Елена Кондрацкая
Дикая птица
– Да пошла ты! – гаркнул Змей.
Рогнеда вздохнула. Конечно, никто не говорил, что он будет достаточно умным, чтобы не создавать себе проблем. Она раскрыла ладонь, взмахнула ею, описав круг, сжала в кулак и повела на себя, с удовольствием слушая, как воздух покидает лёгкие Змея. Он захрипел.
– Видишь ли, какое дело, если ты мне ничего не расскажешь, то не сможешь дышать. Примерно… никогда.
– Остановись, ты же пытаешь его! – Дарен схватил её за руку.
– Я сказала, не лезь! – крикнула Рогнеда, и поток воздуха отбросил его прочь. – Повторяю вопрос ещё раз. Что ты знаешь о том, кто пытался убить меня? Давай, Змей, я знаю, что в Даргороде по пальцам можно пересчитать такого рода заклинателей. И далеко не все из них могут контролировать целую птичью стаю. Ты должен знать кого-то подходящего.
– Может, это он и был? – Дарен больше не пытался ей помешать.
– Да, конечно, – Рогнеда ухмыльнулась. – Этот дуболом со своим псом едва справляется. Ну что, Змей, готов поделиться? У тебя осталось чуть меньше двадцати ударов сердца. Чувствуешь? Ты уже теряешь сознание. Расскажешь тёте всё, что знаешь?
Змей захрипел громче.
– Кажется, это «да», – Рогнеда мило улыбнулась и разжала кулак.
Змей снова смог дышать. Закашлявшись, он повалился на пол.
– Слушаю, – поторопила Рогнеда.
– Ивако, – выдавил Змей. – Ивако шатался здесь недавно и хвастался, что нашёл выгодную работёнку. Сказал, что отвалят денег столько, что он уедет жить к морю. Даже всем нашим пива налил за свой счёт.
– Ивако, значит, – Рогнеда удовлетворённо кивнула. – И где искать этого Ивако?
– Он не появлялся пару дней уже. Живёт на заброшенной мельнице у реки, верст десять к югу от городских ворот.
– И он так хорош, что может заклинать много зверей сразу? – с недоверием спросила Рогнеда.
– Пчёлы, – прохрипел Змей. – Может сразу несколько ульев контролировать. Мёд у него… хороший выходит.
– Прекрасно, – она похлопала Змея по лысой голове. – Сегодня тебе повезло. И если хочешь остаться живым, то лучше никому не говори, что мы заходили, хорошо?
Змей закивал.
– Прекрасно, – Рогнеда повернулась к Дарену. – Ну что, царевич, ты со мной?
Дарен стоял в стороне и смотрел на неё с нескрываемой ненавистью.
– Ты чудовище.
– Ты когда-нибудь перестанешь говорить очевидные вещи? – цыкнула Рогнеда и направилась к выходу. – Надеюсь, ты на коне. Путь неблизкий.
4. Мавка из Даргород-реки
Дарен помог Рогнеде взобраться в седло и запрыгнул следом. Вороной конь недовольно всхрапнул и ударил копытом. Дарен взялся за поводья, и она оказалась в кольце его рук. От царевича приятно пахло кожей и яблоками. И, следуя за ароматом, Рогнеда невзначай откинулась назад, ощутив спиной тепло его тела. В груди плотоядно заклокотало желание. Пожалуй, в других обстоятельствах она бы даже позволила себе увлечься.
– Змей сказал, мельница на юге от города? – Голос Дарена вибрировал на коже, а дыхание щекотало затылок.
– Да, мы её не пропустим. Просто поедем вдоль берега.
Дарен ударил коня пятками, и они понеслись по широким улицам Даргорода.
Город опоясывали три высокие стены, расколотые пополам широкой и извилистой Даргород-рекой. Внутри центрального кольца высились Царские Палаты, Гарнизон Вольской Гвардии и башня Совета Чародеев, меж которых лежала плешь центрального рынка. Купцы, ремесленники, вольные ведьмы и знахари жили в красивых каменных домах с красными черепичными крышами в среднем кольце города. Другие горожане, перебравшиеся в город крестьяне и бедняки, обитали в маленьких деревянных домиках с соломенными крышами за внешней стеной. Здесь мало кто мог позволить себе добротный каменный дом и черепицу на крыше. Рядом с бедняками обитали упыри, мавки и другая разумная нечисть – им селиться ближе к центру было запрещено законом.
