Елена Фили
Кластер
– Дед с Митей помогли мне из города выбраться, я думала, что все, отстанут бандиты. А оказалось, у Бахмета этого везде друзья. Увидели нас и доложили. Не знаю даже, сможем ли мы теперь уехать.
– Прорвемся. Отступить–не значит струсить, –ровным тоном отозвался Олег и похлопал по стволу рядом с собой.–Иди сюда.
Динка стряхнула с поверхности дерева желтые иголки и послушно переместилась, покорно прижавшись к парню боком.
– А ты пальцами на шею бандиту давил, тот упал– что это было? Прием такой? Научи, а?
–Просто усыпил. Потом точку тебе покажу, потренируешься– сможешь.
– Мне вот что непонятно, про сны твои, –Олег склонил голову набок, блики огня заплясали веселыми искорками в рыжих глазах, –как ты определяешь, что в снах правда, а что … не знаю… фантазии спящего?
–Карго испугался сильно. Очень сильно. В тот момент, когда спросил, видела ли я другие сны. Он понял, что я все знаю. Я поняла, что он знает, что я знаю. Как-то так все сложилось. Непонятно рассказываю, да?
– Я понимаю. А если человек незнакомый? Как ты узнаешь? Может, он фильм ужасов перед этим смотрел или книгу Стивена Кинга читал?
– Никак не определю. Наверное. Я вообще-то всего три сна и видела. И все со знакомыми, которых я знаю очень хорошо.
– Тебе нужно тренироваться. Управлять сновидениями. Проникать в сны определенного человека. Выходить по желанию. Не давать другим, у кого такой же дар, вмешиваться в твои сны. И главное! Главное– научиться получать нужную информацию во сне.
Олег пошевелился и немного отодвинулся. В боку сразу стало неуютно, холодно, и Динка почувствовала раздражение:
–И как, по-твоему, мне тренироваться? Давай, я войду в твой сон и получу информацию? Например, кто твоя девушка, и как давно ты с ней…
– Нет у меня девушки,– перебил Олег. – Моя семья – это моя работа. Работа меня любит – так девушка меня любить не будет. Работа мне радуется – так радуются маленькие дети, когда папа приносит игрушку. И работа – это моя жизнь. Другой я не хочу.
–Не заводись, я пошутила.– Динка постаралась незаметно снова придвинуться к Олегу плотнее. – Как мне учиться? А ты? Ты учился?
– Я?– Олег усмехнулся.– Весь мой род по мужской линии с таким даром. Меня обучали дед и отец, что называется, с пеленок. Дед фельдшером в деревне числился. Каждое лето школьники уезжали в лагеря, к морю с родителями, а я на каникулах у деда в помощниках подрабатывал. После школы – Академия медицинская. В армии (армия обязательна для всех из рода!) на границе с Таджикистаном служил, в медсанбате. Потом к Раде попал в Кластер. А здесь недалеко мама живет, одна, я навещал ее. Отца нет уже пять лет. Погиб. Спас ребенку жизнь. А сам не спасся. Я тебе расскажу когда-нибудь.
Олег угрюмо помолчал.
–Меня мама тоже любила,– Дина с досадой проглотила некстати подступившие слезы,– только она… ладно, я тоже расскажу тебе обо всем. Когда-нибудь.
– Подскажи лучше, как мне научиться управлять моими снами?
–Я могу только предположить, Дина. Но ты действительно можешь на мне поэкспериментировать. Давай, не стесняйся. Представляешь, к кому в сон войти, к нему и входишь. Представь меня. Разрешаю. И попробуй что-нибудь попросить или приказать. Не знаю… Стихи почитать, песню спеть… И чтобы я тебя видел. Из твоего рассказа я понял, что если ты не хочешь, чтобы тебя видели, как у Холеного и у Карго, тебя не видят. А во сне у Санитара – там вы общались. Так что дерзай. Как раз спать хочу. Надеюсь на тебя, пусть мой сон будет приятным.
