Елена Гавар
Дети индиго и Святой Грааль
ДЕТИ ИНДИГО И СВЯТОЙ ГРААЛЬ
Москва. 21 век.
Этот жаркий июньский день запомнился Алексею Ивановичу Беседину как самый кошмарный эпизод в его сорокатрёхлетней жизни. Пропал его сын Александр вместе с подругой Машей. Подростки исчезли, никаких следов, никаких зацепок. Следственная группа опросила всех, кто мог хоть что-то знать о судьбе подростков. Установили, что утром рокового дня Саша и Маша подъехали на старенькой малолитражке к Городскому университету, спросили на вахте сотрудника университета Коломойского, прошли в его кабинет. Всё… Оттуда они не выходили, это зафиксировали камеры наблюдения, в кабинете их тоже не было.
Куда могли деться два рослых подростка из замкнутого помещения? Ушли через окно по крышам? Замурованы преступником в кирпичной кладке стены? Даже самые абсурдные версии были проверены. Ничего, как в воду канули. Сам Коломойский нёс какую-то околесицу о том, что дети были у него, так как он подрабатывал репетитором и готовил Сашу к поступлению на исторический факультет университета. А Маша приехала за компанию.
Коломойский не отрицал, что подростки провели в его обществе ровно два академических часа. Профессор разбирал с Сашей экзаменационные темы, а потом…. Коломойский настаивал, что у него нет «провала в памяти». Не отрицал, что в какой-то момент почувствовал себя плохо, отвернулся, чтобы достать из портфеля лекарство и налить из графина воды, а когда обернулся – в кабинете было пусто. Он даже был неприятно поражён, что его подопечный не попрощался, ушёл «по-английски».
С Коломойским долго работали, он прошёл тест на «полиграфе», психиатры провели экспертизу. Но всё это привело лишь к тому, что на руках у следователя Сергея Потапова скопилась куча бумаг с заключениями специалистов разного рода. Все они в один голос утверждали: «невероятно, но факт, подростки бесследно исчезли из кабинета Коломойского. Объяснения тому, как это произошло – нет»…
Следователь Потапов в очередной раз перебирал страницы из материалов дела, расклеивал на доске стикеры с надписями, фотографиями, рисовал стрелки, пил кофе одну чашку за другой и мрачно чертыхался, раз за разом прогоняя записи с камер наблюдения:
– Чертовщина какая-то… Вот машина у входа, вот они выходят, вот в кабинете у Коломойского, и пусто… Ни следов монтажа, никаких дрыжков или склеек…
Потапов набрал номер на мобильном:
– Верочка? Привет, дорогая, скажи мне, гений монтажа и прочих телевизионных эффектов, ты уверена, что на записи, которую я тебе показывал, нет следов вмешательства каких-нибудь «злых людей»? Ну, может цифры таймкода дорисовали при помощи компьютерной графики, или изъяли кусок материала, чтобы сбить с толку следствие? Нет… Ты готова палец на отсечение отдать… Не надо пальцев, тебе ж на них маникюр носить… Пытаюсь шутить…
Верочка разговаривала с Потаповым, стоя на проходной телекомпании, где работала. Одной рукой она придерживала телефон у уха, другой проверяла кассеты в сумке:
– Серёж, клянусь, я на студии всем самым крутым спецам эту запись показывала, все пожимают плечами… Да, у меня для тебя интересная инфа… Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но я тебе на почту сбросила письмецо «не для посторонних глаз», ты его прочти… А я на съёмку сюжета сгоняю, и мы с тобой поговорим…
Потапов нажал на кнопку компьютера, тот недовольно заурчал и замигал. Потапов театрально вскинул брови:
– Кааанешна! Урчим, помаргиваем, попукиваем, а запускаться будем битый час! «Техника двадцать первого века»! С такой только и раскрывать преступления… Преступники ведь у нас тоже пользуются такими же отсталыми технологиями, а мы на шаг впереди!
Когда, наконец, компьютер заработал, и на экране появился текст, который прислала Верочка, следователь изумлённо присвистнул.
Москва. 21 век.
