Екатерина Романова
Королевский поцелуй
Я смотрела на мужчину со светлой грустью, понимая, что слова бессмысленны. Заботливо гладила его по грубой большой ладони и пыталась подарить хотя бы частичку тепла.
– Тебе, правда, это интересно?
– Обожаю истории из детства. Когда-нибудь, возможно, расскажу свои.
Дарси Драгнор посмотрел на мою ладонь. Я вдруг смутилась, захотела ее отобрать, но куда мне до реакции гранд-джаффара? Он бережно сжал мои пальцы и улыбнулся.
– Жизнь – коварная штука, олененок. Порой, она делает тебе удивительный подарок, но помещает его на край пропасти. Неверный шаг и, то, что становится дорогим, несется в бездну…
Тихий голос, пропитанный болью, достиг сердца. Я не понимала, о чем он говорит, но внутренне ощущала примерно то же.
– Уже поздно, или отдыхать. Выбери любую спальню на втором этаже.
– Спасибо, но для начала я бы хотела в библиотеку. Можно?
– Не самое популярное место в моем доме. Там… Дверь справа от лестницы.
Я благодарно улыбнулась и отнесла тарелки в раковину.
– Оставь, я сам. В благодарность за неожиданный ужин.
– Как знаете. По правде говоря, ненавижу мыть посуду!
Потому что Белларис в наказание заставляла отмывать жирные сковороды и оттирать кастрюли… брр! Я бы могла и не мыть, все же не служанка, но уже в детстве понимала, что Белли желает мне добра, поэтому слушалась. А с возрастом уже привыкла к домашним делам. Они стали частью моих будней.
– Тогда, добрых снов?
Не хотелось уходить. Но причин остаться у меня не было.
– Добрых снов, – напряженно ответил дарси, словно тоже не желал меня отпускать.
– Пойду тогда, – я неуклюже поклонилась и дернулась к выходу, но врезалась в широкую грудь, заслонившую проход.
– Олененок, ты мне нравишься, – порывисто заявил мужчина, обхватив меня за плечи. – Бойкая, волевая, искренняя. Ты можешь оставаться в моем дворце, сколько захочешь, но я буду с тобой честен. Я тебя не выберу. Ни за что. Будь кем угодно, но не моей хранительницей.
Не знаю, что задело больше, что он отказался от меня еще до отбора, или что предложил остаться.
– Остаться у вас? В качестве кого?
– Моей… гостьи.
Я усмехнулась.
– Гостьи? И часто у вас гостят девушки? – впрочем, вопрос и не подразумевал ответа. – Не думаю, что вы хотели меня оскорбить, дарси Драгнор, но вы рано списываете меня со счетов. Да, моя внешность вызывает сомнения в способностях. Я худенькая, невысокая, но вы увидите, что это только плюс. Я умею менять мнение людей. Скоро вы поймете, что вам не нужен никто, кроме меня.
Дернула плечами, скидывая руки джаффара и ушла. Не знаю, о чем он думал, когда предлагал непотребство, но и я не лучше. С каких это пор я ввязываюсь в отбор за место хранительницы! Я здесь не за этим!
Надавала себе мысленных затрещин и отправилась в библиотеку. За время поисков лекарства от родового проклятия, я перерыла сотни библиотек, в надежде найти хоть что-то стоящее. Но, поскольку прабабку прокляла Верховная ведьма, в библиотеках дворца могут храниться бесценные сведения об этом событии. Летописи, личные дневники, записи, газетные заметки. Что сделала моя прабабушка? И есть ли менее слюнявый способ снять проклятье?
Библиотека оказалась просторной, но пыльной. Женской рукой или участием прислуги здесь не пахло, да и не похоже, чтобы дарси Драгнор сюда захаживал. Зажгла несколько молниевых шаров, они не тратят много сил, и мягкий свет не режет глаза. Стеллажи стояли ровными рядами справа и слева, по центру был широкий проход. У стен ютились замшевые диваны с приставными столиками и канделябрами. Я неспешно прогуливалась, читая указатели на полках. Право, политика, гербовые книги, география, биология, военное дело, история…
– Я же им говорил! – раздался чей-то довольный возглас, и я замерла. Даже шары потушила от неожиданности. – Говорил, а они не слушали! Мойва скисла! Да потому что в треску надо было вкладываться, в треску! Кому нужна эта мойва? Там есть-то нечего! Ещё бы путаччу покупали, тьфу! Хозяин вот вложился в треску, и теперь в плюсе. А мойву ни один приличный аристократ даже не обнюхает! – ворчал необычно низкий голос.
