Екатерина Вильям-Вильмонт
Трепетный трепач
– Кто там?
– Лерочка, дорогая, открой! Это Елена Павловна!
Господи, бывшая свекровь! Я распахнула дверь, и мы кинулись друг другу в объятия.
Елена Павловна плакала.
– Что с вами? Почему вы плачете?
– Как же я рада тебя видеть! А где Катюшка, она дома?
– Катя!
Но Катька уже выскочила в прихожую. Бабушку свою она не помнила. Елена Павловна уехала, когда ей было неполных два годика.
– Боже мой, какая ты стала! Совсем большая! – рыдала Елена Павловна. – Катенька, я твоя бабушка… Ты меня совсем не помнишь?
– Извините, нет, не помню, – довольно сухо ответила Катька.
– Хотя чего удивляться, бабушка-кукушка… – всхлипнула Елена Павловна.
Катька вдруг улыбнулась. Видно, обаяние Елены Павловны не оставило ее равнодушной.
А та схватила Катьку в объятия, стала целовать.
– Катенька, родная, прости меня, солнышко, я такая беспутная старушка…
– Вы не старушка, – заметила вдруг Катерина. – Вы просто… немолодая дама.
– Батюшки светы! Какая у меня внучка!
– Послушайте, что мы торчим в прихожей? Елена Павловна, хотите чаю? Может, вы голодны?
– А винца у тебя сухого нет? Я вечером пью только бокал сухого вина.
– Есть! Пошли тогда в комнату. Катюха, тащи бокалы!
– Сколько? – осведомилась Катька.
– Два! А тебе пора спать!
– Я слишком поздно, да? Но я только сегодня прилетела, вещи в отель забросила и к тебе!
– Почему в отель? – несказанно удивилась я.
– Та к моя квартира сдана.
– А вы надолго в Москву? – спросила Катька, доставая из буфета бокалы.
– Как поживется… Господи, до чего же я рада вас видеть, девчонки! Я вам подарки привезла, целую кучу, но оставила все в отеле, я ж не была уверена, что застану вас… Но завтра я приглашаю вас на обед, завалимся в какой-нибудь шикарный ресторан… А сейчас, Катюня, иди спать, тебе же завтра в школу!
– Ладно, – засмеялась она, – ясно же, вам поговорить охота! Тогда до завтра, бабушка!
– Солнце мое! – воскликнула Елена Павловна и опять залилась слезами.
Катька удалилась.
– Боже, какой ребенок! Лерочка, а ты… Ты не против… что я… опять появилась…
– Боже мой, почему я должна быть против?
– Ну, после этой Димкиной статьи… Это же ужас что такое… Я как прочитала, сразу заказала билет в Москву! Как можно? Я никогда его не понимала… Что он за человек? В кого? Его отец был добрым, порядочным… Лерочка, детка, почему вы расстались? Ты не вынесла его характера? Но ты ведь любила его, и он тебя как будто тоже… Что произошло? Ты прости, что я поздно спохватилась… Меня на старости лет так закружило… У меня уж два мужа сменилось…
– Ничего себе! – воскликнула я.
– Сейчас речь не обо мне! Расскажи, почему вы расстались?
Я рассказала.
Она внимательно меня выслушала.
– Теперь мне многое понятно… Знаешь, почему он дал это интервью?
– Да какая разница!
– Он просто не смог простить тебе, что ты выбрала не его, а мальчика…
– Это его проблемы! Он же в конце концов не безмозглый эстрадный звездун, а писатель, интеллектуал, должен соображать… Как можно так о своем ребенке… Как бы он ко мне ни относился, но Катька-то тут причем?
– Ты не думай, я его не оправдываю, я просто пытаюсь сама понять… А я, кстати, не хочу с ним встречаться.
– Ну, это уж вы зря.
– А мы с ним никогда не были близки. И я ему сто лет не интересна. Он мне звонит примерно раз в два года… Я ему совершенно не нужна. Вот такое чудовище я вырастила. Ты простишь меня, Лерочка?
– А мне-то за что вас прощать?
– Ты всегда мне нравилась, я очень нежно к тебе отношусь, ну что ж делать, что я такая легкомысленная… У меня была тяжелая молодость, вот я на старости лет и наверстываю…
– Какая вы молодчина!
– Лерочка, расскажи, как ты-то живешь? Димка хоть деньги дает?