Отец Саши сидел в старенькой машинке сына на водительском сиденье, взгляд его упал на брелок, прикреплённый к ключу зажигания. Китайская безделушка в виде герба Парижа. Это Маша привезла Саше из Франции. Алексей Иванович вспомнил, как горд был Саша, что сам приехал в аэропорт встречать Манюню – как он её называл, из поездки. Тинейджеры – вспоминал отец, шли от здания аэропорта, держась за руки, Саша чмокнул подругу в щёку, встретился взглядом с отцом – тот ждал ребят на стоянке в машине, смутился. Маша увидела Алексея Ивановича, сидящего на заднем сиденье, удивлённо спросила:
– Я что-то пропустила, пока на Лазурку моталась?
Саша с гордым видом открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, усадил Машу, сам запрыгнул на место водителя и включил зажигание:
– Пропустила, Манюня, я права получил! Батя вот впервые как пассажир со мной… А я – за рулём!
Девочка засмеялась:
– Ну, мой подарок очень в тему будет! Держи, новоявленный гонщик…
Именно тогда Маша и подарила этот брелок Саше, на который сейчас уже битый час смотрел Алексей Иванович, словно ожидая, что изображение герба Парижа натолкнёт его хоть на какую-то мысль о том, куда делись дети.
Москва. 21 век.
Потапов ещё раз перечитал сообщение, отправленное Верой по электронке. В нём сообщалось, что преподаватель, из кабинета которого бесследно исчезли дети, утаил информацию о важной встрече. По мере прочтения, следователь становился всё мрачнее:
– Да, Коломойский, «тёмная» ты «лошадка»… Темнишь. Лжёшь, да так складно, ладно, что даже «полиграф» тебя не может на чистую воду вывести… С Гришиным ты зачем встречался?
В кармане зазвонил телефон, Потапов поднёс его к уху:
– Н-да, Верунчик, посмотрел, весь мозг уже сломал… Да, я понял, что Коломойский встречался с Гришиным… Но что у них общего? Конечно, я лучше бы с ним пообщался… Устроишь? Отлично, буду через час…
Москва. 21 век.
В телевизионной студии Потапов бывал не раз, с Гришиным был знаком, поэтому обменявшись приветственными рукопожатиями, сразу перешли к делу. Верочка подливала чай старейшему работнику телевидения. Покрепче, как он привык пить за долгие годы, проведённые на ночных монтажах и длительных съёмках. Потапову было не до чая, он уточнял и переспрашивал:
– То есть, Коломойский попросил вас показать ему материал, над которым вы работаете уже больше десятка лет?
Гришин кивнул и ткнул пальцем в сторону полок на стене, заставленных видеокассетами:
– Да, если быть точным, мы уже шестнадцать лет снимаем этот материал. Дети индиго… Необычные дети, у некоторых паранормальные способности….
Гришин пристально посмотрел на Потапова сквозь толстые стёкла очков, как бы оценивая, способен ли его собеседник осознать всю сложность и глубину темы, которой они коснулись. Следователь многое повидал за почти тридцать лет работы в уголовном розыске. О детях индиго имел представление после случая, когда один из этих вундеркиндов продемонстрировал способность видеть сквозь стальные двери сейфа, в котором хранились секретные документы. Пацан был сыном крупного чиновника, который «погорел» на взятках, и сынуля сдал ему всю информацию, хранившуюся в сейфах следователей, и помог выйти «сухим из воды». Потапов отогнал неприятные воспоминания, кивнул на стеллажи с кассетами:
– Здесь всё, что происходило с детьми «индиго», которых вы снимаете почти с самого рождения?
Гришин устало улыбнулся:
– Да, от первого шага, до выпускного. Они в этом году окончили школу. Вундеркинды, раньше сверстников в вузы поступать будут, в июле. Точнее, чего им поступать? У них такие результаты экзаменов, что вузы страны почтут за честь каждого из них видеть в качестве своих студентов! Мы от них очень много ожидаем! Прорыв в науке, технике, открытия! Там такой потенциал интеллектуальный! Но есть момент…
Потапов хитро подмигнул:
– Они непростые ребята? Я знаю, что чтение мыслей и левитация – это «фишки» чуть ли не каждого из них?
