Екатерина Островская
Заповедник, где обитает смерть
Татьяна Устинова
Единственный способ изменить мир
Как я люблю детективы!.. Особенно хорошие. Читаю с удовольствием и некоторой опаской – всегда-то мне хочется оказаться самой умной и сразу угадать, кто злодей, кто жертва и как именно повернется сюжет!.. Честно сказать, я промахиваюсь, только когда увлекаюсь. И автор не дает мне шанса вздохнуть, оторваться, засунуть книжку в сумку и вернуться к ней, ну, допустим, послезавтра!..
Екатерина Островская как раз из таких – ни оторваться, ни вздохнуть, где уж отложить на послезавтра!.. Я люблю ее книги, и «Желать невозможного», и «Темницу тихого ангела», и на этот раз я ждала, что автор снова меня удивит.
«Заповедник, где обитает смерть» почти фантастическая история, но Екатерине Островской удается заставить читателя – то есть меня и, надеюсь, вас тоже – верить в реальность происходящего, и это ощущение не отпускает до самой последней страницы.
Быстрота повествования, от которой захватывает дух, не дает ни опомниться, ни остановиться, ни отложить книжку на послезавтра. Ее просто необходимо дочитать здесь и сейчас, и желательно без пауз, и хорошо бы при этом, чтоб телефон не звонил и дети не приставали!..
Островская играет жизнями, тасует героев, заставляет их совершать неожиданные и странные поступки, а читателя с замиранием сердца следить за ними и гадать – сработает, не сработает, выберутся, не выберутся!.. Сюжет то и дело поворачивает в какую-то другую сторону и на полной скорости несется дальше. Это почти невозможно, но ей удается удержаться на этих виражах!.. И очень хочется, чтобы у героев все получилось!..
Мне кажется, одна из самых главных и сложных задач автора – заставить читателей сопереживать героям. Поверить в них и прожить с ними целую жизнь, уложившуюся в книгу. И я верю! И хочу, чтобы у них все получилось, чтобы двое друзей, герои романа «Заповедник, где обитает смерть», победили, чтобы затеянная кем-то то ли из праздности, то ли из жадности, то ли по дьявольской неосторожности «игра на выбывание», ставки в которой значительно выше, чем человеческая жизнь, все же закончилась для них благополучно или чтобы просто закончилась хоть как-то!.. И мне то и дело хочется им… подсказать: ребята, здесь что-то не то, а вы из-за своей молодецкой удали этого не замечаете! Ну, оглянитесь по сторонам, вглядитесь пристальней!
И герои сражаются за себя, пытаясь разгадать, какое место отведено им в придуманном автором чудовищном состязании!
Я читаю, и страшно мне, и увлекательно, но я не разрешаю себе заглядывать в конец, перелистывать последние страницы – никогда!..
А еще мне всегда нравится в книгах, когда смешно. Когда смешно… непредсказуемо, а не там, где положено по законам жанра! Островская не боится шутить там, где кажется, что это невозможно и даже опасно. Она совершенно свободна в тексте, ничего не боится и ничем себя не ограничивает. И поэтому все получается, да так хорошо!
И финал! Он всегда феерический, во всех отношениях. Иногда так сразу и не поймешь, такой ли уж это стопроцентный хеппи-энд, на который, как мне кажется, надеется каждый нелицемерный читатель! А потом приходит осознание, что все правильно, так и должно быть.
Как читатель, я знаю совершенно точно, что счастливый конец в романе – не признак слабоволия или бесхарактерности автора! Это, возможно, единственный способ изменить мир. Я говорю это сейчас совершенно серьезно. Я читаю, в это время для меня не существует неразрешимых проблем и глобальных кризисов, политических, финансовых или смысловых. Я читаю и точно знаю, что все… обойдется. Честно. Всерьез.
И обыкновенные дети из обыкновенного детского дома станут жить во дворце и получат возможность понять, что мир огромен и прекрасен!
