Кошка остервенело вылизывает пространство между пальчиками на задней лапке. Каким-то диким, необузданным движением вскидывает заднюю лапу и яро набрасывается на нее.
И столько всего в этом остервенении…
Она знает свое тело, она в контакте с ним. Она не стыдится своего тела и телесных потребностей. Она готова удовлетворять свои телесные потребности и делает это. Делает это так живо и естественно!.. Она прекрасна в своем диком естестве… Прекрасна в своей необузданной телесности…
Это так важно и для нас с вами – возвращать жизнь своей телесности и время от времени позволять себе побыть необузданными в своем естестве.
Его звали Шуруп. Он был черным с болотно-зелеными глазами-бусинами. В целом он был ленив. Нежился на солнце своей котовой шутей так, словно и не был поджарым котом, а был растекшейся каплей. Но когда он был голоден и чуял сосиски в моих руках, его тело сжималось пружиной, а потом также пружиной и расжималось – с сосиской в зубах.
Шуруп в своей телесности мастерски управлял циклом расслабления и собранности. То он вызывал приступ "мимими" своей расслабленностью, то восхищал и даже пугал своей упругой молниеносностью. Контакт с телом способен творить чудеса и открывать большие возможности.
А Кошка-Кошка не терпит того, чтобы я отвлекалась на что-то, когда мы вместе.
Если она пришла ко мне на колени, а я в это время чем-то занята, то она сделает все, чтобы меня освободить, – для себя. Выбьет из рук телефон, отшвырнет ручку и блокнот, выпихнет книжку…
Всё правильно. Она пришла общаться. Я согласилась, не остановила ее. Всё, теперь будь добра быть с ней – целиком и полностью. Или своевременно отказывайся от контакта.
Кошке сложно отказать. Она же Кошка.
Но как обстоят дела с другими близкими? И даже – с самой собой?