Елена Филон
Окатанский боец
– Да хоть компрессор! – ревёт здоровяк, брызжа соком от яблока. – Вырубай, говорю.
– Иллюзорную завесу, – с нажимом и явно недовольно повторяет юноша, неспешно огибая тело Рамины. – Придурок.
– Чёёё? Жить надоело, малец?!
А дальше со мной что-то происходит. Это… это похоже на слабый щелчок в голове, после которого на мгновение в глазах появилась разноцветная пелена, а когда исчезла…
– Божеее… – застонав, прижимаю ладонь ко рту, чтобы не разрыдаться в голос и пячусь к стене, ища точку опоры, чтобы не потерять сознание при виде десятков трупов на полу, брошенных в одну кучу словно мусор. – Что вы наделали?.. Что вы…
Не отдавая отчёта действиям, бросаюсь к двери и вырываюсь на улицу, под ясное небо, под которым на земле то тут, то там раскиданы тела жителей Шэлмана, без чувств, без единого движения…
Падаю на колени и беззвучно рыдаю, пока твёрдая рука чудовища не обрушивается на плечо и махом вздёргивает меня на ноги.
– Да живы они все, – огромный рафк кривит лицо, будто брезгуя чем-то, и щурится от солнца. – Очухаются через минут двадцать, всё путём Рыжуха, не ссы. Мы же даже никого не убили.
– Вы убили Рамину! – кричу обвинительно, и здоровяк простодушно пожимает плечами:
– Косячок вышел, согласен.
– Что с остальными?! Что вы с ними сделали?!
– Они просто спят, – добавляет появившийся в дверях юноша, и я перевожу растерянный взгляд к его лицу, обнаруживая в тени капюшона два светящихся изумрудных глаза.
– Быть не может, – выдыхаю в ужасе. – Рафк и…
– Да, этот пацан морт, Рыжуха, – заканчивает за меня здоровяк, хватает за предплечье и тащит вниз по ступеням. – Пять баллов тебе за сообразительность. Хотя… вы же типа в городах все такие умненькие, да?.. Чего это я удивляюсь?..
– Сомневаюсь в её уме, раз она слежку не заметила, – без эмоций в голосе добавляет юноша в плаще.
– Ты следил за мной в лесу?
– Я следил за тобой с самого утра, – с досадой вздыхает.
– Всё, двигай! – командует мне здоровяк.
– Куда ты меня тащишь?! – пытаюсь стряхнуть с себя его руку. Тщетно. – Что тебе от меня надо?!
– Экскурсию тебе провести собираюсь, – подмигивает, противно скалясь. – Ща в клетку тебя посадим и поедем кататься по мёртвой земельке! Круто, да? Ты ж там ещё никогда не была? Вооот, мир посмотришь, пофоткаешься, может.
– Что?
– Не знаешь, что такое фотоаппарат? – фыркает. – По дороге тебе расскажу. Есть у меня один… правда это… сломанный. Дерьмо.
– Я не об этом! Что всё это значит?! Мирный договор больше не в силе?!
– Сунься туда давай, – толкает меня в открытую дверцу клетки, и я животом лечу на дно, ударяясь о прутья. – Сейчас лошадки мои с уборкой закончат, и сразу поедем, – улыбается во весь рот, защёлкивая навесной замок. – Домчимся с ветерком, Рыжик. Попить, поссать приспичит, – свисни Брея. Я весь к вашим услугам, мадам.
***
B
У конца света было два пришествия.
Первое принесло с собой вирус, превративший большую часть человечества в кровожадных тварей, что питались себе подобными. А также в нашем мире «родились» существа, что сами именовали себя рафками.
Рафки – не обычные твари, что рыскали по лесам в поисках пищи, какой стали для них выжившие представители рода человеческого. Людьми рафки питались редко, предпочитая обращать их в себе подобных, нежели бессмысленно убивать. Они умны, хитры, сильны, и всё ещё считают, что будущее Нового мира за их расой, несмотря на мирный договор некогда заключённый между рафками и людьми.
