Екатерина Верхова
Правдивая история Золушки
Пролог
В комнате властвовал полумрак. Если бы я была бардом, я бы обязательно назвала его таинственным. Танцующее пламя свечей окрашивало просторное помещение в теплые тона, бликами играло на позолоченных канделябрах. Тут даже пахло как-то иначе, новой жизнью: легкий аромат вишни и еловых веток. Он расслаблял, гнал прочь все былые переживания.
Я мазнула взглядом по зеркалу в резной оправе и замерла. Успела уже забыть, как выгляжу, – слишком уж непривычно. Никаких старых платьев с многолетними заплатками, никаких стоптанных башмаков. Даже волосы лежали не в привычной рабочей прическе – тугой пучок или низкая коса, – они блестящими темными волнами спускались по плечам, сцепленные кверху причудливыми прядями. Да и платье не могло не обратить на себя внимания: насыщенно-синее, расходящееся книзу красивыми волнами, будто повторяя изгибы бутона лилии.
Когда я успела к такому привыкнуть? Ведь совсем недавно я была самой простой девушкой. Авелина Золуш – сирота без титула и денег, забредшая во дворец в поисках работы. И кто бы мог подумать, что совсем скоро я буду играть роль истинной леди?
Ведь начиналось все совсем иначе…
Глава 1
Я всегда любила смотреть на море. Сколько себя помню, еще ни дня не проходило, чтобы я не заглядывала на берег. Ощущала себя свободной, сильной, впитывая кожей легкий ветерок и соленые брызги. Куда бы я ни направлялась, какие бы срочные дела меня ни ждали, я находила три минутки на то, чтобы раскинуть руки в стороны, прикрыть веки и устремиться навстречу морским просторам.
Представляла, как вновь стою у штурвала. Как управляю кораблем-великаном, чувствуя всю его мощь. Паруса натягиваются, словно шатры, а пальцы подрагивают от напряжения. Я снова поправляю съехавшую набок треуголку. Она мне велика, но я ношу ее с гордостью, потому что ее мне как самый дорогой, самый желанный подарок вручил отец. Уже знаю, что обязательно сберегу ее. Даже придумала, куда спрячу, чтобы никто не нашел…
И ведь ее действительно так никто и не нашел, хотя столько лет прошло. Почти тринадцать с тех пор, как отец не вернулся из очередного плавания. Сделав глубокий вдох, шумно выдохнула, открывая глаза. Веселые чайки летали над пристанью, окружали прикорнувшего моряка, собираясь свистнуть его улов. Все правильно, давая, природа может и забрать.
Солнце поднималось все выше. Совсем скоро будет жарко, а значит, нужно поторопиться на рынок и успеть купить свежей зелени. Да только уходить совсем не хочется. Век бы так и стояла, глядя на волны, что перекатываются, обнимая скалистый берег. Когда-нибудь я обязательно куплю себе судно, чтобы уплыть далеко-далеко отсюда. Чтобы принадлежать только себе, потому что я достойна большего. Большего, чем стирка, готовка и уборка для трех раздолбаев.
Я клялась матушке в том, что не оставлю отчима и сводных братьев и буду присматривать за домом, но прошло уже три года с тех пор, как она не вернулась. Море забирает у меня самых дорогих мне людей, но можно ли на него злиться? Оно все равно не ответит ни на претензии, ни на мольбы, ни на молитвы. Глуп тот, кто считает, что может покорить эту стихию. Здесь все решают только удача и опыт. Собственно, как и в жизни.
Правда, в жизни большую роль играет и сам человек. Именно поэтому я собиралась покончить с таким жалким существованием. Понимала, что выдержу еще максимум несколько недель, но не больше. Денег я уже накопила достаточно, чтобы не волноваться за себя месяц или два, а там будет видно. В конце концов, работу я себе всегда найду.
– Авелина! – окликнула меня тетушка Ирда – грузная своенравная владелица харчевни, почти полностью высовываясь из окна. – Снова глазела на волны? И что же ты там каждый день высматриваешь-то? Неужто моряка себе какого приглядела?
– Как? А вы разве не знаете? – театрально удивилась я, всплеснув руками. – Знак от Вершителя жду!