– Давал, десять тысяч в месяц. Но после этого интервью Катюха взмолилась: мама, давай лучше ужмемся, но не будем брать у него деньги…
– Ах, какая девка!
– И фамилию его она отказалась носить.
– Знаешь, я ее уважаю! По-настоящему! Ну, а у тебя-то есть какой-нибудь мужик?
– Нет, постоянного нет. Так, изредка, что-то бывает…
– Что называется, для здоровья?
– Ну да. Но у меня и времени нет. Столько работы…
– А где ты работаешь? Ты же училась на сценарном?
– Можно сказать, по специальности и работаю. Пишу бесконечные и безразмерные сериалы.
– Слушай, а я смотрю наши сериалы, но на сценаристов как-то внимания не обращала…
– И «Фамильный браслет» смотрите?
– Да. Сама удивляюсь, что за дурь, но смотрю. Мне только жалко было, что этого Ванечку убили… Мне Шмелев очень нравится, – чуть смущенно улыбнулась Елена Павловна.
– Могу вас порадовать. Он вернется в сериал.
– Неужто воскреснет?
– Нет, но появится его брат-близнец.
– Правда? Здорово!
– Кстати, этого близнеца Катюха придумала.
– Да что ты говоришь? Вот умница!
– Да, она меня частенько выручает, когда мозги совсем уж засыхать начинают.
– И за это прилично платят?
– Да не очень, но справляемся. Елена Павловна, расскажите о себе, что там у вас за бурная жизнь?
– Ой, не говори! Ну, ты же помнишь наверное, я уехала в Испанию, с Мигелем. Такая любовь была… А мне, прошу заметить, пятьдесят пять стукнуло на тот момент. Я думала, это уже последнее чувство… Где там! Через два года мы разошлись. Ну не могли понять друг друга… А я встретила случайно в Толедо своего одноклассника, Володю Циммермана. Он жил во Франции и недавно овдовел. И у нас случился бурный роман… Он превосходный музыкант, играл в оркестре Гранд-опера. Это были прекрасные годы. Но он вдруг возьми и умри, а мне уж за шестьдесят, о чем тут еще думать… Володя оставил мне в наследство хорошую квартиру в Париже и кое-какие денежки, но я начала подыхать с тоски и одна моя подружка, тоже из русских, богатая дама, управляющая сетью магазинов крупной дизайнерской фирмы, предложила мне место администратора в их магазине в Касабланке.
– Где? – ахнула я.
– В Касабланке, представь себе. И я согласилась. Мне платили хорошие деньги, я знаю три европейских языка, не считая русского, а русских в Марокко великое множество. И вот сейчас я опять замужняя дама. Мой муж француз, архитектор, исключительно интересный мужчина… Лера, ты должна с детьми приехать ко мне, у меня такой дом… Это просто чудо! Я такие раньше только в кино видела! Я тебе завтра покажу фотографии. Марокко такая интересная страна!
– Боже мой, Елена Павловна, вы чудо! И вы так прелестно выглядите!
– Для своих лет, пожалуй, – засмеялась она. – Нет, правда, приезжай!
– Но там же, наверное, очень жарко?
– Если приехать в сентябре, это идеально!
– Но в сентябре дети учатся!
– Ну пропустят две недельки в начале учебного года, большое дело! А я найду тебе там мужа…
– Ох, меньше всего на свете я хочу мужа. С меня хватит. Ой, Елена Павловна, а Димка знает о ваших похождениях, иначе и не назовешь?
– Ну, весьма схематично. Я просто ставила его в известность о своих географических перемещениях… Ну и о смене мужей, естественно.
– И он ни разу не приезжал к вам?
– Нет, хотя я его приглашала. Но он только фыркал.
– Ой, а на каком языке вы говорите с вашим марокканским мужем?
– На русском. Первая его жена тоже была русская. Но она умерла, а их единственная дочь погибла в автокатастрофе. Он замечательный человек, талантливый архитектор, человек широко образованный. Мне с ним так интересно… И он будет счастлив, если ты с детьми к нам приедешь… Он очень любит детей, а его Аллах обделил детьми…
– Аллах? – переспросила я.
– Я по привычке, – улыбнулась она.
