Екатерина Звонцова
Город с львиным сердцем
– Раз уж ты здесь и явно знаешь, что творится… расскажи-ка, почему они жгут это пугало. Можешь даже считать, что мы просим об этом, восхищённые твоим умом.
Харэз оживился: довольно зажмурил глаз, открыл его и посмотрел на звезду. Та тут же скривила лицо и передумала:
– Хотя нет, не надо. Можешь и соврать. С тебе подобных станется. Сами всё узнаем.
Чёрная бровь изумлённо приподнялась:
– Сами? Задайте любому в городе этот вопрос, и будете в каземате. Каждый ребёнок в Пяти Непомнящих столицах знает историю предателя Ширкуха.
– Каждый? – бездумно, мрачно повторила Кара.
– Значит, и правда предателя… – пробормотал мальчик. Стало тошно.
– Она коротенькая. – Харэз кивнул. – Можете послушать, я собираю много историй, которые раздувают глупые тёплые твари. Все, где они пускают пировать смерть. – Получив два кивка, Харэз опять отлепился от стены, выпрямился и продолжил: – Великий герой, последний из рода Чародеев песка, гнусный Ширкух был на службе у Пяти графов. Был долго, совершал множество подвигов – но как можно кому-то служить, будучи выше, сильнее и благороднее? Вассалитет должен основываться на уважении… а гордый Ширкух мало кого уважал. И однажды ему пришла в голову мысль, насколько лучше жилось бы Графствам, объедини их одна сильная рука. Первый в роду тоже звался Ширкухом, и первый в роду подчинил себе Пустыню. Молодой Ширкух счёл это добрым знамением…
Мальчик слушал. А чёрный говорил странным тоном, будто всё больше забавлялся, вот-вот рассмеётся. Самим словам это противоречило:
– Но ему не хватило бы сил одному свергнуть Пятерых графов. И он обратился за помощью к другу, второму великому чародею, Звёздному. Звёздный чародей Санкти дни и ночи проводил в башнях по всему материку, собирая магию светил и изучая их. Говорили, он копит звёздную силу в себе, а случись что – использует её потоки против врагов. Санкти был в ужасе от затеи друга, но не сумел вразумить его. Между чародеями начался бой, Санкти проиграл. Ширкух исчез в гневе. Смертельно раненный, Чародей звёзд успел послать в одно из Графств весть о предательстве, и к утру в столицах уже собирались армии… но к середине дня над Долиной грянула буря. Все знали, кто её призвал.
Мальчик рвано вздохнул. Взгляд обжёг его, но, ничего не спросив, Харэз продолжил:
– Армии готовы были идти на поиски, но предатель вдруг явился сам и протянул руки, чтобы на них надели кандалы. Наверное, он понял, что проиграет. Его сожгли вот на таком кресте, а с тех пор, чтобы беда не повторилась и чтобы Песчаные чародеи не возродились, выжившие сжигают пугало. Здесь, в Четвёртой столице. Той, где когда-то сгорел настоящий предатель и…
Что, худшие опасения сбылись? Тошнота усиливалась. Кара выглядела испуганной и несчастной, мотала головой. Но ничего сказать ни она, ни мальчик не успели, потому что рядом, в прохладной тишине, раздалось:
– Перестань им лгать, чёрный человек. Это не то, что им поможет.
Ещё один незнакомый голос тихо прозвенел над пустой площадью. Воло́с мальчика коснулся новый порыв сердитого ветра.
– Не смей.
Это была она. Призрак. Девушка с перемотанными ногами появилась возле обугленного креста и быстро пошла навстречу. Теперь можно было увидеть, что беспокойная красная вспышка возле её груди – продолговатый кулон на цепочке. Красное мерцание плескалось внутри него, пульсировало и сокращалось, как… сердце? Мальчик отбросил мысль, а за ней – догадку, что незнакомка тоже город. Нет, у ему подобных не бывало таких сердец, да и почти каждый хранитель большого благоустроенного города был если не округлым, то точно не таким худым. И вряд ли город, где не воевали, что-то могло так изуродовать. Шрамы на бледной коже выделялись, как разводы грязи или краски, а сейчас ещё и кровоточили.
