Елена Кипарисова
Хроники Иномирья. Я живу в сказке
Глава первая
Вам когда-нибудь казалось, что весь мир вдруг ополчился против вас? С самого утра, с той самой минуты как вы отключили щебечущий будильник? Кто вообще решил, что звуки леса сделают ранний подъем желаннее? Как только "птицы" замолчали, я вновь пообещала себе лечь сегодня пораньше. Так же искренне, как и вчера. Впрочем, как и за день до этого.
Была среда – день, когда ты уже неимоверно устал, но выходные ещё даже не маячат на горизонте. И как я уже сказала, она сразу не заладилась.
Все началось с "конца света", когда я щёлкнула выключатель в ванной. Лампочка громко хлопнула, моргнула и посыпалась вниз десятками мелких осколков. Следовало давно проверить электрику, звуки в стенах изо дня в день становились все назойливее, не позволяя игнорировать их и дальше. Мысленно я сделала пометку на день – позвонить хозяйке, но параллельно смирилась с полным блэкаутом в ванной на ближайшие месяцы – если эти мелкие существа облюбовали мои стены, а это так, то вытравить их стоило больших денег. Гораздо больше, чем я платила за съём.
Дальше больше – перекрутившийся бюстгальтер, который никак не хотел застегиваться, порванные колготки и пролитый на светлый гарнитур кофе. В итоге, уже доедая слегка подсохшее овсяное печенье, запивая его остатками эспрессо, стало очевидным, что я опаздываю. Нет, даже не так. ОПАЗДЫВАЮ.
Мой спринтерский рывок до остановки не слишком повлиял на ситуацию – нужный автобус, судя по карте, застрял на переезде. У меня просто не было никаких шансов успеть вовремя – лекция начиналась через пятнадцать минут.
Просчитывая в голове возможные причины своего "опоздания", я не сразу услышала посторонний гул, пробивающийся сквозь музыку в наушниках. Люди вокруг меня засуетились, затравленно оглядываясь по сторонам, потерянные и напуганные.
Я вытащила из уха один наушник, практически сразу оглушенная сиреной. "Панический вой", так мы ее называли. Земля под ногами завибрировала, достаточно ощутимо, чтобы я пошатнулась на своих каблуках. Каблуки. Я обернулась, оценивая уровень опасности и свои шансы. В супермаркете было безопаснее, но к нему вела высокая лестница и ещё метров триста по открытой местности. Без шансов. Сколько раз я зарекалась носить обувь на плоской подошве? Однажды она точно могла спасти мне жизнь. Но не сегодня.
Оставался крытый остановочный павильон. Именно туда хлынул основной поток людей, лишь трое, двое мужчин и девушка, рванули вверх по лестнице, видимо надеясь успеть скрыться за более прочными стенами.
Я же замешкалась, последней забегая в стеклянную кабину, три на три метра, не больше. Двери закрылись, и тонкая голубая нить, точно неоновый клей запечатала все щели. Стекло стало мутным, не скрыв мир по ту сторону полностью, лишь слегка размыв картинку.
"Сохраняйте спокойствие. Наряд зачистки уже в пути. Соблюдайте тишину и не поддавайтесь панике".
Внутри было тесно, но свежий воздух циркулировал вокруг, будто у нашей коробки были окна или хороший кондиционер. Люди за моей спиной перешёптывались, откуда-то издалека доносилась молитва, но этого языка я не знала.
Очередной толчок и скрежет, снова толчок. Я не видела источника шума, он находился где-то выше, возможно, рядом с супермаркетом, но точно знала его причину. Звериный рев разорвал гнетущую тишину, дальше снова раздался скрежет. Дракон. Снова.
Весна в этом году была слишком богата на этих чешуйчатых монстров. Их яйца, точно подснежники, оттаивали из-под слоя снега, почему-то все чаще в нашем мире, а не в Другом.