Говоривший растягивал «р» и «м».
Страха не было, вел интерес. Я снова зажгла шары и вышла из-за стеллажа.
– Ну, кто тут опять ночами шатается?
Я так и замерла от увиденного. На кресле, сложив лапу на лапу, удерживая в зубах трубку, сидел толстенный рыжий котяра и читал газету. Мы смотрели друг на друга и одновременно хлопнули ресницами. Животное опомнилось первым. Выплюнуло трубку, швырнуло на пол газету и громко произнесло:
– Мяу!!!
– Серьезно? – усмехнулась, рассматривая, навскидку, двадцать килограмм ошеломительной наглости. Кажется, я смотрю на виновника разбитых духов матушки дарси Драгнора.
– Мяу, – отмахнулся кот, ложась по-кошачьи. Мол, тебе все привиделось.
– Я тебя слышала! И видела! Ты хоть знаешь, что курить вредно?
Подняла с пола дымящуюся трубку и закашлялась. Отец иногда закуривает, но я не выношу запаха, убегаю на улицу. Потушила трубку и положила на тумбочку, разгоняя ветром терпкий дым.
– Откуда вообще у кота трубка?
– У хозяина спер-р, все р-равно лежит без дела, – кот недовольно заурчал. – Да, чтоб тебя!
Понимая, что его поймали с поличным, животина развалился в кресле по-человечески и зыркнул на меня надменными пронзительно-зелеными глазами.
– Итак, кто ты, и почему меня слышишь?
Кот-дознаватель? Не хватало света в лицо и… да, в общем-то, остальное все было. И трубка, и наглость, и прошибающий на вылет взгляд, и пробирающий до костей властный голос.
– Может, ты из подмирья? – предположила, разглядывая нового знакомого с интересом патологоанатома. До этого момента я думала, что учитель Пьёрн – особенный и единственный в своем роде. Он крайне замкнут, когда речь заходит о семье или его жизни, а тут… Да точно из подмирья! Есть, конечно, небольшой шанс, что от удара по голове у меня помутился разум, но я ставлю на первое.
Кот утробно заурчал. Его шерсть встала дыбом, а хвост превратился в огромную метелку для стряхивания пыли. Такие бы ресурсы, да по книжным полкам, чтоб не чихалось!
– Я похож на безумного монстра, девочка? – прошипел кот.
– Нет. Вы похожи на моего знакомого фазана. Если встретите, не вздумайте съесть. Мне кажется, он один из ваших.
О разумных сущностях подмирья известно немного. Сам учитель не любит о себе распространяться. Я знаю лишь то, что они есть и от кого-то или чего-то бегут. В подмирье учитель ходит только за травами для моего зелья, и, каждый раз уходя, прощается навсегда.
– Не понимаю, о чем ты. Я обычный кот. Просто умнее остальных. В том числе и, – меня смерили презрительным взглядом с головы до ног. – И некоторых двуногих тоже.
– Тогда, о премудрый кот, – я изобразила шутливый книксен, – не соблаговолите ли помочь мне в одном нехитром деле? Ваш обширный кругозор и, несомненно, великолепное знание здешних мест мне весьма пригодятся…
Котяра немного повыделывался, но все же выслушал мою просьбу и, важно вышагивая, повел меня к одному из дальних стеллажей.
– Мать хозяина погибла шесть лет назад. Добрая была двуногая и наивная до жути. Ты на нее чем-то похожа, – кот даже остановился, чтобы осмотреть меня в тусклом свете шаров из молний. Кивнул, мотнул хвостом и продолжил путь. – Она хоть и была светлой, но изучала тьму. Особо интересовалась проклятьями. Точнее, тем, как их снять. Ты можешь перелопатить всю библиотеку, но не найдешь ничего стоящего. А вот здес-с-сь…
Кот остановился и прошипел как змей, сверкнув в полутьме изумрудными глазищами. Мы остановились возле стены, отделанной деревянными панелями и фресками.
– Здесь ты, возможно, найдешь то, что ищешь.
– Здесь ничего нет.