Заповедник, где обитает смерть
«…Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержанны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся…»
Второе послание к Тимофею святого апостола Павла
Вся жизнь – игра: сюжет – так себе, но зато какая графика!
Народная мудрость хакеров
Глава 1
Фонари едва мерцали, вся улица погружена в ночную тень, хотя какая может быть тень, если света нет; даже луна на небе без короны – просто как белая пуговка, пришитая к черной рубашке. Зимнее утро приходить не спешило, и дома тоже не торопились просыпаться; в темных стеклах окон ничего не отражалось, а что за ними – одному Богу известно. Если Он не спит, конечно.
Ровно в четыре утра Волошин вышел из клуба, сел в машину и, не прогрев двигатель, отправился домой. Обычно он так рано не заканчивал игру, даже если она не шла, но сейчас зима – мосты в Петербурге по ночам не разводят, и потому можно себе позволить сказать «Достаточно!» и удалиться. Хотя ни о каком достатке сегодня не может быть и речи: с чем пришел, с тем и домой вернется. И то случайно – сгреб оставшиеся перед ним фишки, поставил на черное – потому лишь, что три раза подряд выпадало красное. На этот раз повезло – Волошин решил не испытывать больше судьбу, получил в кассе выигрыш, шагнул через порог в темноту, замер на мгновение, подставляя лицо морозному воздуху и прислушиваясь к тишине. Потом направился к машине, нажал кнопку брелока. Автомобиль отозвался двумя короткими всхлипами и помаргиванием подфарников. Впрочем, сильного мороза не было, стекло не успело замерзнуть, и прогревать двигатель нет особенной нужды, можно сразу отправляться домой, где…
Нет, все было не так. Когда Волошин вышел из казино и легкий морозец поцеловал его в обе щеки, из темноты выскользнула девушка – просто выросла из черной стены и, не дойдя двух шагов, остановилась, ничего не говоря, пытаясь поймать взгляд свободного и, как ей, наверное, казалось счастливого человека. Коротенькое пальтецо или курточка, скрывающая еще более короткую юбку, чулочки в сеточку, руки, прижимающие к груди простенькую сумочку. Волошин видел эту девушку в вестибюле казино, куда она заскочила погреться или, если получится, подцепить клиента – обычная уличная дешевка, и малолетка к тому же: неудивительно, что ее тут же выставили.
Алексей как раз поправлял перед зеркалом кашне и мельком заметил, как за его спиной отразилась какая-то суета – нет, все пристойно: девушка зашла, охранники тут же ее вежливо попросили. И вот теперь она подкралась, скукоженная, и пытается обратить на себя внимание.
– Не хотите ли… – начала шептать девушка.
Но Волошин даже не повернул головы.
– Расслабься, – посоветовал он, щелкнул брелоком и залез в автомобиль.
Уличные фонари еле брезжили бледной марганцовкой, город спал, словно похрапывая, – это продребезжал первый непонятно куда ползущий троллейбус, где-то хлопнула дверь, и на улицу вывалился взъерошенный сон – как видно, ошибся адресом. Все это пронеслось и осталось позади: казино, девушка, темная улица и подозрительная личность в подворотне. И все равно что-то не так. Определенно, что-то прошмыгнуло мимо – незаметное, может быть, не такое уж необходимое, но отразилось в сознании, прежде чем исчезнуть. Волошин даже тряхнул головой, чтобы не напрягаться, вспоминая, а просто сбросить наваждение. Еще совсем недавно он ни о чем не задумывался, и вдруг прицепилось непонятное чувство тревоги, которое не дает сосредоточить внимание на дороге или на чем-нибудь приятном. Алексей даже притормозил, а потом и вовсе остановился. Быстро промелькнул сегодняшний вечер – вроде ничего особенного: не выиграл и не проиграл, знакомых не встретил, хотя видел Филатова, но ни о чем с ним не говорил, просто кивнули друг другу и направились к разным столам. И все же что-то не так, надо вспомнить. Что-то очень важное.