– Какой такой знак? – нахмурила женщина подведенные углем брови.
Тетушка Ирда была женщиной глубоко верующей, но нет-нет да и разбавляла вино в своей харчевне водой. Делала она это, исключительно скрывшись за высокой барной стойкой, наивно полагая, что там ее Вершитель не увидит. А раз не увидит, значит и не накажет.
– Говорят… – придвинулась я ближе, переходя на шепот.
– Что? Что говорят? – торопила она меня, желая получить новую тему для разговоров на весь день.
– Говорят, что буквально на днях…
– Что? Что произойдет?
– Причалит к пристани судно. Но судно то нельзя будет ни потрогать, ни забраться на него, потому что…
– Почему же? Ну, не томи!
– Да потому что Вершитель на этом судне заберет всех сплетниц, что лезут не в свое дело, – сказала я уже нормальным голосом, широко улыбаясь.
– Ах ты!.. Ах ты поганка бесстыжая! – попыталась она меня огреть по спине мокрой тряпкой, но, рассмеявшись, я ловко увернулась, чтобы подхватить плетеную корзинку и продолжить свой путь.
Настроение заметно улучшилось. Солнце ласково гладило лицо и руки, что, благодаря коротким рукавам платья, были открыты. Вьющиеся волосы я давно приловчилась убирать под платок, завязывая его на затылке, но непослушные пряди то и дело выбирались наружу, прямо как сейчас. Пришлось остановиться, чтобы убрать их.
– Доброе утро, Авелина! – шкодливо поклонился мне паренек, что торговал газетами.
– Доброе утро, Сереж! Как поживает твой папенька?
– Твоими молитвами!
– Доброе утро, Авелина! – крикнул извозчик, направляя лошадей в сторону пристани. – Как сегодня море?
– Как всегда, непредсказуемое.
– Доброе утро, Авелина!
Отовсюду слышались с детства знакомые голоса. Я знала этот городок, что ютился у самого моря, как свои пять пальцев. Каждое утро все повторялось с точностью до слова. Казалось бы, постоянство – залог стабильности, но мне хотелось большего. Хотелось новых открытий, знаний, умений. Спокойные будни – это не для меня. Слишком быстро становится скучно…
Только я подумала о том, что стоит скорее уносить ноги из этого городка, как произошло нечто неординарное. Необычное для такого привычного утра на рынке.
– Авелина! Авелина, ты-то мне и нужна! – почти бегом направлялся ко мне запыхавшийся пекарь.
Дядюшка Грэг держал свою булочную в самом конце рынка вот уже тридцать шесть лет, но я еще ни разу не видела, чтобы он оставлял свое рабочее место посреди дня. Тем более что покупателей на рынке в это утро было предостаточно.
– Я уже боялся, что придется бежать за тобой в «Черную Орхидею», – остановился он подле меня, сгибаясь, будто под тяжестью.
«Черной Орхидеей» называлась наша лачуга, что размещалась на перекрестке двух центральных улиц. Это имя значилось на вывеске еще с тех пор, как мама только-только начала заниматься контрабандными перевозками. В основном заказы поступали от простого люда, но частенько к нам заглядывали и аристократы, чтобы подкинуть задачку, кажущуюся невыполнимой. Но только кажущуюся.
Для мамы достать редкий яд или привезти цветы, что растут лишь раз в году, было делом, конечно, не пустяковым, но вполне выполнимым. Ее команда повидала на своем веку немало городов и островов, что никогда не были начерчены на картах. Несколько раз в году она брала с собой и меня. Я гордилась тем, что помогаю ей, но в последнее плавание она меня не взяла.
– Что случилось, дядюшка Грэг?
– Беда случилась! Только ты мне можешь помочь! Пойдем. Да скорее, скорее! По дороге все расскажу.
С какого именно дня это началось, я бы сейчас даже и не припомнила. Так повелось, что, если у кого-то что-то пропадало или еще какая беда приключилась, принято было в первую очередь звать меня, а уже потом стражников. Слух о том, что у меня имеются уникальные способности, разошелся по городку очень быстро, и каждый первый мог лично подтвердить его, припомнив, как когда-то я ему помогла.