Когда все три городские стены остались позади, Дарен хлестнул поводьями, заставляя коня скакать быстрее. Слева серебрилась на солнце водная гладь Даргород-реки, под копытами клубилась пыль, справа уходило вдаль жёлтое поле, на горизонте превращаясь в лес.
– Ты бы его убила? – мрачно спросил Дарен после долгого молчания.
– Кого? – не поняла Рогнеда.
– Змея.
Ох, она уже успела позабыть об этом мерзавце. А Дарен что, всё это время только о нём и думал?
– Нет, конечно, – соврала Рогнеда.
Конечно, убила бы, не будь с ней Дарена. Тогда он бы точно никому ничего не разболтал. Возможно, стоило убить их обоих и после свалить всё на местных пьянчуг – мало ли кому царевич задолжал деньжат. Эх, все мы задним умом крепки. Впрочем, если что, можно Дарена и в реку скинуть – Рогнеда посмотрела по сторонам – вокруг никого. Пожалуй, не стоит отбрасывать этот вариант.
Вскоре из-за деревьев показалась та самая мельница. Покосившийся деревянный дом смотрел на гостей тёмными провалами окон, огромное колесо лениво месило воду в реке. Вокруг мельницы стояли деревянные домишки на тонких ножках, совсем малюсенькие, с двускатными крышами и маленькими круглыми дырочками вместо окон – ульи. Целая дюжина. Пчёл видно не было.
Рогнеда спешилась и, не дожидаясь Дарена, направилась к мельнице. Вокруг стояла умиротворяющая тишина.
Дарен постучал в дверь. Рогнеда прислушалась – ничего. Не желая тратить время на ожидание, она разогрела кровь магией. Ветер налетел вместе с выдохом, обрушился на дверь и сорвал её с петель.
– Воу! – Дарен едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под удар. – Буду благодарен, если впредь ты будешь предупреждать о том, что собираешься что-то разрушить.
– Так неинтересно, – пожала плечами Рогнеда и переступила порог.
Внутри было темно, бедно, но чисто. Ну, не считая обломков двери на полу. Весь дом – одна комната. Лавка, заменявшая кровать, вместо одеяла – штопаная шаль. Вычищенные горшки и крынки на печи, на полу – старенькая дорожка в разноцветную полоску. В дальнем углу – стол, под которым стояла друг на друге дюжина небольших бочонков, видимо, с мёдом.
– Похоже, никого нет дома, – крикнула Рогнеда Дарену, который остался снаружи.
– Он здесь! – отозвался Дарен.
Отлично. Рогнеда поспешила на улицу. Не сносить ему головы! Дарен стоял у колеса мельницы и смотрел в воду.
– Ну и где он?! – Рогнеда толкнула Дарена в бок.
Вместо ответа он ткнул пальцем куда-то вниз, туда, где колесо зачерпывало воду. Труп плавал на поверхности, а рёбра колеса то и дело били его по затылку, стараясь затащить под себя, но безуспешно. Прекрасно…
– Какого чёрта! – гаркнула Рогнеда и ринулась в реку.
– Ты куда? – Дарен схватил её за руку.
– Как куда? Надо его вытащить. У него мои ответы!
– Он мёртв, Рогнеда.
– Это ненадолго!
Дарен нахмурился.
– Мне надо напоминать тебе, что поднимать мертвецов незаконно?
– Плевать! Этот урод пытался меня убить.
– Рогнеда!
– Что!
– Успокойся.
Рогнеда выдохнула. Хотелось хорошенько врезать по смазливой мордашке этого царевича или утопить его, чтобы больше не путался под ногами. Она сжала кулак.
– Что это? – Дарен прищурился, глядя ей за спину. – Кажется, у него что-то в руке.
Рогнеда обернулась. И правда, в сжатом кулаке Ивако что-то блестело. Дарен скинул сапоги и спрыгнул в воду, схватил Ивако за рубаху и подтащил к берегу. Труп уже посинел и вспух, в груди темнела глубокая рана. Похоже, от ножа. Рогнеде понадобилось хорошенько потрудиться, чтобы разжать его пальцы, словно они даже после смерти боялись лишиться добычи.
– Жемчуг? – она вытянула длинную белую нить, с которой тут же соскользнули несколько бусин и затерялись в траве. – Думаешь, он успел сорвать бусы с того, кто его убил?