Волошин развернулся и поехал назад. Над казино тускло светилась вывеска, перед входом никого. И только когда автомобиль остановился, откуда-то из-за водосточной трубы выскочила та девчонка и снова оказалась возле машины. Через тонированное стекло невозможно было разглядеть ее лицо.
Алексей приоткрыл дверь:
– Прыгай сюда!
Девчонка забралась на сиденье, колени тряслись от холода, а руки продолжали прижимать к груди сумочку.
Волошин вынул бумажник, достал из него сотенную:
– На, возьми.
– В машине? – прошептала девчонка.
Алексей усмехнулся и отвернулся от дурочки.
– Ничего не надо. Получила и катись отсюда.
Она уже начала шарить по обшивке двери в поисках ручки, торопливо и нервно, словно боясь, что этот странный человек передумает.
– Сиди! – приказал Волошин. – Я тебя до метро подброшу.
– Метро сейчас закрыто, – совсем тихо выдавила из себя девчонка.
И не повернулась при этом. Так они и проехали до Невского проспекта – Волошин, пораженный своим альтруизмом, и его спутница, демонстрирующая ему свой затылок.
– Где хоть живешь? – поинтересовался Алексей. – Может, мне по пути, и я тебя у дома…
Но спутница не дала договорить:
– За городом.
– За город нам не надо, – не торопясь, словно обращаясь к самому себе, произнес Волошин и объяснил опять же себе: – За городом нам нечего делать, нам и в городе неплохо живется.
Ему уже стало жалко сотни баксов. Кого он хотел удивить – эту сопливую деревенскую потаскушку, решившую подхватить клиента возле шикарного заведения? И что на него нашло? Она, кстати, даже не поблагодарила.
– Сейчас через Неву перескочим, и я тебя возле «Василеостровской» высажу – напротив ночное кафе, до открытия метро можно перебиться там.
– У меня рублей нет, – прошептала девчонка, уставившись в свои коленки.
И тогда Волошин вздохнул, продолжая держаться за баранку левой рукой, снова залез во внутренний карман, достал бумажник и положил его на руль. Придерживая пальцем, выудил сторублевку, следом за которой выскочила и вторая, протянул обе банкноты спутнице:
– На, кровососка! На пару пива хватит и на бутерброд останется.
Захлопнул бумажник, вернул его в карман и только после этого добавил:
– И на метро останется.
– У меня есть, – призналась дурочка.
– Счастливая, – зачем-то сказал Алексей и снова поразился тому, насколько он добрый, и тому, что ему не говорят «спасибо».
Раздалось только «хлюп, хлюп». Девчонка шмыгнула носом и закрыла ладошкой глаза.
«Ревет, что ли?» – подумал Алексей и бросил взгляд на спутницу.
Та и в самом деле плакала, причем абсолютно по-детски, потряхивая головой и закрывая ладошкой уже не глаза, а рот, чтобы не разрыдаться во весь голос. В свете пролетающих за окнами фонарей стали видны размазанные тени и стекающая с ресниц тушь. Смысла успокаивать попутчицу никакого, можно только прибавить газу, чтобы скорее домчаться до метро, расстаться с ней, забыть навсегда и не вспоминать. Как и этот вечер – бессмысленный и пустой, как многие другие, похожие друг на друга в своем унылом однообразии.
Девчонка выскользнула в ночь молча. Только перед тем, как захлопнуть за собой дверь автомобиля, прошептала:
– Спасибо. Я постараюсь вернуть долг.
Но Алексей махнул рукой: поторапливайся, мол. Дверь затворилась, свет в салоне погас. За окнами тоже было темно, и посреди мрака сияла эмблема «Макдоналдса», пропахшая жареной картошкой и котлетами.
Десять с половиной лет назад, как раз перед государственным экзаменом в университете, Лешка Волошин, возвращаясь домой, заглянул в почтовый ящик и обнаружил там конверт. В конверте находилась открытка с изображением целующихся голубков и двух золотых колечек.
«Алексей, приглашаем тебя на торжественную регистрацию нашего брака, которая состоится на набережной Красного Флота.