Я добавила еще несколько шариков, они разлетелись, но ничего интересного не обнаружили. Диван, несколько журнальных столов, даже стеллажи стояли задними стенками. Мы зашли в тупик, красиво обставленный, но, все же, абсолютно безынтересный.
– Она же не дура хранить такие знания на полке! – кот поднялся на задние лапы и постучал себя по голове. – Дневник в тайнике. Даже хозяин о нем не знает.
Кот таинственно захихикал, явно довольный собой.
– И ты так просто отдашь мне этот дневник? В чем подвох?
– Двуногие, – он мотнул башкой. – Во всем подвох ищете. Что, не веришь в мою добросердечность?
Я состроила усомнившуюся мину.
– Должна будешь, – таинственно произнес кот, облокотившись о стену, как бывалый покоритель женских сердец. – Одно желание.
Стать должницей кота? С одной стороны, что он может попросить? Килограмм трески? С другой стороны – это разумная сущность подмирья… Впрочем, если в дневнике матери дарси Драгнора будет что-то ценное, я заплачу любую цену.
– Идет. Где дневник?
– Э-э, не так быстро, красотка! Знаю я таких, получат желаемое и свить, – кот свистнул и показал мордой в потолок, – бывают таковы. Не-не-не, дай лапу.
Я без задней мысли протянула ладонь, и животина так шустро впился в нее клыками, что я даже пискнуть не успела.
– Эй! – отобрала конечность и прижала к себе. Из раны скатилось несколько капелек крови, вспыхнуло золотым светом, и ранка затянулась.
– Мм… не ошибся, старая кровь! – восторженно воскликнул котяра, и его глаза лихорадочно блеснули. Что-то подсказывало, довериться коту была так себе идея. – Ну, теперь держи свой дневник.
Мохнатая лапа три раза ударила по нарисованной корзине с виноградом, и стена едва слышно щелкнула. Еще комбинация ударов, напоминающая какой-то старинный мотив, и раздался очередной щелчок. Дальше кот навалился на стену плечом, и корзина с виноградом ушла вглубь, образовав дыру, в которую протиснется только тонкая женская рука.
Зачем кому-то такие меры безопасности? Зачем так прятать дневник? Как кот взломал код доступа? По спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Я понимала, что внутри не просто писульки и наблюдения и, возможно, мне оно совсем не надо, но…
– Вуаля! Прошу!
Засовывать руку в охраняемый тайник не хотелось. Вдруг там ловушка? Игла со смертельным ядом или еще что похуже?
– Давай лучше ты…
Котяра хмыкнул и играючи достал из стены небольшую толстую книгу в кожаном переплете. Судя по виду, она принадлежала не только матери Эльриха, но и кому-то задолго до нее. Обложка затерлась, как и позолота, несколько мелких изумрудов выпали из пазов, кожа местами потрескалась.
Я, затаив дыхание, взяла книгу. Кот оперативно захлопнул тайник и свернулся у моих ног калачиком. Сердце билось тревожно, мурашки так и не разбежались, холодили спину, даже в горле пересохло. Аккуратно сдула с обложки пыль и громко чихнула.
На корочке едва заметно переливалась надпись: «Проклятия и методы противодействия».
Затаила дыхание и опустилась на диван, не решаясь открыть книгу. Казалось, если открою, то что-то в моей жизни навсегда изменится.
– Бздишь? – кот поднял голову и лениво зевнул, обнажив ряд острых клыков.
– Бздю, – не стала отрицать.
– Почему?
– Я надеюсь, что здесь ответы на самые главные вопросы в моей жизни.
Сердце екнуло. Я подняла взгляд на кота.
– И чего ждёшь? Инфаркта? Во, двуногие, во глупые.
Ещё никогда меня не отчитывал кот. Фазан, да, но не кот.
Нерешительно откинула обложку, и кончики пальцев укололо чужой магией. На пожелтевших от времени страницах лежали ровные строчки неизвестных искрящихся символов.
– Это что?
Я перелистнула страницу, вторую, третью. Все испещрено тарабарщиной, отдаленно напоминающей старовейсторийский. Но с ним я немного знакома, это не он.
– Здесь ни слова непонятно!
– Конечно, непонятно. Это язык адептов Лючии.
