Екатерина Романова
Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава
Незнакомец не двигался. Не целовал, не отталкивал. Прижимал к себе и с напряжением вглядывался в мое лицо. Хотя, сколько можно называть его незнакомцем? Я решила именовать его Гардианом.
− Ты пахнешь мятой, − заметила задумчиво, не в силах оторвать взгляд от его губ. Теперь я знаю, что за внешней твердостью и строгостью линий скрывается мягкость и удивительная сладость.
− А ты – человеком, − презрительно заметил он и накрыл ладонью браслет на моем запястье.
Зачем он его дернул? Еще раз и еще. Гардиан с остервенением пытался снять с меня артефакт, едва не вырывая руку вместе с плечом.
− Что ты делаешь? – возмутилась, понимая, что сон граничит с реальностью. – Мне больно, отпусти!
Дернулась, но мою руку держали крепко. Распахнула глаза и заметила нависших надо мной Грыхарда и кого-то, удивительно похожего на кандидата в императорские гончие. Как показывает опыт, если чья-то морда похожа на морду гончего, то, скорее всего, ему она и принадлежит.
− По какому праву вы ворвались в мою комнату? – взвизгнула и, пользуясь замешательством мужчин, спрятала драгоценную во всех смыслах конечность за спину.
− Ничего личного, Эйри. Ты же знаешь правило: кто платит золотом, тот и папа.
О, этот вечный папа! Папа тот, у кого золото, и кто способен оторвать тебе руки и засунуть в места, о которых приличные леди говорят шепотом и только в уборной.
− Давно ли я перестала быть папой, Грых?
Тролль виновато потупил взгляд, потоптался на месте и вздохнул. Для полноты картины не хватало затылок почесать, но с этим и так все ясно. Обратила внимание на гончего. Согласна, этот меня явно перепапил.
− Что здесь происходит? Как представитель закона вы обязаны…
Мужчина усмехнулся и перебил:
− Кто сказал, что я здесь как представитель закона?
− На вас форма! – повысила голос, взывая к, прости Исконная магия, совести, ответственности, служебному долгу, наконец, этого альтернативно одаренного индивидуума.
Провела взглядом по черному камзолу с ярко-красными эполетами и золотой нашивкой службы Императорских гончих. Один из тридцати. Точнее, двадцати восьми, потому что Персли и Кейлара я знаю, а этого, увы, нет.
− Раздеться? – мазнув по мне масляным взглядом, спросил блондин.
Обворожительно улыбнулась. Подалась вперед, мягко касаясь ладонями поросшего щетиной подбородка.
− Грых, выйди, дорогой, − проворковала, не отрывая взгляда от голубых глаз императорского гончего. Он млел от моих поглаживаний, попавшись на первый крючок ментального воздействия.
− Эйри… − по-отечески предупредил тролль.
Да знаю я, знаю. За ментальное воздействие на императорского гончего мне могут голову отрезать. Но, если я не сбегу, мне отрежут руку, и тогда я стану инвалидом! Это в лучшем случае!
Мысль о том, что рука – это меньше чем голова, и без руки можно и прожить, пришла слишком поздно. Когда двери за троллем тихонько закрылись, я проворковала, склоняясь к приоткрытым губам гончего:
− Имя.
− Айтон Тарментон.
Сын Великого князя Герберта Тарментона. Давнего недруга отца. Не знаю почему, но я по-прежнему взвешивала возможные последствия своих поступков для родителей.
− Что это за браслет?
− Приказ его высочества Шаэртрасского найти и доставить Шаамни. О большем не знаю, − безропотно вымолвил он, облизнув пересохшие губы.
Я вырисовывала подушечками пальцев круги на его щеках, позволяла ладоням скользнуть дальше, зарыться в копну пшеничных волос, стянутых в хвост на затылке.
− Какого именно высочества?
− Кейлара, − нетерпеливо прошептал Айтон.
Понятненько. Значит, не все потеряно. Если я приду к Кейлару и обо всем расскажу, он наверняка найдет способ снять браслет без членовредительства.
«Не отдавай! Спаси! Не отдавай!» − раздался в голове жалобный голос.
У-у, гадина!