С этими словами Олег завернулся в одеяло и улегся на еловый лапник. Через пять минут он уже ровно дышал. Динка повозилась, устраиваясь на жестких ветках удобнее. Подумала, что ни за что не заснет. Едва она закрывала глаза, как вспоминалось пережитое за день и, особенно, последняя картина: сплошная стена огня и на ее фоне Бахмет: в длинном пальто, с ружьем. Страшный, уродливый. Жуткий оскал бандита выдергивал и выдергивал из сна только что начинавшую дремать Дину. Проснувшись в очередной раз, она жадно припала к кружке с остывшим питьем, затем сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться и приказала себе: «В сон к Олегу. Сейчас!» И все получилось! Она очутилась посередине залитой солнцем большой лесной поляны, сплошь усыпанной васильками и иван-чаем. Довольно сильный ветер пригибал к земле высокую траву и цветы. Высокие ели ветками подметали небо. Сухой звук шелестящих березовых листьев словно нашептывал торжествующе: «С-сон… с-сон… с-сон…» В нескольких шагах Олег, в потертых джинсах, футболке и цветастой бандане, разговаривал по телефону.
Еще какое-то время Дина оглядывалась, и пыталась понять, видит ли ее Олег, и что делать дальше. Осмотрела свою одежду. Все ли в порядке? Те же джинсы и рубашка, что и в реальности. Только джинсы чем-то заляпаны, а от рубашки припахивает потом. «Да, подумала она,– неромантично». Попробовать переодеть себя в цветастый яркий летний сарафан? Дина во сне зажмурила глаза и представила себя нарядной, с венком из васильков на голове. Открыла глаза, предвкушая перемены. Увы. Та же рубашка, те же джинсы. Ладно, попробуем управлять присутствующими. Олег как раз закончил разговор, положил в карман мобильник и уставился на Дину.
–Привет!
Слова вырвались неожиданно для нее самой. Она растерянно улыбнулась. А Олег… Олег удивленно посмотрел, как в замедленном кино поднял из травы корзину, полную белых грибов, и… исчез. Дина осталась одна. Ненадолго. Растерянно потеребила в ладонях цветок иван-чая, понюхала зачем-то и… проснулась. Поворочалась, подумала и снова упрямо приказала себе: «В сон, к Олегу». И опять они вдвоем на поляне, только сейчас Олег стоял совсем близко и смотрел ей прямо в лицо.
–Поцелуй меня…–тихо попросила Динка, краснея.
А Олег… Он вдруг решительно шагнул и, обхватил ее лицо ладонями, приблизив свои губы к Динкиным. За миг до поцелуя он вопросительно заглянул в ее застывшие от страха и восторга (первый поцелуй!) глаза. Что-то увидев там такое, что убедило его в правильном решении, он дал себе волю и … Динка оцепенела, ощущая вкус его губ, а на коже мужское дыхание. Вкусно. Прошло мгновение, и она почувствовала, что целует его в ответ, а сердце колотится, как сумасшедшее.
Бешенный стук сердца и разбудил ее в этот раз. Замерев, она прислушалась к дыханию своего спутника. Вот это, что называется, потренировалась! Не то, чтобы она злилась на себя, или на Олега, ничего такого. Просто, как теперь общаться после всего, что было во сне? Как-то не так она представляла себе первый поцелуй. Он же должен был ее добиваться? А она сама попросила. Вот это да! Молодец! Динка несогласно тряхнула головой. Но ведь, было же здорово! Жалко, что во сне.
Олег заворочался и будничным тоном произнес:
–Больше не нужно сегодня тренироваться. Ладно? У нас завтра трудный день.
Динка покраснела, хорошо, что темно, и он не видит, а про себя страшно заругалась, ведь просил же, стихи почитать или спеть, а она …
–А целуешься хорошо…–послышалось с той стороны костра, – жалко, что во сне.
***
Начинающийся день застал их голосующими на дороге, которая вела в Прохоровку. Утром, едва разлепив глаза после ночных «опытов», Дина обнаружила Олега сидящим возле разгорающегося костра, спящим, спрятавшим голову в капюшон ветровки. Они наскоро позавтракали хлебом и чаем. Едва Олег тщательно затушил угли, как налетел ветер, заставил их поторопиться со сборами, а, едва они пустились в путь, заморосил мелкий противный дождик. К счастью, покопавшись в сумке, собранной дедом, Дина обнаружила дождевик, не Бог весть что, выцветший, бывший когда-то синего цвета, с зашитыми по шву в двух местах дырками, но функции свои выполнял – от дождя спасал. Сейчас, стоя на обочине, она не опасалась, что ее узнают и доложат Бахмету: бесформенная в огромном дождевике фигура и скрученная под капюшоном коса надежно спасали от «узнавания». Олег тоже подстраховался– спрятал рыжие вихры под бейсболку, опустив козырек на затылок. Дождь моросил, не переставая, уже часа три, превращая день в хмурую, тревожную слякоть.