Вот и сейчас снова меня позвать решили. Дело-то деликатное. У булочника прямо из чулана дрожжи пекарские пропали. Да не пакетик, и даже не два, а целая коробка, которую ему только-только привезли из королевства, что находится далеко на севере. Дядюшка Грэг эту контрабанду почти два месяца ждал, пока наши работники в очередном путешествии по северным морям были.
Что уж там за дрожжи такие волшебные, лично мне до сих пор было непонятно, да только пирожки, испеченные по новому рецепту, пришлись к императорскому двору, а потому уже завтра дядюшку Грэга с широкой императорской руки ожидало открытие новой лавки – прямо в центре столицы. А тут такая беда приключилась!
– И ведь понимаешь, Лина, я чулан-то этот на ночь запираю, а ключ только у меня. Но замок на месте был, когда я утром на первый этаж спустился. Никто его не ломал, вскрыть не пытался, иначе защита магическая сработала бы. Я еще в прошлом месяце потратился, потому как знал, что дорогие продукты там хранить буду.
– Я посмотрю, но ничего не обещаю, – со вздохом ответила я, а мы уже подходили к булочной.
– Конечно-конечно. Ты, главное, посмотри, а дальше уж стражники сами.
Поставив по-прежнему пустую корзинку на прилавок, я отправилась вслед за пекарем в рабочие помещения, в дальнем конце которых скрывался тот самый чулан. Опасливо оглянувшись по сторонам, дядюшка Грэг достал из-за пазухи ключ на веревке и отворил неприметную дверь, чтобы я могла как следует рассмотреть место преступления.
– Вот здесь коробка стояла. На самой верхней полке, – кивнул мужчина на стеллаж.
Внутрь я не заходила. Бегло изучив крохотное помещение, запомнила все детали и принялась осматривать пол, бесстыдно присев на колени у самого порога.
– Человек был невысокий, – произнесла я вслух, вглядываясь в деревянные полы.
– Это еще почему? – с интересом поинтересовался пекарь.
– А потому что коробку достать не мог. Скорее всего, использовал… а вот это ведро и использовал, – кивнула я на пустое ведро, что стояло под стеллажом. – Но даже с этим ведром роста не хватало, а потому открытая коробка перевернулась. Один или несколько пакетов от удара лопнули и открылись. Здесь между досками в щели забились белесые частички, а еще ровный полумесяц из частичек остался за ведром, а это значит, что вор, спешно вернув ведро обратно под стеллаж, подметал здесь, стараясь скрыть следы.
– И кто же это? – выразил мужчина нетерпение.
– А этого я сказать пока не могу, но это явно кто-то из тех, кому доступ в этот дом разрешен, раз следов взлома не осталось. Если дело было ночью, то в подозреваемых все, кто живет в этом доме. Кто еще имел доступ к ключу? – поднялась я с колен, отряхивая платье.
– Никто. Ключ только у меня, и я его с себя никогда не снимаю! Все, я знаю, кто это! Это мальчишка-поваренок. Он живет в каморке на первом этаже. Ну я ему сейчас! – Дядюшка Грэг развернулся, уже собираясь привести приговор в исполнение, но я успела схватить его за руку.
– Погодите. У нас нет прямых доказательств. Давайте пока разберемся с ключом.
– Ключ только у меня!
– Значит, это не мог быть поваренок. Он ведь не мог прийти к вам ночью и снять с вашей шеи ключ, оставаясь при этом незамеченным? Не мог.
– Не мог, – эхом повторил пекарь. – Но не жена же!?
– Навряд ли. Зачем ей? Да и поваренку незачем. Здесь должен быть личный мотив. И потом… Дядюшка Грэг, а где запасные ключи?
– Какие запасные ключи? – нахмурился мужчина, будто совсем меня не понимал.
– Ну как же? Вы замок у мастера Ловаса заказывали?
– Конечно, – согласно кивнул пекарь.
– Ага. Значит, у вас должны были остаться запасные ключи. Мастер Ловас всегда изготавливает три одинаковых ключа. Это его отличительный знак, – улыбнулась я, понимая, что иду в верном направлении.
