Елена Безрукова
Я так тебя ждала
5.
Я отложил телефон и снова вернулся к карте Воронцовой. Вроде бы всё и так уже изучил о ее состоянии, но словно хотел убедиться, что ничего не пропустил.
Потом отложил карту и устало потёр переносицу.
Как же ей обо всём этом сказать? Девчонка еще половины проблем со своим здоровьем не знает.
Решил налить себе кофе. Случайно рассыпал сахар…
– Чёрт…
– Давай уберу, – услышал я позади женский голос, а потом ощутил, как меня обняли за плечи.
– А, это ты, – обернулся я.
– А кто ещё тебя обнимает? – изогнула одну бровь Стелла, врач-терапевт.
– Никто, – пожал я плечами и мягко убрал её руки. – Надо всё-таки убраться здесь…
Я нашёл щетку и аккуратно смёл всё сам. Затем вернулся к кофе.
– Будешь?
– Не-а, – покачала она головой, улыбаясь своими полными губами. – Я заварную бурду не пью, ты же знаешь.
– Как хочешь, – снова пожал я плечами и налил в чашку кипятка.
– Как ты пьёшь эту гадость, Старков? – спросила она, с презрением глядя на чашку, которую я понёс к столу обратно.
– Ртом.
– Понятно, что не пяткой, – фыркнула она.
– Тебе положено знать по роду профессии, как люди кофе пьют.
– Ой, дурак… – ещё громче фыркнула Стелла и закатила глаза. – Я же не об этом. Вкус.
– Вкус – есть, – ответил я и отпил из чашки. – Хороший вкус.
– Бе, – сморщилась она. – Лучше пойдём в обед сходим в кафе и там кофе попьём нормального.
– Пойдём, – отозвался я, ставя чашку на стол.
– Только не говори опять, что у тебя нашлись дела и ты не поедешь, перед самым началом обеденного времени.
– И такое может быть, – поднял я на неё глаза. – Ты же сама понимаешь, что наше отделение – не ваша терапия, где можно спокойно уйти на обед. Пациенты не спрашивают нас, когда им начать умирать или рожать, и ждать окончания обеда не будут.
– Да знаю, знаю, – кивнула она. – Ты – светило медицины и очень нужен сотням пациентов.
– А я попросил бы без сарказма, – поднял я брови.
– А я и говорю без него, – ответила Стелла и подошла ко мне. Она положила руки мне на плечи. Начала делать мне лёгкий массаж. Не знаю, нравилось ли мне это… Стелла вроде бы неплохая и открыта ко мне, но… После пары ночей вместе мне не стала она интересна как женщина для жизни. Но она, видимо, считает иначе… – Кость, ты правда врач от бога. Если бы все врачи были такими, как ты, люди бы вообще не умирали.
– Они умирали, и у меня на столе – тоже, – заметил я. – Не надо делать из меня бога.
– Такие случаи бывают на практике всех хирургов, – сказала она. – Тем более что твоей вины там не было. Иногда невозможно спасти жизнь, даже если оперируешь ты. К тому же спас ты намного больше людей, чем операции кончались смертью пациента.
– Ну… да, – согласился я. – Справедливо.
– И не надо себя недооценивать, – снова сжала Стелла мои плечи. – Ты действительно заслуживаешь похвалы и восхищений. Ты не просто владелец этой клиники, но и замечательный врач. В медицинской сфере тебя знают и преклоняются перед твоим даром.
– Ну, прекрати… – пожал я плечами, скинув с себя её руки. – Дар какой-то… Глупости.
– И ничего не глупости, – стояла на своём Стелла. Если она решила похвалить меня – ничто её не остановит. – Я в самом деле считаю это даром. Но ты очень много работаешь. Иногда надо и отдыхать. Ты когда был в отпуске последний раз?
– Э-э… – задумался я. Чёрт, давно. Так давно, что и вспомнить не могу, когда точно. То ли в позапрошлом году, то ли ещё раньше. – Давно не был.
– Вот, а я о чем тебе говорю? – укорила меня Стелла и села на край моего стола. Моему взору открылось красивое колено и немного бедра в разрезе её юбки и медицинского халата. – А надо отдохнуть. Кстати, в тёплых странах пока ещё можно искупаться в океане… Поехали, м?