Дракон взмахнул крыльями. Не нужно было этого видеть, чтобы понять – от резкого порыва наше скромное убежище затряслось. Нет, я не боялась – заклинание могло выдержать прямую атаку зверя, даже жар его пламени, по крайне мере, так показывали в новостях. Вот только наше добровольное заточение могло затянуться. Я взглянула на часы – лекция уже началась. Что ж, теперь у меня точно была уважительная причина опоздать. Первые хорошие новости за это утро.
Дорогу перекрыли, и улица совсем опустела. Ежемесячные тренировки на случай ЧС давали свои результаты. Они и печальный опыт. По статистике за первый год в городе погибло больше пяти тысяч человек. Официально. Что уж говорить о пропавших без вести и тех, кого не включили в отчёты. Магия могла восстановить разрушенные здания, но не вернуть мёртвых к жизни. Что-то должно было оставаться неизменным – и в том мире, и в нашем.
Солнце скрылось. Огромная тень накрыла нас черным покрывалом, скользнув по земле и обретя форму огромных крыльев. Судя по звукам, дракон забрался на крышу ближайшего дома, замерев и выискивая жертву. Добрались ли те люди до убежища? Если что и могло их спасти, то только плохое зрение зверюги. По инструкции следовало замереть и не двигаться. Да, сама бы я не стала проверять эту теорию, но в отсутствии других вариантов, это могло повысить шансы на выживание.
Услышав приближающийся гул мотора, я не поверила своим ушам. Это был автомобиль. Кто-то явно очень спешил. Уже на подъёме, видимо приметив дракона, водитель выжал педаль газа в пол, пролетая мимо нас на космической скорости, километров двести, не меньше. А следом пришёл жар.
Я невольно вздрогнула, когда волна пламени, неистово рыча, окутала павильон, хлынув дальше на дорогу, и точной прицельной струёй следуя за автомобилем. Сквозь гул до нас донесся скрежет шин по дороге, а потом звук удара, и, наконец, взрыв.
Дракон, довольный результатом, слетел вниз, плавно, почти бесшумно приземлившись перед нами на дорогу. Стекло потемнело от копоти, но я все равно различила золотой блеск чешуи, замерцавшей на утреннем солнце. Редкий вид. Зачем мы вообще отстаивали права этих ящериц? Учитывая участившиеся атаки, вымирающим видом они точно не являлись.
Люди вокруг меня замолчали, скорее заворожено, чем испуганно разглядывая чудовище, которое довольно рыкнув, зашагало прочь, ко все ещё ревущему столпу пламени, что всего минуту назад было машиной. Длинный хвост с двойным рядом острых шипов, с размаху ударил по крыше нашего убежища. Кто-то за моей спиной вскрикнул, и мы все инстинктивно пригнули головы. Но щит выдержал, не оставив на стекле ни вмятины, ни даже трещины.
Но мы не были в безопасности. Нигде и никогда. И это стало нашей новой реальностью, с которой следовало смириться. Таково было мое утро. Одно из многих.
На первую лекцию я опоздала. Внутренний дворик был абсолютно пуст – те, кто хотел попасть на занятие уже направились внутрь, а те, кто прогуливал, еще не проснулись. Проходя узкими аллеями практически крадучись, я никак не могла отделаться от ребяческого чувства, что делаю что-то незаконное, и вот-вот, какой-нибудь глубоко уважаемый преподаватель, заметив меня, выпишет выговор, поставив вопрос о моем отчислении. Снова.
Первый этаж тоже оказался необитаем, хранив пугающее молчание. От стен шел холод и неясный шепот – казалось, они годами впитывали в себя наши разговоры и сейчас уже не могли молчать. Мои шаги прокатились по коридору громовыми раскатами, и я испуганно замерла на месте, еще раз пожалев о каблуках. Но никакой реакции не последовало. Здесь вообще кто-нибудь был?
На цыпочках, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, я поднялась на третий этаж, прокравшись к деканату. Тот еще был закрыт – раньше десяти утра сюда редко кто заглядывал. Подойдя к информационной доске, я по привычке заскользила взглядом по расписанию журфака – сейчас у них шла лекция по основам этики в аудитории в конце коридора, а следом стояла еще одна там же. Увы, мои предметы теперь были менее интересными. Пятый этаж, «Основы редакторской политики». Я не сумела сдержать вздоха, в котором смешалось всё – от полного разочарования в себе до неподъемного груза усталости.