– С ума сойти от вас, Елена Павловна, я просто в восторге! У нас на студии полно молодых девчонок, которые уже отчаялись найти приличного мужика, а вы… Я им о вас расскажу, чтоб надеялись…
– Вот-вот, в этой жизни все возможно… Даже разочарование в собственном сыне.
– Елена Павловна!
– Что Елена Павловна? Ну как можно дойти до того, чтобы собственную единственную дочку назвать злым зверенышем? Это что? Это как? Я когда прочитала, чуть с ума не сошла… Рассказала Франсуа, он сразу заявил: ты должна поехать в Москву и объяснить сыну… А я вот к тебе примчалась. И так рада, что Катька наша такая умная и гордая…
– Но вы все-таки намерены с Димой встречаться?
– Пожалуй, нужно! И я ему все выскажу, пусть знает, что́ родная мать о нем думает, хоть он меня всерьез и не принимает. Я ужасно рада тебя видеть, но ты меня огорчаешь.
– Чем?
– Ты явно на себя рукой махнула. У тебя какой-то запущенный вид…
– Но я…
– Я знаю все, что ты скажешь! У тебя мало времени и денег, двое детей, работа… Но это не оправдание. Посмотри, какая у тебя сухая кожа! Ну, с этим мы справимся. Я привезла тебе аргановое масло и всякие марокканские штучки… И твоим гардеробом я тоже займусь. Негоже женщине в тридцать три года не обращать на себя внимание! Это преступно! И вообще, моя цель – выдать тебя замуж!
– Да боже упаси! Зачем мне замуж? Да и кому я нужна с двумя детьми?
– Чтобы я не слышала этой чепухи!
На следующий день я с детьми была в гостях у бывшей свекрови. Она навезла подарков нам с Катюхой, а так как о Гришке ничего не знала, то с утра успела купить ему айфон. Восторгу не было пределов. Потом мы обедали в ресторане, Елена Павловна рассказывала массу интересных историй, дети смотрели на нее влюбленными глазами. Да и я тоже. И как у такой матери вырос такой сын? Непостижимо!
Вечером, когда я зашла поцеловать Гришку перед сном, я заметила, что глаза у него заплаканные.
– Гриня, что с тобой?
– Я страдаю! – выпалил он.
– Оп-ля! Отчего это ты страдаешь, можно узнать?
– Оттого, что у меня нет бабушки! И никогда не было и не будет…
– А с чего ты взял, что не будет? Мне, например, Елена Павловна сказала: «Как я счастлива, что у меня появился еще и внук!» Та к что, не страдай, считай, что у тебя есть бабушка.
– Она это из жалости?
– Нет, просто она любит детей!
– Ты меня не обманываешь?
– Зачем?
– Чтобы утешить…
– Нет, я считаю, что утешать враньем нельзя, это вредно…
– Кому вредно?
– Всем. Тебе вредно, потому что когда вранье раскроется, а рано или поздно любое вранье раскрывается, ты действительно будешь страдать. И мне вредно, потому что совесть будет мучить и вообще…
– А мы правда поедем в Марокко?
– Думаю, да. Но не раньше сентября, так бабушка сказала.
– Ой, как еще нескоро!
– Ничего, потерпим.
Гришка тяжело вздохнул.
– Ладно, потерпим.
Утром, спровадив детей в школу, я собралась ехать по делам. Вчера вечером я перед сном намазала лицо знаменитым аргановым маслом. И сегодня выглядела куда свежее, чем вчера. Надо же! От этого сразу поднялось настроение.