Девушка подошла и остановилась. Посмотрев на мальчика и Кару, твёрдо сказала:
– Он врёт. Врёт во всём, кроме первых слов. Настоящая история не такая.
Харэзу скорее понравилось это вмешательство, чем нет. Заинтригованный, он сам подошёл к незнакомке поближе и деловито оглядел сверху вниз. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не потыкать её пальцем. Но вместо этого он опять поклонился – немного глубже, чем мальчику, и не отводя изучающего взгляда.
– Великий… герой, – нараспев повторил он. – Вот что ты хочешь сказать, да?
Девушка осталась стоять. Она казалась очень маленькой и белой с ним рядом, держала спину прямо, а кулаки опять сжала. Всё-таки волновалась, не понимала, как вести себя под таким вниманием, чего ждать. Харэз покровительственно потрепал её по щеке и прошептал:
– Но с чего ты решила, что я верю в то, что рассказываю? Я болтлив!
– Ты похож на тех, кто лжёт ради удовольствия и уже не различает ложь и правду. – Девушка сказала это ровно и невыразительно, после чего с брезгливостью перехватила смуглую кисть и отвела. – Но тебе не сойдёт это с рук, полинялый пёс.
Кара одобрительно присвистнула, потом фыркнула и хохотнула. Харэз не повёл и ухом, но на своё запястье глянул удивлённо. Глаз опять блеснул, уголок рта дрогнул в улыбке:
– А ты похожа на знак, что я всё-таки не зря явился сюда. Девочка-история, девочка-легенда. Верно? Даже не мечтал, что мой рассказ… – для следующего слова чёрный выбрал особенный тон, – соблазнит тебя снизойти, ведь их звучат в мире сотни и каждый лжив до самой сути. Что ж… – он спрятал руки за спину, – приятно познакомиться.
Девушка знакомиться не спешила. Она убрала со лба волосы, обошла чёрного по небольшой дуге и, не удостоив ответом, приблизилась к Каре. Внимательно оглядела от макушки до сапог, потом кинула взгляд и на мальчика.
– Звезда и город. Верно? Чужие здесь… и вряд ли задержитесь.
Кара улыбнулась. На этот раз девушка улыбнулась в ответ.
– Верно, как и то, что Ширкух был Великим героем. – Кара подтолкнула мальчика локтем в бок и зашептала, слишком громко для тайного обмена мнениями: – Зан, она потрясающая! Давай её возьмём с собой, может, у неё тоже есть заветное желание? Втроём-то точно что-то придумаем. Вроде она умная.
Он пересилил себя и посмотрел в глаза – голубые, глубокие и такие же холодные, как у белой звезды. Девушка сделала вид, что ничего не слышит, но и не сочла нужным улыбнуться ещё раз. Тонкие, резко изломанные брови, наоборот, сдвинулись. Стало ясно: она не будет изображать вежливость. Так и произошло.
– Ты веришь, что Ширкух убил тебя. Докажи. – Она говорила так же тускло и надменно, как с Харэзом. И мальчик окончательно понял, что этот неприкрытый вызов не может не злить. Но ответ у него был.
– Ты говоришь, что это ложь. Докажи.
Он ждал, что она – если доказательств у неё нет – хотя бы потупится. Но девушка медленно подняла кисть и провела указательным пальцем по среднему шраму на своём лице. На пальце осталась густая кровавая полоса.
– Я легенда о Ширкухе Киме. И я уродлива. Мои шрамы кровоточат вот уже две с половиной сотни лет, стоит кому-то при мне сказать о нём дурное. Много ты видел таких?
Помимо воли он отступил, отвёл взгляд и посмотрел поверх острого плеча на Харэза. Тот не сводил глаз со спины девушки и больше не улыбался. Легенда произнесла чуть тише:
– Может, ты думаешь, что такой я была всегда? Когда ещё при жизни о нём сочинялись стихи и баллады? Когда его все любили в ответ на его любовь? – Она полуобернулась и перехватила вперившийся в неё взгляд Харэза. – Что? Ты хочешь ещё как-то оскорбить меня, полинялый пёс? Вперёд.
Тот медленно покачал головой, словно бы даже растерявшись. Девушка, наоборот, кивнула и неожиданно чуть-чуть к нему приблизилась. Глаза её блеснули.
