Екатерина Пятницкая
Предварительный статус
– Что-то совсем старые модели. Кто держал у себя это?
– Какие-то образцы привез коллекционер раритетной техники. Некоторые просто хранились в семьях, как память о прошлом.
– Ну да, не все выбрасывают старые вещи.
– А в этом что-то есть, да? Прикоснуться к истории. Вот почему люди привозят частички земного мира сюда.
– Хотят войти в историю.
– Историю освоения другой планеты.
Они смотрели друг на друга минуты две, не отрываясь, пока с одной из полок что-то не грохнулось. Кира нагнулась и подняла с пола сверток с какими-то тряпочками. Это были детские распашонки, пинетки и чепчики.
– А у тебя есть дети? – спросил Юра.
– Пока нет. И теперь будут не очень скоро. Тем, кто работает здесь, запрещено заводить детей. Тут ведь нет роддомов, и вообще, всего один врач общего профиля на всех. Для более серьезных вмешательств пока нужно летать на Землю. А у тебя?
– Сын. Виктор. Ему скоро будет четыре года.
– Как мило.
Еще около сорока минут они разглядывали стеллажи с самым разным содержимым. Были тут и вполне понятные экспонаты, вроде книг или предметов обихода. Но попадались и странные. На крючке у стены висел отрезанный клок волос, он был очень длинный. Как будто кто-то специально отращивал волосы, чтобы потом оставить их на Марсе.
Молодой нейробиолог с интересом уставился на этот экспонат, словно пытаясь понять мышление человека, который хочет увековечить себя именно таким способом. Через несколько шагов он увидел правила приема предметов, размещенные на стене. “Нельзя принимать от посетителей грязные вещи, окурки, использованные презервативы…”, – говорилось на стенде.
– Это серьезно?
– Ага. Чего только ни пытались всучить нашим сотрудникам.
– Видимо, для них действительно важно что-то после себя оставить. Ха-ха.
Оставить. Юра снова пощупал конверт во внутреннем кармане. Нет, наверное, еще не время.
После экскурсии он решился и спросил, как на Марсе принято приглашать выпить кофе, и где тут можно перекусить. Кира привела его в буфет для сотрудников. Помещение выглядело, как обычная столовая. Но вряд ли на Марсе есть выбор мест для питания и досуга.
Они взяли подносы и стали набирать себе еды из разных емкостей. Тут были вполне земные блюда, чего и следовало ожидать. Гость этой планеты положил на тарелку куриную отбивную, печеный картофель, кукурузу и салат. Кира взяла рыбу на пару, фасоль и пончик.
Столик заняли у окна. “Окно?!” – мысленно крикнул Юра. За стеклом был какой-то плакат с изображением городских улиц на планете Земля. Но на долю секунды он опешил, не поверив своим глазам.
– Это чтобы представить себя дома, – объяснила девушка. – Окно, само собой, не открывается. Оно бутафорское.
– А, понятно, что-то терапевтическое. Для профилактики депрессии.
– Ты что, психолог?
– Нейробиолог. Здесь, кстати, должен работать мой университетский преподаватель.
– Да. И как его зовут?
– Семен Борисович Кулешов.
– Ах, да. Тот седой дедушка-ученый.
– Когда я его в последний раз видел, он не был седым.
После еды они выпили по две чашки кофе, поглядывая в ненастоящее окно с обманчивым видом за ним. Но тепло, возникающее у обоих в душе, было реальным. Остаток этого импровизированного свидания провели за разговорами о земной жизни. Оказалось, что если бы они познакомились на голубой планете раньше, то вполне могли бы друг другом заинтересоваться. Правда, вряд ли повстречались бы. Потому что жили бы очень далеко друг от друга в разных уголках России.
***
Желтый бумажный конверт отправился на тумбочку у кровати и приземлился прямо возле портрета Гагарина. Талантливого ученого из Москвы назвали в его честь. Юра сразу же рухнул на постель и уснул.
Дом! Часы тикали непривычно громко, как будто хозяина не было целую вечность. Вот что значит побывать на другой планете. Иногда он думал заменить их на беззвучные световые часы с всплывающими лазерными цифрами, но эти были семейными и передавались из поколения в поколение.
Засыпая, он представлял лицо Киры, ее улыбку и волосы.
– Папа, вставай! – прозвучал крик сына, от которого Юра подскочил и стал тереть глаза.
– Ох, кто пришел, богатырь.
Мальчик прижался щекой к отцу. Пожилая женщина по имени Марта стояла в проходе и с умилением наблюдала эту картину, обнимая себя за плечи.
– Привет, сынок. Ну как там Марс?
– Отлично слетал, мам.
– Видел своего профессора?
– Пока нет. Не стал его тревожить раньше времени.
Втроем они сели за стол, и новоявленный космический путешественник раздал всем по тюбику еды, которую приобрел на станции после приземления. Хотя сам он не испытал на себе невесомость, говорили, что космонавты по-прежнему в дальних перелетах употребляют еду из таких тюбиков. Малышу достался тюбик с творогом и фруктовым пюре, маме – с гречкой и мясом, а себе Юра оставил борщ.
– Сегодня тот самый день, – с грустью заметила его мать.
– Знаю. Давай почтим ее память.
Он взял с дивана пульт со светящимися кнопками и нажал одну из них. В стене гостиной открылась выдвижная полка, и на ней показалась шкатулка белоснежного цвета. Сверху она подсвечивалась лучами и сияла. В углублении виднелось фото в рамочке с изображением красивой молодой женщины. Темные волосы струились по ее плечам, а глаза улыбались.
– Мама, – сказал мальчик осторожно, как будто она и вправду на секунду вошла с дом, и он боялся ее спугнуть.
– Да, Витя. Это мама. Она теперь живет вон там, – ответил отец, указывая куда-то вверх.
Затем он взял белоснежную коробочку с прахом бывшей жены и положил ее на стол перед всеми. Заиграла поминальная музыка. Это сенсор отреагировал на движение и поставил мелодию, которая заполнила весь дом. Собравшиеся склонили головы и молчали.
– Когда со мной это случится, я хочу коробочку темно-синего цвета, – сказала бабушка Виктора, как только музыка затихла.
– Потому что он похож на космос? А ты хотела бы переместить свое сознание в робота? Если мы уже научимся делать это с людьми.
– Только в такого, чтобы не занимал много места.
Завершив маленькую церемонию памяти погибшей в катастрофе три года назад мамы Виктора, эти трое продолжили есть еду из тюбиков, как настоящие космонавты. После Юра проводил маму до двери, уложил сына в кровать и хотел лечь сам, но решил открыть конверт и взглянуть на содержимое еще раз.
Достал снимок мозга и внимательно разглядывал его минуты две, поворачивая к свету, а потом убрал его снова в конверт, выключил ночник и положил голову на подушку.
***
С самого утра на работе его встречали вопросами о той самой поездке.
– Ну как, стоит оно того, а? Стоит? – не унимался коллега Никита Фролов.
– Ага, захватывающе, я бы сказал.