Когда я вошла в лифт, там стоял какой-то упоительный запах. Это мужской одеколон, сразу определила я. Господи, да за мужиком, который так пахнет, я бы пошла на край света… Он должен быть высоким, широкоплечим и неотразимо элегантным. Гладко выбритым и вообще прекрасным… Что это со мной? Откуда эти мысли о мужиках? Со мной такого давным-давно не было. Неужто из-за капельки арганового масла на морде во мне проснулась женщина? Или все-таки от этого волшебного запаха? Подобные мысли не отпускали меня и в машине. Этот запах я слышала впервые, значит, в лифте до меня ехал кто-то не из нашего подъезда. Или новый жилец с ирландским сеттером? Да нет, такой не может пользоваться этим роскошным одеколоном. Да и на студии и на канале никто этим парфюмом не пользовался, я бы обратила внимание. Значит, этот мужчина приезжал к кому-то… А скорее всего ночевал у кого-то. Но не возит же он с собой одеколон? Хотя… Если он метросексуал, то запросто может. А ночевать он мог разве что у Таньки Соломатиной, у нее модельная внешность, она вообще шикарная женщина. Да, скорее всего! А может, она подарила своему мужику этот одеколон… Вполне возможно… А что если женщина надушится мужским одеколоном? Может получиться интересно… Вот корова, о чем я думаю? Совсем с ума спятила…
Елена Павловна с утра пребывала в дурном настроении, так как с вечера решила, что завтра непременно позвонит сыну. И, по возможности, увидится с ним. Как получилось, что он вырос таким жестоким, бесчувственным? Пошел в деда, тот тоже был недобрым… Да ну, вспоминать о покойном свекре не хотелось. Но и встречаться с сыном не хотелось тоже. Однако он может узнать, что я была в Москве, и получится дурацкая демонстрация… Нет, надо позвонить, но сперва следует позавтракать. Елена Павловна оделась, привела в порядок лицо, надо же, для своих лет я еще о-го-го! Настроение поднялось и она отправилась завтракать. После марокканского кофе любой кофе казался ей отвратительным, и она налила себе чаю. А вот пирожки с капустой тут поистине восхитительные. И вдруг Елена Павловна поймала на себе пристальный взгляд какого-то мужчины. Ему было от силы лет сорок, а может и меньше. Она пригляделась. Его лицо показалось ей смутно знакомым. А мужчина, поймав ее слегка недоумевающий взгляд, поднялся из-за столика и подошел к ней.
– Елена Павловна?
– Да. А мы, кажется, знакомы?
– Я Марик, помните меня? Марик Косецкий.
– Боже мой, Марик! Какой ты стал! Красавец! Как я рада тебя видеть! Садись ко мне, поговорим! Ты не очень спешишь, а то болтливые старухи это так обременительно.
– Да что вы, Елена Павловна! Какая ж вы старая, вы все такая же… прелестная женщина! Но почему вы в гостинице? Вы тут остановились?
– Да, я приехала ненадолго…
– Но почему вы не у Димки? Как он, кстати? Сто лет его не видел.
– Но ведь и ты был москвичом, Марик.
– Да, но теперь я бостонец. У меня в Москве никого не осталось.
– А я теперь живу в Рабате.
– Это в Марокко? – поразился Марк.
– Да, представь себе, я замужем за марокканским французом.
– Обалдеть! Елена Павловна, вы просто чудо! И как вам там живется?
– Прекрасно! А ты женат, Марик?
– Был. Развелся. А Дима, он по-прежнему с Лерочкой?
– Увы, нет. И его новую жену или даму я еще не видела.
– Но у них ведь дочка была. Катюшка. Кстати, это я им присоветовал назвать ее Катюшкой. Она совсем большая, наверное.
– О да, скоро тринадцать и это такая девка, с ума сойти!
– То есть вы с ней уже виделись?
– Конечно!
– А как Лера? Вышла замуж?
– Да нет. Послушай, Марик, а она, мне помнится, нравилась тебе?
– Было дело. Но она же с ума сходила по Димке… А он ведь состоялся. Известный писатель теперь. Я тут видел на улице рекламу его новой книги…
– А ты что-нибудь читал?
– Да, я читаю все его книги. По-моему, он здорово пишет.
– А мне что-то не нравится. Сплошь какая-то мрачная заумь. Впрочем, ты же ученый, тебе такое нравится?
– Понимаете, я не могу сказать, что это мое. Но я вполне способен оценить.
– Надо же… Я даже рада, а то все говорят, что слишком сложно, слишком мрачно. Значит, кому-то это надо.
– Как странно, Елена Павловна, вы говорите о сыне как-то отчужденно, что ли… Впрочем, простите, если я был бестактен.
– А ты с ним видишься?
– Давно не виделся. Он раза два меня не то чтобы отшил, но…
Елена Павловна вспыхнула.
– Думаешь, я уверена, что он и меня не отошьет? Я ему еще не звонила.
– Да бог с вами, Елена Павловна, вы же его мать.
– Будем надеяться, – засмеялась она. – А хочешь я дам тебе Лерочкин телефон?
– А он у нее изменился? – вдруг покраснел Марик.
– Да нет. Только знаешь, у нее теперь двое детей. Она взяла осиротевшего племянника.