Гадина, а жалко…
Виски заломило от боли. Я обхватила лицо гончего и произнесла:
− Сейчас ты спустишься вниз, выпьешь хмельного, снимешь девочку. Будешь с ней предельно нежным, и щедро заплатишь! – а что, местные девчонки мне не раз помогали, можно сказать, я им задолжала по-женски. – Грыху тоже заплатишь, золотом. А после вернешься к себе и ляжешь спать. Ты не вспомнишь ни мое лицо, ни мой голос, ни мои прикосновения.
Я отшатнулась, когда обжигающая боль стала невыносимой. Смахнула с глаз слезы и пульсаром выскочила из комнаты. В коридоре валялись чьи-то шлепанцы. Уж лучше они, чем изодранные ступни. Обулась и степенно спустилась вниз. Мое внушение абсолютно, и даже у императорских гончих нет к нему иммунитета. Разве что у высших, но я не проверяла.
Грых возился в обеденном зале и, заметив меня, махнул волосатой лапой.
− Ты во что вляпалась, ррыха?
− Я не вляпалась. Меня вляпали, − вздохнула, усаживаясь на стул и подвигая к себе кружку с ароматным чаем. Тролль с опаской проследил, как с лестницы спускается потрепанный гончий и подходит к нам.
Замерла, стиснув руками деревянную кружу. Должно сработать.
− Мне двух лучших девиц, − растерянно пробормотал гончий. Тролль удивленно поднял кустистые брови, глянул на меня, на гончего, снова на меня.
− Конечно, господин. Сейчас оформим. Вы пока поднимайтесь на третий этаж, выбирайте комнату. Девочки скоро придут…
По столешнице покатились золотые монеты. Неровной походкой гончий поплелся к лестнице.
− Что ты с ним сделала, Эйри?
− Поговорила. По душам, − ответила уклончиво, насаживая на вилку кусок омлета. Фырша, жена Грыха, еще и салатик нарезала. Троллиха меня по-матерински любит. По большей части за зелье трезвости, но все равно. – Зла держать не буду, Грых, но ты меня не видел.
− Сама знаешь, какие порядки, − тролль растерянно пожал плечами, за что получил затрещину от жены.
− Вот именно, порядки! Эйри императорского гончего отчухекала! Ты у меня смотри! – пригрозив мужу кулаком, она промурлыкала мне: − кушай, папа, кушай. Вон какая худенькая!
− Угу, − протянула, набивая полный рот.
Всем известно, если тебя откармливают тролли, значит, где-то неподалеку развели костер. Фаршированная человечинка – деликатес для волосатых. Да-да, закон охраняет человеков от съедения, но с каждым годом Астория все больше похожа на джунгли, где каждый второй – хищник, а нам, простым смертным, приходится спасаться от всех подряд. Ведь даже куст может оказаться дендроидом и сожрать тебя. Его потом, конечно, накажут. Возможно, даже сожгут, но сильно ли это поможет, когда тебя уже съели?
Быстро подчистив тарелку и опустошив кружку, я поблагодарила троллей, выгребла последний медяк, случайно застрявший между подкладкой и тканью мошны, и пошла на выход. Посвящать Грыха в дальнейшие планы – дело неблагодарное. Да и что мне теперь делать?
Вышла на улицу, подставила лицо ласковому солнцу и вздохнула.
− Гадина ты, − беззлобно прошептала браслету.
Красивые завитушки приятно обнимали руку и, как ни странно, не мешали. Наоборот, мне показалось, что браслет – часть меня. Глупо, конечно, но…
Может, и не стоит его снимать? Ну, мало ли? От приличных мужчин браслеты не убегают. А тот господин, который хамло подзаборное, хоть и папа, но на приличного совсем не похож. От такого и я бегаю!
В детстве нянечка читала мне сказку про выпечку-оборотня. Как-то раз ведьма на пенсии заскучала. У нее с мужем-оборотнем детей не получилось, и решили они поэкспериментировать. Испекла ведьма человечка, щедро сдобрила маслицем и на окошко посадила. Под лунным светом человечек очеловечился. Потянулся, размялся, осмотрел халупу, и решил, что достоин большего. Пока ведьма спит, а оборотень охотится, новоиспеченный, в прямом смысле слова, сделал ноги. Бродил он бродил по лесам, и все его, горемычного, съесть хотели. В итоге сгинул он в недрах желудка кицунэ, невесть откуда взявшейся в тех краях, но не суть. Не хочется и мне закончить в недрах чьего-нибудь желудка. Мораль той сказки такова, что если уж ты бегаешь, то не высовывайся и на льстивые речи всяких красавчиков не ведись. Будь это даже красавчики в эполетах императорской гвардии или тем паче императорских гончих!