– Хоть какое-то образование лучше, чем никакого образования, – тихо прошептала я себе под нос. – Уйти, значит сдаться.
Мои родители только этого и ждали – когда большой опасный мир пережует меня и выплюнет, и я вернусь к ним. Сломленная и побежденная. Так что это было отличным стимулом вставать по утрам и проходить через этот учебный кошмар снова и снова.
Доска пестрила объявлениями. «Требуются волонтеры для очистки Русалочьей Марины. Обитатели глубин ждут нашей помощи», «Отборочный тур по Конкурсу Талантов Иномирья», «Открыта вакансия в архиварии. Опыт работы с гномами приветствуется. Знание Иных языков не требуется».
Из всего этого многообразия действительно стоящим было только одно – «Стратуют отборочные туры по орочьему силовому экстриму». Эти ребята не особо утруждали себя изучением правил, но взамен всегда выкладывались по полной. Зрелище обещало быть многообещающим. Ажиотаж к соревнованиям подогревало и то, что вот уже второй год Союз Правозащитных Организаций пытался запретить их, как подрывающие основы равных соревновательных прав среди рас. Проще говоря – кто пойдет смотреть на потуги нас, простых смертных, когда орки делают это во много раз лучше? Люди стремительно теряли свои позиции в спортивных соревнованиях. Это было одновременно и грустно, и ожидаемо.
Они украли у нас все. Я даже испугалась, как громко эта мысль прозвучало в моей голове. Пришлось обернуться по сторонам, чтобы проверить, не ляпнула ли я это вслух. До конца лекции оставалось еще десять минут и коридор оставался пустым.
Спорт, медицина, искусство… У нас больше не было шансов подняться выше, как бы мы не старались. Ты мечтал спасти мир от рака? А может изобрести экологичный источник энергии? Написать симфонию? Увы, придется найти новую мечту – все уж давно придумано для вас. Как? Магия. И я бы смирилась с таким положением вещей, разреши бы мне ее свободно использовать. Увы, использовать её могли все, кроме людей. И нет, я не драматизировала. Быть может совсем немного, как молодая девушка, совершенно потерявшая свое место в незнакомом мире. Ведь чтобы я ни попыталась сделать, кто-то из Иномирья делал это лучше. Искусство – вотчина эльфов. Спорт – орков. Точные науки лучше всего давались леприконам. Список был бесконечным.
– Эльфийский?
– Что?
Слишком глубоко погрязнув в своих дурных мыслях, я не заметила первый поток студентов, потянувшийся к деканату.
Мира вертела перед моим лицом тонким листом бумаги с едва заметными из-за плохого принтера строчками мелких букв. Сегодня её светлые длинные волосы были заплетены в сложную причёску из множества косичек, а на правом ухе красовалась золотая каффа, делавшая его вытянутым как у эльфа.
– Эльфийский, – повторила девушка, легонько стукнув меня бумагой по носу. – Нужно выбрать факультатив.
Я выдернула листок у нее из рук и внимательно всмотрелась в полупрозрачные строчки. Выбор был не велик – эльфийский, орочьий, обобщенный ЯМС или язык малых существ и, как вишенка на торте, немой.
Сплошное разочарование. Ни слова про исконно древние языки Иного мира, те, на которых писалась их история и те, которые оберегали их знания.
– Но им же проще выучить наш язык?! – искренне негодовала я. – Один против десятка.
– Эй, имей уважение. – не поддержала меня подруга, отреагировав так, будто это касалось ее лично. – Тебе же придётся работать с ними, так что выбирай с умом. – Она замолчала на несколько секунд, что-то обдумывая, а потом добавила: – С эльфийским точно не прогадаешь.