– А… Ну что ж, это вполне в ее духе. А чем она занимается?
– Пишет сценарии.
– Это здорово, она всегда к этому стремилась. Молодчина. Как вы считаете, Елена Павловна, она не будет против, если я ей позвоню?
– Да нет, конечно, с чего бы ей быть против?
– Что ж, попробую, – вдруг страшно смутился он. – Простите, мне пора бежать, у меня научная конференция…
– Да беги, беги.
А вдруг у Леры что-то сладится с Мариком? Он такой милый парень.
Вернувшись в номер, она решительно взялась за телефон. Ответил женский голос.
– Алло!
– Добрый день, могу я поговорить с Дмитрием Сергеевичем?
– А кто его просит?
– Его просит его мать!
– Мать? Какая мать?
– Что значит какая? Его родная мать!
– Ох, извините… Я не подумала… Да-да, я сейчас его позову.
Похоже, она даже не знает моего имени-отчества, а может и вообще не подозревала о моем существовании.
– Алло, мама! Ты в Москве?
– Да, представь себе. И хотела бы тебя увидеть.
– Но почему ж ты не позвонила заранее, я бы тебя встретил. Ты где остановилась?
– В гостинице.
– Ну зачем же…
– Не люблю никого стеснять. Та к мы можем увидеться?
– Ну, разумеется, мама! Знаешь что, приходи сегодня вечером к нам, я познакомлю тебя с женой. Поужинаем, Марина чудесно готовит. А как твой француз?
– Лучше всех!
– Но ты приехала одна?
– Да.
– Ну что ж, скажи, где ты остановилась, я вечером заеду за тобой.
– А знаешь, кого я встретила тут, в отеле? Марика Косецкого.
– Да? Тебя это обрадовало?
– Меня – да! А тебе это неинтересно?
– Сказать по правде, совершенно неинтересно, мама.
– Та к в котором часу мне тебя ждать?
– Примерно в половине восьмого, но, учитывая пробки, могу и опоздать. А кстати, в Марокко бывают пробки?
– Еще какие! Ну, до вечера, сынок!
Фу, как трудно с ним разговаривать. Какой он чужой… Единственный сын и такое отчуждение… Наверное, я сама в этом виновата. Но почему же Лерку я ощущаю как родную, не говоря уж о Катюшке? И этот трогательный малыш Гришка. Как можно было всех их бросить? Мне этого не понять. Но посмотреть, как теперь живет мой сын, известный писатель, здорово интересно. И что за жена у него?
– Послушай, Саш, я вчера видела отснятый материал.
– И что, голуба моя? Там исказили твой гениальный текст? – сразу вызверился на меня продюсер.
– Нет, с этой точки зрения все в порядке. Но…
– Но что тогда?
– Это никто не сможет смотреть!
– Почему?
– Ну нельзя в таких сериалах делать эти бесконечные проходы, трехминутные паузы, это же кошмар! Милена приезжает в дом Аркадия и молча бродит по нему, при этом твоя Курочкина играет из рук вон плохо, ну не может она такие паузы вытягивать и все валится. Зритель отвлечется с радостью на что угодно, а после этой тоски еще пойдет реклама и все, кирдык! Плакали наши рейтинги!
– Ты что, всерьез?
– Нет, это у меня такие шутки! Это ж не фестивальное кино, это сериал для домохозяек. Если нужно просто намотать метраж, так и скажи, я лучше придумаю массу каких-то мелочей, чем эту тягомотину устраивать! Собаку в кадр пустим или кошку, или птичку, как у Михалкова…
– Странная ты баба, Лерка! До всего тебе дело есть.
– А как же! Там, между прочим, мое имя стоит. И мне за работу деньги платят. А у меня двое детей, на минуточку! Если рейтинги упадут, нас как нечего делать прикроют. Пойми, это ж надо снимать профессионально, крепко, но самовыражение неудачника от большого кино нам все только испортит.
– Ох, не любишь ты Васю.
– Я вообще бездарей не люблю. Понимаешь, я ведь тоже мечтала писать сценарии к полнометражным фестивальным фильмам, но не случилось, бывает, так жизнь сложилась… Но это не значит, что я должна от обиды халтурить там, где работаю.