– Очень похоже на правду. Жемчуг крупный. Дорогой, – Дарен подобрал перламутровый шарик и посмотрел на свет. – Морской. Очень дорогой.
– Отлично. Мы ищем богатую женщину, – Рогнеда похлопала Ивако по карманам, но в них было пусто. – Круг сузился.
– В Даргороде не только женщины любят дорогие украшения…
– Ты не помогаешь!
– Извини.
– Давай я просто его подниму…
Дарен посмотрел на неё долгим, пронзительным взглядом. Так обычно смотрят родители на неразумных детей. Очень раздражающе.
– Рогнеда, ты помнишь, что собираешься замуж за моего отца? А я подозреваю, что ты чернокнижница. Ты правда думаешь, что тёмные чары помогут меня переубедить?
Рогнеда закусила губу. Кажется, она увлеклась погоней настолько, что забыла, что Дарен ей вовсе не друг и даже не союзник.
– Брось, я же хорошая. Я спасла тебе жизнь, помнишь?
– И я всё жду, когда мне это аукнется, – проворчал Дарен.
– Мне кажется, это удачный повод загнать меч войны в ножны и начать налаживать материнско-сыновьи отношения. Обещаю, я буду прекрасной мачехой.
Дарен выдохнул и с сомнением в глазах покачал головой.
– Мачеха, которая младше меня на сколько? Лет на шесть?
– Мне девятнадцать, так что всего-то на пять. Да и возраст для чародеев мало что значит. Ты всегда сможешь согреться на моей тёплой груди, – Рогнеда очаровательно улыбнулась и тут же испуганно поправилась: – Ну, то есть, я хотела сказать, спросить совета… помощи…
Дарен покраснел и откашлялся, пряча взгляд.
– У нас труп под ногами, имей совесть, – он отвернулся и направился прочь, к ульям. – Пойдём, нужно возвращаться, скоро стемнеет.
Рогнеда пнула труп, отправляя его обратно в реку. И что на неё нашло? «Согреться на тёплой груди»? Рогнеда поморщилась. Ещё бы тёплую постель ему предложила.
– Что ты делаешь? – окликнул Дарен.
– Возвращаю всё как было. Лучше никому не знать, что мы заглядывали на мельницу. И особенно тому, кто его прибил.
– Ладно, жду тебя у коня! – бросил Дарен и скрылся из виду.
Труп плюхнулся в воду, и Рогнеда присела, чтобы оттолкнуть его от берега. Вдруг что-то в воде привлекло её внимание. Тёмное пятно, напоминавшее пучок водорослей, стремительно поднималось со дна.
Когда она поняла, что происходит, было уже поздно. Из воды вынырнула бледная когтистая рука, схватила Рогнеду за волосы и рывком утянула на дно. Больно протащила по камням, увлекая на глубину. Она не успела даже вскрикнуть.
Вода поглотила Рогнеду и сомкнулась над головой, унося прочь звуки внешнего мира. Она в ужасе распахнула глаза и увидела перед собой белое лицо с бледными рыбьими глазами. Мавка!
– Наконец-то ты осталась одна, – прошипела она, выпуская изо рта пузыри. Нет, она не говорила, её голос звучал у Рогнеды в голове.
Мавка была голой и тощей. Тёмные длинные волосы оплели Рогнеду, и чем больше она дёргалась и сопротивлялась, пытаясь всплыть, тем туже они обвивали тело. Призвать на помощь магию не получалось – руки плотно прижало к бокам.
Мавка улыбалась и гладила Рогнеду по лицу.
– Чудный выйдет обед. Нечасто можно поживиться человечинкой в наше время. Сама знаешь, эти чёртовы гвардейцы в спину дышат. Приходится давиться рыбой да водорослями. Только разве ж это еда?
Рогнеда дёрнулась и закричала, теряя остатки воздуха. Лёгкие обожгло болью, а в глазах начало темнеть.
– Такая удача, – прошептала мавка. – Мне ещё никогда не платили за еду. Теперь смогу купить себе домик поближе к реке. И платья, много платьев!
Рогнеда уже теряла сознание, когда услышала всплеск, а в следующий миг мавка неловко дёрнулась и застыла с перекошенным от удивления лицом. Из её груди вместе с тёмной чернильной кровью, вырвалось широкое лезвие. Путы ослабли, мавка начала медленно погружаться на дно, и Рогнеда увидела Дарена. Он выдернул меч из груди мавки, подхватил Рогнеду и потянул наверх.