Под воздействием вируса кровь рафков изменила свою структуру, таким образом, они получили возможность использовать физические свойства организма по максимуму благодаря простой доминанте. Доминанта – это очаг нервного возбуждения, подчиняющий себе другие очаги – другие процессы организма. При любом возбуждении, при появлении опасности или же по собственному желанию, рафк может «включить» свою доминанту, направленную на усиление одного из физических процессов: скорости, слуха, обоняния, силы… Рафки могут переключать их, но не могут использовать все сразу.
Некоторые люди до сих пор добровольно соглашаются на заражение. По условиям мирного договора насильная вербовка запрещена, хотя очень сомневаюсь, что рафки свято чтят законы, ведь они не могут размножаться естественным путём, а выживание требует пополнение рядов. Заражение происходит через кровь, когда «вирус Рафков» попадает в человеческий организм и вызывает мутацию генов.
Но выживает не каждый, а сильнейший, это рафки считают естественным отбором.
Глава 2
Мёртвые земли
Недалеко от южной границы с Альтури
*Радио-апокалипсис*
*Зомби-волна *
Track # 2
MIYAVI «Live to Die Another Day»
Сообщение: «Этот город – не огромная могила с горами смердящих трупов. Этот город сохранил в себе лишь их останки: кости и черепа… души и воспоминания, впитавшиеся в каждую трещинку на разбитом тротуаре, в выцветшие стены домов, в брошенный на лужайке детский трёхколёсный велосипед с расплавленным сидением. Большинству из тех, кто здесь жил, спастись не удалось. Большинство приняли смерть от солнца, которое они каждое утро встречали с улыбкой. Пока солнце не предало их всех. Д.».
***
У того, кто делал эту клетку, определённо нет вкуса, да и руки из заднего места растут. Кривая, убогая, шаткая. Уродливая, как рожа этого рафка. Так и хочется спросить: «Тебя родная мама не шарахается?», или же что-то на выбор из: «Ты родился таким, или мутировал со временем»? «Аллергия на мух, или на жизнь»? «Хочешь, я тебе нос на место поставлю, а то он между глаз как-то странно смотрится»?
– Чего вылупилась?
– Что у тебя за прыщ на лбу?
– Где?
– А нет, это глаз, – ядовито усмехаюсь, решив, что таким образом можно справиться с отчаянием и не потерять голову от происходящего. Дьен учил меня, что безвыходной ситуация становится только в двух случаях: когда позволяешь панике овладеть разумом, или когда у виска раздаётся щелчок предохранителя.
Пистолета у виска пока что нет, так что и паниковать нельзя ни в коем случае.
Рафк, рыча, ударяет палкой по прутьям.
Ну, давай, дубина, стукни ещё раз! Докажи, что у тебя мозгов столько же, сколько и у архитектора этой недо-клетки.
– Пасть закрой, человеческое отродье, или я тебе её зашью, – шипит с угрозой.
А урод этот, наверное, родился рафком? Ага. Только вот невозможно это; рафки не способны размножаться естественным способом! Так что в вопросе над тем, кто из нас двоих отродье ещё можно поспорить.
Но лучше подумать над тем, что им нужно от меня. И над тем, какой ультиматум выдвинуть, чтобы невредимой вернуться в Альтури. Ведь если бы меня хотели просто убить, то давно бы уже это сделали.
И как они миновали границу? Не видела: на клетку плотную ткань набросили, когда неслись сломя голову на своей сверхскорости, так что я трижды успела язык прикусить и отбила себе весь зад, на который уже завтра, вне сомнений, и присесть не смогу.
И где я, чёрт возьми? В какой части Мёртвых земель? Как далеко от дома? Как переживёт отец моё похищение? Как отреагирует Дьен?.. Наверняка будет проклинать себя за то, что отправил меня в деревню в одиночку.
– Я требую организовать переговоры с вашим предводителем! – повторяю в раз пятый, но вновь слышу в ответ глумливый смешок из уст приставленного охранять меня рафка.