Ладно. Тут она была во многом права. Эльфам принадлежало практически всё. Без преувеличения. Если компания приносила деньги, то контрольный пакет акций точно принадлежал им. СМИ, индустрия моды, банки, автомобильная промышленность, более того, они даже залезли в политику, пока, правда, прячась в тени, но уже начиная активно переставать город под свои нужды. Так, весь деловой центр плавно перетекал на их "половину", обрастая новомодными магазинами и ресторанами.
Орочьий точно был фаворитом среди парней, особенно, если они планировали начать военную карьеру. ЯМС был необходим, чтобы идти в клерки – гоблины и леприконы отлично справлялись с бумажной работой. Оставался немой, но с кем на нем вообще можно было разговорить – с морскими? Предусмотрительно для нашего приморского городка, но все же русалки занимали мечты только юных неокрепших парней, начитавшихся сказок. Если женские особи еще хоть как-то походили на людей, хотя бы сверху, то русалы были и вовсе «на любителя» – лысые, с большим плавником вдоль позвоночника и ужасно пахли рыбой.
– Ты чего опоздала?
– Дракон, – отмахнулась я, удивившись насколько обыденно это прозвучало.
Дальше должно было последовать что-то вроде: «Сегодня он поджарил автомобиль, и водитель сгорел заживо как в консервной банке», но для подобного цинизма было слишком рано.
– Надеюсь, его поймают до обеда, а то у меня планы, – понимающе кивнула девушка, – не хочу, чтобы опять перекрывали город. И ты обязана пойти со мной.
Я подготовила свое привычное «нет», но все же решила для начала ее выслушать, чтобы не показаться уж совсем грубой.
– Концерт в филармонии. – Мира буквально запрыгала от предвкушения, захлопав в ладоши, отчего золотые браслеты на ее руках зазвенели мелодичными колокольчиками. – Будет романтический вечер арфы и органа. Главное здесь слово «романтический».
– Нет, главное здесь слово «арфа». – Я на секунду задумалась: – Хотя и «орган» звучит не менее пугающе.
– Да прекрати ты! Это отличная возможность показать свою утонченную натуру и… повстречать столь же одухотворенных эльфов.
– Прости, я слишком приземленное существо для камерной музыки. – Нет, мне было совсем не жаль. – И, во-вторых, у меня уже есть парень.
– Ты совсем не думаешь о своем будущем, – она наморщила свой слегка вздернутый носик, будто мои слова дурно пахли. – Человек? Серьезно? На что вы вообще будете жить? Потеснишь родителей на их огороде?
Это было уже слишком. Я застыла, покрепче стиснув зубы, слишком шокированная, чтобы что-то ответить. Но стоило отдать должное Мире, она быстро прочла все по моему лицу, скупо улыбнувшись и дружески похлопав меня по плечу:
– Чего ждёшь? Перерыв скоро закончится – иди напиши объяснительную за прогул.
Уже уходя, она добавила:
– И концерт в силе. Приходи, найдём нам по эльфийскому бойфренду.
Её шифоновое светло-голубое платье быстро скрылось среди толпы разношерстных студентов. Людей, в своем большинстве. С прошлого года средние и высшие образовательные учреждения заявили о политике иномирьей инклюзивности, но дальше разговоров дело продвигалось слабо. И проблема заключалась не только и не столько в языковом барьере, куда больше о нас говорили наши культурные традиции. Что будет если запереть в одной комнате орка, эльфа и гнома? Да, звучит как начало анекдота, но при любом раскладе продолжение этой истории на шутку не тянуло. Кто не слышал орочьих рыков среди потоковых лекций или гномье бурчание по поводу и без?
На нашем потоке обошлось без "мифических существ", но вот на журфаке компания была более разношерстной. Хотя, даже меня до сих пор вводили в ступор некоторые студенты. Например фавн, который до сих пор не понимали целесообразности ношения верхней одежды. И нижней тоже.
В деканате был только секретарь. Вита. Мы обменялись кивками головы как старые знакомые. Ирония – она принимала мои документы на факультет журналистики, она же отдавала приказ о моем отчислении.
– Опять?
– Нет, – отмахнулась я, – надеюсь на издательстве я задержусь подольше.