Нина, Ваня»
Поднимаясь в лифте, Волошин пытался вспомнить, кто такая Нина, и не мог. Ивана среди знакомых тоже не было. Решив, что почтальон ошибся, взглянул на конверт: все верно – адрес его и фамилия написана без ошибок. Оставалось только удивляться и ломать голову дальше. Он бы ночь не спал, но как раз перед полуночью позвонил бывший одноклассник, которому, как выяснилось, подбросили такое же послание. Вместе вычислить Нину оказалось не так уж сложно: она училась в их классе и даже какое-то время сидела рядом с Волошиным, что, впрочем, особой радости не доставляло – неуверенная в своих знаниях девушка перед каждой контрольной писала шпаргалки у себя на ногах, потом ей оставалось только поднять юбку и получить необходимую информацию. Естественно, что и Лешка по ее ногам сверял порой собственные знания. Однажды на контрольной по математике он толкнул соседку в бок:
– Чему равен бином Ньютона?
Добрая девушка для пущей конспирации подняла в задумчивости глаза к потолку, а рукой стала задирать подол.
Необходимой формулы не было.
– Выше, выше, – шептал Волошин.
Он даже наклонил голову к столешнице, чтобы заглянуть дальше, но надписи закончились. Лешка пожирал глазами ляжки одноклассницы и потерял бдительность. Сама соседка по парте продолжала искать подсказку на потолке.
– Это что? – раздался рядом вопль математички. – О-о-о!
Это прозвучало так неожиданно и громко, словно наблюдательная учительница увидела за окном зависший над школьным стадиончиком НЛО.
Весь класс вздрогнул.
– Ты же советская девочка!.. – завопила несостоявшаяся Софья Ковалевская.
Тут она вспомнила, что Советского Союза уже нет, и тут же нашлась:
– Ведь ты же девочка! У тебя должна быть гордость, а ты позволяешь мальчикам заглядывать себе под юбку. Не стыдно? Даже я краснею.
Учительница всплеснула руками и обратилась ко всему классу:
– Вы можете себе представить, чтобы мальчик залез девочке… У-ужас!
Она прижала ладони к вискам и покачала головой.
Одноклассники с завистью смотрели на Волошина, а некоторые одноклассницы закусили губы. Равнодушно глядел с портрета Карл Фридрих Гаусс, а Альберт Эйнштейн и вовсе показывал язык. Впрочем, некоторые ученики воспользовались переполохом и бешено листали учебники.
– Ты же девочка! – повторила учительница.
И тут заметила надписи на ногах, и это возмутило ее еще больше:
– Вон из класса! Оба! Немедленно к директору.
Пришлось складывать портфели и вылезать из-за парты.
– А ты, – задыхаясь от гнева, произнесла математичка, обращаясь к соседке Волошина, – покажи свое безобразие директору: посмотрим, что он скажет.
Лешка и Нина вышли в коридор, но по дороге в директорский кабинет заскочили в туалет для мальчиков, где смыли шпаргалки, а заодно и выкурили по сигаретке, после чего директору решили ничего не показывать, тем более что и разглядывать уже было нечего, а если бы и было что, то вряд ли старику директору (а было ему уже почти пятьдесят) это интересно. Потому решили сходить на дневной сеанс в кино, где показывали фильм «Дикая орхидея», в котором было немало откровенных сцен. Посмотрели раз, потом купили билеты и на вечерний сеанс, пошли снова в зал, сели на свои места, а когда погасили свет, кто-то протиснулся мимо, пинаемый ногами зрителей, и, наконец, издав страстный вздох, похожий на стон, опустился рядом. Это была математичка…
Мытье ног в туалете для мальчиков – событие, конечно, незабываемое, и потому Нина не преминула пригласить на свою свадьбу и Лешу Волошина. Правда, он не пошел на регистрацию, а явился прямо в ресторан «Невский», где намечался торжественный ужин. Прихватил с собой подарок – коробку с чайным сервизом, как потом выяснилось, таких сервизов оказалось несколько. Зато оригинальный подарок принес второй их одноклассник – огромные оленьи рога, прикрепленные к дощечке, чтобы вешать на стену. Некоторым гостям из числа родственников жениха это не очень понравилось. Они так и сказали, добавив:
– За такие подарки можно и по рогам получить.