– А ведь точно! Я их положил… Я их положил… – заходил он кругами, привлекая к себе внимание пекарей. – Я их положил в вазу в своем кабинете! У меня там хранится всякая мелочевка!
– Отлично. А кто мог свободно зайти к вам в кабинет? – подбирались мы к самому интересному.
– Только жена и дочка. Но…
– Но у вашей уважаемой супруги мотива нет. А у Энны?
Из булочной я выходила довольная собой. Стражников вызывать дядюшка Грэг не стал, потому что обвинять в воровстве собственную дочь – значит запятнать честь семьи и привлечь внимание наших сплетниц. Я-то язык за зубами всегда держать умела, а вот они не станут. Тем более что контрабанду девушка не украла, а перепрятала, потому что в столицу с отцом ехать не хотела. Переживала, что родители там ей жениха найдут, а у нее любовь. С тем самым поваренком, что живет в каморке под лестницей.
– Спасибо, Лина, – тепло провожал меня пекарь после того, как отругал дочь и забрал-таки свои дрожжи.
Корзинку он тоже мне сам подавал. Правда, она уже не была пустой. Именно такие подарки и позволяли мне экономить монетки, откладывая их на новую жизнь. Никогда не отказывалась и, конечно же, благодарила. Так и жили.
– Лина, раз уж Энна не хочет ехать, не желаешь ли ты в эти выходные отправиться в столицу вместе со мной и другими пекарями? Посмотришь на императорский дворец изнутри, а если повезет, то и на самого императора. Моя лавка обязана доставлять выпечку во дворец все время, пока будет идти отбор, – остановился дядюшка Грэг в дверях лавки, тогда как я уже выбралась на улицу.
– Какой такой отбор? – непонимающе посмотрела я на мужчину.
– Ты разве не знаешь? Вся империя уже трубит со вчерашнего дня! Император наш невесту себе будет выбирать среди претенденток со всей империи. Шикарнейшее ожидается мероприятие! Ну что? Поедешь? Я хорошо заплачу за помощь.
– Поеду! – ответила я, буквально ощущая азарт.
Обязательно поеду, потому что это невероятный шанс начать новую жизнь.
Глава 2
Пока шла до дома, представляла, какой она будет – новая жизнь. В голове то и дело возникали яркие образы возможного будущего. Вот я устраиваюсь на работу секретарем к какому-нибудь зажиточному купцу. Веду его бухгалтерию, документацию, постепенно становлюсь незаменимым работником…
Или даже, благодаря собственным навыкам, пробиваюсь в высший свет, налаживаю отношения со всякими графинями и баронессами, помогаю им в решении деликатных вопросов. Вместо украденных дрожжей ищу родовые бриллианты. Получаю благодарности и в финансовом эквиваленте, и в качестве самых разнообразных связей.
Можно даже попробовать получить дозволение императора и открыть собственное бюро. Помогать людям – это то, на что я способна. По-настоящему способна. В последние несколько лет я никак не могу избавиться от мысли, что достойна большего – и поездка в столицу лишь первый шаг на этом пути.
– Лина, где тебя носит?! – услышала я возмущенный голос с крыльца и тяжело вздохнула. – Нужно составить торговое соглашение, проверить новый договор, пересчитать прибыль. А еще, знаешь ли, жрать хочется. Или ты нам самим предлагаешь всем этим заниматься?
Гэлл – один из сводных братьев и моя персональная головная боль. Впрочем, таких вот головных болей после исчезновения матери у меня стало сразу три. И каждый из них имел на меня собственные планы, потому одновременно приходилось играть роль и секретаря, и служанки.
Да, пожалуй, прежде чем вступать в новую жизнь, следует разобраться со старой. Раз и навсегда.
На мгновение я замерла у крыльца, прошлась взглядом по вывеске. «Черная Орхидея»… С этим местом связано все мое детство, следом отрочество и юность. Когда-то вывеска казалась яркой, цепляющей взгляд, но годы берут свое. Рассохшаяся деревяшка с выцветшей на солнце краской. Сколько бы я ни говорила Расти – моему непутевому отчиму, – он отказывался обновлять вывеску. Да и дела с каждым годом шли все хуже и хуже: он распустил больше половины моряков, продал одно судно и, судя по всему, заложил за карточные долги второе.