– Тогда договори то, что хотел сказать городу. Думаю, мне тоже надо услышать, раз судьба свела нас. – И снова она вытерла кровь, покосилась на Кару. – Ты тоже права, заветное желание у меня есть. Я хочу стать прежней, я не выдержу больше праздников. Ширкуха должны вспомнить настоящим, должны.
«Но я знаю, кто…» Чёрный это говорил, а потом его перебили. Мальчик вспомнил и тоже хотел подойти, но его снова удержали. А вот девушка приблизилась к Харэзу уже почти вплотную и подняла голову. Он, точно очнувшись от размышлений, слабо улыбнулся:
– Ты же догадываешься, милая… м-м-м… кошечка, что полинялый пёс ничего и никому из вас не должен и редко делает что-то без награды? Так почему я должен говорить?
– А почему хотел сказать ему? – Их взгляды столкнулись, как клинки.
Харэз стоял прямо, не спеша наклоняться. Легенда не пыталась привстать на носки и ждала терпеливо, не обращая внимания на ветер, трепавший волосы.
– Может, я хотел его обмануть?
– Скорее всего, – громко прошептала Кара. – Они все такие.
– Нет, – так же ровно отозвалась девушка. – Ты не хотел. И ты здесь не просто так.
– Конечно, не просто так, он поганый убийца! – Похоже, у Кары опять сдавали нервы. Легенда неожиданно осадила её ещё одним беглым взглядом:
– А мне казалось, ты умнее. Но, видно, ты просто знаешь мало легенд.
– Что?.. – потерянно начала звезда, но её холодно перебили:
– Нет-нет, я не о таких, как я, я о легендах, у которых нет воплощений. Например…
– Остановись, – Харэз не приказывал, явно просил, и голос его звучал… тревожно. – Сейчас. Или хуже будет всем.
Неожиданно девушка всё же уступила, повернулась к нему снова и вкрадчиво сказала:
– Хорошо, в конце концов, мне плевать на ваш народец и тем более на ваш жребий. Тогда говори ты – о том, что прошу я. Так кто же сможет мне…
– Ну нет! – прервал он, наконец слегка наклоняясь. Он явно досадовал оттого, что его на чём-то поймали, и стремился скорее вернуть прежнюю нахальную уверенность, ну а разговор увести подальше. На губах опять расцвела улыбка. – Знаешь, кошечка, ты перешла границу. Границу, которую нельзя переходить поднебесным, даже таким умненьким, как ты. Теперь дай мне что-нибудь взамен. Тогда может быть.
Девушка впервые опешила. Глаза расширились, кулаки сжались ещё крепче.
– И что тебе… – спросила она раздражённо.
– Хм. – В тоне зазвенел сарказм. – Просто глаза разбегаются. Может, это?
И смуглые пальцы потянулись к кулону в складках рваной одежды. Мысль мальчика о сердце ещё не подтвердилась, но почему-то ему захотелось одёрнуть Харэза. Он чувствовал по глазам легенды, что происходящее, чем бы это ни было, кончится очень…
– А может, это?!
…плохо. Так и произошло. Девушка мгновенно извернулась и ударила чёрного кулаком в живот. Видимо, он не ждал такой силы, потому что, даже не выругавшись, согнулся, отлетел на несколько шагов. Еле устоял. На некоторое время он явно озаботился только попыткой нормально вдохнуть и выпал из разговора. Что за сила была в этом ударе?
– А я бы била пониже! – не смогла промолчать Кара и злорадно расхохоталась. – Отсюда мораль, чёрный: поднебесные не такие и хилые. А девочек обижать плохо.
Но мальчик слышал её только краем уха. Он разом осознал плачевные последствия этого глупого, неосмотрительного девчоночьего поступка. Внутри всё зашлось от злости и отчаяния, когда он представил, как среагировал бы сам. Ударить того, кто, кажется, знал…
– Ещё раз тронешь меня, – тем временем угрожающе начала легенда, снова идя к Харэзу, – назовёшь кошечкой… и я…
– Эй! – Мальчик вылетел вперёд и попытался ухватить её за руку, но тут же получил по запястью, резко и хлёстко. – С ума сошла?
