Елена Игоревна Рассыхаева
Законы астрономии и любви
Пролог:
(Планетарий. Ночь. Агги в старом свитере и очках смотрит в телескоп, бормоча что-то о положении Марса. Рядом появляется ее подруга Светлана с коробкой пиццы.)
Света: Опять ты здесь, моя космическая фея? Марс на месте, никуда не делся. Может, лучше пиццу поешь? Или, не знаю, парня себе найдёшь?
Агги: (не отрываясь от телескопа) Какой парень, Света? Я тут с гравитацией разобраться не могу, а ты про парней. Все эти сердечные дела – такая ерунда, сплошная турбулентность. Все-таки планеты движутся по законам, а люди…
Света: Ну и что? Ты же ищешь эти законы, Агги, и в астрономии, и в любви, как будто это какая-то научная работа.
Агги: (задумчиво) Ну, а разве нет? Всё можно просчитать. Просто я пока не нашла свою формулу…
(Внезапно гаснет свет. В зале раздаются крики. Агги, не обращая внимания, продолжает смотреть в телескоп. За ее спиной раздается тихий голос.)
Макс: Полагаю, авария?
Агги: (вздрагивает) Ой… А вы кто? И как вы сюда попали?
Часть 1: «Небесная механика и человеческая глупость»
Глава 1: “Звезды в глазах и формулы в сердце”
Аглая Соловьева, или просто Агги, как ее называли немногие друзья, жила в мире, где звезды были не просто далекими огоньками, а подчинялись строгим законам физики. В свои двадцать восемь лет она работала в планетарии имени Циолковского, месте, которое считала своим убежищем от хаоса человеческих эмоций. Днем она водила экскурсии для школьников, рассказывая о строении Солнечной системы и притягивая взгляды своей нелепой, но обаятельной рассеянностью. По вечерам, когда посетители расходились, Агги предавалась своему любимому занятию – изучению небесных тел.
Агги верила, что всё в жизни подчиняется определённым правилам, как и движение планет. И если понять эти правила, то можно было бы предугадать любой исход. Она даже пыталась применить этот принцип к своим личным отношениям, что, кстати, с треском провалилось. Её попытки вывести «формулу любви» больше напоминали эксперимент с нестабильными химическими элементами – всё время получалось что-то неожиданное, а зачастую и вовсе взрывоопасное.
Она жила в маленькой квартирке, заваленной астрономическими картами, конспектами и старыми справочниками. Книги были ее лучшими друзьями, а телескоп – единственным, кто мог выслушать ее ночные размышления. Агги считала себя скорее наблюдателем, чем участником жизни, предпочитая изучать других, а не демонстрировать себя. Ее одежда была удобной, но совершенно безликой, а в волосах, казалось, всегда была пара потерявшихся заколок.
В планетарии ее уважали за знания и странную преданность науке, но многие считали ее чудачкой. Агги не обижалась, она даже находила в этом что-то забавное. В конце концов, кто, как не чудаки, делает открытия?
(Диалог Агги с коллегой Игорем после утренней экскурсии):
Игорь: Агги, ты, как всегда, блестяще провела экскурсию. Только зачем ты рассказала школьникам про эффект Доплера применительно к сирене скорой помощи? Я заметил, что они уже ничего не понимали. Агги: Ну как же? Это же так интересно! Это тоже физика, и они должны знать, как она работает. Все взаимосвязано. Звезды, сирены и… любовь! Игорь: (покачав головой) Ладно, про любовь давай потом, Агги. Может, сначала поговорим об обеде? Ты сегодня вообще ничего не ела с утра.
(Агги рассеянно кивает и, словно вспомнив что-то важное, убегает к своим картам.)
Глава 2: “Сноб в звездной пыли”
Вечер в планетарии выдался на редкость тихим. Агги, отсидевшись после наплыва посетителей, устроилась у телескопа, погрузившись в изучение туманности Ориона. Она настраивала линзы, записывала данные в блокнот и, как всегда, бормотала себе под нос что-то о гравитации и межзвёздной пыли. В этот момент в зал вошёл человек.