Щедрый даритель мялся с ноги на ногу, а потом попытался оправдаться. Мол, зачем молодым еще один сервиз, а рога в хозяйстве всегда пригодятся: на них можно шляпу вешать и галстуки.
– И носки, – добавила находчивая невеста.
В остальном – самая обычная свадьба: кто-то напился, кто-то подрался, кто-то целовался с чужой женой, а кто-то увел чужого мужа. Ничего выдающегося в тот вечер не произошло: потом таких торжеств в жизни Волошина оказалось немало, он бы и то позабыл за чередой последующих, но мужем одноклассницы оказался незнакомый ему парень, с которым впоследствии Алексей подружился. Звали молодожена Ваня Филатов. Был он среднего роста и худ (это потом он растолстел и развелся. Или наоборот: сначала развелся, а потом растолстел). Тогда, на свадебном ужине, бывшая соседка по парте поручила Волошину важное и ответственное задание – напоить жениха. Это сделать удалось. Напились оба, и с этого началась их дружба. Но никто из них не догадывался, что их ждет, хотя вместе пили за светлое будущее: Алексей подливал жениху, а Иван косился на оленьи рога.
Утром Волошин проснулся в незнакомой квартире в чужой кровати, и девушка, лежавшая рядом, пыталась убедить его, что они близко знакомы. Обрывки каких-то воспоминаний крутились в Лешкином мозгу, но они казались кадрами из фильма «Дикая орхидея» и потому к личному опыту не имели никакого отношения. Спрашивать незнакомку, а тем более интересоваться ее именем было бы не очень тактично, и потому пришлось начать издалека.
– Где мы? – прохрипел Алексей.
– У меня, – таким же надтреснутым голосом просветила девушка.
Но ясности это не добавило. На новую близкую подругу смотреть не хотелось. Волошин закрыл глаза.
– Что молчишь? – спросила девушка.
– Я думаю.
– О чем? – продолжала чего-то добиваться новая подруга.
– Просто фантазирую.
– Давай пофантазируем вместе, – предложила девушка. – Я открою тебе новые горизонты.
Что она имела в виду, Алексей так и не узнал, потому что пространство маленькой квартирки разрезал противный писклявый звонок.
Есть еще люди, для которых фантазии реальнее любой действительности; этим мечтателям удается перешагнуть через воображаемую линию, где сходится земля и небо. Таким человеком оказался Иван Филатов…
Ваня позвонил в дверь, хозяйка открыла. Лешка, продолжавший гадать, где же он находится, услышав знакомый голос, обрадовался: хоть он и в чужом доме, но все же в родном городе. Вскоре все выяснилось окончательно: Волошин находится в соседней с Филатовым квартире, а незнакомка – подруга детства молодожена. Может быть, старинная дружба и помешала ей выйти замуж за соседа.
Вскоре они снова сидели за столом, допивая оставшееся с вечера шампанское, и беседовали ни о чем. Но еще до того, как хмель затуманил голову, ум Филатова посетила неожиданная мысль:
– Алексей, давай с тобой организуем какое-нибудь коммерческое предприятие.
Вот так дикая мысль, заскочив в сознание человека, не очень трезвого со вчерашнего вечера, может изменить жизнь и, к удивлению, даже в лучшую сторону. Правда, в то замечательное солнечное утро об этом не подумали ни Волошин, ни его бывшая одноклассница, ни нетерпеливая соседка, порывающаяся увести куда-то Лешку, ни рыжая кошка, трущаяся под столом о восемь человеческих ног сразу, ни дворничиха, орущая на весь двор, предрекая мученическую смерть тем, кто выбрасывает в окно пустые бутылки. Никто не ведал, что скоро наступят весьма существенные перемены в жизни некоторых из людей, сидевших за столом в маленькой комнате в доме на окраине великого города.