Зашибись. Чтобы это расшифровать мне понадобится убить уйму времени, а еще словарь языка светлых. У Маргеса тоже есть свой язык, но адепты бога ветра редко им пользуются, только для плетения некоторых особо сложных заклинаний.
Кот нехотя выдал мне словарь светлых, и закипела работа. Для начала я перевела содержание, составленное в разное время разными людьми, почерк владелиц дневника немного отличался.
– Родовые проклятья! – воскликнула взволнованно, когда перевела очередную фразу.
Сто двадцать первая страница!
– Почерк дары Драгнор, матери Эльриха,– кот неожиданно оказался на спинке дивана и заглянул мне через плечо. – Да-да, она писала. Есть что интересное?
– Понятия не имею, тут все на языке светлых, – я зевнула, чувствуя, как по телу разливается слабость.
Каналы до сих пор не наполнились силой, регенерация еще не завершилась, да и после всего пережитого мне попросту требовался отдых. Как бы ни хотела, но сегодня я ответы не найду.
– Я могу забрать дневник?
Снова прятать его не хотелось. Да и куда спокойнее изучать и переводить в своей комнате, не рискуя быть пойманной.
– Забирай, чего уж там. Раз не издохла, значит, дневник тебя принял.
– Не поняла-а, – протянула оторопело и отпрянула от книжки.
– Ну, дорогая, это свет, – хмыкнул котяра. – Он может испепелить тебя, может облагодетельствовать. И родовые артефакты всегда заговорены создателем. Они не даются в руки абы кому.
– Но я – абы кто!
– Видимо нет. Короче, забирай. И словарь тоже. Вряд ли кому-то в ближайшее время он понадобится. Кстати, комнату выбрала?
– Нет еще, – сложила книги стопкой. Ноша оказалась тяжеленькой. – А есть разница?
Кот окинул меня таким взглядом, что я почувствовала себя дохлой мышью.
– Всему вас, неразумных, учить надо. Хозяин мой, поди, приглянулся?
Я дипломатично промолчала. Обсуждать личную жизнь с котом? Ну, знаете…
– Да хотя, какая разница. Приглянулся, не приглянулся. Морда в этом деле не главное. В темноте-то все кошки серы, уж мне ли не знать, хе-хе. Ладно, идем, я лучшую комнату покажу. Отблагодарить потом!
Я уже сомневалась, так ли хороша кошачья затея, но меня безбожно клонило в сон. В гостиной нашла свои вещи, спрятала в них книги, мало ли, по пути попадется кто-то любопытный, и поплелась за животным.
Он важно вышагивал спереди, до боли напоминая хозяина. Тот также шагал по таверне Беззубого Кейра, словно делал полу одолжение. Лапы рыжего ступали бесшумно, осторожно, он вилял огромным пушистым хвостом, и время от времени оборачивался, проверяя, ползу я, или уснула по дороге.
Мы подошли к стене.
– Туда тебе, – сказал кот и нырнул в объятия молодой красотки с корзиной винограда. – Идешь? – донеслось с той стороны иллюзорной стены.
Я аккуратно коснулась шелковых обоев, и они пошли рябью, обнаруживая иллюзионный заговор. Шагнула вперед и оказалась в новом тупике с тремя дверьми.
– Прямо – личный кабинет хозяина, – кот кивнул мордой на дверь из темного дерева. – Справа уборная, – показал на неприметную дверь под цвет обоев, – а слева – твои покои.
– Э-э, а ты уверен, что я могу выбрать эту комнату? Наверное, она не просто так спрятана от чужих глаз.
– А что, хозяин запрещал?
Нет. Я пожала плечами, поблагодарила кота и толкнула двери. Все, чего мне хотелось – это спать. «Спать» – самая удивительная, восхитительная и жизненно необходимая сила всех времен и народов!
Сгрузила сумки на кресло у входа, завтра разберу. Туда же положила одежду, не чувствуя сил даже переодеться, не то, чтобы принять душ. Штаны тоже положила на кресло и едва доползла до кровати, плюхнувшись поверх одеяла в нижнем белье.
Что-то теплое и мягкое укрыло меня по самый подбородок, но отреагировать не было сил. Сон, как болото, затянул меня на дно.
Гранд-джаффар Эльрих Драгнор
День нещадно вымотал. Спасибо олененку, покормила, иначе бы лег голодным. Смешно сказать, это был не только ужин, но и завтрак, а заодно и обед. В этом плюс безродных девушек: они необычайно выносливы и способны позаботиться о себе и других.