– Права, тысячу раз права, голуба моя! Я посмотрю и разберусь. Знаешь, Шмелев в полном восторге, что ему не придется воскресать. Он сказал: тот, кто придумал брата-близнеца, достоин приза! И он обещал, что купит тебе огромный торт! Поглядим, не забудет ли.
– Забудет, напомним! Моя команда обожает торты.
Я еще покрутилась на студии, рассказала двум коллегам женского пола о своей бывшей свекрови, те ахали, восхищались и завидовали.
– Это ж надо, за шестьдесят лет найти мужа…
– Но сперва надо еще было решиться в таком возрасте сменить Париж на Марокко.
– Отчаянная дама! А может, податься в Марокко? Говорят, интересная страна…
– Да ну, Леркина свекровь из тех, что и в Тмутаракани и в Майами без мужика не останутся… А кто она по профессии?
– Преподавала когда-то французский в Щуке.
– Ну надо же…
Я поехала домой. И вдруг обнаружила, что бензина у меня если и хватит до дому, то завтра я уже до заправки не доеду.
Как назло, народу на заправке не было, а я никак не могла открыть бензобак. Никого из обслуги тоже не было видно, холод собачий. Я сломала ноготь, достала резиновую перчатку, ничего не помогало. О, кто-то подъезжает, только бы не дамочка. Но машина серьезная, не дамская, джип-«лексус». Я бросилась к водителю, который даже не успел выйти.
– Здрасьте! Умоляю, помогите!
– Что случилось? – без особого энтузиазма откликнулся он. Это был довольно хмурый мужик, явно не в настроении.
– Не могу бензобак открыть, ноготь сломала, а тут никого…
Он молча подошел, глянул, протянул руку и мгновенно отвинтил крышку.
– Ой, как вы… Спасибо вам огромное.
– На здоровье, – буркнул он. И смерил меня оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему явно не глянулось. Заполошная бабенка на старенькой «шкоде», все ее годы и неприятности на морде написаны.
Нет, с этим надо что-то делать! Одним аргановым маслом не обойдешься.
…Елена Павловна волновалась перед встречей с сыном. Она все-таки любила его, хоть за многое и осуждала. И простить ему пренебрежительное отношение к себе легко могла, она и сама не считала себя идеальной матерью, но вот обида, нанесенная им внучке, это уже совсем другое дело…
Он подъехал на красивой машине, в марках Елена Павловна не разбиралась. Сорокалетний мужчина с красивой проседью в темных волосах, элегантный. То, что называется интересный и какой-то значительный, что ли…
– Мама! Здравствуй! Ты чудесно выглядишь!
Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. Она растаяла.
– Димочка, мальчик мой, какой ты стал…
– Ну, садись, мама, поедем к нам. Я теперь живу на улице Красина.
– У новой жены?
– Нет, зачем же. Я купил квартиру. Я, мама, теперь известный писатель…
– Да знаю, знаю. Слежу.
– Неужто читаешь?
– Кое-что читала, но не все, в Марокко русских книг почти не достать, если только кто-то привезет, да еще у нас в Рабате есть русский культурный центр, а там недурная библиотека, но с новинками плохо… Может, ты мог бы послать туда какие-то свои книги?
– А почему бы и нет? Пошлю.
– Скажи, а кто твоя нынешняя жена?
– Марина актриса.
– Помнится, у тебя уже была актриса, но ту звали Светлана, кажется?
– Все течет, все изменяется, – усмехнулся он, – вот только ты, мамочка, все та же. Не собираешься уходить от своего марокканца?
– Знаешь, если бы я встретила своего Франсуа в молодости, я бы прожила с ним всю жизнь… По крайней мере мне так кажется.
– Вот даже как! С ума сойти!
– Скажи, а с Лерой ты встречаешься?
– Нет.
– Но как же Катюшка?
– Она сама от меня отказалась.
– Отказалась? Вот так, ни с того ни с сего?
– Ну, не совсем… Но… Когда мы с Лерой расстались, она резко взяла сторону матери. Что я мог поделать?
– Скажи, а почему вы расстались? Мне казалось, вы любили друг друга?
– Понимаешь, мама, писателю нужен какой-то покой, свое личное пространство, но Лера не желала с этим считаться. Та к вот и получилось…
– Но как Лера могла этого не понимать. Она тоже пишущий человек…
– Ох, мама, между писателем и пишущим человеком дистанция огромного размера.
Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.
В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.
Детей дома не было. Но я знала, что Гришка на английском, а Катька в бассейне.