Машин было немного. Дина и Олег брели вдоль грязного асфальта, останавливаясь, если слышали шум подъезжающего автомобиля. Пока им не везло. Или погода настраивала водителей на отказ подвезти (потом еще грязь в машине от попутчиков убирать!), или просто они не хотели брать странную парочку, шедшую на довольно пустынном отрезке пути, вдоль темного, тянущегося сплошной стеной, леса. По сосновым макушкам гулял довольно сильный ветер, усиливая мрачную картину.
– Никто не остановится!– у Дины промокли ноги в дешевеньких матерчатых кроссовках: капли, стекая по плотной ткани дождевика, стряхивались при ходьбе на ноги,– мы мокрые, грязные и подозрительные!
– Пессимистка!– Олег мотнул головой в сторону газели, тормозящей недалеко впереди.
С гулким стуком отодвинулась в сторону дверь, и на Дину с Олегом уставилось несколько пар любопытных глаз, точнее, десять. Десять пар глаз. Пять взрослых парней, одетых в одинаковые спортивные костюмы, с трудно-различимой эмблемой на груди, четверо подростков, тоже в одинаковой, но другой расцветки одежде. Все они были чем-то похожи… Фигурами, подумала Дина. Они похожи фигурами. Бугрящиеся мышцы в плечах, совсем короткие, ежиком, стрижки. Может, спортсмены? И дядька с ними, на тренера похож. Несмотря на возраст, подтянутый, с такой же короткой стрижкой и тоже в спортивном.
–Куда вам? – поинтересовался «тренер».
– В Прохоровку, на станцию,– обрадованно затараторила Динка,– вы подвезите нас до любой остановки в Прохоровке! Мы заплатим!
– Садитесь, молодежь!– дядька протянул руку Дине, помогая взобраться на узкую ступеньку,– денег не надо.
– Ой, а вы спортсмены, да? – Дина уселась рядом с тренером, с любопытством оглядела салон, приметила одинаковые сумки и утвердилась в своей догадке– спортсмены, конечно. Она с облегчением сняла капюшон–прятать косу среди посторонних не имело смысла. Коса, будто благодарная за свободу, с мягким вздохом распрямилась на груди.
Олег сел спиной к водителю, лицом к парням, внимательно всмотрелся в лица, расслабился, даже скупо улыбнулся, и только потом стянул с себя мокрую ветровку.
–Ребята спортсмены, да. Едем на соревнование. Я–тренер. Меня зовут Дмитрий Николаевич.
– А мы…
– А мы в Москву. Я врач, вот везу пациентку на обследование по договоренности с тамошней клиникой. Сложная беременность… На перекладных добираемся. То те подвезут, то эти… Вот вам спасибо, остановились. А то дождь, холодно,– перебил Дину Олег, невозмутимо глядя в ее полыхнувшие изумлением и возмущением глаза.
Дина захлопнула рот и, демонстративно отвернувшись от «врача», продолжила выспрашивать Дмитрия Николаевича о предстоящих его бойцам соревнованиях.
Таким образом они проехали полчаса: Дина слушала про борьбу муай-тай, ребята ехали как раз на соревнования по этой борьбе, кивала, соглашаясь или нет, вставляла пару предложений в неспешную речь тренера, а Олег молча смотрел в окно.
Дождь прекратился, но тучи, рыхлые, набухшие, никуда не делись, они продолжали низко висеть над дорогой, не давая солнечным лучам прорваться и, хоть немного, осветить хмурую серость дня.
Уже показались первые здания Прохоровки, скорее всего промзона – серые ангары или гаражи за потемневшим от дождя деревянным покосившимся забором. Дорога делала крутой вираж, словно опоясывала показавшуюся впереди низину. Лес отступил от обочины и виднелся уже совсем вдалеке.