− И что мне с тобой делать? – спросила браслет, неспешно переставляя ноги. Куда брела – сама не знаю. Одно ясно: с браслетом за мной будут гоняться все подряд. Это как пройтись по нашему кварталу ночью, позвякивая мошной с золотыми монетами. Можно сказать, это навязчивая просьба получить по голове…
На всякий случай осмотрелась – никого. То есть, никого подозрительного. Местный люд, кутаясь в капюшоны и прикрывая лица шляпами и кепками, передвигались перебежками, вдоль стеночек. Это нормально для местного квартала.
«Спаси, прими, береги», − прошептал браслет.
Как там сказал тот хам, шамани? Эльшмани? Шмани… тьфу.
«Я – Шаамни», − прошептал браслет.
Я затормозила и осмотрелась.
Э, нет! Говорящих браслетов не существует! Всякие артефакты бывают, но чтобы читал мысли и отвечал? Это только разумное существо так умеет. А теперь внимание, вопрос: что за змею я пригрела на груди? Ну, то есть, на руке?
«Опасность! Сохрани!» − предупредил браслет и почему-то я сразу поверила.
Нет, не так. Я почувствовала. А еще – увидела. С улицы резко исчезли люди, а, как известно, быть беде, когда крысы бегут с корабля. Местные обитатели вовсе не крысы, но беду они чуйкой чувствуют, иначе и дня бы здесь не протянули.
По ногам потянуло холодом. От стен отделился черный туман и двинулся в мою сторону. Справа, слева, сзади – отовсюду!
Что за бесовщина?!
Я попятилась, но услышала позади злобное рычание. Дернулась в сторону – натолкнулась на призрачную морду черного пса с налитыми кровью глазами. Порождения Нижнего мира! Что, и Темным лордам нужен браслет? Идея остаться без руки перестала казаться идиотской. Тьма принимала облик уродливых псов с узкими длинными мордами, ощерившимися тремя рядами клыков. Красные точки глаз неотрывно следили за каждым моим движением. Под блестящей черной кожей перекатывались бугры мышц. То тут, то там, псы вспарывали мощными когтями мостовую, оставляя в камнях глубокие оплавленные следы. Судорожно вздохнула. Примерно такие следы оставляет ложка, черпающая мягкое масло. Но ведь под ногами не масло, под ногами – камень! А я даже чуть-чуть не камень!
Сглотнула еще раз и взвизгнула, когда справа от меня что-то рявкнуло и громыхнуло.
Дальше помню смутно. Я закрыла глаза, призвав остатки своей силы, все, что было, все до последней капельки, и ударила. Псы едва шелохнулись, впитав отчаянную волну моей силы, но этого хватило, чтобы рвануть вперед и скрыться за поворотом. Увы, опомнились они слишком быстро. За спиной вовсю скрежетали стальные когти, выбивающие искры из мостовой. С этого момента официально перестаю любить животных! Если питомцы такие злобные, то страшно представить, каков хозяин!
Последний не заставил себя ждать. За очередным углом меня схватили в охапку и, зажав рот ладонью, с силой вжали в стену. Я дернулась, но когда мимо пронесся табун порождений Нижнего мира, притихла.
Убивать меня собирались не сразу. Точнее…
Папа!
Дважды спаситель мой ненаглядный! И надо же, живой совсем, ни капельки не покалеченный! Прямо как я, и от тех ушел, и от этих ушел, теперь не сгинуть бы в недрах желудка нижних тварей и будет совсем хорошо.
− Я отпущу, если обещаешь не кричать. Рацги реагируют не только на страх и ауру, но и на звук.
Кивнула, не имея ни малейшего желания познакомиться с этими рацгами поближе. Передышка длилась недолго. Не успел Гардиан объяснить, что происходит, как клацанье когтей направилось к нам. Слишком быстро эти темные твари поняли, что бегут не в ту сторону.