На столе стоял роскошный букет белых хризантем. Боже, откуда? Возле вазы лежала записка: «Мамуль, цветы от хозяина Денди с превеликой благодарностью».
Ишь ты, воспитанный, значит. Люблю цветы. Давненько мне цветов не дарили. А Димка и вовсе никогда. Не понимал… Вот только когда родилась Катька, да и то под давлением Елены Павловны. И что это я сегодня все его вспоминаю? И тут позвонила Елена Павловна.
– Лерочка, милая, как ты?
– Да ничего, все в порядке. А вы?
– Я – нет.
– Что случилось?
– Я вчера была у Димы.
– И что? – испугалась я.
– Можно я сейчас приеду?
– Ну конечно!
– А дети дома?
– Пока нет, но скоро вернутся. А что? Они могут помешать?
– Помешать? Мне? Да господь с тобой. Мне никогда дети не мешают. Я буду минут через сорок. Не нужно ничего купить?
– Нет-нет, приезжайте скорее.
Она очень взволнована, неужто Димка обхамил ее? Он может… Тьфу, опять он…
Елена Павловна действительно выглядела очень взволнованной. Она заключила меня в объятия, расцеловала. На глазах выступили слезы.
– Елена Павловна, миленькая, что стряслось?
– Погоди… – Она вынула из сумки большую красивую банку. – Вот… Это кофе. Я не могу в Москве пить кофе после Марокко. Ты попробуй, сразу поймешь…
– А что я буду делать потом, когда этот кончится? Пить чай? – улыбнулась я.
– Я буду тебе присылать… – вдруг всхлипнула она.
– Елена Павловна, дорогая, что случилось?
– Понимаешь, вроде бы ничего. Но… Он какой-то совсем чужой… и даже неприятный человек. Я сама себе ужасаюсь, ведь это мой сын, единственный сын, моя кровиночка… А мне так с ним тяжело, как никогда раньше. У нас всегда были сложные отношения, но сейчас… И эта девочка, его жена… Такая красивая, милая, но, мне показалось, вконец несчастная.
– Почему?
– Глаза у нее несчастные какие-то.
– Но зачем же она с ним живет, если такая несчастная? Детей у них, кажется, нет и…
– Может, любит его?
– Ох, Елена Павловна…
– Я знаю, ты сейчас скажешь – мне бы ваши заботы, и будешь права.
В этот момент явился Гришка. При виде Елены Павловны он просиял.
– Ой, здрасьте! Как вы поживаете?
– Гриша, называй меня на «ты». И зови бабушкой.
– Ура! У меня есть бабушка! – завопил Гришка и бросился к Елене Павловне.
У нее слезы катились по щекам.
– Родненький мой, конечно, у тебя есть бабушка!
Я сама чуть не разревелась при виде этой душещипательной сцены. Тут позвонила Катька.
– Мам, за мной зашел Шурик, можно мы часок погуляем?
– Можно, но занеси хоть мокрый купальник, зачем с ним таскаться?
– Все равно мою сумку Шурик носит.
– А Шурика не жалко?
– Да ни капельки! – засмеялась она. – Он же дзюдо занимается.
– Кать, вы там не очень долго, а то у нас бабушка. Кстати, можешь привести Шурика к нам.
– Там видно будет.
Ох, и характер у моей дочки! Не мне чета.
Но через полчаса она заявилась вместе с Шуриком, очень славным парнишкой четырнадцати лет, с которым Катюха дружила уже целый год. Мы сидели все на кухне, пили чай с каким-то удивительно вкусным кексом, который принесла Елена Павловна, и я видела, что она оттаяла. Было так хорошо, уютно… И вдруг зазвонил телефон. Я почему-то испугалась.
– Я слушаю!
– Лер, это ты? – спросил мужской голос, смутно знакомый, но кто это, я сразу вспомнить не могла.
– Простите, с кем я говорю?
– Ну ты засранка, старых друзей не узнаешь?
– Витька? Ты?
– Я, подруга, я!
– Господи, сколько лет, сколько зим, ты где, что, как?
– Все расскажу при встрече! Подруга, срочно нужна твоя помощь! Только ты сможешь спасти ситуацию! Я готов упасть перед тобой на колени, а если надо то и ниц!
– Да в чем дело?
Это был мой однокурсник по ВГИКу.