– Ну, не знаю… – нахмурился я. – Не думал об этом.
– Сможешь ты оставить своих пациентов хоть на несколько дней? – говорила она, накручивая длинный локон из “конского хвоста” на палец.
– Смогу, наверное, – ответил я. – Но кроме пациентов есть ещё Эля.
– Бери её с собой, – сказала она. – Она тоже подышит воздухом у океана.
– Ты не против чужого ребёнка? – посмотрел я на нее. Стелла, если честно, мне всегда казалась красивой стервой, и моё воображение само дорисовало, что детей она не любит. Своих у неё не было.
– Он не чужой, – повела плечом девушка с каштановыми волосами. – Он – твой. А значит, он не может мешать мне.
– Не знаю, – произнёс я после раздумий. – Пока не могу обещать.
– Ну ты подумай хотя бы.
– Подумаю.
– А я пока посмотрю туры, – улыбнулась Стелла. – Вдруг тебе какой-то так понравится, что ты побежишь собирать чемоданы?
– Ну, посмотри, – разрешил я.
Может, отдых и не помешает… И немного разрядки – тоже. За своей работой в самом деле никакой личной жизни, женщины в моей постели уже давно не было. Мне просто вечно не до себя.
– Обещаешь подумать?
– Обещаю. Но только про подумать.
– Уже неплохо, – удовлетворённо улыбнулась Стелла. – А что ты такое читаешь?
Она заметила карту Лады и взяла её в руки.
– А-а, – протянула она, полистав данные. – Та девочка, которую ты вчера оперировал.
– Да, – ответил я, снова отпивая кофе.
– Она даже не знает, что на волоске была…
– Не знает.
– Если бы не ты… Её могло бы вообще не быть.
– Да, трудно вычистить было, – ответил я. – И не дай бог что осталось внутри.
– После тебя – точно не осталось. У тебя руки золотые и глаз-алмаз. Повезло ей.
– Наверное, – равнодушно отозвался я.
– Слушай, а зачем она несколько суток ходила с мёртвым ребёнком внутри? Это же она, да?
– Слухи всегда распространяются со скоростью света… – сказал я больше сам себе, чем ей.
– Так это она?
– Она.
– Вот дурочка… – покачала головой Стелла.
– Она вряд ли поняла сразу, что ребёнок погиб.
– Но ведь он там начал… Разлагаться, все дела… Больно же было.
Наверняка. Но я понимаю Ладу – она терпела, чтобы ребёнка не забрали. Да, глупо – ведь он был мёртв уже, и она могла бы умереть вслед за ним, если бы мы её не прооперировали, но мотивы мне её, как ни странно, ясны.
– Да, наверное, больно.
– Как она терпела?
– Стелла, – посмотрел я на неё. – Спасибо, что заглянула, но мне надо работать.
– А, – протянула она и встала со стола. – Ну, ладно. Тогда позвоню тебе, про обед напомню.
– Ага.
– До встречи.
– Карту верни.
– Ой, господи, – спохватилась Стелла, которая случайно чуть не унесла карту Лады. – Извини.
Она положила её обратно на стол. Потом пошла к двери ординаторской, но вернулась.
– А можно мне её взять с собой? – спросила она.
– Зачем? – не понял я.
– Изучить этот случай хочу, – ответила девушка. – Он довольно нестандартный.
У девчонки вся жизнь рухнула, она себя едва не сгубила, вцепившись в явно мёртвого ребёнка, а Стелла цинично зовёт это нестандартным случаем… Впрочем, наверное, мы, врачи, все такие циничные порой. Куда деваться? Страдать по каждому пациенту мы не можем – от нас просто ничего не останется в ином случае.
– Нельзя, – отрезал я. – Карта пациента хирургии, и она должна находиться тут.
Стелла недовольно поджала губы. Но правила одни для всех, и даже для нее в этом случае поблажек не будет. Спорить она не решилась – это бесполезно, и она это знает.
– Ладно, тогда я позвоню.
Стелла вышла и закрыла за собой дверь.
6.
ЛАДА.
– Дженни, помогите позвонить родителям… – попросила я, в очередной раз не справившись с телефоном одной рукой. Возможно, позже я привыкну, но пока мне очень неудобно и аппарат выпадает из руки.