Гришин кивнул:
– Да, и вот это проблема… Мы не можем дать точные прогнозы, чего ожидать на выходе от этих потенциальных сверхлюдей… Они ведь могут быть гениями… Но какими? А если злыми гениями? С таким-то умищем и суперспособностями… Я даже боюсь озвучивать… Гитлер покажется «мелкой сошкой»…
Следователь с пониманием взирал на работника телевидения, тот продолжил:
– Конечно, все эти годы сотни специалистов изучали феномен детей индиго … Надеемся, что у большинства из них есть предрасположенность использовать свои силы, так сказать, исключительно на благо человечества. Но мы не до конца знаем, с чем имеем дело…
Верочка в очередной раз подлила чай пожилому телевизионщику, придвинула вазочку с конфетами, вкрадчиво спросила:
– А у Коломойского интерес к этим детям ведь не на пустом месте возник? Он же к Вам обратился не просто так?
Потапов одобрительно глянул на Верочку, она направила разговор в нужное русло, пора было прояснить, почему преподаватель вуза так заинтересовался этой темой. Гришин понял, что от него ждут быстрого и чёткого изложения сути дела, заговорил громко и взволнованно:
– Мы ещё не все материалы смонтировали. Ранее долгие годы отслеживали судьбы детей. Собирали всё это в единый цикл, состоящий их нескольких частей. В каждой новелле – основные вехи: первые дни жизни, первые проявления необычных способностей. Сейчас вот этап профессионального выбора… Но пока работа не закончена, а дети ещё не сформировались как зрелые личности. И я не особо хотел посвящать во всё это посторонних людей…
Потапов вновь с пониманием кивнул, Гришин закончил мысль:
– Но Коломойский предъявил мне весомые доказательства того, что он работает над очень интересным проектом, который способен перевернусь представления о современной науке, совершить небывалый прорыв…И для этого ему нужны …
Он не договорил, Потапов закончил мысль:
– Пропавшие подростки – из «ваших»? Индиго?…
Гришин кивнул:
– Вы правы, Саша и Маша – из «наших»… Они и выбрали друг друга не случайно – очень уж сильно отличаются от своих сверстников. Им интересно общаться только с подобными себе…
Потапов машинально отхлебнул давно остывший чай и задумчиво произнёс:
– То есть знакомство подростков и Коломойского не случайно, разговор о репетиторстве – бред… Гению не нужны услуги репетитора. Так что же общего у этой троицы?
Вера усмехнулась:
– Шерше-ля-фам, ищите женщину! «Любовный треугольник»!
Она осеклась, перехватив строгие взгляды мужчин:
– Я пошутила, пошутила! Просто надо разрядить обстановку, а то у нас всех сейчас мозг закипит от этих загадок!
Гришин неуверенно произнёс:
– Я надеюсь, у меня не возникнет проблем с законом? Каюсь – я не сообщил в правоохранительные органы о том, что Коломойский интересовался детьми индиго, после чего двое из них бесследно исчезли…
Телевизионщик выглядел растерянным.
– Как-то мне не сразу пришло в голову, что их пропажа может быть связана с тем, что они именно необычные дети. Насколько мне известно, они способны на многое, но сквозь стены проходить не умеют?!
Потапов усмехнулся:
– Или умеют… И делают это в кабинете Коломойского, и, видимо, не без его живого участия…
Москва. 21 век.