– Старуха, спасай!
– Вить, говори толком, что надо!
– И ты спасешь?
– Да от чего, дурья башка? – рассердилась я.
– Позарез нужен талантливый сценарист!
– Тебе? А ты сам?
– Та к я уже утратил квалификацию, я ж теперь в режиссуру подался, к тому же это женская бодяга, я не справлюсь! Понимаешь, у меня в сериале целая куча проблем внезапно образовалась, надо срочно многое в сценарии поменять, а лучше тебя этого никто не сделает. Всего на недельку сможешь в Киев приехать?
– Та к ты теперь в Киеве?
– Ну да, женился, понимаешь ли, на киевлянке, вот и зацепился тут. Мы сериалы погонными метрами клепаем. Лер, спасай! Я слежу за тем, что ты делаешь… Ты молодчина…
– Вить, как я могу? У меня двое детей! Куда я поеду? А по мылу нельзя?
– Ну хоть на два дня приезжай, умоляю, посмотришь на артистов моих, сообразишь, что к чему, я не могу по мылу все объяснить. Я вообще человек несовременный, меня эти гадские гаджеты дико раздражают! Леруня, а когда ты со вторым-то ребеночком успела? Неужто тебе не с кем детей оставить? А то бери их с собой! Пусть Киев посмотрят, красивый же город!
Меня кто-то дернул за рукав. Елена Павловна.
– Лера, если надо остаться с детьми, я останусь. Даже не сомневайся. Езжай куда зовут, проветрись маленько!
Мне вдруг безумно захотелось в Киев, к Витьке, с которым мы дружили, да и лестно, когда к тебе обращаются за спасением ситуации.
И я пообещала завтра же вылететь в Киев.
– Лерка, я всегда знал, что ты человек! Только я сам не смогу тебя встретить, но кого-нибудь обязательно пришлю с табличкой «Леруня»!
Табличку «Леруня» держал такой красивый мужик, что я ахнула. Высокий, широкоплечий, брюнет с черными глазами. Начало многообещающее, подумала я. Где-то я его видела… Он, кажется, актер. И тут же мне стало смешно. Витька не случайно отрядил такого красавца меня встречать. И наверняка еще велел ему меня «окучивать».
– Здрасьте! Вы меня встречаете. Я Лера.
– О! Душевно рад!
Он отобрал у меня сумку.
– Позвольте представиться. Никита Александров.
– А я вас узнала. Вы же снимались у нас в «Фамильном браслете».
– Точно! – расплылся он. – Жаль только роль у меня там небольшая была.
– А у Гаранина вы тоже злодея играете?
– Боже мой, Лера! У нас ведь как? Сыграл злодея, так и дальше будешь… А может, вы что-то придумаете, какой-нибудь перевертыш, а? Мой персонаж вдруг окажется самым благородным, – засмеялся он.
– Я пока ничего сказать не могу, я же ничего о вашем сериале не знаю. А кстати, что у вас там за ситуация, может, введете в курс дела?
– О, у нас все валится. Главная героиня тяжело заболела, в ближайшие три месяца сниматься не сможет, два сценариста вообще отказались, у одного из главных персонажей жуткий запой и еще куча всяких неприятностей. Нас вообще хотели закрыть, но Виктор сказал, что у него есть такой сценарист, который сумеет спасти ситуацию. И вот вы тут! Вся надежда на вас.
– А вы уже выходите в эфир?
– В том-то и дело! Выходим и с приличными рейтингами, пока, правда, только в Украине, но вы же знаете, как это делается.
– Ничего себе задачка… Кстати, а почему сценаристы отказались?
– Не могли найти общего языка.
– С кем?
– Со всеми. И с Витей, и с продюсерами, и друг с другом тоже.
Мы подошли к машине, явно студийной. За рулем ждал толстый дядька с запорожскими усами.
– О, еще дамочку на убой привезли! – хмыкнул он. – Здоровеньки булы, дама!
– Здоровеньки булы, пан водитель! И почему меня на убой привезли? – полюбопытствовала я.
– Ну где такой нэвэличке разгрести таку кучу дерьма?
– Фомич, ты чего девушку пугаешь? Не обращайте на него внимания, Леруня!
– Ох, Леруня, вы лучше на этого гарного хлопца внимания не обращайте, а то он у нас тут гроза всех дивчин.