– «Тещин язык», – охарактеризовал длинный поворот молчавший до сих пор водитель, и вдруг громко выкрикнул:
– Держитесь!!
Дина резко крутанулась, пытаясь рассмотреть за окном газели, что так напугало водителя. А смотреть нужно было вперед. Там, впереди, перед газелью внезапно затормозила ехавшая впереди, старенькая, болотного цвета «Нива» – она попала передними колесами в небольшую, но очень глубокую, яму, наполненную грязной водой и оттого незаметную. Водитель газели, немного отвлекшийся на «тещин язык», не успел быстро среагировать, от растерянности резко нажал на тормоза и сильно вывернул руль, надеясь избежать столкновения. Если бы не только что закончившийся дождь, ему бы это удалось. Но, на мокрой дороге, тяжелую газель опасно занесло, водитель люто заматерился, машина наклонилась, покатилась заклинившими колесами по грязи, перевернулась и, как в замедленном кино, упала тем боком, где находилась дверь, в кювет. Динку, даже еще не начавшую пугаться, обхватили сильные руки Олега, прижали к себе–укутанная, как в теплое мягкое одеяло, в эти руки, так она и повалилась: куда-то вбок и вниз, пару раз стукнувшись головой о спинки сидений. Коса, заметавшаяся в тесном пространстве, где слышались выкрики пассажиров, сыпались сумки, вещи, одежда, внезапно зацепилась за что-то. Голова Динки сильно дернулась, и она на мгновение потеряла сознание от боли.
Очнулась уже от громкого голоса, раздававшего команды:
– Сергей, Вася, выбивайте остатки окон на машине, вылезайте, готовьтесь принимать раненных, в первую очередь девушку–она без сознания и аккуратнее– беременная. Всем! Осмотреться по соседям! Есть еще кто без сознания? У кого травмы тяжелые? Витек! Витя!!
– Нормально, Николаич. Ноги чуток зажало…
– Я и… – Тренер, оглядев внутренности помятого салона машины, лежавшей на боку, указал на парнишку возле себя, морщившегося, но по виду, целого,– и Саня, мы помогаем водителю.
– Ты!– Дмитрий Николаевич перевел взгляд на Олега,– с парнями эвакуируешь из машины свою пациентку.
Минут через двадцать все пассажиры и водитель злополучной газели стояли, сидели, лежали на обочине, рассматривали перевернувшуюся газель и тихо переговаривались. Динка закручивала косу-предательницу и искала среди вещей, грудой набросанных прямо на грязный асфальт, платок, или хоть какую-нибудь ровную тряпицу,–завязать волосы в узел.
Олег вместе с тренером колдовали у ног водителя, сооружали временную шину из найденной у дороги ветки дерева. Тренер выравнивал ствол перочинным ножом, Олег, копался в водительской аптечке, выискивая нужные медикаменты. Водитель пострадал сильнее всех. Его ноги, как-то неестественно лежавшие на расстеленном наспех одеяле, уже успевшем намокнуть, были сломаны. Подопечные тренера отделались легкими и средними травмами: тела спортсменов-борцов, натренированные группироваться и мгновенно реагировать на удары, и в опасной ситуации среагировали правильно. Водитель успел погасить скорость до минимальной, кювет оказался неглубоким, обошлось без жертв, и на том спасибо! Газель лежала на боку, помятая, без окон. Проезжавшая мимо фура, остановилась, из кабины спросили, нужна ли помощь, получив отрицательный ответ, пообещали сообщить в Прохоровку об аварии, и медленно миновали опасный участок. Следом, минут через двадцать, подъехала серенькая «шестерка», тоже притормозившая возле места аварии. Оттуда с любопытством высунулась морда бандитского вида: небритая, серая, с набрякшими веками. Равнодушно, но цепко оглядев картину происшествия, морда что-то сказала, повернувшись в салон, и машина продолжила путь. Поравнявшись с Диной, которая продолжала скручивать косу, «шестерка» взвизгнула тормозами, привлекая внимание всех присутствующих. Знакомый лысый «придурок», тот, которого усыпил Олег в вагоне базы дальнобойщиков, выскочил из двери водителя, кинулся к девушке, но, опомнившись, остановился, выискивая взглядом своего вчерашнего противника. Динка, бросив заниматься волосами, в два прыжка оказалась возле Олега. Тот, не отрывая глаз от вылезавшей из машины тройки бандитов и «придурка», медленно вставал, стряхивая с рук шприц, ампулы и бинты.