– Не лезь, – прошипела она сквозь зубы и добавила: – Знай ты правду хоть о нём…
– Чокнутая! – Терпеть это мальчик больше не собирался. – Да мне плевать! Я должен узнать, кто поможет моим людям! Они умирают, понимаешь ты?
Легенда что-то прошипела и развернулась. Она явно собралась уйти или исчезнуть, но вновь раздавшийся, чуть более хриплый, чем раньше, голос заставил её замереть.
– Ладно, ладно… Я расскажу, малыш. И тебе, и грязнуле, и ей. Если она хотя бы удостоит меня взглядом. Так и быть, приму в качестве перемирия и его. Она права, я зря.
Поколебавшись, легенда всё же обернулась. Они внимательно посмотрели друг на друга. Чёрный больше не подходил и точно не собирался давать ей сдачи, но стоял снова прямо и улыбался уголками губ. Руки были сложены у груди.
– Они всё равно узнают, если всё пойдёт так, как я думаю. Но пусть не сейчас, ладно?
Мальчик переглянулся с Карой и умоляюще приложил палец к губам: не спорь, не лезь, дались тебе эти секреты. Она послушалась, пробормотав только: «Надеюсь, он правда явился не всех поубивать, ну или хоть поубивает не сейчас». В этот раз прозвучало действительно глухо. Легенда тем временем отрывисто кивнула. Тогда Харэз всё-таки заговорил:
– У каждого города есть хранитель, душа, воля – неважно, читавшие разные книги зовут это разными словами. Многие хранители были сильны, но сейчас подавлены и спят, вот уже долго. Но один бодрствует, бодрствовал всегда и будет бодрствовать, когда не станет прочих. Это сам хранитель материка. У него много обличий: роза, голубь, дракон, старушка и ещё несколько дюжин, но любимое – мальчишка, примерно как ты, малыш, черноволосый и прекрасный. Никто не знает, чародей он, божество или просто мудрец, но так или иначе сила его велика, и он поможет каждому из вас, если хорошо попросите.
– А где нам искать его? – тихо спросила Кара. От волнения голос её охрип.
Он ответил без яда в голосе. Вряд ли удар сухощавого девичьего кулака мог поставить его на место, но настроение Харэза, кажется, переменилось. Он вполне миролюбиво пожал широкими плечами и качнулся с носков на пятки.
– Я не знаю, белая звезда. Такие, как он, не жалуют таких, как я, ибо для меня он не мудрец. У меня другая мудрость. И… я часто вмешиваюсь там, где он наблюдает.
– Что ты имеешь в виду? Какую мудрость? – Это спросила легенда, подойдя на шаг, и взгляд её вдруг впился в смуглое лицо уже без тени раздражения и вызова. Но Харэз, будто спохватившись, покачал головой, всё та же слабая улыбка заиграла в уголках его рта.
– Она пока не нужна тебе. Всем вам. Надеюсь, не понадобится и мне. До встречи.
Он сделал странное движение: приложил к груди пальцы, потом коснулся ими губ и легко повёл кистью вперёд, в сторону замершей легенды. Мгновение – и он исчез. Кара пинком отправила камешек на то место, где чёрный только что был, и фыркнула:
– Пижон-то, а… Ну привет снова, – это она сказала стоявшей полубоком легенде. – Так что, пойдёшь с нами? Я буду звать тебя Рика, маленькая красная звезда. Ты похожа на маленькую красную звезду. Ух, такая злющая!
Он и ему подобные – из тех, кого часто не берут в расчёт. А ведь его появление многое повернуло иначе, равно как и появление рядом их многое изменило для него, и, может быть, от скуки и любопытства сдвигая для них пустыню, он сам не подозревал, что так произойдёт. Но, может, он даже доволен тем, что и такие, как он, не всеведущи?
С этого всё началось. Уже по-настоящему. Но ещё раньше началось другое.
Память двоих. Сироты
Первая серебристая точка вспыхнула у Санкти на ладони. Друг – ему было около восьми – страшно гордился, ведь каждая точка знаменовала силу какой-то звезды. У великих чародеев прошлого точки испещряли всю-всю кожу: в сумерках они ярко светились, а со временем меж ними появлялись линии, как на астрономических картах. Линии значили: звёзды уже дали чародею очень много волшебства. Созвездия эти были подобны венам. Ширкух видел: по ним что-то бежит, – а однажды, многим позже, увидел, как они померкли.