Рогнеда стояла на четвереньках и долго не могла откашляться. Лёгкие жгло, в горле саднило, а перед глазами всё никак не переставали кружить красные мушки. Дарен гладил её по спине и говорил что-то ободряющее, но Рогнеда едва слышала его.
– Что за чертовщина, – прохрипела она и рухнула на землю. – Я убью её… убью…
– Она уже мертва, всё хорошо, – Дарен убрал с её лица мокрые пряди. – Больше она тебя не тронет.
– Да не мавку. Ту тварь, что её наняла.
– Мавку кто-то нанял?
– Она обмолвилась, что ей заплатили. Достаточно много, чтобы купить дом.
– Кто-то серьёзно взялся за тебя.
– У тебя привычка озвучивать очевидные вещи? – Рогнеда перевернулась на спину. Боль наконец начала отступать.
– Не огрызайся. Вредно для здоровья. Приходи в себя и поедем обратно в Даргород. Надо тебя переодеть и высушить, а то ещё подхватишь хладную хворь, и никому не придётся тебя убивать.
* * *
В Царских Палатах Рогнеду с Дареном встретила Власта, сводная сестра и советница царя. Невысокая коренастая женщина, круглая и мягкая, совсем непохожая на благородную царевну. Она одевалась в дорогие ткани, но не любила ярких цветов и украшений, пепельные волосы заплетала в тугую косу и казалась сильно старше своих пятидесяти лет. Невзрачную внешность она унаследовала от матери-служанки, которая грела ложе почившего царя вместо законной, но нелюбимой супруги. Об этой связи знал весь Даргород, но царь умер, так и не признав дочь. Зато сестру признал Радомир. Едва сев на трон, он возвысил Власту и приблизил к себе. Почему – никто не знал. Одни шептались, что Власта помогла Радомиру убить братьев. Другие были уверены, что у них закрутился роман, результатом которого стала дочь Власты – златокудрая Есения. Правда это или нет, никто не знал, но Радомир прочил пятнадцатилетнюю Есению в жёны Дарену, и это сбивало сплетников с толку. С другой стороны, близкородственные связи в царских семьях не сказать что были такой уж редкостью.
К Рогнеде, как и к другим обитателям Царских Палат, Власта всегда относилась с нежностью и заботой. Благодарностью и верной службой платила Радомиру за подаренное ей тёплое место при дворе. А уж в Дарене и вовсе души не чаяла. Впрочем, от Дарена в восторге были все. Кроме Рогнеды.
– Боги, что с вами стряслось? – воскликнула Власта, едва они с Дареном переступили порог.
– Закружилась голова, и я упала в реку, – соврала Рогнеда, не моргнув глазом. – Удачно, что Дарен оказался рядом и помог.
– Ох, детки… – Власта побледнела и приложила руки к груди.
– И правда, удивительно удачно, – в зале появился Радомир, вид у него был напряжённый. – Дарен в последнее время часто оказывается рядом очень вовремя, чтобы помочь тебе, луна моя.
Рогнеда сделала вид, что не заметила нотки ревности в его голосе, и улыбнулась, вложив в эту улыбку всё доступное ей очарование.
– Представляешь, как мне везёт! – засмеялась она.
– Да, везёт… – начал было Радомир, но Власта, отлично читавшая малейшие движения настроения царя и не любившая скандалов, быстро вмешалась:
– Довольно болтать! – она хлопнула в ладоши и подхватила Рогнеду под руки. – Надо вас, ребятки, скорее переодеть, а то простудитесь! Смотрите-ка, продрогли до костей!
Слуги облепили их со всех сторон. Власта велела затопить баню, чтобы отогреться. Дарен от помощи и бани отказался и удалился в свои покои, даже не попрощавшись.
В бане было белым-бело от пара, из-за влаги и жара едва получалось дышать. Слуги растирали Рогнеду мочалками, обливали водой из ковшей и лупили вениками, а она всё прокручивала и прокручивала в голове странные события дня, пытаясь понять, куда ведут хлебные крошки. Зачем было избавляться от Ивако? Они не смогли договориться об оплате, или убийца осознал свою ошибку и решил замести следы, боясь, что Ивако начнёт болтать? И как, чёрт подери, мавка узнала, где искать Рогнеду? Кто-то следит за ней? Сколько прихвостней у этого… этой мерзавки? Рогнеда нахмурилась: она не особо следила и хвоста не заметила.