– Не будешь создавать нам проблемы, окончишь с отличием.
– Этот урок я выучила.
– Умница. Горжусь тобой, – она поправила очки в тонкой чёрной оправе, слегка сползшие с переносицы. – Многие из вас и после выпуска не понимают, что "свобода слова" всего лишь архаичный оксюморон. В истории остаются сильнейшие, а не тот, кто прав.
Я быстро заполнила объяснительную, параллельно посмотрев в экстренных новостях, что дракона все ещё не поймали. Это могло затянуться – по осени белый норвежский виверн терроризировал город две недели, так как из-за его редкого подвида наряду зачистки запретили применять любые виды физического воздействия. А язык аргументов и убеждения он не понимал.
– И пусть твоя подруга зайдёт.
Слова Виты застали меня уже в дверях. Я обернулась:
– Какая? Мира?
– Да нет же, та, что с журфака. Она должна подписать заявление на летнюю практику, а то пойдёт писать про хоббитский рынок или про рождение единорожки в зоопарке.
Я только начала подбирать верные слова, чтобы объяснить, что мы уже не дружим, но эта мысль мгновенно ускользнула, как только снаружи прозвенел звонок на пару. Мне оставалось лишь торопливо кивнуть, сломя голову бросившись вверх по лестнице на пятый этаж. В этот раз дракон не мог спасти меня от опоздания.
Мужественно отсидев четыре лекции, я приняла волевое решение не идти на ОБЖ. Лекция была потоковая сразу на весь факультет. Аудитория напоминала огромный амфитеатр, рядов на двадцать, но даже этого не хватало, чтобы вместить пять полных групп. По итогу не спасали ни высокие потолки, ни открытые окна. Воздуха катастрофически не хватало, а сотни голосов, говоривших, как им казалось, шепотом, превращались в вибрирующий гул, не позволявший при всем желании расслышать лектора внизу у кафедры.
Нас не учили ориентироваться в лесу по мху или правильно разводить костры. Учебный курс писался экстренно и, будем честны, на коленке, представляя собой многотомник, который до сих пор пополнялся новыми редакциями. «Лесные существа субтропического региона и опасности общения в Иномирье», «Основные правила поведения на открытой воде и существа глубин», «Магическое артефакты и правила реагирования на магические угрозы…» Список был бесконечен и создавалось впечатление, что никому из нас никогда не удастся постичь и половины этих знаний.
И если те, кто пошел в школу после Апокалипсиса, начинали изучать ОБЖ с первого класса, постепенно переходя от веселых комиксов до полноценных инструкций, то на нас, студентов, этот объем информации обрушился разом, погребя под толщей фактов, домыслов и откровенного вранья.
Зачем мне было разбираться кто передо мной – норвежский линорм или белорусский цмок, если эта ящерица и так и так будет пытаться меня съесть? Или какая разница, к какому роду принадлежал эльф – Северному или Южному – раз вели они себя все одинаково высокомерно? К чему были эти сложности? Задача стояла куда уж проще – выжить.
Увидев огромную фигуру орка, следовало тут же менять траекторию движения. Пусть лучше тебя обвинят в отсутствии толерантности, чем его в «нарушении правопорядка». Приметив странное насекомое, держаться подальше. Оно вполне могло оказаться Принцессой Фей, а они не слишком жаловали дихлофос и мухобойки. Да так можно было сказать про все странное и не понятное – игнорируй, избегай, а если не помогло – извиняйся. На всякий случай. Правило Трех И. Поэтому, чему еще могли научить на уроках безопасности? На остаток дня у меня были планы поважнее.
В новом мире я не могла рассчитывать на нормальную работу. И, увы, причина была не в эльфах, орках или драконах. Во всем была виновата я и только я. Найти приличное место в журналистике после моего фиаско не представлялось возможным, поэтому моим карьерным потолком был небольшой журнал «Голоса Перекрестка», рассказывающий о жизни людей и не людей после Апокалипсиса. Весело и позитивно.