У Песчаных чародеев таких меток не было – они, в отличие от звёздных, не копили, а всё время выплёскивали магию. Поэтому происходящее с другом, с которым они росли бок о бок в Мудром графстве, казалось жутковато-невероятным. Санкти – болезненный, не особенно хороший товарищ для игр, скорее бесценный помощник в скучных уроках – представлялся Ширкуху высшим существом, вроде того. Звёзды на худых руках были холодными-холодными; разницу – живое тепло и космический лёд – удавалось поймать, проводя от звезды до звезды пальцем. Звёзды множились: плечи, шея, лицо Санкти, осваивавшего чародейство лучше и лучше, покрывались ими. Он стал как хищная пятнистая кошка, небесный леопард, о котором сам же рассказывал легенды. Правда, он этому не очень радовался. Когда взрослеешь, невероятное часто видится нелепым. В двенадцать Санкти уже прятал «звёзды» за расшитыми сине-фиолетовыми балахонами: стеснялся. Как и бледности, и блеклых волос, неизменно заплетённых в косу, и особенно – круглых очков. Как и рассеянной привычки чесать нос кончиком пера и брать слишком много карт и чертежей, чтобы обязательно уронить парочку. Всё это было с детства. Удивительно… но лет с десяти, если не считать роста и каких-никаких мускулов, Санкти почти не менялся.
Они держались друг за друга, вместе учились и ворожить, и сражаться. Их родители – едва мальчишки более-менее уяснили, кто они, – умерли. Так было испокон веков: не могут в мире долго жить два чародея одного вида, сила не делится надвое. Мать Ширкуха рассыпалась песком. Отец Санкти обратился в звёздную пыль и сгинул где-то меж Цитаделью и Невидимым светилом. Преемников их воспитывал отныне Мудрый граф Сапфар Олло – сухой нелюдимый старик, но, благо, им было уже по четырнадцать: почти взрослые, не нуждались в любви, по крайней мере верили в это. Но друг в друге нуждались.
– И что же вы так приклеились друг к другу? – ворчал порой старый Олло. – Не братья ведь, разные такие…
– Говорят, все чародеи были когда-то братьями, – с умным видом возражал Санкти. – Ну и сёстрами.
– А надо стремиться к тому, чтоб братьями и сёстрами были все люди! – поддразнивал графа и Ширкух, развязно обнимая друга за плечи. – Тогда будет меньше работы нам! И всякие чудовища будут больше бояться!
– Люди не такие, мой мальчик, – вздыхал старик, про себя умиляясь, но в голос пуская лишь столь же искреннюю горечь. – Людям больше нравится ссориться, делить что-то, скалить зубы. Не зря ведь нет и не было чародея, отвечающего за любовь.
– Или он умер так давно, что никто не помнит, – опять начинал умничать Санкти. – Может, другие его и убили.
В такие минуты Ширкух, сам того не сознавая, сжимал его плечи крепче: слова казались какими-то хрупкими. Старик же вздрагивал, будто мёрз, и утыкался в книгу, по которой они штудировали древнюю историю. Иногда сварливо напоминал: «Вот учебник, вот, и нет там никого!», чаще – будто стирал услышанное из памяти и больше не лез какое-то время. В конце концов, ему же лучше, что два подопечных дружны, неразлучны, комнаты их рядом. И если одному вздумается без разрешения полетать на ветре, второй обязательно приглядит, чтобы он не свернул шею; и если второго замучают ожоги от прорезающихся на коже звёзд, первый сам найдёт ему влажную тряпку и мазь на мелиссе, ну или поднимет на уши слуг.
Так было долго, ведь только они знали это – каково, когда породившее тебя могучее существо, умоляя не отступаться, растворяется без следа. Чтобы никогда не прилететь на ветре, не спеть древнюю колыбельную, не коснуться поцелуем лба. Да. Только они знали, каково это, и поэтому, хотя родной сын графа Олло был куда лучшим товарищем при игре в разбойников и ловле птиц, Ширкух не тянулся к нему так, как к тихому Санкти. Небесному Леопарду в круглых очках. А Небесный Леопард любил его больше, чем все звёзды на свете.