В баню вошёл Радомир, совершенно нагой.
– Все на выход, – скомандовал он, и служанки, пряча глаза, поспешили прочь из бани.
Рогнеда мысленно закатила глаза. Только не сейчас. Радомир плюхнулся на лавку рядом, почесал широкую волосатую грудь и положил руку на колено Рогнеды.
– Я так соскучился, луна моя, а ты совсем меня не навещаешь, – проворковал он, приближаясь. – Моя постель так холодна и одинока.
– Боюсь, я ещё не совсем здорова для близости, – Рогнеда мимолётно коснулась щеки Радомира. – К тому же эта неприятность с падением в реку…
– Может быть, тебе просто больше по нраву мой сын? – голос Радомира стал жёстче. – Где вы были сегодня? Мои люди видели, как вы вдвоём вышли из игорного дома и уехали с рыночной площади. На одном коне…
– Ты следишь за мной? – Рогнеда отпрянула, внутри всё похолодело. Разговор ей не нравился.
– Я хотел убедиться в том, что ты в безопасности, но заметил кое-что другое, – Радомир наклонился к ней и схватил за руку. – Что вы делали? И почему…
– Да как ты смеешь сомневаться во мне! – Рогнеда вскочила на ноги. – И как смеешь следить! Это ли поведение, достойное благородного мужа? Достойное великого царя? А теперь врываешься ко мне в баню и чинишь разборки? Нагишом!
Голос её дрожал от гнева, но Радомир принял это за испуг.
– Я просто боюсь потерять тебя, – он говорил ласково, пытаясь перехватить её ладонь. – Ты же дороже всего на свете для меня, душа моя!
– Я не твоя собственность, царь! – Рогнеда выпрямилась и посмотрела на Радомира сверху вниз. – И не потерплю подобного обращения!
Радомир вскочил на ноги и попытался её обнять.
– Просто дай мне то, чего я хочу, – прошептал он, руки скользили по её бёдрам и спине. – Ты всегда была добра ко мне. Так не упрямься сейчас, и я всё тотчас позабуду. И прощу тебя, звезда моя.
Рогнеда попыталась оттолкнуть его, но он был силён и непреклонен. Магия в крови закипела, но Рогнеда заставила её замолчать. Нельзя, иначе всё напрасно, и не видать ей престола. И не видать свободы.
Рогнеда закрыла глаза, стараясь не думать о теле, что навалилось на неё, стараясь не думать о влажных губах, что покрывали её кожу поцелуями. Что же это? Раньше всё давалось ей так легко и просто. Почему оно так переменилось?
– Ну же, будь нежнее, – прошептал Радомир, и она, улыбнувшись, обхватила его шею и притянула к себе.
Когда всё было кончено, Радомир ласково поцеловал Рогнеду в губы и покинул остывшую баню. А она лежала на лавке, смотрела на потолок в белой дымке и думала, что избавится от Радомира, как только они поженятся.
– Я стану свободной, – прошептала Рогнеда и закрыла глаза.
* * *
На заборе у дома Рогнеду ждал ворон с привязанным к лапке посланием. Он лениво чистил перья и недовольно глядел по сторонам. Почтовые вороны не любили задерживаться. Когда Рогнеда приблизилась, ворон протянул лапу и требовательно каркнул.
– Не ворчи, – цыкнула Рогнеда и отвязала послание. Внутри её ждал знакомый убористый почерк. Она раздраженно выдохнула.
«От тебя давно не было вестей. Надеюсь, ты помнишь, что стоит на кону. От тебя зависит судьба нашей семьи, нашего княжества. Не подведи меня. Помни, чему я тебя учил».
«От тебя давно не было вестей». Вестей? Он хотел сказать «денег». Деньги – вот единственное, что его заботит.
Рогнеда скомкала пергамент и бросила на землю. Мог бы и не напоминать. Она и сама всё прекрасно помнила. Как можно забыть то, к чему тебя готовили половину жизни? Отец всегда отличался властолюбием и тщеславием, что, впрочем, не помешало их семье обнищать ещё до того, как Рогнеде исполнилось пятнадцать. Больше двух дочерей и почившей много лет назад супруги отец любил только карты. Интересно, на сколько хватит царской казны, когда Яровид запустит в неё свои лапы?
«Если, конечно, я ему позволю».