Заметив неладное, тренер подал неуловимый знак своей команде, и вокруг Дины с Олегом сгрудилось четверо наименее пострадавших парней из команды. Бандиты, оценив превосходство в силе неприятеля, переглянулись и вынули «стволы». Дмитрий Николаевич легко поднялся на ноги и, приблизившись, обратился к вооруженным «браткам»:
– В чем дело, парни?
– Цыганку нам отдайте, и все красиво разойдемся,– раздался красивый бас от одного из «братков», больше подошедший бы какому-нибудь певцу, а никак не опухшему лицу в трехдневной щетине.
Тренер спортсменов удивленно оглядел свое воинство, бросил взгляд в сторону Дины, прижавшейся к Олегу, озадаченно мигнул, подумал и очень тихо произнес:
– Думаю, мы можем применить запрещенные приемы.
Противники стояли друг против друга, никто не решался первым начать бой. Бандиты были уверены, что желторотые безоружные пацаны и старый тюфяк им не ровня. Видимо, Олег тоже сомневался в исходе драки, потому что вытащил из-за пояса трофейный пистолет и, нарочито медленно, нацелился на «братков». Вернее, нацелился в «братковские» ноги. Это и стало командой для спортсменов. Они, видимо заранее выбрав каждый себе противника, кинулись в бой. Замельтешили ноги-руки, сливаясь в сплошное разноцветное пятно, у Динки на мгновение даже голова закружилась.
Не ожидавшие нападения бандиты не успели среагировать, и через минуту все было кончено. Один, тот, что имел чудный певческий бас, пытался доползти до машины, преследуемый готовым к прыжку Михой–самым старшим из ребят, молчаливым красавцем-азиатом. Второй, вчерашний «придурок» -лысый, с выбитыми зубами (он достался тренеру и Сане)– распластанный, медленно по капоту сползал на асфальт. Третий не двигался, прижимаясь спиной к мокрому слякотному асфальту. Четвертый держал левую руку, как собака хромую лапу, и затравленно смотрел на нагнувшегося над ним парня со сжатыми кулаками.
Дина стояла на прежнем месте, растерянная, с изумлением глядя на противников: проигравшие никак не предполагали такого поворота событий, победившие не ожидали, что им это удастся сделать так быстро и легко: ведь у бандитов было оружие…. Олег невозмутимо подбирал «стволы» и аккуратно складывал в траву на обочине.
Со стороны «тещиного языка» послышался звук «сирены» скорой помощи. Впереди скорой ехал полицейский уазик, с включенным маячком. Олег выпрямился и повернулся к Дине:
– Быстрее! Дай мне свой телефон! На моем зарядка еще вчера кончилась.
Выхватив, почти выдернув из ее рук дешевенький «Самсунг», Олег, по памяти набрал номер Рады и быстро произнес:
– Рада, у нас проблемы. С полицией. Енейский район, на подъезде к Прохоровке, с северного шоссе. Драка с огнестрелом. Запиши номер полицейской машины.
Проговорив цифры, он отдал мобильник Дине, взял в руку «свой» пистолет и огляделся, прикидывая, куда его девать. Двое полицейских и сотрудник ГИБДД уже подходили к месту недавнего боя. Сержант, невысокий плотный мужчина средних лет, цепким взглядом обшаривал окружающих и местность, увидев лежащие на дороге «стволы», он весь подобрался, кивнул старшему группы, младшему лейтенанту, приблизился и присел, рассматривая оружие и не торопясь брать его в руки. Олег завел руку с пистолетом за спину и растерянно взглянул на Дину.