− Если я попрошу тебя подождать здесь… – начал мужчина с тяжелым вздохом.
Посмотрела на него честным-честным взглядом и заверила:
− Как скала! Ни сама не сойду, ни сдвинуть себя не дам.
Не поверил. Но рацги отказывались ждать. Толпились перед нами и кидались на невидимую стену, не в силах ее преодолеть.
− Кто ты? – прошептала с изумлением.
Нижние твари это вам не гоблины и не тролли. Да это даже не императорские гончие! Это порождения магии настолько древние и сильные, что даже императору приходится с ними считаться! Единственные, кто хоть что-то может им противопоставить – это Танцующие со смертью. Но Гардиан, по понятным причинам, на них не похож. Не берут в танцующие мужиков. Как говорится, плохому танцору… в общем, нет среди них плохих танцоров, потому что ничего не мешает.
− Жди. Здесь, − с обманчивой мягкостью попросил он и повернулся к тварям.
Те резко поумерили пыл, заскулили, прижали уши к голове и разошлись в стороны, пропуская моего спасителя сквозь защитный барьер.
Первый порыв сбежать пресекла моя совесть. Я же слово дала! Но, как справедливо заметил сам Гардиан – девушке держать слово вовсе не обязательно.
Второй порыв сбежать пресек интерес – уж больно тихо у них там за поворотом. Не договариваются же они в самом деле? Порождения Нижнего мира умеют только две вещи: убивать и отыскивать жертву, чтобы убить. У них нет чувств, усталости, жажды, совести. Все, что мешает выполнять цель – атрофировано. И чем больше я об этом думаю, тем страшнее.
С другой стороны, если Гардиана боятся порождения Нижнего мира, не будет ли и мне благоразумней покинуть его обманчиво добродушное общество? Ну, скажем, вот прямо сейчас? Кейлара я хотя бы знаю, а этого…
Шаг назад. Другой. Третий.
− Кажется, я просил подождать, − раздалось из-за угла.
Еще один шаг и передо мной, скрестив руки на широкой груди, встал Гардиан.
− Идем.
− С тобой? – усмехнулась, сделав еще один шаг.
Конечно же назад! Там такой миленький переулочек. А за ним, если по лестнице на крышу взобраться, три дома и стена…
− Нет. Спасибо. С тобой я не пойду!
− Скажу только один раз, − устало произнес он. − Шаамни разыскивают все наемники Гардии и, как видишь, Нижнего мира. Это крайне редкий и невероятно дорогой артефакт. В отличие от меня они не знают, что снять его надо с живого тела, иначе артефакт потеряет силу. Шансы выжить без меня у тебя нулевые. Со мной большее, что ты потеряешь – руку.
И самоуважение.
И, может быть, честь. Хотя… с потерей чести еще можно как-то смириться, конечно.
Тряхнула головой, отгоняя явно не свои мысли. И перестать кусать губу! И смотреть на него, как собака на кусок мяса!
Хлопнула ресницами, размышляя, насколько сильно дорожу рукой. По всему выходило, что очень.
− Дело твое, − отрезал Гардиан и… шагнул за угол.
Шаг, другой, третий. Тишина.
Страшно. Ведь и правда – все наемники Гардии. Даже Грых, смертопыря ему под подушку, предал, зараза! Выглянула из-за угла и заметила спину стремительно удаляющегося мужчины. И шел он по аллее из покорно восседающих псов. А вот на меня они бросали плотоядные взгляды.
− Эй, мужик! – окликнула, вжимаясь в холодный камень стены.
Гардиан замер и опасно медленно развернулся.
− Кто?
− Му…
Осеклась, от чистого сердца желая добавить «дак».
− Кто-кто? – вкрадчиво переспросил он.
− Господин?
Вместо ответа мне протянули руку. Собрав в кулак волю, я вприпрыжку добежала до спасителя и, оттолкнув руку, прижалась к его сильной и горячей груди.
− Ты только пообещай, что со мной ничего плохого не случится? – прошептала, с опаской поглядывая на псов. Сердце Гардиана стучало громко и уверенно. Мне даже не требовался ответ. В кольце его рук я чувствовала себя в безопасности, даже окруженная уродливыми псами, только ждущими момента, чтобы напасть и стянуть мясо с моих хрупких косточек.
