Елена Кутукова
Я тебя (не) помню
Глава 1
Посвящается моей дочери Насте
Я никак не могла насмотреться на нее. На эти глазки с длинными пушистыми ресницами, на эти пальчики с идеальной формой ногтей. Мне никто о таком не рассказывал. Все говорили о бессонных ночах, о синяках под глазами от вечного недосыпа, о бесконечной стирке. Но не о том, что можно часами глазеть на собственную новорожденную дочь, на это маленькое чудо.
Я аккуратно провела рукой по волосам малышки. Моей Аленки.
«Спи, моя сладкая».
В комнату заглянул муж. Из-под щетины видна улыбка. Ему было забавно наблюдать за мной.
– Все еще не можешь насмотреться?
Вздохнула. Ему не понять. Каждый раз, просыпаясь ночью, я смотрела на кроватку, чтобы проверить, как ребенок. Мне до сих пор не верилось, что все позади. Что прошла беременность с вечной угрозой прерывания, с постоянными синяками и шишками от уколов и капельниц, что уже пережиты роды, чуть не унесшие жизни обеих.
Любимый мужчина под боком, а рядом в украшенной балдахином кроватке сладко спит мой ребенок. И в этот момент я точно знала, что была абсолютно счастлива.
***
Открыть глаза в тихой пустой квартире. С тоской понять, что это был всего лишь сон. До жути реалистичный, но всего лишь сон. С каждым разом от осознания этого становится больнее, и хочется лечь в кровать, закрыть глаза и просто погрузиться в себя. Но я уже это проходила, лежала часами, пытаясь смириться с мыслью, что этого никогда не было. Этого никогда не было, но должно было быть. Можно бесконечно кричать и плакать: почему и за что?! А можно пытаться жить дальше, что я и старалась делать.
Взглянуть на будильник. Еще десять минут до того, как он прозвенит. Впрочем, уже можно собираться на работу. Раньше выйдешь, меньше проведешь времени в пробке.
Черная тушь и черный карандаш, черный юбочный костюм и белая блузка. Черный и белый – цвета моей жизни. Но есть еще и серый: серые стены съёмной квартиры, вечно серое, хмурое небо над головой, серые стены здания офиса, где я теперь работала. Все это так не похоже на родной город и дом. Собственно говоря, даже начальница тоже не могла понять, по каким причинам можно было уехать из солнечного Сочи за несколько тысяч километров, оставить собственное жилье, чтобы жить в съемном. И активно интересовалась причинами такого поступка.
– Семейные, – лаконично ответила тогда я, сидя в кабинете.
Я солгала при ответе. Семьи у меня уже не было. Больше не было. Ни любящего мужа, ни ребенка. Я осталась одна на свете. Не лучший ли повод уехать за тридевять земель, чуть ли не на другой край света? Особенно если ты сбежала от своего супруга.
– Наталья, это не повлияет на работу? – Галина Викторовна окинула меня скептическим взглядом, явно думая, что проблемные сотрудники ей не нужны.
– Нет, готова при необходимости задерживаться допоздна.
И даже выбор работы связан с тем, что муж всегда недолюбливал СМИ. Что ж, я всегда мечтала поработать в газете, пусть даже юристом, а не журналистом.
– И в декретный отпуск вы тоже в ближайшее время не собираетесь?
Я вновь помотала головой.
Когда-то я собиралась. Кажется, это было целую жизнь назад. Уже наглаживала дома пеленки, распашонки, обдумывала, какую буду покупать коляску и кроватку. Оставался какой-то месяц до отпуска по беременности и родам, перед которым я собиралась взять обычный ежегодный, чтобы не ходить на работу с большим животом. Но все мои планы рухнули в один день.
На двадцать пятой неделе беременности, когда уже был виден животик, я потеряла ребенка. За день до этого по какой-то иронии судьбы мне сказали, что я жду девочку. Тогда на мониторе я еще видела ее, могла слышать, как бьется ее сердце, а через сутки ее не стало.
Нам не хватило какого-то часа, чтобы спасти ребенка. Хотя бы минут сорока. Если бы скорая приехала, если бы мы ее не ждали… Какое хорошее слово – «если». И сколько бы я об этом ни думала, лежа в больнице, но жизнь не отмотать назад. Есть вещи, которые не исправить.