Сашин отец в темноте медленно продвигался по коридору университета, воровато оглядываясь. Лунный свет падал сквозь небольшие окна, не давая сбиться с пути. В помещении были установлены камеры видеонаблюдения, но мужчина очень надеялся, что они не оснащены приборами ночного видения. Алексей Иванович, измученный отсутствием информации о сыне и его подруги, шёл туда, где подростки были в день своего исчезновения. Отец гнал от себя мрачные мысли о том, что поиски сильно затянулись. Он знал, что статистика печальна: если пропавших детей не удаётся найти в течение первых трёх суток, скорее всего их уже не найдут никогда. Алексей Иванович усилием воли гнал от себя мысль, что больше не увидит сына. Он пытался вытеснить из головы пугающее «никогда», но получалось «не очень». Он хорошо знал своего ребёнка, тот всегда был на связи, и позвонил бы при первой возможности, не заставил бы отца понапрасну волноваться. Саша почти пятнадцать лет назад остался без матери. Горе сплотило отца и сына. Они всегда были очень дружны, и ничего друг от друга не скрывали. Какие же обстоятельства смогли изменить ход событий, что теперь обезумевший от неизвестности и горя отец крался ночью на место преступления? А Алексей Иванович не сомневался, что было совершено преступление. Кто-то хладнокровный, обладающий изощрённым умом, похитил подростков. От ответа на вопрос «зачем?» у Алексея Ивановича кровь стыла в жилах, а воображение рисовала картины, одна страшнее другой.
Мужчина проник в кабинет Коломойского, начал, подсвечивая фонариком с мобильного, изучать каждый сантиметр помещения. Он ударился головой о какой-то выступ, ойкнул, потирая ушибленное место, и замер… В воздухе повис тревожный звук неизвестного происхождения. Что-то то ли пульсировало, то ли потрескивало над ухом. А прямо перед изумлённым лицом мужчины появился сгусток света зелёного цвета. В буквальном смысле «из ничего» в воздухе возникла и повисла прозрачная панель типа сенсорного экрана. Механический голос произнёс:
– Введите запрос! У вас десять секунд!
От неожиданности Алексей Иванович брякнул первое, что пришло на ум:
– Где Саша? Куда делся мой сын? Где Маша?
Сгусток никак не отреагировал на слова мужчины, но на его зелёном экране высветились отпечатки пальцев, на одном из которых был шрам. Странная штуковина, назначение которой Алексей Иванович пока не мог понять, хотя сам работал программистом в НИИ, скомандовала:
– Идентифицируйтесь!
Алексей Иванович ткнул пальцем в один из отпечатков пальцев. Палец «проткнул экран», но в одной точке словно коснулся чего-то более плотного, чем воздух. Голос молвил:
– Совпадение 1 процент, запрос отклонён, ваше время вышло!
«Сенсорный экран» свернулся, сгусток растворился, оставив после себя слабый запах. «Какой-то знакомый аромат» – подумал Алексей Иванович. Пахло то ли озоном, то ли росой, и да… Отец вспомнил, как незадолго до исчезновения Саши, отправлял в стирку его вещи, и обратил внимание, что одежда была в пыли и грязи, а пахла как после свежего морозца, чистым бельём. И отпечаток… Этот отпечаток со шрамом… Саша! У Саши был шрам на большом пальце – неудачно открыл банку с тушёнкой во время их совместного похода по Подмосковью. Догадка Алексея Ивановича теперь уже перерастала в уверенность: исчезновение Саши и эта странная субстанция как-то связаны между собой. И тут на голову мужчины обрушился сильный удар, он схватился за затылок и потерял сознание.
Москва. 21 век.
Потапов встретился с Верочкой у телестудии. Одета она была как спецназовец: в куртку с камуфляжным узором, неброские брюки, удобные кроссовки. Потапов пошутил:
– Вот так назначаешь девушке свидание, а она наряжается, словно её ожидают пейнтбол или соревнования по спортивному ориентированию…
Верочка изобразила жуткую обиду и строго сказала:
– Для вас, товарищ полковник, между прочим, стараюсь… Такая она – шпионская доля – быть неприметным, а ещё лучше невидимым!
Потапов чмокнул Верочку в щёку, приобнял, на ушко шепнул:
– Благодарю за службу, мой любимый шпион! Если всё пройдёт удачно, с меня – ужин в ресторане, с тебя – туфли на шпильках и мини с декольте…
Верочка засмеялась:
– Ловлю на слове! Давно не обновляла гардеробчик, будет повод купить шпильки и мини, а то всё брюки да свитеры с моей-то репортёрской работой….