Немного поработал с резервом и лег отдыхать. Завтра предстоит придумать новый способ закрыть разрыв, чтобы хранительницы выжили. Байдер пойдет на все, лишь бы укрепить власть и вписать свое имя в историю, и ему без разницы, сколько человек при этом погибнет.
Не успел закрыть глаза, как в коридоре послышался звук шагов, возня Гастона и негромкий голос…
Сначала не поверил ушам. Думал, мне уже грезится, но нет. Я усмехнулся, ожидая, что двери спальни вот-вот откроются. Эрвин, да ты… ты издеватель, не иначе! Разумеется, я разрешил выбрать любую спальню на втором этаже, ведь свою отгородил иллюзией. Но от этой, похоже, не спастись, как от злого рока.
Впрочем, спасаться я и не собирался, а вот скрыться все же решил. Олененку нужен отдых, да и мне тоже. Разборки сейчас ни к чему. Заклинание не видимости само растворило моё тело.
Девушка еле волочила ноги, даже свет не включила. Впрочем, лунного вполне хватало. Он мягко стелился по ковру, обволакивал очертания предметов серебристым сиянием. Олененок кинула сумки на кресло, наскоро разделась и повалилась на кровать поверх одеяла. Я замер.
Снова со мной в постели прекрасная нежная девушка, и снова мы будем… спать.
Оливия застонала не то от боли, не то от усталости. Ее израненная кожа, обласканная серебряным светом, покрылась мурашками. Я беззвучно выругался. Накрыл девушку вторым одеялом и коснулся ее лба, погружая в сон. Пусть не мучается. Отдохнет. Восстановится.
И меня пусть тоже не мучает.
Она расслабленно вздохнула, подсунула руку под подушку, подтянула колени к груди и притихла. Это было испытание почище тех, что я проходил у разрывов. Невинная, чистая, нежная, с губами, как лепестки роз, с румяными, как бока персиков, щеками. При взгляде на нее щемило сердце и наливалось возбуждение. Хочу! Но нельзя…
Я обнаружил в себе неуместное и незнакомое прежде желание защитить ее от всего зла этого мира. Закрыть собой. Не отдавать никому. И чувство усиливалось при виде ран на светлой коже. Ее длинные ресницы трепетали, откидывая изящные тени на щеки, хотелось провести по ним пальцем…
Перевернулся на другой бок, проклиная все на свете, и постарался заснуть.
Старания оказались тщетными. Уснешь тут, когда тебя невинно и совершенно случайно касаются то бедрами, то рукой в неположенном месте, то вообще закинут на тебя колено и обнимут, словно плюшевого медвежонка. Не то, чтобы я возражал, но без продолжения – сплошная мука. В паху потяжелело и болезненно ныло.
Посреди ночи олененок вдруг встрепенулась и что-то бессвязно пробурчала. Она металась по подушке, на щеках блестели слезы, сердце билось быстро-быстро, как у зайца.
– Пожалуйста… пожалуйста! – прошептала она.
Откинул с ее лица волосы, вытер слезы.
– Что ты бормочешь, не пойму?
Она притихла и, не открывая глаз, решительно произнесла:
– Поцелуйте меня!
Олененок спала, но в ее голосе было столько мольбы, что по телу прокатилась горячая волна.
– Вот бессовестная. Ты же спишь!
– Пожалуйста! – она вцепилась в мою руку и бесстыже полезла целоваться. Справедливости ради, я попытался быть настоящим дарси и уклониться, но… – Да что вам стоит-то? А мне это жизнь спасет!
Логично. Что мне стоит-то? А тут – целая спасенная жизнь!
Я уже склонился ближе, по губам скользнуло ее горячее, нетерпеливое дыхание, внизу живота заныло от предвкушения, но какая-то отвратительная часть меня велела остановиться. Я провел по губам девчонки большим пальцем. Мягкие, манящие, податливые. Она неловко прижалась ртом к моей ладони, как слепой котенок, и задержала дыхание.
Я тоже его задержал.
А потом она отпрянула, счастливая, словно ей подарили кусочек солнца.
– Спасибо. Спасибо, ваше величество, вы спасли мне жизнь!