Мужчина усмехнулся, покровительственно прижимая меня к своей груди.
− Не могу дать такого обещания. Но обещаю, что останешься жить.
Забыл добавить, что инвалидом. Ну ладно, инвалидам хотя бы пособие платят…
− Идем, − короткий приказ, противиться которому в этот раз не стала.
Гардиан все же взял меня за руку и повел прочь от псов с их хозяевами. Да, угораздило меня обернуться, чтобы увидеть три фигуры, которые до конца жизни будут являться мне в страшных снах. Окутанные тьмой, распускающей когтистые щупальца, они неотрывно следили за мной красными точками глаз из-под наглухо задвинутых капюшонов. И только твердые пальцы Гардиана и его уверенный шаг не давали сорваться на бег или свалиться в позорный обморок. Аркхарган я или трепетная лань? Вскинула подбородок и подстроилась под быстрый шаг, не желая быть жертвой.
Я не была ею в шестнадцать лет, не буду и сейчас.
− Кто это был? – спросила, когда вернулся дар речи.
− Триада, − коротко бросил мужчина и остановился, потому что мне отказали ноги. Сложно идти, когда твоя ноша застыла окаменевшей горгульей.
− Три… − прокашлялась и продолжила чуть слышно: − Триада? Та самая Триада?!
В Нижнем мире иерархия простая, как три медяка. Есть Темный Бог, подчинивший темную материю. Ему настолько фиолетово до нас, смертных, что он спихнул всю черную работу на главгадов. Пакостями и гадостями заведуют три герцога нижнего мира: Триада. Ею пугают непослушных детей, о ней на уроках мироустройства рассказывают шепотом и даже сильнейшие магистры и архимаги стараются избегать встреч с этими созданиями. Они нечастые гости наших мест, ведь не барское это дело, за людишками гоняться. Этим занимаются огненные лорды, а у тех туева куча своих бесят на побегушках. Так вот вопрос, зачем герцоги нижнего мира, да еще и в полном составе, пожаловали в средний мир?! И кто, Исконная магия меня подери, мой Гардиан, если напугал даже Триаду?
Вместо ответа – напряженное молчание.
− Что ты им сделал?! – спросила фальцетом.
− Не я, − показалось, в глазах собеседника проскользнули коварные огоньки. – Ты.
Его взгляд стек по моей руке и остановился на браслете, но только на короткий миг. А потом снова быстрый шаг и впереди замаячила проходная заградительной стены.
− Я? – истеричный смешок. И ведь правда, гнались они за мной. Точнее, за штукой на моем запястье. − Я в своей жизни и мухи не обидела!
− Зато обидела кучу троллей и гоблинов.
− Заслужили, − отмахнулась в ответ. Нашел, кого жалеть! − Жила себе, тише воды, ниже травы, пока эта штука не вздумала на меня взгромоздиться.
− Я бы на твоем месте не называл Шаамни штукой, − предупредил мой защитник, показывая страже корочку с… не успела разглядеть! Но, судя по вытянувшимся и побледневшим лицам служак, в бордовом документике написано что-то устрашающее.
− И то верно. Какая она штука? Гадина. Самая что ни на есть подлая гадина! – припечатала, когда мы вышли в человеческую часть Астории. Это как выйти из тьмы на свет. Сначала щуришься и некомфортно, а потом понимаешь, что и не жил раньше.
Гардиан остановился и, заприметив скучающего неподалеку извозчика, направился к нему, волоча меня за собой.
− Помыть бы тебе рот с мылом! Для твоего же благополучия. С Шаамни недопустимо общаться в таком тоне!
− Ты тоже ее слышишь? – спросила с надеждой.
− Ты слышишь Шаамни? – проникновенно спросил он.
И так мне его тон не понравился, что выпалила, и глазом не моргнув:
− Не-ет. Не слышу.
− Шаамни, не смей, поняла! – прорычал Гардиан, стискивая мои пальцы почти до боли.
«Уже посмела!», − ответил браслет и гаденько рассмеялся.
− А что она уже посмела? – поинтересовалась, и прикусила язык.
Гардиан остановился в метре от извозчика, развернулся ко мне и склонил голову на бок.