4. Дождь
В Четвёртой Непомнящей столице шёл ливень – как и почти всегда с наступлением вечера. Мальчик не видел этих ненастий, но неизменно слышал одни и те же волны собственных радиостанций. «Сегодня у них дождь. Снова дождь. Хоть кто-нибудь помнит, когда бы у них не было вечернего дождя?»
С Рикой и Карой он сидел у чахлого костерка под мостом. Когда они только пришли, какие-то бродяги попытались выжить их отсюда, но воинственный вид Кары, да и длинные ножи Рики переубедили их быстро. Место удалось отвоевать на всю ночь, и это было важно: предстояло отдохнуть впрок и хотя бы примерно понять, что делать.
Сначала расстелили карту – её с милой улыбкой выпросила у какого-то книжного торговца всё та же Кара. Мальчик наконец увидел, что стало с миром, прежде незыблемым. Жалкие остатки, которым и не нужен был такой большой лист. Глядя на него, хотелось плакать, но это делать он зарёкся, тем более теперь, когда путешествовать предстояло с двумя такими храбрыми спутницами! Но правда угнетала.
Раньше Пять графств – Озёрное, Тёплое, Холодное, Грозовое и Мудрое – стелились по материку, гранича друг с другом и сходясь в центре, в Городе-на-Холмах. Пять Младших столиц ещё раньше обосновались по берегам моря и обросли поселениями; они тянулись через всю долину, перемежаясь лесами, полями, садами, виноградниками. Старый мир казался огромным: всюду темнели большие и маленькие бусины-точки, в каждой кто-то жил. Сейчас точек на карте уцелело лишь пять, и названы они были не прежними красивыми именами – Лайвас, Уайвас, Дэйвас, Ширвас и Кравас, – а просто цифрами. Деревни, которые мальчик и звезда встретили по пути, видимо, были настолько крохотными, что их не подписали. Быстро обрывались пять нитей железных дорог, и совсем тонкой стала шестая, соединявшая раньше столицы. Большая часть материка – там, где прибрежная зелень резко переходила в сухой багрянец, – светлела дырой. Там тянулась длинная надпись «Пустыня Мёртвых городов». Мальчик коснулся пальцем места, где раньше рисовали пятиконечную звезду Города-на-Холмах, и зажмурился. Пусто.
Сложив карту, трое тягостно замолчали. Дождь делал всё ещё беспросветнее.
– А ты видел его когда-нибудь, Зан? – наконец решилась заговорить Кара. – Материк? Ну, его душу?
Он покачал головой, но, подумав, добавил:
– Может быть. Он ведь мог прикинуться кем угодно. Не обязательно мальчиком.
Легенда молчала. Обняв себя руками за плечи, она смотрела на пламя и словно не слушала. Ей было явно неуютно в новой компании, и «вливаться» она не спешила. Может, вообще уже жалела, что прибилась, и готовилась исчезнуть в любой момент.
– А ты случайно не знаешь, Рика? – дернула её Кара. – Ты вроде умная…
– Не знаю. – Она не шевельнулась. – Но если он хранитель материка, значит, он повсюду и нигде. Ведь он не может быть к чему-то привязан.
Это предположение заставило звезду почесать макушку. Но думала она недолго.
– Может… – медленно начала Кара, – так его и искать? Повсюду и нигде? Он поймёт, что мы пытаемся до него добраться, и сам к нам явится!
– Если ему это надо, – резонно заметила Рика. – Что вряд ли.
– И если Харэз нам не соврал. – Кара поморщилась. – Всё-таки он…
Легенда немного переменила позу: сцепила руки на острых коленях. Бледное лицо не то чтобы ожесточилось, но стало ещё холоднее. Наконец, посмотрев звезде в глаза, она отрезала:
– Вот тут можешь не переживать. Он не соврал, ему это невыгодно.
– Ты же сама сказала, что он похож на лгуна… – Кара спохватилась. – Постой, что ты имеешь в виду под выг…
– Он не соврал, – повторила Рика. – Я многого не знаю и не умею, белая звезда, но меня отравили ложью так, что обмануть меня нельзя. Я сама – чистая ложь.
Кара поёжилась. Особенно когда Рика в который раз стёрла с лица кровь и машинально сунула обагрённые кончики пальцев в рот. Выглядело и правда неважно, хотя саднили шрамы уже меньше, чем во время праздника.