У Рогнеды уже давно были свои планы на престол. И потакание прихотям отца в них не входило. Слишком долго она прожила вдали от дома, чтобы всё ещё прогибаться под влиянием отца. Рогнеда растоптала записку и направилась к дому, но на полпути остановилась, вернулась, подобрала пергамент и расправила его, снова уставившись на ровные строчки.
– Мог бы спросить, как у меня дела. Хотя бы раз, – пробормотала она листу, аккуратно сложила послание и спрятала в рукав.
На крыльце, забросив ногу на ногу, сидел Финист. Завидев Рогнеду, он потянулся, зевнул и закинул руки за голову. А Рогнеда выругалась про себя – она совсем забыла про этого дуболома.
– Ты понимаешь, что использование сон-травы на гвардейце тянет на добрый месяц в темнице?
Рогнеда прошла мимо.
– Не понимаю, о чём ты.
Финист поднялся на ноги и преградил ей путь. На его лице играла кривая улыбка, в прищуренных глазах плясали блики заходящего солнца.
– А проклятые артефакты, запрещённые книги и обереги, требующие кровавых жертв, тянут ещё на пару лет сверху. И это только при условии, что факт тёмного колдовства, запрещённого законом, не будет доказан. В противном случае можно и головы лишиться.
– Ты… – начала было Рогнеда, но вовремя прикусила язык.
– …был в твоей спальне? – закончил за неё Финист. – О, да, решил заглянуть, когда продрал глаза и понял, что ты одурманила меня сон-травой, чтобы сбежать из-под присмотра.
Сердце предательски застучало быстрее. Чёртов Войко, он должен был следить за тем, чтобы этот наглец никуда не залез. А теперь она попалась. Соколу. Нужно убить его. Быстро. Рогнеда сжала кулак, призывая чары. Воздух сгустился, смертельной тяжестью просачиваясь между пальцев. Нет. Рогнеда быстро раскрыла ладонь, сбрасывая напряжение. Если с ним что-то случится, от Гвардии уже будет не отвертеться. Тогда бежать? Оглушить его, собрать самое необходимое и затеряться в лесах. Лучше уйти в горы, можно прибиться к тамошним чернокнижникам. И бросить всё, ради чего она приехала? Нет, Рогнеда не могла так просто отказаться от своей жизни. Что же делать?
– Полагаю, ты собираешься меня арестовать? – голос звучал неожиданно низко и хрипло, но страх ей всё же удалось скрыть.
Финист вальяжно прислонился к стене, погладил подбородок и задумчиво посмотрел на красное небо.
– Видишь ли, Рогнеда, – протянул он, – могу сказать, что тебе крупно повезло. Я не придерживаюсь таких твёрдых правил, как многие мои сослуживцы. Вернее, мои правила несколько отличаются. Я добрый малый, понимающий, поэтому всегда открыт для переговоров.
– Переговоров? – сердце подпрыгнуло, но Рогнеда не позволила ему обрадоваться раньше времени, напротив, напряглась всем телом, будто готовилась к неизбежной схватке.
– Совершенно верно, – Финист изящно взмахнул рукой. – И если мы найдём общий язык, то я смогу закрыть глаза на некоторые… шероховатости. Более того, я смогу обеспечить тебе безопасность и некоторого рода покровительство.
По спине прокатилась волна облегчения, и Рогнеда позволила себе ухмылку.
– Так вот как выглядят продажные гвардейцы.
Финист оскорбленно охнул.
– Что ты! Я лишь предлагаю свою дружбу. Признаться честно, я питаю слабость к прекрасным чародейкам, и моё доброе сердце дрогнуло при виде твоей беды.
– И сколько нынче стоит дружба с Соколом?
– Да так, пара монет, дружеские услуги по мере необходимости. Ну, и когда станешь царицей, буду благодарен, если не забудешь своего верного друга. Но об этом, думаю, мы поворкуем, когда ты удобно расположишься на троне.
– Услуги какого рода?
– Видишь ли, я не могу пользоваться магией. Так сложились обстоятельства и одно старое проклятие. Но это, разумеется, между нами, – он приложил палец к губам и хитро подмигнул. – Так что, если мне вдруг понадобится твоя помощь, ты, я надеюсь, не откажешь, – Финист протянул ладонь. – По рукам?
Рогнеда посмотрела ему в глаза. В них читались искренняя заинтересованность и практически детский азарт. Похоже, она была не первой, кому он предлагал подобного рода сделки.