– Конечно, милая, – отозвалась та и взяла с одеяла мой смартфон. – Контакт “мама”?
– Да.
– Идёт вызов, держи.
Я забрала телефон и приложила к уху. Шли длинные гудки, а потом трубку сняли.
– Ладочка, девочка моя, – запричитала мама, едва связь установилась. – Ты пришла в себя! Мы звонили с папой.
– Я видела пропущенные, – ответила я. – Да, вчера ночью пришла в себя, не стала вас тревожить и дождалась утра.
– Да мы не спали, ждали информации, – сказала она. – Мы звонили в больницу сами, узнали, что всё прошло хорошо и ты уже в палате. Какой тут сон…
– Извини, раньше позвонить не могла.
– Да я всё понимаю. Не до звонков было… Мы уже едем. Через минут десять уже у клиники будем.
– Хорошо, жду.
Спустя названное время они вошли в палату.
На душе стало немного теплее, когда мама обняла меня и села рядом, а папа топтался у кровати, расхаживая по палате.
– Девочка моя… – гладила она меня по волосам.
– Мама… – заплакала я, ощутив родное плечо.
Папа тоже подошёл к нам и обнял обеих.
– Крепись, моя хорошая. Крепись. Ты старалась. Ты хотела его защитить. Но не смогла, и ты ни в чем не виновата. Просто так бывает.
Эти слова поддержки так тронули меня, в то же время напомнили о моей боли, что я расплакалась ещё горше, ещё сильнее… Но мне словно становилось немного легче. С мамой и папой всё немного легче… Жаль, что они не смогут остаться со мной. Скоро уйдут, и я опять останусь наедине со своими бедами и болью.
– А у нас для тебя кое-что есть, – улыбнулась мама сквозь слёзы.
Я даже не знала, как реагировать. С одной стороны, мне было всё равно на всё, что происходит в этом мире, меня топило в моём море боли. Но, с другой стороны, я ощутила лёгкое любопытство и заглянула в экран смартфона, который показывала мне мама. На дисплее воспроизводилось видео: маленький белый щенок, похожий на плюшевого мишку, прыгает за угощение в руке моей мамы, а потом радостно виляет хвостом, когда она отдает щенку его…
– Вы купили собаку? – удивилась я.
Папа всегда был против. И я, и младшая сестра Линда просили его неоднократно – без животных в доме скучно… Но он был резко против: шерсть, ободранная, возможно, мебель, походы к ветеринару и выхаживание щенка… Всё это не воодушевило его. А теперь вдруг он сам проявляет инициативу и заводит щенка.
– Не совсем, – ответила мама. – Елена привезла её… Просила принять как подарок от Романа, на память о дружбе…
Сердце больно кольнуло от звука его имени. Он сделал мне подарок?
Он все ещё помнит обо мне? Но явно сказал – о дружбе…
Значит, ему просто жаль меня, и не более того…
Я включила видео ещё раз. И даже улыбнулась.
Пёс очень милый. У меня появилось желание прикоснуться к его пушистой белоснежной шёрстке.
Что ж… Спасибо Роме за его подарок. Мне приятно, что он хотя бы хорошее не забывает и старается помочь даже на расстоянии и с учетом того, что сам он вполне счастлив, у него есть своя семья, а ко мне он больше ничем не привязан. Нет, он не рад потере нашего ребёнка, он говорил по телефону об этом искренне, он не радовался этому. Но факты – упрямая вещь, и факт, что ребёнка больше нет, а значит, и последняя ниточка между нами надорвалась вчера…
Я снова смахнула со щек слезы. Мне уже кажется, что эта боль никогда меня не оставит и я так и буду жить до конца своих дней словно в аду.
– Мы её Черри назвали, – сказал папа. – Не могла же псинка без имени жить, пока ты не вернёшься домой. Ты не против?
– Нет, не против, – покачала я головой. – Хорошее имя… И ты не против собаки?
– Я? – смутился немного отец. Да, сам бы он её, конечно, не купил. Но, видимо, посчитал, что так будет лучше для меня, а ради меня он готов пойти на многое. – Тебе же подарили. Что ж мы её – под зад на улицу? Вернёшься домой – сама решишь, что с ней делать.