Когда с клетки убрали ткань, всё, что удалось рассмотреть слезящимися от яркого света глазами, это полоску желтого песка за закрывающейся стальной дверью, а затем лишь бетонные стены коробки, в которой меня заперли. Освещением здесь служит лишь круглое окошко, через которое не видно ничего, кроме островка голубого неба.
– Позови своего главного! Слышишь?! Я к тебе обращаюсь! – впившись пальцами в прутья, тщетно пытаюсь встряхнуть клетку, чтобы привлечь внимание нереагирующего остолопа, в ответ получаю лишь гневный взгляд и прекращаю бунтовать, – не имеет смысла. Только не перед тем, кто в колонии рафков пустое место. Мне нужен их главный. Там и поговорить можно будет.
Не знаю, сколько проходит времени, когда дверь, скрипя ржавым петлями вновь открывается, и в помещение вальяжной походкой заходит тот самый рафк, что похитил меня из Шэлмана. Брей… Кажется так его зовут.
Жду, пока снимет навесной замок и откроет дверку, тогда и выдвигаю требование:
– Отведи меня к своему предводителю. Я дочь главнокомандующего армии Чёрных кинжалов; причините мне вред, и войны будет не избежать.
Кривится, взирая на меня как на кусок дерьма, в которое случайно вступил:
– Ты чё, Рыжуха, типа… как его… дипломат? Гы. Давай, топай! – хватает за руку и силой вытаскивает из клетки. Затем в распахнутую дверь, с толчка в спину, и я проезжаюсь животом по утоптанному песку, прямо на глазах у толпы гогочущих над моей грациозностью рафков; бледнолицые, грязные, одетые во что попало. Надеюсь, что среди них нет «новорождённых», которые ещё с жаждой отведать человеченки справляться не научились. Слышала, что в прошлом месяце вступить в ряды рафков более пятидесяти добровольцев было. Совет Верховных намалов теперь вынес на рассмотрение запрет о добровольном заражении…
Лёжа на животе, озираюсь по сторонам, но не вижу ничего, за что можно зацепиться взгляду, кроме толпы бледнолицых и занесённых песком улиц, на которых в хаотичном порядке разбросаны старые полуразрушенные дома; большинство без дверей и окон, некоторые и вовсе груды камней напоминают…
Город-призрак. Картинка, надо сказать, жуткая.
Немногочисленные многоэтажки вдали скорее напоминают скелеты огромных каменных великанов с множеством пустых глазниц в тех местах, где у домов были окна. Груды мусора, стекла, кирпичной крошки везде, куда не приткни взгляд.
Кости.
Чьи-то кости лежат прямо перед носом, и я, тихонько взвизгнув, тут же вскакиваю на ноги и круто разворачиваюсь к Брею, упирая руки в бока:
– Где мы?! Отвечай!
– Командовать ты своим командирчиком будешь, кисуля, окей? – едко посмеивается, тряся массивными плечами.
Что?
– Ты знаешь Дьена?
– Лично не знаком, но урод он у тебя, конечно, редкостный! – хмыкает. – Так вот… это… на меня варежку короче не разевай, а то ведь я и порвать её могу, двумя пальцами, – хищно подмигивает, хватает за руку и, разметая в стороны песок под ногами тащит чёрт пойми куда, а я даже сопротивляться не вижу смысла…
– Отпусти, сама пойду! – пытаюсь сбросить с себя его руку.
– Ага. Щас!
– Сам подумай: куда мне бежать?
– Отпусти нашу гостью, Брей, не будь таким невежей, – раздаётся сбоку женский голос, и Брей тут же врастает в песок, сбрасывая с меня свою руку. Ещё успеваю заметить, как недовольно рожу свою квадратную кривит, и едва слышно пыхтит под нос, что-то о том, как же достали его бабы с яйцами, а затем натягивает губы в фальшивой улыбке и совершает неуклюжий поклон в сторону женщины, что стоит напротив и взгляда с меня пристального не сводит:
– Прошу любить и жаловать, Рыжуха, – Брей взмахивает ручищей в её сторону, – вот и наш, собственно говоря, начальник! – Раздражённо выдыхает, хлопает меня по плечу и уже семеня прочь добавляет: – Иди, потрынди там с ней, короче.