Потапов стал серьёзен, поправляя воротник на Верочкиной куртке, сказал:
– Извини, что втянул тебя в это дело… Мог бы штатного специалиста с работы взять, у нас же есть специально обученные люди, умеющие вести съёмку скрытой камерой, но …
Верочка засмеялась:
–Да ладно, не надо искать оправдания, я столько раз скрытой камерой всяких аферистов и мошенников снимала! Зря, что ли программу о криминале семь лет ваяю? Сделаем всё в лучшем виде!
Потапов кивнул:
– Короче, ты снимаешь из-за скамейки, у меня скрытый микрофон, а вот пойдёт ли на разговор Коломойский… Будем уповать на везение…
Москва. 21 век.
В городской ЦКБ Алексей Иванович пришёл в себя, огляделся. Больничная палата, соседняя койка пуста. Белый кафель, какие-то провода тянутся к сгибу руки. На голове марлевая повязка. И адская боль… Голова раскалывается, особенно в области затылка, и глаз, кажется, заплыл.
В палату заглянула медсестра, радостно затараторила:
– Ну вот! Очнулся наш «неизвестный больной», а то уже трое суток без сознания, никаких документов при себе… Помните, как зовут?
Алексей Иванович облизнул пересохшие губы и чуть кивнул, сразу же поморщился от боли в затылке.
Медсестра налила из графина на тумбочке воды, дала попить, бережно приподняв больного за спину. Мужчина прошептал:
– Алесей Иванович Беседин… А как я сюда попал?
Медсестра пожала плечами:
– Да как большинство сюда попадают… «Скорая» привезла. Подобрали рядом с вокзалом, думали бомж, но на бомжа вы не похожи, хоть вся одежда и промокла в луже…
И тут в голове у Алексея Ивановича всплыла картинка: кабинет Коломойского, зелёный сгусток, подобие сенсорного экрана и удар… Сильный удар. Значит, он отключился, и его оттащили на вокзал…
Медсестра отвлекла от мыслительного процесса вопросом:
– Вы есть хотите? Три дня «маковой росинки» не было…
Алексей Иванович отрицательно мотнул головой и поморщился от боли. Он вновь начал размышлять: в университете камеры наблюдения, они должны были записать, как его тащат по коридору. Это должно было вызвать вопросы. Здесь уже за три дня побывала бы полиция, установили бы личность пострадавшего… А он до сих пор на правах безымянного бомжа, найденного на привокзальной площади… Вот так и Саша с Машей на камерах не появились, но из кабинета Коломойского исчезли. Закралась тревожная мысль, что подростки тоже где-то в больнице, возможно, с проломленными головами и потерей памяти, если вообще живы… Алексей Иванович попросил медсестру позвонить следователю Потапову, она пообещала найти его номер и сообщить о случившемся.
Москва. 21 век.
Потапов сидел на скамейке, поглядывал на часы на фасаде соседнего здания, ждал встречи. Неподалёку в зарослях сирени замаскировалась Верочка с компактной видеокамерой. Она нажала кнопку, проверила запись, убедилась, что аппаратура работает исправно. Метрах в десяти появился Коломойский. Потапов, увидев его, про себя отметил, что этот тип колоритный и модный: аккуратно зачёсанные седые волосы, породистое лицо, осанка, модный летний светлый пиджак. Не похож на преступника, с подачи которого бесследно исчезают люди… Но за годы работы в уголовном розыске Потапов не раз убеждался, что внешность бывает ох как обманчива…
Коломойский по дороге купил в киоске бутылочку воды без газа, подошёл к скамейке, сел рядом с Потаповым, отпил воду, процедил небрежно:
– Не буду скрывать, не испытываю радости от этой встречи… Утомительно быть подозреваемым в… В чём вы там меня собираетесь обвинить? Расчленёнка? Вывоз трупов, распиленных на куски?
Потапов доброжелательно предложил:
– Не будем преувеличивать и строить кошмарные догадки. Если вы не причастны к похищению подростков, а на сегодняшний день мы рассматриваем это как похищение, рано или поздно, следствие это установит и докажет… В ваших интересах, если «рано»…
Коломойский нервно вздохнул, резким движением завинтил пробку на бутылке, при этом облил водой пиджак, чертыхнулся;
– Чёрт… Мне следует воспринимать нашу встречу как допрос? Где решётки и наручники?