Это место держалось на плаву исключительно благодаря репутации моей матушки. Но постоянные клиенты расторгали договоры. Никто не хотел вести дела с Расти.
– Ты глухая, что ли? – ударил резкий крик по ушам, и я автоматически поморщилась. Надо мной грозной тенью нависал Гэлл, как две капли воды похожий на отца. – Обед, спрашиваю, когда будет готов?
– Когда ты его приготовишь, – огрызнулась я и прикусила язык.
Опять не сдержалась.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?! – шипящий шепот и зловонное дыхание. Интересно, а братец вообще знает о существовании зубной щетки? Или прочищает рот только разбавленным ромом? – На случай, если ты забыла, я потомок древнего рода!
Да уж, о-о-оочень древнего. Не столько древнего, сколько захудалого. В позапрошлом поколении один из имперских князьев с пьяну глазу даровал их прадеду наследуемый титул барона и земли, которые уже сам Расти потерял из-за игровых долгов. Я слышала эту историю сотни раз – отчим очень любил ее рассказывать. С гордостью чуть ли не перед каждым прохожим хвастался, что вхож в имперский дворец, что его приглашают на различные светские мероприятия… Настолько часто, что за последние три года они ездили в столицу единожды, и то – подозрительно быстро вернулись.
– Иди уже. – Гэлл замахнулся, будто хотел меня ударить, но я даже не дернулась. Хорошо знала, что эта собака лает, но не кусает. Куда большие опасения у меня вызывал второй братец – Гайлс. – И поторопись, уж будь добра. Иначе мне придется рассказать отцу.
Да уж, напугал.
Что отчим, что братья настолько привыкли к моей бессловесности, что даже не ожидали, что я могу дать отпор, не говоря уже о побеге. Но вот представлять, что станет с «Черной Орхидеей» после моего ухода, не хотелось совершенно.
Маме было восемнадцать – как мне сейчас, – когда она попала на пиратское судно и познакомилась с отцом. Уже через три года они открыли «Орхидею», через пять – появилась я. Долгие годы они, под видом простых купцов, поставляли в королевство не только запрещенный товар, но и различные интересности. Привозили с других континентов диковинные сладости, рецепты, ткани, одежду, даже животных! Неудивительно, что их дело процветало, а местные власти даже и не думали прикрывать лавочку – сами делали заказы.
Делом заведовала мама. В нашей семье именно у нее были стальные нервы и железная хватка. Отец больше времени уделял самим перевозкам и управлению работниками. А потом его не стало. Отца поглотил океан.
Мама горевала год, но нашла себе нового супруга. По законам империи женщина не может вести дело без мужчины, разве что с дозволения императора. И матушка пошла простейшим путем – выбрала себе мужа. Как ей тогда показалось, достойного.
Уж что-что, а Расти мастерски умел пускать пыль в глаза. Даже я в первое время радовалась, что мама пошла дальше и нашла нового мужчину. Но уже через месяц нашего совместного проживания все встало на свои места, точнее, пошло по всем известному месту. Расти Мол оказался заядлым игроком в карты, не умеющим вовремя остановиться. Помимо прочего – алкоголиком, альфонсом и транжирой.
Но, увы, он был нужен Эвиан Золуш. И ей пришлось закрывать глаза на все недостатки новоиспеченного родственника. Как, впрочем, и на пасынков. Они недалеко ушли от своего отца.
– Лина, дочка, в наше время женщине сложно без супруга, – говорила она за несколько дней до своего путешествия.
Путешествия, из которого так и не вернулась.
– Но Расти мерзкий, – жаловалась я. – Стоит тебе уехать, как в доме появляется…
– Милая, я знаю. Но другого выхода нет. Ради тебя, Орхидеи и отца, – она вздыхала каждый раз, когда вспоминала папу, – памяти о нем, придется потерпеть.