− Не слышишь, значит?
Мотнула головой и похлопала честными-пречестными глазами. То есть, ресницами, конечно же, но взгляд при этом был такой, что не поверить стыдно. Столько раскаяния, столько искренности, столько актерской игры! В общем, отыграла шедеврально, а сама поглядывала, в какую бы сторону слинять. Вариант с Кейларом казался более привлекательным. Мне эти тайны Морорского двора ни к чему. Кейлар напрямую расскажет все, что знает. Чаем напоит, к сердцу прижмет, успокоит. Не то, что этот троглодит пещерный! Ведь даже имени своего не назвал!
И стоило мне подумать о побеге, как браслет на запястье нагрелся, разжижился и скользнул по пальцам. Рано я обрадовалась. Тонкая змейка превратилась в цепочку, юркнула к браслету Гардиана и впилась в него мертвенной хваткой. Все произошло так быстро, что он не успел отпрянуть. Отшвырнул мою руку, но поздно. Браслеты превратились в наручники.
− Это еще что за бесовщина?! Отпусти меня, немедленно! – дернула рукой, но короткая цепочка коварно звякнула в ответ.
В меня впился хищный потемневший взгляд:
− Снова думала о побеге? Поздравляю! Из всех тупых девиц Нории мне попалась самая тупая!
Я со всего размаху ударила нахала кулаком в плечо. Взвыла, потирая ушибленные костяшки, и в отместку ударила коленом в бедро.
− Закончила убиваться? – нервно переспросил он.
Кивнула, потирая ушибленную конечность, и насупилась. О такого и впрямь убиться легче, чем побить. Мышцы на мышцах и мышцами погоняют!
Гардиан что-то скомандовал извозчику, а потом в буквальном смысле впихнул меня в карету. Я влетела в нее вперед головой и не упала только потому, что волшебные путы привязали меня к самому несносному существу Нории.
Мы одновременно сели на противоположные диваны и цепь недовольно звякнула. Сидеть с вытянутой рукой то еще удовольствие, поэтому мы поднялись, поменялись диванами, и снова звякнула цепь.
Стиснув зубы, Гардиан похлопал ладонью по бархатному сиденью рядом с собой. Карета покачнулась и тронулась с места. Зацокали лошадиные копыта, чуть заскрипели деревянные колеса, подскакивая на крупных булыжниках мостовой.
Сузила глаза и отзеркалила жест нахала. Я что, собачонка, прыгать к нему по первому зову? Пусть сам пересаживается.
Мы с вызовом смотрели друг на друга. Никто не желал уступать. Вытянутая рука затекла и постанывала.
Да, чтоб тебя!
Вздернула подбородок и перебралась на противоположное сиденье исключительно из инстинкта самосохранения и собственного удобства.
− А они за нами не погонятся? – поерзала на месте, выглядывая в окошко.
− Ты о Триаде, императорских гончих, гоблинах-мафиози или ком-то еще?
А кто-то у нас юморист, как посмотрю!
− Обо всех!
− Конечно, погонятся, − скучающе ответил он, и перевел взгляд за окно.
Я напряженно всматривалась в спокойное лицо мужчины, а потом махнула рукой. Все равно он не раскроет своих тайн. Вздохнула и глянула в окно, чтобы вульгарно открыть рот. Наша карета, а я хорошо ее запомнила, потому что с одной стороны украшена белоснежными лентами с цветами, а на другой стороне цветы отпали, направилась в противоположную сторону. Но и того мало! Из той кареты отделилась еще одна такая же и, описав дугу, развернулась в противоположном направлении. Кареты продолжали делиться и множиться, пока мы не повернули за угол. Понять, в какой из них мы, невозможно, если только ты не архимаг.
− Это же… это… Кто ты? – воскликнула с ужасом.
Верховный демон? Эльф? Темный эльф? Исконная магия, только бы не вампир?! Верховные у них могут такие иллюзии накладывать, что поверишь во что угодно! Или огненный лорд?
Разумеется, гад таинственный промолчал. Гардиан свои тайны хранил пуще, чем девица легкого поведения список клиентов.
− Лучше спроси, как нам избавиться от этого! – он поднял руку и вслед за ней поднялась моя. Цепочка длиной от силы в две ладони не оставляла личного пространства.