Принесли обед – снова бульон и ложку. Я с некоторым отвращением посмотрела на него. Есть не хотелось совершенно. Но мама поймала мой взгляд и, кажется, всё поняла.
– Лада, ты вообще что-то ела со вчера? – спросила она меня.
– Воду пила, – ответила я.
– А ела когда нормально в последний раз?
– Не помню, – пожала я плечами.
– Всё ясно, – вздохнула она и поднялась со своего места.
Взяла контейнер с бульоном и ложку и вернулась ко мне. Отвинтила крышку и зачерпнула ложкой горячей жижи.
– Открываем рот, Лада.
– Я не хочу…
– Хочешь, – настаивала она.
Папа помог мне сесть на подушках, а мама настырно поднесла ложку к моим губам.
– Давай, милая. За маму, за папу и за Линду.
– И за Черри! – добавил папа, а я всё-таки проглотила бульон с ложки.
***
СТАРКОВ.
– Извините, можно с вами переговорить? – спросила женщина, которая робко постучала в ординаторскую, из которой я уже собирался уходить. Меня ещё ждали дела на посту главврача. У меня, конечно, есть заместитель, но все дела без меня всё равно решить невозможно, и, когда я в роли врача, всё равно на пару часов заглядываю в приёмную, – чтобы ответить на срочные письма и звонки.
– Да, конечно, – встал я навстречу женщине, следом за которой вошёл и мужчина. А вот его я узнал – Михаил Воронцов. Когда-то очень известный стоматолог, а ныне преподаватель в медицинском вузе Штатов. Когда-то он вместе с женой эмигрировал в США и поселился в так называемом русском квартале для элиты. Впрочем, я и сам там живу сейчас, но с Михаилом пересекался разве что на каких-то форумах и лично никогда не общался – не довелось. Так значит, Лада – его дочь? Удивительно, что фамилия девушки сразу не навела меня на эту мысль. Это в России Воронцова – фамилия нередкая, а в Штатах её нечасто можно встретить. – Слушаю.
– Константин Николаевич, – протянул мне руку мужчина, и я пожал его ладонь в ответ. – Наслышан… Рад познакомиться.
– Взаимно, Михаил Сергеевич, – ответил я.
– А это моя жена – Лилия Дмитриевна, – представил свою супругу Михаил.
– Здравствуйте, – переключил я внимание и на неё.
– Мы очень рады, что именно вы лечите Ладочку… Это наша дочь, – сказала она.
Выглядела женщина несчастной, что неудивительно – Лада угодила в настоящую мясорубку, её водитель погиб на месте, а она каким-то чудом выжила и даже сумела на время сохранить ребёнка…
– Я догадался, – кивнул я.
– Скажите, как сейчас Ладочка? – спросил Михаил.
– Состояние стабильное, – ответил я. – Причин переживать нет, но… есть нюансы.
– О чём вы говорите? – свёл брови Михаил, а Лилия испуганно глянула на меня.
– Кроме переломов ноги и трещины в запястье, еще обнаружена проблема с позвонками. От сильного ушиба Лада получила частичную потерю подвижности. Она не сможет… встать. Сразу по крайней мере.
Мама Лады приложила к губам платок и заплакала. Михаил обнял её за плечи. В глазах мужчина стояли боль и страх, но он взял себя в руки и спросил:
– Она вообще никогда не встанет? Инвалидом будет?
– Встанет, – уверенно ответил я. Я буду очень стараться для этого. Такая девчонка молодая, ей ещё жить и жить… Да и травма не столь серьёзная, чтобы приковать её к постели навсегда. Но я постараюсь, чтобы лечение было максимально результативным. Это в моих силах. – Ей нужно будет лечение – уколы, физические упражнения и процедуры. Но после того, как мы закончим лечение по части хирургии. Через сутки мы переведём её в обычную палату, а еще через трое – в другое отделение, где врачи займутся уже её спиной. Пока нога заживает, ни о каких нагрузках речи, конечно, быть не может, но курс лечения препаратами, которые призваны снимать отёк со спины и восстанавливать её организм, мы сможем начать.
– Значит, это поправимо и временно? – спросил Воронцов.
– Да, слава богу, – кивнул я. – Поставим мы вашу девочку на ноги.
– Она пока не знает?