Вот только это самое «потерпеть» приходилось именно мне. И, честно говоря, это до скрипа зубов надоедает – терпеть. Терпеть ранние подъемы ради приготовления завтрака, следом терпеть стирку и глажку: «Мои мальчики не должны ходить как неухоженные нищие крестьяне!»
После терпеть поход на ярмарку, приготовление обеда, уборку, приготовление ужина, уборку, уборку, уборку. Если вы живете в доме с тремя мужчинами, не способными даже чашку без вашей помощи найти, уборка – это то, что вам приходится делать не меньше пяти раз в сутки. И все эти дела никак не уменьшали необходимости помогать с Черной Орхидеей.
Когда-то мы могли позволить себе и кухарку, и служанок, и секретарей… Но сейчас все доходы уходили исключительно на Расти и его сыновей. И, пока мне приходилось по три раза штопать один и тот же жилет, Гайлс с Гэллом ходили в новых парчовых коттах.
– Явилась. – Низкий, но в то же время какой-то слюнявый голос. За стойкой сидел Гайлс и пересчитывал векселя. – Тебя ждет отец, у него для тебя сюрприз.
Сюрприз? И почему мне кажется, что этот сюрприз мне совершенно не понравится?
– Мне нужно приготовить обед, – спокойно ответила я.
Идти к Расти жуть как не хотелось. Нужно вытерпеть всего пару дней, и ноги моей больше тут не будет. От Черной Орхидеи тут осталось только название, и то почти выцвело. А значит, нет никакого смысла хранить то, что уже разрушено.
– Ты плохо слышишь? – Гайлс поднял взгляд. Липкий, темный взгляд заплывших жиром глаз. Если поставить все трио рода Мол, то по отношению к младшему из братьев можно было сказать: в семье не без урода. Хотя, как по мне, все трио одинаково мерзкое. – Отец. Тебя. Ждет.
Ух, Авелина, держи себя в руках. Всего пара дней, всего…
Пройти к стойке, поставить корзину с продуктами прямо напротив Гайлса и развернуться – я сделала это довольно просто и, стараясь не обращать внимания на недовольный взгляд братца. Постучалась в кабинет Расти и, услышав хриплое «войдите», прошла внутрь.
– А, это ты. – Расти равнодушно скользнул по мне взглядом, шлепнул примостившуюся у него на коленях девицу по заднице и шепнул ей что-то вроде: «Иди погуляй, я занят».
– Вы хотели меня видеть, – повела я плечами, стараясь не выдать внутреннего напряжения.
Что я должна сделать? Выстирать постельное белье? Приготовить ужин на десять персон?
– Да, хотел. – Расти словно только вспомнил о причине моего вызова. – У меня для тебя шикарные новости!
Его тон стал более мягким и каким-то слащавым. Определенно, дело дрянь. Так он разговаривал только с барышнями крупного достатка, когда ему что-то от них было нужно.
– Ты выходишь замуж! – торжественно произнес он.
– Зачем? – вопрос сорвался с губ сам по себе.
А вот сердце, наоборот, подскочило к самому горлу. До моего совершеннолетия, когда я сама смогу принимать подобные решения, оставалась какая-то пара дней, и мне бы следовало ожидать подвох.
– Не зачем, а за кого, – хихикая и явно наслаждаясь ситуацией, поправил Расти.
Он по-свойски прошелся пятерней по темной густой шевелюре. Будто бы в этом был толк. Он ведь даже не подозревал, каких трудов стоит распутать пряди на его лощеном парике после таких, казалось бы, естественных жестов. Раздражает.
– И за кого же? – Я изо всех сил старалась подавить рвущиеся наружу эмоции.
– О, ты оценишь мою доброту! – нараспев протянул он. – Ведь я предлагаю тебе выбор. Как ты считаешь, содержанкам вроде тебя дается выбор? Нет! Но я же очень добрый, а потому можешь сама решить: Гэлл или Гайлс.
Секунда, другая, третья… Казалось, время замерло, давая мне переварить полученную только что информацию. Вопросы – зачем? почему? что за…? – только множились, но я не рискнула задавать ни один из них вслух. Пока что.
– И кого ты выбираешь? – Расти, по всей видимости, устал ждать ответа.