Потапов сдержал желание одёрнуть актёрствующего преподавателя истории, спокойно, но твёрдо сказал:
– Не допрос… Дружеская беседа… Объясните, зачем вам нужно было встречаться с Гришиным? Почему вас так заинтересовали дети индиго? На профессиональный интерес не похоже… Вы историк, а не психолог или кто-то в этом роде…
Коломойский театрально закатил глаза и фальшиво засмеялся:
– Вы же дальше своего носа не видите… Историку интересна история, менту – уголовники… Извините за это «мент», но вы мыслите как ограниченный человек -шаблонно… Я ведь и тест на «полиграфе» прошёл, он подтвердил, что я говорю правду, и под гипнозом все обстоятельства исчезновения подростков описал… Вы же мне не верите!
Следователь на секунду задумался, сказал, глядя прямо в глаза Коломойскому:
– Я много думал об этом… Допустим, что всё, о чём вы говорили, как бы нелепо и фантастически странно это ни звучало, и есть правда?!
Потапов пристально посмотрел на Коломойского, тот с проблеском интереса кивнул головой. Сыщик продолжил:
– Я много раз перечитывал материалы дела, ваши показания…
Коломойский перебил сыщика:
– Я не врал, но недоговаривал…
Затем изумлённый следователь выслушал рассказ преподавателя истории, после которого вопросов меньше не стало, так как всё начинало выглядеть как мистическая история. А в мистику Потапов не верил. Поэтому он высказался сдержанно:
– Должен признать, что всё это очень похоже на бред сумасшедшего… И вы готовы ещё раз пройти проверку на полиграфе и подтвердить, что ваш рассказ – не выдумка?
Коломойский уверенно кивнул. И добавил:
– И давайте прекратим эти шпионские игры. Я знаю, что ваша дама сердца сейчас в зарослях сирени записывает каждое моё слово.
Он нарочито громко проговорил, адресуя реплику Верочке:
– Сколько ещё раз надо повторять, что я не лгу?
Через пару часов в следственном отделе Коломойского подключили к полиграфу. И он повторил свой рассказ. Прибор подтвердил, что мужчина абсолютно искренен. Потапов с трудом подбирал слова:
– Ну, не знаю…Вы разве что только зелёных человечков не упомянули, а так полный набор… «Машина времени», «зелёный сгусток, открывающий портал для совершения броска во времени и пространстве». Дети индиго, которые имеют свойство разлагать телесную оболочку на атомы с тем, чтобы максимально точно восстановить её после совершения путешествия во времени»… Как мне к этому относиться?
Коломойский пристально посмотрел на Потапова, с усмешкой процедил:
– Как вы и сказали, господин следователь, «как к бреду сумасшедшего»… Правдивость слов которого подтверждает полиграф …
1 октября 1307 года. Франция.
Двое подростков появились посреди улицы средневекового французского городка, что называется «возникли из воздуха». Некоторое время фигуры девушки и юноши были похожи на прозрачные фантомы, то обретая плотность, то теряя её, потом процесс остановился, на брусчатой мостовой стояли двое. Высокий худощавый блондин с серыми глазами и хрупкая девушка с копной рыжих волос и зелёными глазами. Колоритная парочка переглянулась, парень улыбнулся и сказал:
– Поздравляю, Манюня, из двадцать двадцать первого века мы перенеслись в первое октября 1307 года… Предместье Парижа… Ты давно была в Париже?
Девушка огляделась и произнесла:
– В средневековом Париже – никогда, а вот в современном раз двадцать, и вернулась неделю назад из Франции с подарком для одного молодого человека… Сань, я правильно понимаю, что теперь всё наоборот: «современный Париж» – это город 14 века, где мы сейчас и находимся?
Саша кивнул:
– Так и есть… Теперь мы жители средневековья… Точнее, гости из будущего, которые намерены мимикрировать под местных… Спасибо Коломойскому, что не забросил нас в Древний Египет или пещеры времён Ледникового периода, а то щас оледенели бы за пару секунд. А здесь благодать… Солнышко, улочки, виноградники на холмах…
Маша радостно засмеялась:
– Как же круто! Оказаться во Франции в далёком прошлом! Правда, я бы предпочла не 14 век, а попозже: барокко, рококо… Но сойдёт и так!