– Нет, и пока пусть не думает об этом. Слишком много всего навалилось. Она считает, что ей не справиться самой с походом в уборную из-за переломов. Пусть пока так и думает. А то её эти новости могут совсем… раздавить.
– Да-да, конечно, – согласился со мной отец Лады. – Если что-то нужно доплатить – говорите, мы на всё ради Ладочки готовы.
– Эти услуги, как и все остальные, будут включены в счёт, который будет отправлен в вашу страховую компанию.
– Да, спасибо.
– А вот насчёт ребёнка… – заговорил я снова и осёкся. Для таких любящих свою дочь родителей сказанное мною будет услышать сложно. А уж как воспримет эту информацию сама Лада – и думать не хочется. Но рано или поздно ей всё же придётся принять эту правду и учиться жить с ней.
– Что ещё, доктор? – спросил Михаил. По его глазам я видел, что он догадывается, как медик, какой мог быть итог удара спиной при аварии.
– Из-за травмы спины и такого экстренного аборта мы не можем гарантировать, что у пациентки Воронцовой не будет нарушена репродуктивная функция, – ответил я.
– Ладочка не сможет стать мамой? – снова расплакалась Лилия.
– Как бог даст, – сказал я. – Иногда все диагнозы бессильны против природы и любви.
– Но шансы есть?
– Пока непонятно, – честно ответил я.
– Что ж… Тогда будем надеяться и верить.
– Это самое лучшее, что можно сейчас делать, – кивнул я. – Ладе нужен покой и положительные эмоции. Старайтесь пока… не говорить с ней об этом тоже. Всему своё время.
– Да, вы правы, доктор…
– Со своей стороны я обещаю проследить за её лечением и за пределами моего отделения. Как вы знаете, это моя клиника, и я смогу контролировать лечение вашей дочери в любом уголке этой клиники.
– Да, конечно, знаем, – кивнул Михаил. – И очень рады, что именно вы курируете нашего ребёнка. Спасибо вам… Мы хотели попросить вас следить за питанием Ладочки. Она очень плохо ест, медсестра интенсивной терапии жаловалась, что она отказывается от еды. Но как же организм будет восстанавливаться без питания?
– Это стресс, – сказал я и потёр переносицу двумя пальцами. – Я думаю, что понадобится консультация психиатра. Возможно, нам придётся помочь ей прийти в себя с помощью препаратов. Не волнуйтесь, ничего очень серьёзного мы вашей дочери не дадим. Но сейчас, как мне кажется, это необходимо.
– Да, Константин Николаевич, конечно, – ответил Воронцов. – Вы здесь специалист, делайте, как считаете нужным. Если Ладе необходима помощь этого специалиста, то… Пригласите.
– Думаю, необходима.
– Тогда приглашайте.
– Ну и за питанием я тоже прослежу, – сказал я им. – Не беспокойтесь. А теперь прошу прощения – меня ждут дела.
– Да-да, нам тоже пора… Спасибо вам за консультацию.
– Пожалуйста.
– Всего доброго…
– До свидания.
7.
Перед тем как идти решать административные дела, которые, конечно же, уже скопились за это время, сначала зашёл на пост к старшей медсестре.
– Лина, – обратился я к ней.
– Слушаю вас.
– Завтра меня не будет, я беру выходной.
– Замечательно, доктор, – улыбнулась мне девушка. – Наконец-то вы решили отдохнуть, Константин.
В клинике почти все звали меня либо доктор Старков, либо Константин. Выговаривать наши отчества коллегам было не очень просто, и я позволил им не ломать язык. И не портить моё отчество заодно.
– Да, небольшая передышка, – ответил я.
– Давно пора.
– Это всё Эля, – сказал я. – Говорила, что соскучилась.
– Ребёнок чутко понимает, что папе надо отдохнуть! – рассмеялась Лина.
– Да ей просто скучно после болезни. В сад ведь она не ходит ещё.
– Конечно… Дети же. Как она, кстати?
– Лучше, спасибо.
– Температуры не было больше?
– Нет, на поправку идет и скачет как конь по гостиной.
– Жеребёнок!
– Ага, по звуку – он самый.
– Так это же хорошо. Если ребёнок не бегает, не шумит и не шалит – это дурной знак, – сказала Лина.