О, Исконная магия! А, если мне захочется в туалет?
Глянула на Гардиана и побледнела. А, если захочется ему?
− Не стану спрашивать, о чем ты думаешь, − усмехнулся он.
− Будто ты об этом не думаешь!
− Я думаю о том, как убедить Шаамни, что ты не станешь сбегать. Не удивительно, что она тебе не доверяет.
− А мне это доверие нужно? Пусть скатится с меня на все четыре стороны! Ну, Шаамни! Слезай! Ты мне не нужна! Брысь отсюда!
«Много ты знаешь, что тебе нужно, соплячка!»
− Да ты… да как… хамка!
− Запущенный случай, − тяжело выдохнул мой спутник и отвернулся.
Некоторое время я сверлила взглядом его красивое лицо, а потом бросила это занятие и посмотрела в окно, за которым открывались живописные виды: цветущие клумбы, яркие вывески, веселые лица разряженных дам. Изредка мимо проезжали богато украшенные кареты, запряженные четверкой лошадей, как напоминание о моей прежней жизни. Но чаще по улицам скользили ландо, запряженные одной хилой кобылкой. Такое средство передвижения могут позволить себе многие. Нет-нет, ездили пассажирские повозки на восемь или десять человек. Но чем ближе мы подбирались к центру, тем меньше их становилось. В первый квартал такие неудобоваримые и непривлекательные средства передвижения не пускают.
Я украдкой разглядывала волевой профиль своего спутника. Он был так спокоен и расслаблен, что я невольно позавидовала. Откинулся на спинку диванчика, закинул ногу на ногу. Облокотился о диванчик, ладонью подпирал подбородок, а вторая рука, та, что в наручнике-браслете, спокойно лежала рядом с моей. Время от времени от тряски наши пальцы соприкасались, и меня словно било магическим разрядом. Неожиданно приятное и странное ощущение. Мне хотелось накрыть его ладонь своей и…
Тряхнула головой, когда в очередной раз по телу пробежала странная бархатная волна. Это магия! Всего лишь непонятная магия.
А вот моему спутнику до этих вспышек не было дела. Судя по его лицу, лишенному морщин, он не особо напрягается в жизни. Конечно, с чего бы, если даже Триада вежливо расступается в стороны перед господином Гардианом? Разорвись перед его носом магическая бомба, да хоть упади дракон, он от силы нахмурится, фыркнет, и вернет привычное отстраненное выражение.
Не выдержала, и со всей силы ущипнула его в бедро.
− Что ты делаешь? – раздраженно спросил он, приподняв бровь.
Один… два… три…
Угадала! Через три секунды бровь опустилась на место, а раздражение сменилось спокойствием. Мне даже показалось, словно в полумраке кареты его зрачки из круглых на мгновение стали острыми, вертикальными, как тогда, у Лихарда, но быстро приняли прежнюю форму.
Вот это железобетонная выдержка! А, если пнуть его хорошенько? Хотя, пожалуй, не стану. Костяшки до сих пор болят.
− Куда мы направляемся? К твоей матери, я поняла, но куда географически? Седьмой, девятый, первый квартал?
− Мы поедем ко мне, − снисходительно ответил он, разглядывая девицу за окном с таким видом, словно смотрел на фонарь. Девица усиленно хлопала ресницами и махала веером, вероятно, пытаясь обаять моего спутника. Но проще обаять дерево, чем его.
− Мог бы ей улыбнуться, − буркнула из женской солидарности.
Поняв, что на ее заигрывания не отвечают, девица перевела взгляд в другую сторону. Наша карета как раз остановилась, пропуская экипаж с императорским гербом. Народ с восторгом глазел на богато украшенную карету, не догадываясь, что внутри, за плотными бархатными шторами, могут оказаться вовсе не члены правящей семьи, а, к примеру, императорский библиотекарь или мешки с мукой.
− Такой большой, а живешь с мамой? – спросила, когда императорская карета уехала, и мы продолжили путь. − Впрочем, я тебя понимаю. С современными ценами на недвижимость, далеко не каждый мужчина может себе позволить дом. Но снять квартиру ты мог. Судя по одежде, ты не сильно стеснен в средствах. Запонки, например, явно из…
− Ты можешь зат… помолчать?