– И всё же давай ещё раз про «выгодно», – не отставала Кара. Она смотрела на Рику во все глаза, теперь с некоторой опаской. – Вообще, там, на площади, вы говорили… странно. О чём-то понятном только вам, хотя вроде вы только что познакомились!
– Что с того? – Рика подняла бровь. Она как-то резко, мрачно развеселилась. – Ты сама сказала, что я умная. Вроде как и ты не дура!
– Да я уже сомневаюсь в этом, раз теряюсь в твоих намёках! – Кара всплеснула руками и, точно сдаваясь в бою, подняла их. – Просто пойми, он, если по правде, не тот, к чьим советам стоит прислушиваться живым существам…
– Даже если больше никто советовать не спешит? – Рика улыбнулась, обнажив белые клыки. Мальчик переводил взгляд с неё на Кару. Они, конечно, не ссорились, нет, но словно общались на разных языках и о разном. Рика вздохнула, наверное, тоже поняв, что так нельзя. Когда она заговорила снова, тон стал намного мягче. – Ты тоже просто пойми. Прямо сейчас он действительно хочет помочь. И он – последнее, чего надо бояться. Но я не знаю, что будет, если мы начнём вот так просто обсуждать его мотивы.
Тут мальчик, к слову, был согласен. Харэз показался ему… щепетильным, именно так. Способным простить многое, даже внезапный удар в живот и грубые вопли, но никак не болтовню о том, о чём он попросил не болтать. И при всей весёлости, озорстве, любопытстве от него прежде всего веяло другим. Хищностью. Можно сколько угодно дразнить его «полинялым псом», но у псов есть зубы. И ими даже самый маленький разозлённый пёс легко выгрызет у неосторожного человека кусок плоти. А уж такой крупный…
– Ты их понимаешь? – в лоб спросила звезда. Рика не смутилась.
– Я догадываюсь. Потому что, как уже сказала, знаю много легенд.
Кара вздохнула. Наверно, ей в голову пришло что-то ещё, но, судя по замешательству на лице, вопрос был скользким. Мальчик пристально на неё глянул. Она посмотрела в ответ, открыла рот, закрыла и пожала плечами. Поняла.
– Ла-адно… но если он заманит нас в ловушку к каким-нибудь там песчаным червям, виновата будешь ты!
– У нас нет песчаных червей! – мальчик и легенда выпалили это хором и уставились друг на друга. Рика, хмыкнув, уточнила: – Даже драконы вымерли. Не бойся.
– Ничего я не боюсь, я их всех зарублю, – обиделась Кара, добавив, правда: – Просто руки марать неохота… Но Ширкух ведь марал.
Едва прозвучало имя, всколыхнувшееся было веселье исчезло. Снова повисло молчание, в котором Рика сидела оцепенело, Кара подкидывала в огонь кусочки сухого мха, а мальчик колебался. Спросить? Перед глазами он всё ещё видел чучело на кресте, вспоминал людские крики. Разве могут столько несчастных ошибаться насчёт причины своих несчастий? Или?..
– Рика, – решившись, всё же окликнул он. – А какова, по-твоему, правда о чародее Ширкухе и бедах этих земель? Что ты знаешь?
Легенда вздрогнула: наверное, заметила его напряжённый тон. Но заговорила она ровно, без тени сомнения и почти нежно:
– Он был великим героем, я храню каждый его подвиг. И также я знаю, что Звёздный чародей солгал Пяти графам. – Глаза её блеснули. – Ширкух никогда не рвался к власти. Он не любил расточать поклоны попусту, но его место его устраивало.
– А кто такой этот Звёздный чародей? – полюбопытствовала Кара, теребя волосы. – Вообще, не припомню особо этого типа, пятнистый такой затворник, что ли?
– Да, учёный, от которого мы, в общем-то, о вас и знаем, – отозвался мальчик. – Ну, что вы в принципе существуете. Он и его предки предсказывали по вашим траекториям будущее, чертили карты и записывали всё, что им удавалось о вас понять. А если бы вы решили вдруг напасть на нас, чего некоторые ждали, он сразился бы с вами. Звёздные чародеи всегда копили магию на такой случай, но никогда её не использовали.