Женщина приводит меня в один из домов, который только с виду кажется заброшенным, а внутри его вполне можно назвать… ну, если не уютным, то, как минимум, обитаемым.
Лестница, ведущая на второй этаж разрушена, так что, думаю, там творится чёрте что, но на первом этаже в некоем подобии гостиной стоит потрёпанный временем диван, большой деревянный стол очищен от пыли, а вокруг него расставлены стальные стулья.
На покрытых тёмными пятнами стенах горят свечи в бронзовых канделябрах, окно завешано длинной выцветшей занавеской, на которой ещё можно разглядеть рисунок цветов; прогнивший в некоторых местах пол прикрыт дряхлым ковриком по центру. В остальном… всё, что могло расплавиться от высоких температур, собственно, расправилось, и теперь напоминает работы какого-нибудь не особо талантливого скульптора-экспрессиониста. В библиотеке Тантума полно журналов на тему искусства; раньше я любила рассматривать картинки. Как сейчас, надо признаться, с нескрываемым интересом рассматриваю жилище наших предков. Новые дома обустраиваются по тому же принципу, и все вещи мы называем своими именами, но… оказаться здесь, – в доме, где действительно жили люди до того, когда наступил Конец света, это нечто… это очень странное ощущение. Я никогда не покидала Альтури. Я даже, кроме Тантума и Окаты больше нигде не была и вот оказалась здесь – в Мёртвых землях, по которым рыскали твари, где умирали люди… Где они выживали.
– Печальная картина? – Женщина всё это время за мной наблюдала.
– Можешь потушить свечи, мне ни к чему такие почести, – подхожу к канделябру и задуваю несколько огоньков; рафки в темноте, как кошки видят.
– Это всего лишь простая гостеприимность, – слышу нотки веселья в голосе женщины.
– О, да, – разворачиваюсь к ней, – я сполна оценила удобство клетки. Благодарю.
– Пф… какие слова, – пренебрежительно фыркает.
– Кто ты? – смеряю её твёрдым взглядом. Осматриваю с головы до ног, и удивляюсь тому, что вопреки красивой загорелой коже, глаза её горят алым. – Ты не… не рафк?
– Присаживайся, – скорее приказ отдаёт, чем просит и кивает на один из стульев. – Тогда и поговорим.
Не вижу смысла демонстрировать упрямство на территории врага (врага же?) и послушно опускаюсь на стул.
Женщина занимает место напротив. Сцепливает тонкие пальцы с длинными заострёнными ногтями в замок на столе и ещё некоторое время сверлит меня взглядом. А я в это время разглядываю её не менее пристально: тёмная одежда подчёркивает изгибы высокого подтянутого тела, чёрные, как смоль волосы собраны в высокий хвост на затылке, тонкие кисти кажутся хрупкими, а содранные до крови костяшки со свежими ранами говорят, что первое впечатление ошибочно. На вид лет тридцать, – не больше. И у неё действительно очень красивая, бархатистая кожа с карамельным загаром, полные яркие губы, высокие скулы и аккуратный маленький нос, вокруг которого едва заметно рассыпались веснушки. А глаза у неё горят красным. И я совершенно не понимаю, как такое возможно.
– Кто ты? Что не так с твоей кожей? – повторяю требовательно, но женщина отвечает вопросом на вопрос:
– Разве это имеет значение? – голос у неё глубокий, от которого холодком веет, но завораживающий, как журчанье ручья. – Не важнее ли то, что случилось с тобой?
– Твои люди… то есть… твои рафки убили человека. Уже в курсе, или будешь глупой прикидываться, выдавая намеренное убийство за случайность?
– Дерзкая, – слегка сужает глаза и приподнимает уголки губ в улыбке. – Когда-то давно я тоже такой была. С тех пор уже лет сто прошло.
И это значит – она всё-таки рафк? Только рафки способны жить так долго.
– Те, кто убил человека, понесут наказание, не сомневайся.