Нужно было с чего-то начинать. Вот и я писала про волшебный сказочный мир, которого на самом деле не существовало. Но моя теория была проста – сначала ты пишешь то, что тебе скажут, а потом, однажды, заслужишь право писать то, что хочешь сам. А я только начинала свой творческий путь и не собиралась плакаться по этому поводу. У меня ещё все было впереди. Хорошее или плохое. Я была готова к любому будущему, главное, чтобы в нем нашлось место моим текстам.
-Ты должна мне рассказывать, что не так с этими цветами!
Я не успела ещё зайти в кабинет, как эта фраза ультиматумом приказала мне остановиться. Китти сидела на офисном столе скрестив ноги по-турецки, в окружении кипы бумаг, и что-то увлеченно искала в планшете, ритмично постукивая пальцем по экрану. Вокруг нее никаких цветов не наблюдалось.
– Ты, вообще, о чем?
Она вскинула голову с ершиком коротких платиновых волос и слегка прищурилась:
– Четное число дарят на похоронах, желтые цветы – к разлуке, гвоздики – в память о павших войнах. Что я упускаю?
Ее светло-голубые глаза поймали свет от окна, засияв как драгоценные камни. Хрупкое телосложении и бледная кожа придавали эльфийке сходство с искусно выполненной фарфоровой фигуркой, особенно когда девушка вот так замирала в одной позе. В ней не было ничего от привычного мне мира. И ничего не могло скрыть этот внутренний свет – ни потертые джинсы с белой футболкой, ни короткая мальчишеская стрижка, ни растоптанные кеды, раскрашенные вручную цветными маркерами.
Но стоило отдать ей должное – ее бунтарских дух был мне близок, а масштаб протеста мог вызывать только восхищение. Ее семья принадлежала к привилегированному роду Северных Эльфов, каково им было принять тот факт, что их единственная дочь будет жить среди людей. И словно этого было недостаточно, Китлари заявила, что влюблена в человека, а когда не получила поддержки близких, обрезала длинные светлые волосы в знак протеста. И судя по тому, что другие эльфы с короткими волосами мне не встречались, шаг был действительно рискованный.
– Ты решила выращивать цветы?
– Нет, я подарила Андрею букет, а он расстроился. На сайте было написано, что белые розы – знак искренней и чистой любви. Их было двадцать пять. Я пересчитала.
Она повернула планшет, показав мне огромный букет, завернутый в крафтовую бежевую бумагу. Хорошо, что это была не корзина или, того хуже, шляпная коробка с бабочками.
– И ему не понравилось? – постаралась я сдержать улыбку, чтобы не обидеть подругу. – Так и сказал?
– Не сказал, но… – она вздохнула, откладывая планшет в сторону и закрывая на пару секунд глаза, будто что-то вспоминая. – Но я почувствовала, что это были не те эмоции, на которые я рассчитывала. Скорее удивление, чем радость. И еще, наверное, неловкость. Я слишком тороплю события? Белые розы – это еще слишком для наших отношений?
Теперь тяжело вздохнуть пришлось мне, по большей части от умиления. Оставшись один на один с этими миром, я достаточно быстро поняла насколько это страшное и опасное место. Точно, как в оригиналах сказок Братьев Гримм, где не было крестных фей и благородных принцев, готовых прийти тебе на помощь, но остались монстры, которые даже не собирались прятаться в тени. Но такие как Китлари делали этот мир чуточку светлее – как маяки, озаряющие кромешную темноту. Не зная дороги, я подсознательно тянулась к этому свету, стараясь как можно дольше находиться в его безопасном коконе. Хотелось верить, что этот проклятый мир еще не прогнил насквозь. По крайней мере, пока в нем были такие как она.
– У вас тоже принято дарить цветы?
– Ну не мёртвые же, – поморщилась Китти. – Мы ходим любоваться на цветущий сад, но никогда не нарушаем баланс в природе. Зачем уничтожать, если можно любоваться издалека?