Его рука была сухой и тёплой, рукопожатие – крепким. Нужно придумать, как избавиться от этого надменного засранца. Рогнеда ласково улыбнулась.
– По рукам.
* * *
Положительные стороны в новых отношениях с Финистом всё же были: он больше не рвался охранять Рогнеду и сразу после заключения сделки убрался восвояси. А она приказала слугам хорошенько выпороть Войко за то, что тот не уследил за Финистом и позволил попасть в её покои. Войко как обычно ползал в ногах и просил прощения, но Рогнеда была непреклонна.
– В последнее время ты слишком много ошибаешься. Не смог убить царевича, потерял моих птиц, не уследил за чужаком в доме. Ещё одна ошибка, и попрощаешься с жизнью.
– О, милостивая госпожа! – Войко попытался схватить её за ногу, но Рогнеда оттолкнула его и покинула светлицу.
На чердаке было тихо, Рогнеда кормила немного окрепших птенцов, гладила их по маленьким пушистым головкам и размышляла. На сердце было тяжело, но не от жестокого наказания Войко, не из-за убийцы, преследовавшего её по пятам, и даже не из-за обязательств, которые ей навязал Финист. Рогнеда с досадой думала о том, что совершает ошибку за ошибкой. Проклятие не только лишило памяти, но и выбило Рогнеду из колеи – она вела себя неосторожно, опрометчиво, нерешительно. И без того вспыльчивый характер стало ещё сложнее держать в узде. Она должна быть холодной, расчётливой, такой, как учил отец, иначе нельзя. Слишком сложное дело она взвалила на свои плечи, чтобы подходить к нему с горячей головой.
Птенец заверещал, и Рогнеда сунула ему в клюв жирного червя. Надо успокоиться, отложить захватившие её переживания и заново всё обдумать. Рогнеда кивнула своим мыслям. Прежде всего нужно разобраться с убийцей – мёртвая, она уж точно не сядет на трон. А потом Рогнеда займётся Финистом.
Закончив кормить птиц, Рогнеда вернулась в светлицу. Слуги уже приготовили розги, Войко смиренно лежал на лавке, ожидая наказания. Отлично, порка ещё не началась.
– Собирайся, Войко. Нужно съездить в одно место.
– Н‑но уже ночь, госпожа…
– Собирайся. И захвати оружие. На всякий случай.
– А п‑порка?
– Продолжишь, когда вернёмся. Поторапливайся.
Кони домчались до мельницы ближе к полуночи. Яркая луна с откушенным боком освещала дом, ульи и берег, оставляя за собой дрожащую серебристую дорожку на водной глади. Дневное спокойствие этого места бесследно растворилось в ночи. Теперь мельница выглядела зловеще: покосившиеся окна напоминали глаза мертвеца, а тёмный провал выломанной двери – разинутый в предсмертном крике рот. Где-то вдали, нагоняя жути, ухала сова.
Войко заметно нервничал, то и дело оглядывался, вздрагивал от каждого шороха и хватался за арбалет. Он не любил темноту, считая, что она неизменно несёт за собой опасность и смерть. Что ж, отчасти он был прав, но Рогнеда знала, что темнота может быть другом. И сегодня ей пригодится её сила.
– Войко, там за домом, в реке под мельницей труп. Принеси его сюда, – снова подходить близко к воде у Рогнеды не было никакого желания.
– Т‑труп? – Войко сглотнул.
– Да, труп. Или ты забыл, как они выглядят? Живее.
– А ч‑что ты хочешь с ним сделать?
Рогнеда вздохнула и потёрла переносицу.
– Слишком много вопросов, Войко. Я хочу сегодня ещё успеть поспать. А тебя ждёт порка, помнишь? Так что не тяни время и делай, что говорят.
Войко кивнул, поёжился и направился в указанном направлении. А Рогнеда подошла к ближайшему улью и откинула крышку. Так она и думала. Все пчёлы были мертвы. Ещё одно печальное последствие связи разумов. Когда слишком долго контролируешь животное, ваши сознания сплетаются настолько туго, что при смерти чародея погибает и животное, которое он контролировал. Слабое сознание зверя попросту не способно вынести такой боли. Рогнеда вернула крышку улья на место. Хорошо, что люди сильнее. Боль от смерти галок была страшной, пугающей, всепоглощающей, похожей на настоящую смерть, но выносимой. А ещё Рогнеда знала, что способна вынести гораздо больше.