– Мамочки-и-и…– взвыла Динка, закрывая ладошкой рот, будто ее тошнило (так ведь беременная же!). Она хлопнула ресницами, испуганно посмотрела на всех, сделала несколько быстрых шагов к Олегу, будто неудачно оступилась, обхватила его, чтобы не упасть, и пистолет благополучно, перекочевал в карман ее необъятного дождевика. Притворяясь, что ее вот-вот, ну, прямо вот-вот, вырвет, Дина медленно побежала к перелеску, кривыми зигзагами минуя обочину и кювет. Там, воровато оглянувшись, держась за ствол чахлой березки, она наклонилась как можно ниже, убедилась, что на нее никто не смотрит, и прикопала под торчащим корневищем злополучный «Макаров», брезгливо держа его за дуло. Постояла возле деревьев, глядя на небо. Снова задул утихший было ветер. Толстые рыхлые тучи грузно сдвигались, расчищая поверхность, давая место солнечным лучам. Защебетали, обрадованные сменой погоды птицы, их гомон подействовал на Дину успокаивающе. Она с удовольствием подышала чистым сыром воздухом и, не спеша, вернулась к месту аварии.
Врачи из Скорой как раз грузили на носилки водителя газели. Сержант, аккуратно пронумеровав и подписав оружие, упаковывал его в пакетики. Младший лейтенант пытался писать протокол, но только пытался, потому что разведенные по разным сторонам участники драки не давали ему сосредоточиться, орали друг на друга, угрожали, и демонстрировали «старшему» раны.
– Тиха-а! Еще раз, кто первым выстрелил?
– Да мы вообще не стреляли! Мы из машины вышли, думали, помощь нужна, авария же!
– А оружие у вас отобрали?
– Не наше это! А стрелял вон тот фраер рыжий, вы у него поищите!
– Что скажете, Дмитрий Николаевич?– лейтенант с уважением обратился к тренеру спортсменов: поверженные голыми руками, хоть и вооруженные, «братки» произвели на него впечатление.
– Машина сначала мимо проехала, потом остановилась, бандюки вышли, у каждого в руке по «пушке» было. Не знаю, что им было нужно, может, спутали с кем, но рожи были серьезные. Я разрешил своим парням болевые приемы, результат вы видите.
В кармане лейтенанта мобильник бодро заиграл: «Наша служба и опасна и трудна». Олег улыбнулся ободряюще Динке, обнял ее за плечи и подтянул поближе. Динкин дождевик под его руками согласно захрустел.
– Да, товарищ майор! Слушаю, товарищ майор! Так точно, все понял.
Лейтенант очумело помотал головой, сложил планшет, подозвал сержанта и того гаишника, который все это время с рулеткой в руках обмерял место происшествия, записывая цифры в блокнот:
– Этих, –он мотнул головой с русым чубом, выбивающимся из фуражки, на братву,– грузи. Затем обратился к тренеру, стоящему в окружении команды:
– Дмитрий Николаевич, вы с нами, надо бы заявление написать. Нападение, все такое. Ребята ваши сами доберутся, ладно? Теперь вы,– лейтенант хмуро оглядел колоритную пару: рыжего доктора (все-таки был у него пистолет или нет?) в тонкой водолазке и грязных джинсах и «беременную» Дину в бесформенном дождевике с косой, замотанной в узел и обвязанной неопределенного цвета тряпицей, – приказано доставить вас лично к товарищу майору. Задачи ясны?
Он вопросительно посмотрел на стоящих чуть в стороне сержанта и гаишника. Те удивленно кивнули.
– Грузимся!
***
«Товарищем майором» оказался крепкий, мощного телосложения мужчина с полным одутловатым лицом, с серо-седыми волосами, зачесанными назад и прищуренными добрыми карими глазами, в которых читалось недоумение пополам с любопытством. Он сидел за длинным столом, по бокам которого выстроились старенькие, потертые стулья. Один из стульев занимал молоденький паренек, в форме, широкоплечий, с хорошо развитыми мускулами, выпиравшими из тонкой ткани рубашки. Он вертел в руках карандаш, видавший виды потрепанный блокнот лежал рядом на столе.
– Мне позвонили, – майор пошевелил бровями вверх-вниз, пытаясь, видимо, показать, что звонили «сверху», то есть начальство,– приказ такой: посадить вас на поезд, сопроводить до купе. Ждать на перроне, убедиться, что вы в безопасности и точно уехали на поезде, и… И доложить о выполнении.
Майор встал, уперся руками в стол и из-под хитро прищуренных глаз посмотрел, как реагируют гости.