– Наказание?.. В угол их поставишь и ужина лишишь? – складываю руки на груди и пытаюсь по лицу определить её намерения, но… чёрт, лицо этой женщины настолько непроницаемое, что ничего понять невозможно.
– Давай так, – придвигается ближе, разводя локти на столе и по-прежнему пристально мне в глаза смотрит, – у меня мало времени, поэтому, чтобы не напрягать нас обществом друг друга, ты задаёшь вопросы – я отвечаю. Пойдёт?
Вопросов слишком много. Но я начну с главного:
– Ты собираешься обменять меня на что-то важное? Потому что я дочь главнокомандующего?
Хмыкает:
– Умная девочка. Послушаем твой вариант ответа?
– Отец не пойдёт на сделку, – говорю уверенно. – Ему не позволит Верховный намал, вне зависимости от того, какое условие ты выдвинешь.
– Видишь, – откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и довольно улыбается, – ты и сама всё знаешь. Так зачем же задаёшь такие лёгкие вопросы?.. Следующий вопрос.
– Что стало с Тантумом?
– А что с ним стало? – усмехается, и я невольно отмечаю, что даже злой смех у неё выходит красивым.
– Взрывы, – напоминаю.
– Пять залпов. Репетиция праздничного действия. Незапланированная. Скоро день единства народов, помнишь? – подмигивает, и у меня холодок от этого проносится вдоль позвоночника. – Хотя… в этом году его, скорее всего, не будет. Увы.
Значит… у неё свои люди в Тантуме.
– Взрывы – отвлекающий манёвр, чтобы отвести внимание от деревни?
– Ты же знаешь ответ, – покачивает головой.
– Не понятно мне то, – наклоняюсь ближе, – зачем было устраивать представление в деревне и убивать ни в чём неповинную женщину? Просто для того, чтобы похитить меня? Меня и у ворот можно было взять. И в лесу. И даже когда я с Д… с капитаном была.
И вновь паузу выдерживает. Отводит взгляд в сторону, слегка поджимает губы и несколько раз кивает, будто бы мысленно соглашаясь с чем-то.
– А вот это хороший вопрос, – и так резко голову ко мне поворачивает, обнажая зубы в оскале, что я вздрагиваю и резко отшатываюсь назад, ударяясь лопатками о спинку стула. – Но и здесь всё просто. Это было… шоу. Представление. Тебе понравилось?
– Это было не шоу, – выдыхаю тихо, качая головой. – Это была… угроза.
– Хм… может я тебе и не нужна? – усмехается, пожимая плечами. – Знаешь, а ты гораздо умнее, чем я думала. Верно. Сколько моих собратьев напало на деревню?
– Четверо… кажется.
– Четверо, – подтверждает. – Три рафка и один морт сумели справиться с целой населённой деревней и это с учётом тех вооружённых придурков, что, судя по всему, только для красоты свои посты занимают. Одного из них даже в сон погружать не пришлось, потому что он уже… спал. – Усмехается и вновь наклоняется ближе ко мне. – Люди… такие дураки, раз действительно думают, что сумели подчинить себе всех рафков. Теперь они будут думать иначе. Надеюсь.
– Ты не предводитель рафков. Не тебе решать, – с уверенностью.
В ответ женщина мрачно посмеивается.
– Я? – будто с умилением на меня смотрит. – Разумеется, я не тот идиот, что позволил людям сделать из нас послушных зверушек. Но кто сказал, что предводителей не может быть двое?
Тяжело сглатываю и всеми силами гоню от себя панику, которая, кажется, вот-вот накроет с головой, а это верный путь к гибели! И к свершению глупостей!
«Не позволяй врагу думать, что ты теряешь контроль над ситуацией, – так вовремя зазвучали в голове слова Дьена, – если не можешь быть сильнее его, увереннее его, то будь на уровне. Но не ниже».
Окей, я на уровне. На уровне.
– Почему на твоей стороне морт? – спрашиваю твёрдым голосом. – Что это была за… иллюзорная завеса? Разве морты на такое способны?