– Ладно, – я бросила свою сумку на подоконник, плюхнувшись в свое мягкое офисное кресло. Разговор предстоял долгий. – Ты знаешь, что у людей некоторые модели поведения сложились исторически. Так, мужчины заняли за собой образ защитника и добытчика, а женщины – хранительницы домашнего очага. И даже чисто физиологически мужчины сильнее и выносливее, поэтому считаются сильным полом. Женщины же слабее, поэтому нас называют слабым полом.
Эльфийка нахмурилась:
– Это не справедливо. Мужчины и женщины равны, вне зависимости от их физических данных.
– Исторически, – напомнила я ей то, с чего начала. – Время меняется, но наши социальные роли не настолько гибкие. Это до сих пор отражается на модели ухаживания.
– Как брачные игры у животных?
– Почти, хотя… да, отличная аналогия. Мужчина хищник и должен показать женщине насколько он сильный, умный и щедрый. Женщина же должна принять эти ухаживания.
Она склонила голову набок, обдумывая услышанное, а потом недовольно тряхнул короткими колючками волос:
– Но любовь – это дуэт, гармония. Когда каждый отдаёт частичку себя. Отдаёшь, а не только принимаешь.
– Ты же сильнее Андрея, – я решила зайти с другой стороны. Китлари неуверенно кивнула, стыдливо понурив головы. – Но стараешься лишний раз не показывать этого, чтобы он не чувствовал себя уязвимым. Ты скрываешь частичку себя, чтобы порадовать его. Разве это не жертва? А отказаться от семейного наследия?
Рука подруги инстинктивно дернулась к сердцу, но нащупала пустоту. Каждый эльф принадлежал к определенному роду, нося фамильный герб на цепочке или как брошь, не снимая. Мне лишь раз удалось увидеть ее кулон, сделанный из серебра в форме северного оленя с огромными ветвистыми рогами, украшенными белыми бусинами.
– Не делай из меня мученицу, – улыбнулась они. – Сама сказала – времена меняются, но не роли, которые нас заставляют играть. Я ушла не из-за Андрея и не ради него. Просто пришло время. Надеюсь, что родители меня поймут. Со временем.
– Ладно, – я постаралась как можно скорее сменить неудобную нам обоим тему, – но основное направление ты поняла – мужчина дарит подарки, а женщина – принимает. Цветы, украшения, сладости – все это часть ухаживания.
– Но я тоже хочу дарить.
Я устало вздохнула. Удивительно, только нелепо выглядели наши человеческие обычаи, когда их требовалось объяснить кому-то из другой расы. Оказывалось, не так уж далеко мы ушли от животного мира – от брачных танцев птиц или пения дельфинов.
– Представь, что это такая игра.
– Но зачем? – не унималась эльфика, походя на маленькую почемучку. Каждый новый ответ порождал еще десяток вопросов и им не было видно конца.
– Ну, так интереснее.
– Интереснее? Но мы же и так знаем, что предназначены друг другу.
– Люди не знают. У нас нет этой вашей… – Я задумалась, как помягче назвать то, что совсем не понимала. – "фишки".
– Фишки?
– Мы не чувствуем свою истинную пару как эльфы.
– Но Андрей любит меня. – Китти нахмурилась, капризно надув губы – моя позиция по поводу "истинной любви" ей не нравилась. – Также сильно, как и я его.
– Мы влюбляемся, порой очень сильно, порой даже на всю жизнь, но у нас нет вашего чутья. – Подсознательно я понимала, что мои объяснения все равно не достигнут цели. – Мы не можем определить кто перед нами – мимолётная влюблённость или партнер на всю жизнь. Только время может показать.
– Так, Андрей не воспринимает меня как "партнёра на всю жизнь"?
Похоже, разговор снова свернул не в то русло. Я не хотела обижать подругу и разбивать её мечты об "идеальном мире", но мы были настолько разными. Не мы с ней, а эльфы и люди в целом. И видя, как Китлари пытается понять и принять мой мир, я старалась сделать то же самое. Вот только пока получалось не очень.
– Мы воспринимаем каждого партнёра как "того самого", но это лотерея, – я пожала плечами, не видя в этом ничего плохого. – Иногда приходится сыграть несколько раз, чтобы получить приз.