Первоначально планировалось другое слово, но кое-кто у нас мастер выдержки и самоконтроля! Ничего. И не таких до белого каления доводили.
− Из-за тебя моя жизнь летит дракону под хвост, и ты полагаешь, что я буду заботиться о твоем комфорте? Этого мало? – я звякнула наручниками и положила руку себе на колени. Давно хотела это сделать, но не решалась, ведь в довесок к ней идет рука Гардиана! Он попытался вернуть свою ладонь на прежнее место, но я так грозно зыркнула, что мужчина уступил. − Не дождешься!
− Забавно, что ты выбрала такое сравнение.
− Какое сравнение? – он промолчал. Ну, очешуеть. То есть, оволосеть, конечно же. – Неважно. Из-за тебя я не вышла на работу и, наверняка, потеряла место. Ты хотя бы примерно себе представляешь, как сложно в нашем квартале найти достойную работу?
− Ты называешь это достойной работой? – усмехнулся он.
Врежу! Даже сжала кулак и подняла, но передумала. Костяшки все еще ныли.
− Так привыкла решать проблемы? – одним взглядом мне поставили нокаут. Опустила кулак и выдохнула. Расстановка сил не в мою пользу.
− В нашем квартале право сильного. Не уверена, что помню, как можно по-другому, − произнесла, неожиданно предавшись меланхолии.
Я скучала. Вопреки всему, получив свободу от родительской опеки и вечной боли, я скучала по прежней жизни. По возможности быть слабой. Порой хочется, чтобы кто-нибудь решил мои проблемы, а мне бы не приходилось задирать юбки, чтобы убегать или махать кулаками, чтобы отстоять свое право жить в квартале прокаженных. Раньше гневно щелкнешь веером, и все бледнеют, рты прикрывают, сливаются с обоями и утекают из комнаты – госпожа гневается. А сейчас надо этим веером по морде нахалу надавать, и то не факт, что поймет.
Прокашлявшись, я задвинула эмоции.
− Предлагаю обсудить вопрос компенсации моей заработной платы! Учитывая, что снять браслет можно только с живого тела, тебе придется со мной считаться.
Он закатил глаза.
− Начинает казаться, что некоторые древние артефакты себя изжили. Возможно, Шаамни уже не так важна, как прежде.
«Цену набивает!»
Я коварно улыбнулась, используя знания Шаамни.
− А теперь я требую плату еще и за доставленные неудобства! – подняла руку, в довесок к которой шла широкая ладонь Гардиана. Между прочим, она тоже лежала на моих коленях. – И за поруганную честь, − добавила, разглядывая его пальцы.
Коротко стриженные ногти, никаких мозолей или царапин, удивительно мягкая ухоженная кожа. На безымянном пальце перстень с квадратным сапфиром под цвет чешуи на запястье. Мягкие небольшие чешуйки плотно облегают кожу и напоминают змею, спящую браслетом на его руке.
− Надеюсь, это не заразно?
− Спросила женщина из квартала прокаженных. Точнее, конечно же, девушка.
И взгляд такой иронично-проникновенный, что аж до мурашек. Поражает, как некоторые способны взглядом сказать больше, чем словами. А еще у некоторых вместо языка стилет!
− Сомнения? Ты у нас что, чресловед по специальности?
− По призванию, − бросил он, мазнув по мне оценивающим взглядом. − Трех тысяч золотых хватит?
Я подавилась воздухом, уже и позабыв про финансовый вопрос. За три тысячи золотых пусть и руку отрубает, чего уж там, и вопросы глупые задает, и гадости говорит, и ведет себя как чурбан отмороженный, и вообще. Согласная я, очень даже, где подписать?
Состроив недовольную физиономию, я выдохнула и небрежно бросила:
− Так и быть. Можно сказать, помогу почти что даром, по доброте душевной.
Он усмехнулся, а через какое-то время тишину прошили ироничные нотки красивого мужского голоса.
− Невинность? Серьезно?
Смотрю, кто-то никак не угомонится.
− Гоблины берут особую плату за особые услуги.
Собеседник приподнял бровь. Три секунды, бровь вернулась на место, а отблеск интереса в его глазах пропал. Я усмехнулась. Что не так с этим недочеловеком?