Яркие губы женщины медленно растягиваются в опасной улыбке, а в глазах пляшут дьявольские огоньки:
– Не хочу отвечать, – пронзает меня взглядом насквозь, так что мурашки вновь бегут по коже.
Боже…
Я всё ещё на уровне!
– Скажу лишь: ты видела то, что морт позволял тебе видеть, но ты ведь это и так поняла?
– Почему вы… почему вы на одной стороне? Рафки презирают мортов!
– Как и людей, – добавляет женщина желчно. – Вопрос лишь в том, кто сильнее и в том, с кем выгоднее заключать союз.
– С людьми, разумеется!
– Вот теперь ты не кажешься мне такой умной, – женщина запрокидывает голову и пугающе холодно смеётся. И этот смех, чёрт возьми, больше не парализует, – он сводит с ума, наизнанку выворачивает!
– Отпусти меня!!! – ударяю ладонью по столу и вскакиваю на ноги. – Отпусти, или будет война! Неважно, что ты со мной сделаешь… войны не избежать, и тогда…
Секунда.
Всего секунда, а то и меньше, потребовалась женщине, чтобы обогнуть стол и, схватив меня за волосы припечатать щекой к столешнице. Боль сотрясла голову, в глазах помутнело, а во рту возник привкус крови…
– Слышала о… морте, которого прозвали Окатанским бойцом? – ядовитым шёпотом зазвучало на ухо. – Морт, которого люди пленили для сражений в бойцовских ямах?.. Тот самый… благодаря которому ты, умняшка, всё ещё ходишь, говоришь и дышишь. Так вот… наш с тобой разговор об Окатанском бойце и есть причина, по которой мы устроили так называемое похищение тебя из Шэлмана. Да и… как-то жалко будет, если годы твоих упорных тренировок так и останутся никем не оцененными. Ты ведь так старалась.
– Ты следила за мной? – шиплю с презрением, дёргаюсь, но оказываюсь лишь крепче прижатой к столу. – Для чего?
– Скоро начало Кровавого сезона, помнишь? – продолжает звучать утробное рычание женщины. – А мы, к сожалению, не можем напасть на Окату, пока в её периметре работают глушители. Поэтому… – наклоняется ещё ближе, так что горячие губы оказываются прижатыми к моему уху и шипит тише, но свирепее, – поэтому именно ты выполнишь работу, которую я тебе поручу. Ты вытащишь Окатанского бойца из ямы, выведешь его за оцепление, и как только это случится, – дам тебе дружеский совет, – беги от него со всех ног. Ты ведь хорошо бегаешь?..
– С чего ты взяла, что я стану тебе помогать? И тем более стану помогать морту?!
Над головой раздался приглушённый, но определённо победный смешок:
– Станешь. Ещё как станешь. Ты ведь такая чудная справедливая девочка… К тому же… ты перед ним в долгу. А теперь обсудим детали. И стимул, разумеется. Не думаешь же ты, что я буду умолять тебя помочь, правда?.. Всё гора-а-аздо интереснее! – Женщина отпускает меня и, как ни в чём не бывало, с грацией кошки возвращается на свой стул.
Едва она успевает договорить, как входная дверь распахивается и в дом на всех порах влетает один из рафков:
– Сэйен! – кричит сходу, то ли крайне возбуждённо, то ли с тревогой, понять не могу. – Сэйен!
– Я тебя слушаю, убавь звук, – с раздражением закатывает глаза женщина и кивает рафку, позволяя продолжить доклад.
– Только что сообщили: поднята тревога; в Тантуме и в Окате творится черте что! Эту, – на меня кивает, – разыскивают все патрули.
– Отлично, – довольная улыбка касается губ женщины, и она переводит горящий взгляд на меня. – Всё идёт по плану, Эмори.
– А ты, значит, Сэйен? – не сдерживаю мрачного смешка, и будто бы впервые смотрю в красивое лицо женщины, заново её рассматриваю.
Женщина склоняет голову набок и хищно подмигивает:
– Приятно познакомиться.
Вот и всё… я больше не на уровне, Дьен. Я проиграла ей.