– Это ужасно. – Эльфийка недовольно мотнула головой, смерив меня сочувствующим взглядом. – Вам приходится отдавать себя людям, которые этого не достойны.
– Почему не достойны? Даже если наши дороги в будущем разойдутся, это не значит, что само путешествие было плохим.
– Я не это хотела сказать. – Поняв, что перешла черту нашей только начинающей крепнуть дружбы, Китти широко и неестественно улыбнулась, спрыгивая со стола и сделав вид, что собирается, наконец-то, разобрать на нем кипы бумаг. – Думаю, вы с Сашей – истинная пара. По-другому и быть не может. Ты же это чувствуешь?
Я отстранено наблюдала как подруга суетится вокруг, перекладывая распечатки с одного края стола на другой и изображая бурную деятельность. Хорошо, что она не ждала ответа. Его у меня не было.
Саша был первым и пока единственным парнем в моей жизни. И это слова "пока" меня очень смущало. Оно само проскальзывало в мозг и намертво вклинивалось во все предложения, касающиеся наших с ним отношений. Мне было девятнадцать, я не хотела думать о будущем. По крайней мере о том, что не касалось моей успешной журналистской карьеры.
Телефон настойчиво вибрировал, стоило отдать должное этому хлипкому с виду аппарату – он грозно урчал, оповещая о входящем вызове весь офис. На экране высветился знакомый номер, и я просто терпеливо ждала, когда человек на том конце сдастся.
В уведомлениях уже висело пять пропущенных, а это означало, что мне вряд ли звонили ради праздной беседы – время для нее было строго определенным. Каждую пятницу с часу дня до половины второго. Сегодня же была только среда.
Когда телефон вновь завибрировал, высвечивая информацию о новом вызове, эта дрожь передалась и мне. Я обернулась, заметив Китти в противоположном углу кабинета, все еще разбирающую документы по папкам, и, покрепче обхватив телефон, будто так надеясь заставить его замолчать, направилась вниз по ступеням на улицу. И, только выйдя из здания и смешавшись с посторонними звуками города, нажала кнопку ответить:
– Да, мам.
– Почему ты не берешь трубку! Я с ума тут схожу! – Ее голос звучал высоко, с очевидными нотами нарастающей истерии. Слово за словом, как череда выстрелов – невозможно было ни защититься, ни остановить этот расстрел. – Отец уже готов был ехать за тобой. Я его в дверях остановила.
– Я была на занятиях…
– Я знаю, когда заканчиваются твои занятия – не ври мне! – Она громко всхлипнула, тяжело задышав. Я практически видела, как она схватилась за сердце и зашагала из стороны в сторону, продолжая причитать: – Зачем ты так с нами? Мы же волнуемся о тебе. Так сложно ответить? Родным родителям? Нельзя было тебя отпускать.
– У меня все хорошо.
– Тогда почему они приходили за тобой?
– Кто?
– По-ли-ция! – женщина выделила каждый слог, словно без этого я бы не смогла разобрать слово. – И они были не из наших.
– Не из людей? Серьезно? – Такого быть не могло.
– Люди, которые служат им. Просто признайся, что ты сделала? – Пауза оказалась слишком короткой, чтобы я успела что-то ответить. – Хотя не важно. Просто собирай вещи и приезжай. Нет, просто приезжай. Отец заедет за твоими вещами.
– У меня все хорошо. – По крайней мере, мне так казалось. До этого момента. – Зачем кому-то меня искать? Я вообще-то не прячусь.
– Вы с Дарьей снова куда-то вляпались? – Настроение женщины менялось так быстро, что мне едва удавалось уловить его по тембру голосу. Сейчас она была сердита, забыв, что минуту назад разыгрывала карту с «больным сердцем». – Опять? Просто вернись. Здесь безопасно.
– Нет, мы с ней уже давно не общаемся.
– Так, ты ее не видела?
– Нет, ну, – я на секунду задумалась, пытаясь поднять в памяти прошлую неделю, – в универе вроде бы, в среду или четверг. Но мы не разговаривали.