– Верно, – кивнул я. – Это значит, что ребёнок нездоров. В общем, всё хорошо, скоро в сад идёт. Так, мне пора идти, давайте закончим с лирикой. Без меня гинекология справится?
– Конечно, не переживайте, – заверила меня старшая медсестра.
– Точно? Без няньки отделение выстоит сутки?
– Выстоит, доктор, – улыбнулась та. – Не переживайте и отдыхайте.
– Ну-ну…
– И не приходите раньше времени.
– Вот спасибо, – глянул на неё я. – Вот так мне рада родная клиника, да?
– Я не об этом, – рассмеялась опять девушка. – Вам мы всегда рады, с вами спокойно. Потому что вы всегда знаете, как найти выход из любой ситуации. Но вам надо отдохнуть. Только вы такой трудоголик, что легко можете приехать сюда вечером, закончив выходной.
– Да ничего я не приеду, – заявил я.
– А вот посмотрим. Готова поспорить, вы и дня дома не просидите.
– Хм, – свёл брови вместе я. – Предмет спора?
– Если выиграю я – вы будете печатать истории болезни за меня один день.
– А если выиграю я, – включился я в игру. – То вы лично помоете пол в ординаторской.
– Э-э…
– Лина, спор – дело святое. Никто вас за язык про него не тянул.
– Я полы уже сто лет не мыла, даже дома у себя. Есть же клининг…
– Лина.
– Ну шут с вами, Старков! – махнула рукой она. – Я согласна.
– Договорились.
И мы пожали друг другу руки, обозначая, что спор открыт. Что ж… Ехать сюда я не планировал, а вот посмотреть, как моет полы высококвалифицированная медицинская сестра, я бы не отказался.
Ты проиграешь, Лина.
– Так, и насчёт пациентки Воронцовой… – вернулся я к делам, и сестра тут же стала серьёзной и придвинула к себе блокнот с ручкой, приготовилась записывать мои распоряжения. – Пригласите к ней психиатра. Пусть осмотрит её. Боюсь, что без его помощи девушку не вытащить из опасного состояния. Да и вообще нужна его оценка специалиста. Если что-то назначит – начинайте давать сразу же.
– Да, конечно, – кивнула девушка. – Прямо сейчас и пригласим.
– И передайте Дженни, чтобы следила за её питанием. Родители жалуются, что Воронцова почти ничего не ест, а ей просто необходимы силы для восстановления организма. Скажите, что если она не будет слушаться медсестру и не начнёт есть с ней, то приду я и лично залью ей сам весь бульон. И со мной она уже не покапризничает.
– Поняла, – кивнула снова Лина, скрывая улыбку. – Передам. Ещё что-нибудь?
– Нет, ничего… Кроме того, что надеюсь на то, что без няньки Старкова вы всё же сможете продержаться хотя бы сутки. До свидания!
– До свидания, Константин. Хорошо вам отдохнуть… Или истории болезни ждут вас.
– Это вас ждут полы ординаторской, – подмигнул я ей и ушёл.
По дороге в свой кабинет главного врача решил выпить кофе в автомате, а заодно привести мысли в порядок. С кофе всё получилось – автомат послушно сварил мне капучино, а вот с мыслями…
Сел на диванчик в зоне отдыха с бумажным стаканчиком в руках. Мысли ползли вовсе не в сторону работы…
Почему-то снова и снова я возвращался мыслями к Ладе.
Беспокоит она меня. Её состояние. Точнее, именно моральное состояние. Физические проблемы мы решим, а вот то, что она так горюет и ничего не ест, выздоровлению точно не способствует. Всё понятно, что в такой ситуации кто угодно бы горевал, но всё же надо брать себя в руки и поправляться. Чего такой молодой девчонке тратить свою молодость в стенах клиники? Чем быстрее поправится, тем быстрее найдет себе нового жениха, который, возможно, подарит ей счастье материнства. Но ей сейчас, ясное дело, ничего не нужно и не хочется. Лада ещё слишком молода, чтобы понимать, что иногда отношения ни к чему не приводят и заканчиваются против твоей воли, но это не конец света. Будет новая любовь, только нужно время, чтобы отойти от этого всего.
Выкинул использованный стаканчик в урну и направился в свой кабинет. Дела всё-таки не должны простаивать.