Вскоре все закрутилось и завертелось, и, хотя мир не перевернулся, для Волошина и Филатова изменилось многое. Может быть, сама жизнь не стала иной, а вот условия переменились. Алексей с Иваном открыли информационное агентство, дали ему красивое название «Интертайм» и объявили всему свету, что это первое в нашей стране независимое средство массовой информации. Многие поверили, хотя не поняли, в чем заключается независимость и от кого именно. Некоторые известные журналисты стали сотрудничать с новым агентством, а политики, которых вдруг развелось видимо-невидимо, давали эксклюзивные интервью. Интервью эти Иван с Алексеем продавали за границу, неплохо зарабатывая, даже очень хорошо – так, что и политикам немало перепадало. Продажей информации занимался исключительно Иван, а Волошин уже тогда бросил все силы на рекламную деятельность. Очень скоро выяснилось, что жевательная резинка или леденцы могут принести доходы не меньшие, чем хорошо причесанные мужчины с горящим взором, выгодно торгующие своими идеалами.
Глава 2
Что такое утро, Алексей Волошин уже давно забыл – просыпался он обычно к полудню. Летом, правда, приходилось подниматься чуть раньше: не давали спать птицы. А вот зимой можно поваляться в постели подольше.
За окном все равно ничего хорошего: то мороз, то слякоть, а то и вовсе каркают вороны. Хорошо было только в душевой кабине. К часу дня Волошин садился завтракать: обычно яичницей с ветчиной, сухариками с малиновым джемом и чашечкой кофе. После чего Алексей звонил директору рекламной фирмы, владельцем и президентом которой он сам и являлся:
– Как дела, Гриша?
– Все дела в прокуратуре, – вздыхал директор, – а у нас одна суета, да и то пустая.
Это было правдой: прибыль с каждым месяцем оказывалась все меньше и меньше. Алексей прекрасно понимал, что состязаться со столичными рекламными монстрами лучше не пытаться – пирог поделили без него, к тому же крыс, подбирающих крошки под столом, тоже хватало, так что долго продержаться на старых связях и приятельских отношениях вряд ли удастся. Разговоры с директором портили настроение, хотелось выскочить из дома и лететь в офис, самому впрячься в работу и что-то изменить, перевернуть, чтобы опять все закрутилось и завертелось, но вместо этого Алексей ходил по квартире и разговаривал сам с собой.
– Неплохо бы прибрать здесь, – говорил он, глядя по сторонам.
Квартира Волошина, несмотря на то что являлась самой что ни на есть холостяцкой, была не маленькой, и потому генеральная уборка откладывалась на неопределенное время. А навести порядок следовало. «У кого грязно в доме, у того и на душе не чище», – говорила когда-то мама маленькому Алексею.
В квартире Волошина иногда обнаруживались предметы дамского туалета. Однажды он полез под кровать в поисках пепельницы и обнаружил там маленький никелированный револьверчик, в барабане которого находилось пять пулечек. Сколько времени провалялся револьверчик под кроватью, неизвестно, но, судя по всему, долго, потому что был весь в пыли. Никто не звонил и оружием не интересовался, так что установить владелицу не представлялось возможным. Поначалу, сидя на полу перед кроватью и стирая с револьвера пыль, Волошин усмехнулся: дожил, дескать, спал с киллершей. Потом напряг память, вспоминая, где и когда мог познакомиться с потенциальной наемной убийцей, но все впустую. Оружие, впрочем, оказалось газовым, и неизвестная дама постоянно держала его при себе, скорее всего, чтобы обороняться от сексуальных маньяков. Но маньяки, наверное, не хотели нападать, и потому надобность в револьвере отпала сама собой, а робкая женщина так и не вспомнила, где забыла свое личное оружие.