Войко кряхтел и стонал, волоча по земле раздутый труп. С него ручьями текла вода, а сапоги противно хлюпали. Подтащив Ивако к ногам Рогнеды, Войко положил его и отбежал. Он не любил тёмную магию.
Рогнеда опустилась на колени. Труп выглядел хуже, чем утром, и она уже начала сомневаться, что заставит его заговорить. Если ткани повреждены слишком сильно, ничего не выйдет. Но отступать Рогнеда не привыкла. Ей нужны ответы, и, так уж вышло, мертвец был единственным, кто мог их дать. Глубоко вдохнув и прикрыв глаза, Рогнеда очистила разум от лишних мыслей и провела руками над телом, стараясь отыскать в нём остатки магии. Магия никогда не покидала тело полностью, даже после смерти. Её крупицы навсегда оставались в костях, мышцах, внутренних органах. И её можно использовать. Рогнеда вытащила из косы острую заколку и уколола ей запястье. Крови нужно совсем немного: пара капель на лоб Ивако, пара капель на грудь, ещё пара – на пупок. Теперь заклинание:
Ты уже у Морены в руках,
Поле Нави твой новый дом.
Но взываю к тебе, заклинаю твой прах –
Стань, Ивако, моим рабом.
Возвратись в мир живых на миг,
И ответь ты на мой вопрос.
Кровь моя – мой призывный крик,
Проводник твой из мира грёз.
Заклинаю!
Рогнеда ударила Ивако в грудь и изо всех сил прижала ладонь к тому месту, где раньше билось сердце. Капли крови на синей коже заискрились, тело задрожало. Из ушей, носа и рта полилась тёмная, смешанная с кровью трупа вода. А тело Рогнеды сковало болью.
У тёмных чар своя цена. И, как правило, это боль. Любые чары истощают магический запас, но тёмные чары требуют большего – они пытаются выпить всю тебя без остатка: пережевать кости, мышцы и лишить способности мыслить. Но взамен они дают силу и власть.
Сердце разогналось до предела. Казалось, оно оглушительным барабаном бьётся во всём теле. Виски сдавило, и Рогнеда застонала, схватившись свободной рукой за голову. Нужно потерпеть. Ещё немного.
Боль отступила так же мгновенно, как началась. Ивако открыл мутные белёсые глаза и резко сел. Изо рта вылилось ещё немного воды.
– Ивако! Кто убил тебя? – выкрикнула Рогнеда. Времени было мало. Даже самый искусный чародей не мог удерживать душу мертвеца в теле долго. У неё было не больше сотни ударов сердца.
Ивако тупо уставился на Рогнеду.
– Кто убил тебя? – повторила она, делая акцент на каждом слове.
– М‑м… гыде....я… – фиолетовый раздутый язык едва шевелился во рту.
– Кто. Убил. Тебя?
Ивако дёрнулся.
– Жэн-ина… в… олофы, ак фонцэ…
– Женщина? Волосы, как солнце? – Рогнеда попыталась угадать.
Ивако кивнул, роняя изо рта воду.
– Имя! Ты знаешь её имя?
– И‑мя… – тупо повторил Ивако и повернул голову. Несколько мгновений он смотрел на Войко, а потом поднял одеревенелую руку. – Он… з… нает…
Рогнеда посмотрела на Войко, он съёжился и замотал головой.
– Ничего я не знаю! – взвизгнул он.
– Он… ыл… ф ней, – пробулькал Ивако. – Он… ыл… ф ней! Он!
Ивако затрясся, забулькал, заваливаясь на спину – чары покинули мёртвое тело, и оно вновь безвольной тушей распласталось на земле. Рогнеда медленно встала и подняла тяжёлый взгляд на Войко.
– Ты! – выплюнула она.
– Он врёт! – Войко попятился, споткнулся о собственные ноги и чуть не упал.
– Мертвецы не врут.
Войко вскинул арбалет. Рогнеда застыла, глядя на болт на взведённой тетиве. Он знал, что так будет. Знал, и пока она поднимала мертвеца, натягивал тетиву. Рогнеда пришла в бешенство и шагнула к нему.
– Стой! Я в‑выстрелю! – завопил Войко, целясь.
– Кто она? Кто хочет моей смерти? – Рогнеда не остановилась. Она знала, что Войко не выстрелит.