Нет слов. Эта партизанка в моей постели несколько раз поблагодарила другого мужика за приснившийся поцелуй. И вообще, разве так целуются?
– Ты… – проворчал, подбирая слова. А она знай себе лежала и улыбалась, сладко обнимая подушку. – Садистка!
Раздери меня небесный гьерд, дожил!
– Значит, поэтому ты на отборе. Влюбилась в Байдера, глупый олененок, – погладил ее по щеке. Оливия улыбнулась и потянулась за лаской.
Она не понимает, что король использует ее, выкинет и забудет. Олененок не похожа на тех, кто ищет коротких связей или мечтает об участи фаворитки. Значит, и правда влюбилась. Искренне. Девушки ее возраста пылкие, эмоциональные и влюбчивые. На этом и сыграю. Исключительно, чтобы уберечь девчонку от ошибки.
Исключительно!
Адель де Виньетт (Оливия Штерн)
Ох, что это была за ночь! И пусть это был лишь сон, но мне приснилось, что я поцеловала его величество! Или он поцеловал меня? Не помню, да и неважно, главное, поцелуй был! Я прикоснулась губами к губам. Казалось, что они все еще хранят на себе ощущение поцелуя, словно он был реальным, а не выдуманным.
Немного полежала, позволив себе понежиться в несбывшемся счастье. Сладко потянулась, перевернулась на бок и… Свалилась.
Пока заправляла постель и рылась в сумках в поисках дневного платья и халата, в приоткрытое окно протиснулся учитель Пьёрн. Точнее, он застрял откормленным филеем в проеме, а я помогла ему втиснуться.
– Мне нужна лаборатория! – важно крякнул учитель, распластавшись на полу. Он подпрыгнул, вздыбил перья и поправил их клювом.
– И вам доброе утро. Как спалось? Где спалось? Нашли безопасное место?
Недобро зыркнув на меня глазами-бусинками, учитель элегантно оттопырил лапку с привязанным к ней холщовым мешочком. У меня от лица отхлынула кровь.
– У тебя же зелье закончилось, или я ошибаюсь? Вчера ты знатно отсвечивала и чуть не попалась!
Совсем забыла сказать об этом учителю и попросить слетать за травами! Как хорошо, что он сам догадался, и как плохо, что для приготовления зелья нужна лаборатория. Тут не обойдешься ступкой и котелком, нужны реактивы, концентраторы, магические экстракторы и тяжелая артиллерия. И есть у меня кое-какие идеи на этот счет.
– Учитель, скажите, а в нашем мире много таких как вы? Разумных сущностей подмирья? Вы вообще как, дружите между собой?
Фазан встрепенулся, взлетел на трельяж, к слову, совершенно не женский, и склонил на бок свою зелено-синюю головку с огромным красным пятном под глазом.
– Это ты о ком-то конкретном?
– Я вчера, совершенно случайно, – добавила поспешно, – познакомилась с котом гранд-джаффара и почти уверена, что он из ваших. Кот, конечно, не признался, но не каждый же день видишь рыжего наглеца с трубкой в зубах, рассуждающего о закупках рыбы.
– Ах, Гастон, все так же курит! – учитель вдохновленно хлопнул крыльями. – Он тут, приблудный?
– Где-то здесь. Найти?
– Я сам. А ты… что бы он ни говорил – не верь! И вообще, лучше лишний раз с ним не разговаривай. Ты же не успела ему задолжать?
Я сделала честные-пречестные глаза.
– Задолжать? Коту? Пф, – отвела взгляд и легкомысленно хмыкнула. – Конечно же нет.
– Смотри у меня! Я тут поузнавал немного. Вечером – бал. Это твой шанс, так что принарядись хорошенько и делай то, что положено делать девушкам твоего возраста на балах.
– Учитель Пьёрн, но мы с вами никогда не касались этой темы. Как обольстить его величество? Что мне для этого сделать?
– А ведь и правда… – озадаченно проклокотал фазан, почесав голову кончиком крыла. – Ты, это… в библиотеке наверняка есть любовные романы или энциклопедии для леди по искусству соблазнения. Прочитай парочку! Хотя, лучше с десяток.
Мои брови поползли вверх. За всю жизнь я ни разу не держала в руках любовный роман. Ни желания не было, ни времени, а тут… Впрочем, чего не сделаешь ради семьи.
– Хорошо. Я улажу.