– Никого, – ответила спокойно, хотя внутри едва ли не разгорался пожар. – Я не собираюсь замуж.
– Я твой опекун, и мне решать, собираешься ты замуж или нет.
– Я все еще Золуш, а не Мол, – пыталась говорить твердо, хотя слишком хорошо осознавала, что закон на его стороне.
Не понимала только, зачем Расти такая многоходовочка. Чего он пытается добиться? Он всегда мог найти своим «сыночкам» девицу побогаче, навариться на их приданом – зачем ему я?! У меня ни рода, ни приданого. Разве что те крохи, что я скопила для побега.
– Это мало что меняет. – Из слащавого тон отчима стал холодным и жестким. – Церемония назначена на первый выходной день. Согласись, это отличный подарок к твоему дню рождения. Не каждому довелось породниться с таким древним родом, как Мол! Ты станешь баронессой!
В гробу я видала ваш вшивый титул. Вместе с вами.
Мысленно поливаю Расти всеми доступными мне бранными словами, вслух же не издаю ни звука. Он не сможет меня заставить. Особенно в мой день рождения! Ведь на следующий день, по законам империи, я становлюсь свободным человеком!
– Отец, позволь зайти? – Я не услышала стук в дверь. Сразу появился голос Гайлса, а следом и он сам. Все такой же липкий и мерзкий. – Уже сообщил нашей невестушке радостные вести?
О да, сообщил, поганая ты рожа.
– Конечно. – Расти театрально и совершенно не к месту рассмеялся. – Разве ты не видишь радости на ее лице?
– И кого же она выбрала? – Я почувствовала на шее горячее кислое дыхание.
Он подошел слишком близко. Ближе, чем дозволено. Захотелось зарядить коленкой в пах. Но я замерла на одном месте в надежде придумать пути отхода. Мне все еще никто не помешает сбежать. Надо просто выждать момент…
– Молчит, – продолжил отчим беседу с сыном, будто бы меня и не было в комнате.
– Отец, смотри, что я нашел. – На стол Расти приземлился красный мешочек с вышивкой, звякнули монетки. Все внутри меня оборвалось… Те деньги, что я откладывала на побег. – Мне кажется, она не достойна выбора, ведь эта дрянь наглейшим образом нас обворовывала!
– Я не обворовывала! – Мне настолько обидно было слышать это обвинение, что я сорвалась на крик. – Я скопила! Заработала!
– Ты-то? – мерзкий смех Гайлса. – Заработала? Не смеши. Разве что телом приторговывала.
Его рука вальяжно переместилась на мою спину, а уже через секунду опустилась ниже. И ниже…
Знаете, когда чайник, поставленный на огонь, закипает, он начинает свистеть. И в тот момент я почувствовала себя таким вот чайником. Но вместо свиста с губ сорвалось что-то среднее между рыком и возмущенным, даже истеричным визгом. Я даже не знала, что способна издавать подобные звуки.
Рука сама собой отвесила братцу пощечину. Да так, что даже ладонь заболела – словно я дотронулась ей до горячей чугунной сковородки.
Комнату заполнила тишина – никто, да и я сама, не ожидала, что я на такое способна. Но злость поспешно отходила на второй план, уступая гласу рассудка.
– Ты сумасшедшая? – Первым голос подал, как ни странно, Гайлс.
Он едва ли не выплевывал каждую букву, в его глазах плескалась такая жестокость, что на мгновение мне показалось, что он меня ударит.
Я промолчала, перевела взгляд на Расти. Ох, как мне хотелось стукнуть и его, но в то же время я прекрасно понимала, что еще несколько дней моя судьба в его руках.
Впрочем, что бы я ни делала, как бы ни старалась себя проявить, заставить отчима нормально к себе относиться – тщетно. В каждом своем решении, которое касалось моего будущего, он всегда руководствовался лишь собственной выгодой.
– Да, до бракосочетания нам придется поучить тебя хорошим манерам. Манерам, достойным невесты сына барона Мола. – Расти зацокал языком.
– Запереть ее в свинарнике? – Братец с готовностью вцепился мне в руку. Да так вцепился, что, я была в этом уверена, там останутся синяки.
