгибает спину и начинает так извиваться, кричать и скакать… В общем, мне хочется вызвать санитаров. В Эрику как будто вселилась паршивая порнозвезда, целью которой является завести зрителей, но выходит хреново, потому что у нее с ними разные понятия о возбуждающей картинке. Ладно, смотрится она не настолько паршиво, учитывая ее красоту и сексуальность. Но все эти движения наигранные, что делает наш секс немного пластмассовым.
Я мог бы сейчас тормознуть этот цирк и сильнее постараться ради ее удовольствия. Но я тут рискую вообще оставить нас обоих неудовлетворенными, потому что член снова в шоке. Поэтому переворачиваю Эрику снова на спину, зажимаю ей рот ладонью и, слегка приподняв ее бедра второй рукой, вколачиваюсь в нее до основания.
Она перестает дергаться и кричать, только негромко мычит в мою ладонь, а ее глаза становятся огромными. Я, конечно, знаю толк в сексе, и хочется верить, что попал в ту точку, которая доставит ей удовольствие, но слабо в это верю. Чтобы получить удовлетворение от секса, нужно, как минимум, отключить голову и полностью включиться в процесс, прислушиваясь к своим ощущениям. Не уверен, что Эрика сейчас на это способна. Больше кажется, что в это мгновение она хочет произвести на меня впечатление. Но делает это так, что портит все еще сильнее.
Подкладываю под ее попку подушку и кладу палец ей на клитор, все еще пытаясь спасти ситуацию. Эрика вцепляется в мои бедра, глядя на меня, не отрываясь.
– Готова полетать? – спрашиваю ее, а она нерешительно кивает.
Подаюсь бедрами назад, а потом резко врываюсь в нее, параллельно с этим кружа пальцем по клитору. И тут она зажмуривается и, выгнув спину, стонет. Я наращиваю удары бедрами, не прекращая ласкать ее горошинку. Мне не верится, но, кажется, она на грани. Ее кожа покрывается потом, грудь и шея краснеют, а тело бьет мелкая дрожь.
Когда Эрика взлетает на вершину, я чувствую легкую пульсацию внутри нее, нижние губки опухают. Тогда я опираюсь на руки по бокам от нее и долблюсь в нее, пока не темнеет в глазах, а по телу не разносится горячая волна удовольствия.
Падаю рядом с Эрикой, лениво вытаскивая из-под ее бедер подушку.
– О, вау, – выдыхает она.
Да, вау.
Вау, блядь, как я облажался с выбором партнерши.
Я, конечно, сбросил напряжение, но перед этим напрягся еще сильнее.
– Ага, – отвечаю негромко. Врать не хочу, а хвалить особо не за что. Я не впечатлен. – Пойду воды попью. – Сажусь на кровати. – Тебе принести?
– Да, спасибо.
Встаю и голышом иду на кухню. Набрав стакан воды, медленно цежу ее, стоя в темной комнате и пялясь в окно на дорогу. В принципе, все прошло неплохо. Но могло быть лучше. Насколько обманчива может быть внешность? Эрика выглядит, как ангел, но в глазах пляшут черти. Я думал, она из тех девушек, которые внешне скромны и спокойны, а в постели ураган. Похоже, ошибся. Интересно, насколько грубо будет сейчас отправить ее домой? Спать с ней я как-то совсем не хочу. Понимаю, что это дочь моего наставника, и мне не стоило в принципе с ней связываться. Зато теперь, уверен, меня отпустят фантазии о ней.
Набираю стакан воды для Эрики и возвращаюсь в спальню. Но она уже не нуждается в напитке, потому что, закинув ногу на подушку, сладко спит, приоткрыв пухлые губы.
Я со вздохом ставлю стакан на прикроватную тумбочку, а потом мой взгляд падает на бюстгальтер Эрики. Еще раз смотрю на нее, убеждаясь, что она крепко спит. Раз не удастся отправить ее домой, то хотя бы этот ужас сожгу. И выпью виски. Целый стакан. Безо льда.