– Уладит она. Хех. Что-то я уже переживаю за психику короля, – прокряхтел фазан, выбираясь из окна.
Несмотря на возраст и фигуру, он ловко сорвался с отлива и рванул ввысь, а я замерла…
На поляне под окнами, купаясь в рассветных лучах, тренировался гранд-джаффар. Если это можно назвать тренировкой. Обнаженный по пояс, босиком, в легких льняных брюках, он молотил мечами воздух, перетекая из одной стойки в другую с такой скоростью, что иногда его образ смазывался. Магия хаоса высшего уровня. Он может двигаться настолько быстро, что противник даже не заметит, как превратится в фарш.
Но что там, меня завораживали не только его магические навыки и боевые умения, но и… Выдохнула и закусила губу. Какой же он… мужественный! Под его гладкой и блестящей от пота коже перекатывались мышцы. Даже шрамы на спине и груди не портили впечатления, скорей, усиливали его. Сколько мощи в этом крепком и подтянутом теле, сияющем отблесками магии!
Гранд-джаффар подпрыгнул, развернулся в воздухе и с одного удара разрубил толстый столб, поставив жирную точку в тренировочной схватке. Столб тяжело накренился и с грохотом повалился на сырую от росы траву. Восхищенно выдохнула и, облокотившись о подоконник, сложила подбородок на ладони.
Мужчина откинул челку со лба, воткнул мечи в землю, а потом замер и… улыбнулся. Я даже дыхание задержала от этой открытой, обескураживающей улыбки. Он вскинул голову и среди десятка окон безошибочно нашел мое. Улыбнулся шире, помотал головой, разве что пальцем не погрозил.
И мне бы стеснительно отпрянуть! Так откровенно пялюсь на полураздетого мужчину, по чьей коже завораживающе льется солнечный медовый сок, но… вместо этого я улыбнулась и помахала ему. Ну, а что? Мой джаффар. Будем часто работать и тренироваться вместе и не факт, что он в этот момент будет одет. Следует привыкать. Вот налюбуюсь, и в следующий раз обойдусь без слюноотделения!
Но до чего же хорош-то, а!
Мужчина подхватил с земли флягу, сделал несколько жадных глотков, а остальное, словно издеваясь над моей тонкой девичьей психикой, вылил на себя. Вода, искрясь, стекала по широкому развороту плеч, ласкала живот и терялась в плотной резинке брюк. Это оказалось выше моих сил. Я отошла от окна и полетела в душ, желая выкинуть из головы пленительный образ. Я должна соблазнить его величество, а не соблазняться гранд-джаффаром!
Гастон не обманул, я попала, скажем, в уборную, размером чуть меньше парадной в нашем особняке. Здесь и постирочный артефакт, и сушильный, и огромная ванна на изящно изогнутых ножках, и душевая кабина, и несколько раковин под длинным зеркалом во всю стену. Шкаф, в отличие от того, что в спальне, открывался. Я нашла пушистые полотенца и несколько халатов, судя по размеру – хозяйских.
Бросила грязную одежду в стиральный артефакт и забралась в душ. На ванну времени нет.
Обычно вода меня успокаивает, а тут сделалось хуже. По мне стекали горячие струи, а перед глазами стоял образ дарси Драгнора с блестящим торсом.
– Да что б тебя! – выругалась и сосредоточилась на своем теле.
Боли почти не было, остались только огромные синяки на ребрах и ссадины на конечностях. Резерв наполовину наполнился, вечером можно тренироваться, а еще выкроить время для изучения книг по соблазнению. Дарси Драгнору, может быть, и нравятся неумелые девицы, но его величество окружают такие искусницы, что я на их фоне однозначно выделюсь, но не факт, что в лучшую сторону.
Выключила воду, обмоталась полотенцем и отодвинула дверцу.
– Доброе утро.
Я завизжала и швырнула в дарси Драгнора первым, что попало под руку. А, поскольку под рукой ничего не было, то швырнула полотенцем. Джаффар беззаботно поймал тряпицу и продолжил чистить зубы.
Прониклась положением. Сорвала с вешалки другое полотенце и наскоро завернулась.
– Над бросками следует поработать.
– Простите, я, наверное, перепутала уборную?
Ну, рыжая морда, ты у меня получишь! Запомню. Отомщу, забуду и снова отомщу!