Олег разглядывал пальцы на руках и молчал. Не поймешь, о чем думает. Дина, поняв, что теперь все будет в порядке, их не тронут ни бандиты, ни полицейские, расслабилась и вовсю зевала, ночью-то спала плохо, все сны тренировала, а день выдался тяжелый. И вчерашний день тоже. Тяжелый.
Не получив нужного отклика, товарищ майор поскучнел. Он надеялся, что эта странная пара удовлетворит его любопытство. Как же! Часто ли в Прохоровку звонит товарищ генерал и отдает такие странные приказы? Кто эти двое? Не похожи они на серьезных фсбшников или там грушников, чтобы начальство так обеспокоилось. Может, сынок чей-то? Или дочка? Тоже вроде нет. Права не качают, с презрением не смотрят, личный транспорт и пятизвездочный отель не требуют. Непонятно. Ну, непонятно же! Майор подождал еще немного, не спросят ли чего, не скажут ли? Не дождался и раздраженно продолжил:
– Вот Семен, поступает в ваше полное распоряжение. На сегодняшний поезд вы опоздали. Следующий, что вам нужен, идет только завтра в четыре утра. Ночевать вас Семен отведет к бабе Свете. У нее все командированные встают на довольствие. Никто не жаловался. Семен же завтра утром и отвезет вас на станцию. Вопросы есть?
Семен ухмыльнулся, встал, и приглашающе махнул рукой, мол, пойдемте.
Динка же не торопилась уходить. Да, грязная, помыться бы не мешало, переодеться, деду и Лиле позвонить, сказать, что завтра на поезд. А в душе боролись два чувства: жажда справедливости и самозащита. Справедливость требовала, чтобы Динка рассказала о Бахмете, Карго и кладбище на болоте. А самозащита, вбитая в натуру за долгие детдомовские годы, вопила, что никому нельзя доверять, а этого майора никто не знает, что за мужик такой, что-то выведывает, щурится, непонятный мужик, в общем. И все-таки она решилась. Оглянувшись на Олега, который все также молча что-то рассматривал теперь на водолазке, Динка повернулась к майору:
–Поговорить бы. Наедине.
Майор облегченно вздохнул. Не ошибся, не ошибся, старый волк. Сейчас требовать начнут. Значит, детки чьи-то. Но заговорила гостья, после того, как Семен, повинуясь знаку начальника, обиженно вышел, совсем о другом.
– Я вам сейчас напишу на листке пять фамилий и имен. Это девушки из детдома в Енейске. Возможно, их разыскивают. Родных, конечно, не имеется, но вдруг кто-то… Девушек этих нет в живых. А похоронены они где-то вот здесь.
Динка подошла к карте района, занимавшей всю стену сбоку от стола, поводила пальцем по участку рядом с городом, и уверенно ткнула в пятно болот.
– Здесь. Старая заимка. Рядом болото.
Майор осторожно покосился на карту, потом на Динку. Он уже понял, что гости не «детки», но и то, о чем заговорила девица, не укладывалось у него в голове. Какие девушки? Какое болото? Что значит, нет в живых? Убиты? Или что?
– Я разговор подслушала. Нечаянно. У нас в городе бандит есть. Бахметов Юрий. Может, знаете? Его все Бахметом зовут. Он собственник нескольких автосервисов и ремонтных мастерских для дальнобойщиков.
– Подожди-ка… Бахмет? Был такой. Однажды проходил по делу о поджоге как раз автосервиса, у нас, в Прохоровке. Адвокат приезжал, жук навозный. Быстро его из обвиняемого в свидетеля переквалифицировал. Так, и что?
– Второй – Карго. То есть, Анатолий Александрович. Фамилию не знаю. Он завхозом при нашем детдоме работал несколько лет. Карго- это прозвище. Легко найти.
– И что?
– Они между собой говорили о Тамаре Цветковой, вот, она последняя в списке. О том, что Бахмет ее отвез на болото, там и похоронил. А Карго смеялся, что у того на болоте целое кладбище «шалав».
– Шалав? В смысле проституток? Я что-то не совсем понимаю.
– Что здесь непонятного?– вмешался в разговор Олег,– у Бахмета притон с проститутками. Для дальнобойщиков. Девки все детдомовские, если что, никто искать не будет. Сам Бахмет в том же детдоме жил, всех знает. Оттуда и набрал себе, кого добровольно, кого силой. А когда кто-то из клиентов не сдержится, и проститутка погибает, Бахмет отвозит ее на болото. И, что называется, концы в воду.