– Зачем в свинарнике? – Ярко очерченные брови отчима – только я знала, что для такой формы он пользуется угольком, – взметнулись вверх. – Неужели ты хочешь, чтобы от твоей невесты в день вашей свадьбы пахло как от свиньи?
Его невесты?! Значит, решение уже было принято. А выбор… Кто бы мог сомневаться, что он лишь иллюзия. Прекрасно. И если отбросить эмоции в сторону, то вполне логично, что мне подсунут именно Гайлса. Гэлла со всей его непроходимой тупостью можно пристроить повыгоднее.
– В подвал? – Гайлс даже потянул меня на себя.
Ладонь вновь зачесалась, но в этот раз не от горящей боли, а от желания добавить.
– Да, пожалуй. – Отчим откинулся в кресле и вальяжно положил ноги на стол. Мерзкая рожа, мерзкий человечишка – мне казалось, что в нем мерзкое совершенно все, от кончиков волос до пят.
– Отпусти меня. – Я не узнавала свой голос. Он был пропитан холодной неприязнью. Но, разумеется, братец меня не послушал потянул еще сильнее. – Я верно понимаю, что появились какие-то проблемы с владением «Черной Орхидеей» и именно поэтому вы хотите поскорее породниться с наследницей?
На секунду… Казалось бы, всего на какую-то секунду, но Гайлс замешкался, а острые носы ботинок Расти дернулись.
– Девочка, – вах, какой тон – покровительственный, наигранно заботливый, – твоя мать завещала «Черную Орхидею» мне, а не тебе. Ты видела бумаги.
Ничего я не видела. Завещание держалось в сейфе в этом самом кабинете, вот за той картиной с изображением черной орхидеи – как символично! – код от которого сменился сразу после того, как стало ясно, что мама не вернется.
Но сама реакция лишний раз подчеркивала, что я права. И лишний раз ставила меня перед выбором. Вступить со всем трио Мол в неравную борьбу – выставить их из дома, обратиться к законникам, отвоевать «Орхидею» обратно и продолжать вести семейное дело. Или… Или сбежать.
Я почти не сомневалась, что у меня получится оставить этот город. В последний год он казался мне рутинным, люди поверхностными – тут совершенно ничего не происходило!
Но… «Черная Орхидея» – это старшая дочь моих родителей. Они любили ее, заботились о процветании, каждый из них вложил в нашу «лавку по исполнению желаний» – так ее иногда называла мама – кусочек души. Могу ли я оставить ее?
– Ты вообще слышишь?! – Резкий оклик, и меня вновь потянули за руку. Видимо, я снова отключилась от реальности. Этот навык я получила за последний год, так мне претили все высказывания дорогих родственничков, что я с легкостью могла пропустить все, что они говорят, мимо ушей. – Пойдем, говорю! Иначе понесу на плече.
Гайлс еще сильнее сцепил пальцы на моей руке. Я попыталась дернуться, вырваться, но низкий грузный братец держал крепко. Стоило нам только переступить порог кабинета Расти, как я увидела еще двоих амбалов, которые работали еще со времен мамы. Бессловесный Джо и Хитрый Энди.
Последний бросил на меня виноватый взгляд, но протянул Гайлсу стальные кандалы. Вот, значит, как?! После всего, что моя мама для вас сделала?! Помогла выйти из пиратской гильдии, дала кров над головой и хорошую работу? Так?!.. На Расти вы ее променяли? Готовы бросить в темницу ее родную дочь и, по всей видимости, наследницу «Черной Орхидеи»?
Из последних сил мне удалось сдержать возмущение и нацепить маску холодного безразличия. Под импровизированным конвоем меня сопроводили в одну из нижних комнат, раньше использующихся как складские помещения, теперь же пустующих.
Когда лязгнул замок – этот звук прозвучал как приговор, как признание в собственном бессилии, – я юлой заходила по комнате, пытаясь что-то придумать. Хорошо, что хоть руки высвободили. В одном была уверена на все сто: выходить замуж ни за Гэлла, ни за Гайлса я не собиралась.