– Где я могу приводить себя в порядок?
– А здесь не вариант? – удивился джаффар, и, прополоскав рот, поставил щетку в стакан. Я наблюдала за его действиями в некотором оцепенении. – Зубная щетка, – мне протянули новую розовую палочку. Стиральный артефакт. О, вижу освоилась, молодец, – джаффар бросил туда и свои вещи, открыл шкаф под артефактом. – Принадлежности для стирки. Умеешь пользоваться?
Шутит, да? Насыпала мыльный порошок в нужный отсек, настроила, закрыла верхнюю крышку и влила немного магии. Аппарат заработал. Накинула на него заклинание первого круга – «Воздушная пелена» и в уборной стало тихо.
– Стирка – женское дело. Умею, конечно, – улыбнулась, подтянув повыше полотенце. Запоздало вспомнила, что я без ничего, завернутая в сырую махровую тряпочку, едва прикрывающую стратегически важные места.
От волнения кожа покрылась мурашками. Джаффар тоже это заметил. Провел по мне медленным взглядом, дернул уголком губ и уточнил, глядя на мои плечи:
– Замерзла?
– Нет, – ответила тихо.
– Это – сушильный аппарат. Здесь – косметические средства, – мужчина открыл шкаф, просматривая свои запасы. – Полотенца, – открыл другую дверцу. – Возьми халат и прикрой свои симпатичные ножки, раз так волнуешься.
Щеки опалило жаром, когда на плечи легла теплая ткань, пахнущая дарси Драгнором. Я протиснула руки в рукава и, отложив зубную щетку, затянула пояс. Утонула, конечно, но так чувствовала себя более защищенной. Пришлось в несколько раз подогнуть рукава. Джаффар, оперевшись о столешницу, невозмутимо наблюдал за моими суетливыми движениями. Щеки все еще пылали, стало душно и немного тревожно.
– Вы, правда, сами стираете? – спросила, чтобы заполнить тишину.
– С современным уровнем артефакторики это не проблема. Или ты думала, твой гранд-джаффар страшен на поле боя, но чудовищно беспомощен дома?
После слов «твой гранд-джаффар» что-то было?
– Я самостоятельный мужчина и, если необходимо, могу позаботиться о своей женщине. Как спалось?
– Отлично, благодарю. А вам?
– Что-то снилось? Что-то, может быть, особенное?
Я нахмурилась.
– Не поняла вас.
Мужчина озорно улыбнулся и пожал плечами.
– Говорят, первый сон на новом месте – вещий.
– Тогда, надеюсь, что мой сбудется. И как можно раньше.
Дарси Драгнор заметно напрягся. Мне даже показалось, что у него скрежетнули зубы и дрогнули крылья носа. Да, впрочем, причем здесь нос? Грудь-то какая, особенно, когда яростно вздымается, от нее вообще глаз не отвести. Я никогда не видела такой красивой мужской груди. Да и где? В курятнике? Или в огороде? Мужики, когда землю обрабатывали, никогда не раздевались, в наших краях лето короткое и холодное. А зря не раздевались! Я бы не выглядела такой… невежественной!
Эх…
Вот, красивая же плитка на полу! Между прочим, прорезиненная, чтобы не поскользнуться! И с заклинанием тепла. Я босиком, но ногам не холодно.
– Вот, значит, как, – заметил джаффар таким тоном, что в ванной заметно похолодало. – И куда же ты смотришь, олененок? – мое прозвище он едва протолкнул сквозь стиснутые зубы.
– Плитка у вас тут… красивая. Прорезиненная. С заклинанием тепла. Замечательная плитка.
– Плитка?
В ответ кивнула и, почему-то, вжала голову в плечи.
– Глаза подними!
И почему я чувствую себя нашкодившим щенком?!
Простое действие далось с неимоверным трудом. Медленно подняла взгляд, подметив и легкую ткань брюк, и клинок, без которого джаффар, очевидно, не ходит, и дорожку маленьких волос, бегущую от его пупка к кромке брюк, и рельефные бугорки пресса, и твердую, как камень, грудь. Даже хотелось ткнуть ее пальцем, чтобы убедиться – наощупь она такая же, как и на вид. И только потом взгляд коснулся губ гранд-джаффара и его глаз. Ну, не умерла, вроде бы, хотя сердце выпрыгивало из ушей.