–Теперь понял. И почему бандиты на вас напали там, на дороге, тоже понял. Повезло вам со спортсменами, ребята. Списочек я возьму, своим в Енейск позвоню. Но пока ничего не обещаю.
– Это не все. – Дина тоскливо посмотрела в окно,– еще Карго проверьте. Доказательств никаких нет, но я точно знаю, что его ребята из фирмы «Муж на час» воруют в тех квартирах, которые ремонтируют. Вы проверьте по адресам.
–Теперь все?– майор быстро черкал что-то в блокноте,– тогда идите, Семен заждался. Бабе Свете привет от меня.
***
Дом бабы Светы поражал продуманностью и современной техникой. Имея совсем небольшие габариты, вмещал в себя два санузла, на первом и втором этажах, большую кухню– столовую, три спальни. Для не слишком большой Прохоровки с ее двух-трех-этажными панельными домами и огромным частным сектором, состоящим, в основном, из одноэтажных кирпичных дачек, крытых шифером, почти что хоромы. Динка с наслаждением вытянулась на скамье в нагретом, горячем воздухе баньки,– да, да, на шести сотках, кроме обычного огорода, пары яблонь и нескольких кустов со смородиной, здесь оказалась русская баня, построенная, похоже, не так давно: еще пахли смолой гладкие бревна. Дина простирнула немудрящее бельишко, вывесила его на веревке, натянутой между двух вбитых столбиках за банькой, у забора. И теперь наслаждалась тишиной, чистотой и покоем. И чистой совестью наслаждалась тоже. Рассказала майору о Тамаре и других девушках, и будто камень упал с души. Теперь она поняла, какое правильное это выражение: «камень на душе». Сейчас Олег звонит, наверное, своей Раде, все докладывает, телефон зарядил, конечно, вон уж сколько времени прошло! Завтра они сядут в поезд, Бахмета поймают, девушек найдут и похоронят, как полагается, с именами, на городском кладбище. Все будет хорошо.
***
Он смотрел вверх, сквозь слой мутновато-зеленой воды, и видел золотисто-желтый шар солнца и лучи, протыкающие воду в нескольких местах. Только вода помутнела, а шар солнца отдалился, и свет его лучей еле пробивался сквозь толщу темной, кажущейся теперь враждебной, воды.
Алиса вскочила и достала из кармана больничного халата мобильник.
– Рада? Послушай, что-то происходит с мальчиком. Я была неделю назад, солнце светило в его сне, рыбки плавали. Вполне себе радостная картина. А сейчас, будто потемнело все, как перед грозой. И вода мутная, и солнце такое… бледное. Мне кажется, мальчик уходит. Понимаешь? Воспоминания гаснут! Если картинка потемнеет… Где там твоя сноходица, ты же говорила, что она в пути уже! Может не успеть! Рада!
***
За столом, уставленным деревенскими деликатесами: жареная на огромной сковороде картошка, сало, нарезанное на нежные розовые брусочки, пупырчатые хрустящие огурчики, пряно пахнущие укропом и любистоком, домашний хлеб, нарезанный большими неровными ломтями, сидели все. Баба Света, немного выпившая самогонки с Семеном (Дина и Олег отказались наотрез), хвасталась внуками, построившими ей этот дом и регулярно снабжавшими жильцами. Внуки, двое из которых работали в полиции, по ее словам, были «ух, какие» мужики, рукастые, да головастые.
Зазвонил мобильник Олега, и он, извинившись, вышел. Динка, разомлевшая от тепла, сытной еды, под непрерывно журчащий ручеек бабы Светиных воспоминаний, почти задремала, когда Олег, вернувшись, пошевелил ее плечо.
– Выйдем? Новости есть.
– Надеюсь, радостные,– Дина со вздохом выползла из-за стола и покорно пошла за напарником на улицу, чувствуя, что «новости» ничего хорошего не обещают. Не ошиблась.
– Не знаю даже, с чего начать,– Олег ковырял носком ботинка землю возле крыльца,– в общем, в Москве в клинике мальчик умирает. Тебя ждут, очень ждут. Надеются, что ты сможешь помочь.