Волошин тогда положил находку в нижний ящик письменного стола, за который, кстати сказать, почти совсем не садился. В том же ящике лежали в своих коробках старшие братья дамского пистолетика: большой пневматический «магнум» и газовый «Иж». Волошин иногда доставал их, рассматривал, протирал и смазывал, но никогда не пользовался – даже не понимал, зачем приобрел их когда-то. Зашел, видимо, из любопытства в оружейный магазин и купил то, что понравилось. Вообще-то настоящий мужчина не может не любить оружие – некоторые представители сильного пола относятся ко всяким стреляющим предметам с большей нежностью, чем к женщинам, и даже спать ложатся с винтовкой или с пистолетом. Хотя, говорят, встречаются еще мужчины, которые без ума только от своей работы, считающие, что все эти игрушки – пистолеты, автоматы, дорогие автомобили и роскошные женщины, рыбалка и пивные посиделки, то есть то, что особенно ценится в мужском обществе, – развлечение для бездельников.
Если говорить честно, то у Алексея время от времени появлялось желание зайти в офис своего предприятия по двум причинам: во-первых, дома ему становилось скучно, а во-вторых, денег на жизнь катастрофически не хватало. Тратил он в последние пару лет больше, чем зарабатывал, точнее сказать, больше, чем приносила дохода его рекламная фирма. Можно, конечно, включить режим жесткой экономии, отказать себе в чем-нибудь не столь уж необходимом; но в чем – Волошин не знал. Например, изменить привычке покупать исключительно итальянскую обувь он не мог. Становиться снова таким, как все, почему-то не хотелось. Те, кто испытал однажды счастье если не быть сказочно богатым, то хотя бы удовлетворять свои финансовые потребности, боятся нищеты пуще старости и смерти. А люди, отошедшие от дел, уже разучились трудиться; маются, бедные, клянут переменчивое время и собственную судьбу, забыв, что именно труд – основа благоденствия. Им хочется вернуться в счастливые дни, когда у них была цель, пусть даже и не очень благородная, – разбогатеть, а сейчас приходится ухищряться и уверять себя, что походы в казино – просто развлечение, попытка убить скуку, а никак не желание обязательно выиграть.
То казино, в которое повадился ходить Волошин, несколько лет назад прикрыли. Как, впрочем, и остальные. Но это было респектабельным заведением, которое любили посещать уважаемые в обществе люди, а потому убрали только вывеску. Вместо «Казино «Рояль» теперь сверкала огнями надпись «Клуб «Жокей». Внутрь теперь запускали по клубным картам, получить которые можно было только по рекомендации двух постоянных членов и после тщательной проверки службой безопасности заведения. Алексея, правда, пускали и без предъявления золотой клубной карты – как одного из постоянных членов. Ребята на фейсконтроле хорошо его знали. Иван Филатов бывал там гораздо реже, потому что жил далеко – в районе, где подобные заведения тоже имелись, может, не такие фешенебельные, но Филатову приходилось иногда возвращаться домой пешком, а потому, чем ближе к дому, тем сохраннее обувь.
Они встречались теперь не так часто, созванивались еще реже. А ведь были когда-то не только партнерами по бизнесу, но и ближайшими друзьями. Все делили пополам, и не только прибыль. А день, когда оба узнали, что сумма на личном счете каждого из них перевалила за миллион долларов, стал самым настоящим праздником. Особенно радовался Иван. Вечером они сидели под раскидистой пальмой за столиком возле небольшого бассейна элитной баньки. В бассейне резвились девушки из открытого незадолго перед этим филатовым модельного агентства, и Ванька был вне себя от счастья.
– Все, все! – повторял он. – Теперь мы в кругу избранных! Смотри: мы ни в чем себе не отказываем, а денежки капают. Если так будет продолжаться, то…
Он захлебывался мечтами и французским шампанским. Размахивал руками.
– Через года два… нет, через год собственную радиостанцию откроем. Нет, лучше телеканал… А если дела пойдут еще лучше, то…
Дела лучше не пошли. И года не прошло, как они расстались. Не ссорились, а просто решили поделить бизнес.