Он не был похож на обычного посетителя планетария. Высокий, с идеально гладкими тёмными волосами, в дорогом пальто, он двигался уверенно, как хищник, проникший в чужие владения. Казалось, его взгляд изучал не звёзды, а сам планетарий, словно оценивая его стоимость и потенциальную выгоду. Это был Максимилиан Волков, или просто Макс, как его называли в узких кругах. Успешный бизнесмен, известный своими сделками в области космических технологий, и, по мнению Агги, абсолютно бессердечный сноб.
Макс остановился в центре зала, огляделся и, кажется, впервые за всю свою жизнь увидел настоящие звёзды. Вернее, их проекцию на куполе. Его глаза, до этого холодные и расчётливые, на секунду потеплели, словно отразив мерцание далёких галактик.
(Макс, разглядывая звёзды на куполе, обращается к Агги, которая, забыв о приличиях, рассматривает его как какое-то новое созвездие):
Макс: Интересное зрелище. Вы, полагаю, здесь работаете? Агги: (дернувшись) Ой… Да, то есть, ээ… я наблюдаю за звездами… точнее, за их проекциями. Макс: И что же вы там видите? Закономерности? Или что-то еще, более… метафизическое? Агги: (настороженно) Закономерности, конечно. Все можно объяснить с точки зрения физики и небесной механики. А метафизика – это для любителей гороскопов. Макс: (с легкой усмешкой) А вы, я так понимаю, не из их числа?
(Агги поджимает губы и возвращается к телескопу, как будто разговор ее утомил, а не наоборот. Макс же наблюдает за ее реакцией с явным интересом.)
Глава 3: “Гороскоп с ошибками”
Агги не любила людей, которые считают себя умнее других. Макс, судя по его манере говорить, был именно таким. Она решила изучить его, как новый астероид. К счастью, один из коллег по работе, страстный любитель гороскопов, однажды оставил на столе свою тетрадь с астрологическими прогнозами. Найдя гороскоп, подходящий по приблизительной дате рождения Макса, Агги принялась анализировать данные. Она, конечно, не верила в астрологию, но ей было интересно, что об этом думают другие.
Согласно гороскопу, Макс был «типичным Козерогом». Честолюбивым, холодным и расчётливым. «Наверное, у него сердце как у чёрной дыры, всё притягивает и ничего не отдаёт», – подумала Агги, делая пометку в своём блокноте. Но что-то в его взгляде, когда он смотрел на звёздное небо, заставляло её усомниться в точности гороскопа.
Закончив с гороскопом, Агги начала «просчитывать» Макса, как она делала это со звёздами. Она изучала его поведение, жесты, манеру говорить. Чем больше она анализировала, тем больше убеждалась, что перед ней загадка, более сложная, чем любая туманность. При этом её «научный интерес» к Максу постепенно переходил в нечто похожее на лёгкое раздражение.
Агги внезапно вспомнила, что Макс, кажется, что-то говорил о «космических технологиях». И тут ее осенило. Она вспомнила статью в научном журнале о «корпорации Волкова», которая разрабатывает передовые технологии для космических исследований. Внезапно все встало на свои места. Макс – не просто сноб, он еще и занимается тем, что действительно интересно Агги. Теперь ее «научный интерес» к нему, кажется, вырос еще на один порядок.
(Агги, зарывшись в компьютер, находит информацию о компании Макса и бормочет себе под нос):
Агги: Так, «корпорация Волкова», передовые технологии, космические исследования… Вот оно что. А он притворяется каким-то… обычным. Ну ничего, я тебя раскушу. (И тут же, как будто отвечая самой себе): Хотя, зачем мне вообще это нужно? Это просто научный интерес. Да, именно так.
Глава 4: “Планеты не сошлись”
Вооружившись гороскопом и своим «научным» подходом, Агги решила «просчитать» Макса. Она потратила несколько вечеров, анализируя его «космический портрет», сверяя дату его рождения с положением планет и пытаясь уловить какие-то закономерности в его поведении. Она даже изучила древние трактаты по астрологии, правда, только с целью «критического анализа» и опровержения всех этих «суеверий».