Саша оглядел себя и спутницу с головы до ног, резюмировал:
– Боюсь, наш прикид нас выдаёт… Джинсы, шорты, кроссовки и топ с пандой не очень вяжутся с традициями средневековой моды… Как и цветные татуировки…
Маша стала серьёзной, огляделась, теперь уже настороженно:
– Открою тебе маленький секрет… Ещё больше нас выдаёт язык… Русский…
Саша улыбнулся:
– Ты же у нас полиглот, можешь удивить местное население японским, испанским, хинди… Но лучше, конечно, перейти на французский…
– Саш, я тебя умоляю! Твой французский разговорный – это что-то… Давай, ты будешь типа немой, всё слушай и понимай, а говори как можно меньше… У меня есть подозрение, что и мой-то отличается от французского-средневекового… Наверняка у местных есть особенности произношения, диалекты, надо где-нибудь послушать, как они между собой общаются…
Саша кивнул:
– Окей, я нем как рыба, без острой необходимости не произнесу ни слова, а вот костюмчики надо срочно менять… Ты как? Уроки домоводства не прогуливала? У девчонок же был курс койки и шитья, пока пацаны табуретки сколачивали? Срочно нужна «королева индпошива»!
Маша округлила глаза:
– Сань, ты чего? Где мы тут будем индпошивом заниматься? Ещё скажи, от-кутюр прикид надо сварганить! А «не по-модному» не сойдёт? Вон на верёвке бельё сушится, стащим, и все дела…
– Маша, я так понимаю, нам придётся начать своё пребывание в средневековье с противоправных поступков: красть и хитрить? Но вот чужие вещи советую носить с осторожностью… В Европе в средние века столько заразы было… Не дай бог чума бубонная или проказа!
Маша картинно закатила глаза, изображая что-то типа «я тебя умоляю», и иронично произнесла:
– Саша, надо было прививки перед нашим экскурсионным туром сделать! И влажные антибактериальные салфетки взять!
Парень отмахнулся:
– Не подтрунивай! На самом деле, не надо забывать, где мы находимся… И оружием обзавестись тоже не помешало бы.
События тех дней жители маленького городка в предместьях средневекового Парижа ещё долго обсуждали при встрече. Из красильного цеха, где сушились на заборе льняные полотна, злоумышленники оторвали и стащили два полотнища длиною в несколько локтей. В пекарне украли два калача, в оружейной лавке с наковальни исчез клинок, который лежал раскалённым до красна, кузнец даже не успел его охладить в воде. Из лавки по продаже одежды исчезли два комплекта одежды: мужской и женский, а на ярмарке видели двух высоких белокожих людей, явно не здешних. Местные судачили, что, похоже, опять банды преступников оживились и третируют городок. Сельчане были готовы убить непрошеных гостей, установили слежку, назначили дозорных. Саша и Маша даже не представляли, какие проблемы могли бы у них возникнуть, попадись они в руки кого-либо из местного населения.
Гости из будущего решили некоторые вопросы первостепенной важности: оделись в наряды в лучших традициях средневековой Франции – её крестьян. Да ещё и соорудили из кусков холста некие подобия накидок с капюшонами. В таком виде по дорогам передвигались странники и монахи в 14 веке. Саша, впервые надев на себя новое облачение, сложил ладони перед собой, и шутливо произнёс:
– Сестра Мэри, как же вы божественно хороши в этом дизайнерском наряде, хоть сейчас на подиум… Маш, если честно, выглядим как два дебила…
Маша еле сдержала смех, глядя на Сашу с модной стрижкой и серёжкой в ухе, сказала:
– Что-то мне подсказывает, что все эти цацки – пирсинг и прочее, лучше снять.
Саша изобразил, что ему до слёз жаль снимать серёжку и пирсинг, но положил побрякушки в карман со словами:
– Это же серебро! Наш капитал! Или у них здесь в ходу золотые монеты?