– Потому что мы не нападаем на живых и даже не подпускаем к вам чёрных! – гордо заявила Кара и повернулась к легенде. – А почему этот чародей солгал? Даже судя по тому, что рассказал Харэз, они вроде бы дружили…
Но тут Рика лишь печально опустила голову.
– Мне неизвестно. Может, это часть другой истории, которая умерла или не умеет говорить; во всяком случае, мне она не встречалась. Или она так глубоко, что я забыла, когда случилось это… – Пальцы провели по шрамам. Наконец они перестали кровоточить. – Так или иначе, – голубые глаза стали опять злыми, – Ширкух никому не причинил бы вреда. Он принял казнь потому, что правда винил себя в гибели Долины и её жителей. Обычно он ощущал беду заранее. В тот день – нет.
Мальчик и звезда кивнули, опять воцарилось молчание. Кара, кажется, боролась с желанием потрепать Рику по макушке в утешение, но боялась, что руку откусят. А сам он думал и никак не мог понять, готов ли хотя бы попытаться поверить новой знакомой.
Звёздный чародей… последний. В Городе-на-Холмах он бывал не больше дюжины раз, и мальчик редко проявлял к нему интерес. Худой высокий юноша с длинными пшеничными волосами, в смешных очках, делающих глаза больше. Пятнистый, да. Вечно таскал с собой карты, ронял их в лужи, ребятня бегала следом, дёргая полы длинного плаща… Что ещё? Ширкух часто вышагивал рядом – высокий, рыжий, в золочёной кольчуге под бежево-коричневым плащом, в островерхой широкополой шляпе. Вдвоём они были как серебряная монетка и золотая кийра – прямоугольный разменный брусок самого высокого достоинства. Но они ладили. Отлично ладили, звонко смеялись, летали вдвоём, рассуждали о ерунде за бутылкой вина. Да, они были друзьями, чуть ли не с детства. Так почему же…
– Надо бы поспать, Зан, да? – вырвали его из размышлений.
Звезда уже давно начала светиться. Теперь, когда она зевнула, свет резанул особенно остро. Одеял не было, всё, чем располагали апартаменты под мостом, – несколько трухлявых брёвен, грязная дерюга и костерок. Правда, здесь же росли высокая густая трава и камыши. Во всё это Кара, ворча, и принялась закапываться: быстро выдирала огромные пучки и бросала вокруг себя, пыталась приглушить своё сияние. Получалось неважно. Впрочем…
– Я так засну, не волнуйся, – сказал мальчик.
Он не признался, что помимо озноба чувствует зверский голод: вечером они довольствовались несколькими яблоками и кусками хлеба, которые Кара ухватила со стола на площади. В сравнении с этим птицы накануне были пиршеством. Но звезда, кажется, устала, и ей едва ли хотелось добывать еду. С бурчанием в животе приходилось смириться.
– А ты? Рика? – спросила Кара. – Я тебе не помешаю?
– Мне тоже всё равно, – отозвалась та. Она даже не выглядела сонной.
– Как знаешь. – Звезда свернулась клубочком в своём косом подобии стога. Из него теперь торчали только пятки и кусок светящейся макушки. – Я и вам накидала! – Одна нога дёрнулась, указав на утрамбованную, пусть и сыроватую траву.
– Спасибо, – хором отозвались они и остались сидеть.
Кара быстро начала посапывать. Дождь всё так же шелестел и стучал. Рика сидела в прежней позе, поджав колени и рассматривая пламя своими странными яркими глазищами. Злыми глазищами, да, мальчик успел укрепиться в этом впечатлении. Неприятная особа.
– Я видела, как ты улыбался. Когда его чучело сжигали.
Он вздрогнул и поднял взгляд. Вид Рики не сулил ничего хорошего, она явно готовилась к ссоре. Не дожидаясь ответа, жёстко продолжила:
– Ты встретишь немало лжи, пока мы будем путешествовать, город. Если будешь улыбаться и дальше, я…
К чему, к чему она прицепилась? К улыбке? Он раздражённо бросил в огонь ветку.
– У тебя есть доказательства, что он честен?
Рика опять указала на свои шрамы.
– Я всё уже тебе сказала. Непонятно?
– А может быть, ты уродлива, потому что он был чудовищем?