– Разберёмся, Саш, но теперь серьёзно… Наш план? И сколько у нас времени?
Саша стал очень серьёзен и приглушённым голосом сказал:
– Произошло кое-что, о чём Коломойский нас не предупреждал… При преодолении временного пространства, в какой-то момент меня озарило! Я ясно осознал, что наш первоначальный маршрут нужно изменить. Более того, нам не стоит сейчас появляться в Париже, как мы изначально планировали, а нужно начать издалека…
Маша нетерпеливо перебила:
– Это называется «обострение интуиции». Отлично, что дальше? Хватит ходить «вокруг да около»! Можешь коротко и чётко изложить наш план?
Саша смутился, он и сам почувствовал, что в реалиях окружающей их действительности надо действовать, а не разглагольствовать. Он предложил:
– Очевидно, нам надо сконцентрировать усилия и затесаться в доверие к кому-то, кто имеет отношение к Ордену Тамплиеров. Надо узнать, в каких монастырях они проводят свои обряды, и есть ли возможность непосвящённому стать одним из них…
Маша с сарказмом произнесла:
– Делов-то, найти тамплиеров, и выведать у них все тайны…
Оба понимали, что их ждёт непростой путь и рискованные приключения, которые могут закончиться вовсе не хэппи-эндом… И они не знали главного: прямо в этот момент за ними наблюдал вооружённый мужчина. Он тоже был одет в длинный холщовый балахон с капюшоном, наполовину скрывающим лицо. Этот человек из укрытия видел каждый шаг подростков, а когда они двинулись в путь, осторожно ступая, пошёл за ними.
Москва. 21 век.
В больничной палате Алексей Иванович рассматривал себя в зеркале от пудреницы, которое по его просьбе принесла медсестра Соня. Она стояла рядом и комментировала:
– Отёк под глазом скоро пройдёт, а вот, извините, этот «рог» на лбу и шишка на затылке… Просто какие-то уникальные, где вы только такие набили?
Алексей Иванович точно помнил, что шишка эта образовалась, когда он в темноте наткнулся на что-то в кабинете Коломойского, после чего он увидел таинственный сгусток зелёного цвета. Дверь в палату открылась, на пороге появился Потапов в белом халате, накинутом на плечи, с пакетом апельсинов в руках:
– Тук, тук! Можно, Алексей Иванович?
Медсестра бросила «здрасте» и вышла в коридор, оставив дверь чуть приоткрытой. Потапов беззлобно хохотнул, прикрывая дверь плотнее:
– Ох уж эти медсёстры… Если здесь «у стен есть уши», то в данном заведении они маленькие женские, украшенные серёжками… А у нас разговор серьёзный и секретный… Как вы, Алексей Иванович?
Больной слегка поморщился:
– Спасибо, нормально… Только вот голову ломаю: как с пробитым затылком совершил марш-бросок из одного всем нам знакомого места – университетской аудитории – на привокзальную площадь?
Потапов уточнил:
– И ни одна камера наблюдения на улицах города не запечатлела вашей транспортировки…
Потапов очень серьёзно выслушал рассказ Алексея Ивановича о том, как он получил удар в кабинете Коломойского и оказался на больничной койке. Потапов даже не сомневался в причастности университетского преподавателя к событиям последних дней, допускал, что у него есть сообщники. Когда Алексей Иванович начал рассказывать о таинственном сгустке света, Потапов аж выругался и пнул стул от досады:
– Вот что с этим делать? Я уже встречался с рассказом о подобном явлении… Звучит как бред, но не бред! Коломойский это свечение тоже упоминает, называет его порталом, способным осуществлять перемещения во времени…
Оба мужчины понимали, что, если эта гипотеза верна, то это означает, что Саша и Маша сейчас где-то в прошлом или будущем. Где оказались в результате броска во времени при помощи неизвестной технологии. Управление перемещением осуществилось неким устройством, имеющим вид зелёного сгустка. А сам Алексей Иванович при помощи этой штуковины был телепортирован, но недалеко и в нашу эпоху. При этом все свидетельства совершения телепортации мистическим образом исчезли с записывающей видеоаппаратуры. Как корова языком слизала!