И если в больнице я считала, что мне было плохо, глубоко ошибалась. Все стало хуже, когда я вышла на работу. Ибо там меня ждали вечные вопросы: «Уже знаешь, кого ждешь? С роддомом определилась?» Я не выдерживала, срывалась, говорила, что уже никого не жду, запиралась в кабинете. Любимая работа не спасала, она превратилась в ад. Косые взгляды, обсуждения, лживые утешения людей, которые никогда не переживали подобное и никогда меня не поймут. «Молодые еще, конечно, попробуйте опять, – говорили они. Со всеми бывает».
«Со всеми бывает», – говорила мне лучшая подруга. Я не верила. Потому что натыкалась на девочек с большими животами, идущих из женской консультации, и их знакомых, которые спрашивали при встрече:
"Ну что, купила коляску? А вещи в роддом собраны?"
Я молча убегала, не в силах их видеть. Хотелось кричать: «Почему, за что?!»
Я ждала поддержки от супруга, но моих ожиданий он не оправдал. Кирилл, мой идеальный. Кирилл, всегда заботливый и нежный, всегда такой понимающий, заявил, что именно я и виновата в случившемся. Смолчать на такое обвинение я не смогла. Мы оба тогда высказали слишком многое, то, чего не говорили никогда. То, чего наши отношения вынести не смогли.
И Кирилл ушел. Просто хлопнул дверью и ушел.
И, сидя в пустой квартире, я поняла, что так больше не могу. Не могу и не хочу. С меня хватит. Я тоже хочу так хлопнуть дверью и уйти. Уехать, оставить прошлое здесь и все забыть.
Кирилл вернулся в два часа ночи и молча лег спать. От него пахло алкоголем. А я поняла одну простую вещь: вернулся не мой муж, не мой любимый – вернулся знакомый, сожитель, и это надо признать. Прежних чувств и отношений уже не будет, как и семьи и любви.
А на следующий день мне позвонила подруга, и тогда я узнала правду: любви в нашей семье никогда и не было. Я поняла еще более страшную вещь: скорее всего, ребенок не был нужен Кириллу. Он бы удерживал его со мной. Быть может, поэтому муж так не спешил ехать в больницу?! И теперь муж мог получить свободу от опостылевшего брака. Вот только кто сказал, что я собираюсь участвовать в бракоразводном процессе? Нет, спасибо, мне хватило боли.
Боль от потери и ненависть – слишком сильные чувства, чтобы просто так отступить. И я решилась.
Все было достаточно просто. Коробка конфет в отдел кадров, и мне даже не нужно было отрабатывать положенные две недели после написания заявления об увольнении. Через интернет нашла себе квартиру в другом городе за несколько тысяч километров от дома, договорившись с хозяином по телефону, даже без осмотра жилплощади. Удивительно просто для человека, который раньше неделями принимал решения. Оказалось, можно все бросить и просто уехать.
Садясь в самолет, летящий в Новосибирск, я выкинула сим-карту со всеми сохраненными контактами. Потому что хватит с меня сочувственных и псевдосочувственных слов и взглядов. Вот так я и очутилась здесь, в чужом городе, вдали от всего, что любила, чем дорожила. Вдали от всего, что причиняло мне боль.
Глава 2
4 сентября
С работой мне определенно повезло, престижное место, хорошая зарплата и просторный кабинет. Он был рассчитан на двоих. Но моя соседка, рыжеволосая Маша, оказалась выездным работником и, как мне уже рассказал местный сисадмин Виталик перед тем, как пригласить на обед, была редкой гостьей в конторе.
Правда, счастье омрачала коллега, с которой непосредственно мне приходилось работать. Светлана Ивановна была личностью достаточно приятной, доброжелательной и даже немного напоминала мне мою маму. От нее веяло чем-то таким домашним, теплым и уютным. Эта полноватая женщина с короткими вьющими каштановыми волосами тут же напоила меня сладким чаем и накормила домашней выпечкой. Нельзя было даже заподозрить, что она мне не рада. Вот только она бесконечно любила поболтать о своих детях, а эта тема была для меня болезненной.
На следующий день я уже готовилась представить начальнице свое первое выполненное задание, поэтому пораньше пришла в приемную. Работа была новой, и там могли быть недочеты.
Ее секретарша – миниатюрная брюнеточка Марина – уже была в приемной и поправляла свой и без того идеальный макияж, состоящий из черных стрелок и яркой помады, которая ей очень шла. Ей вообще шли яркие вещи, и она была одним из немногих работников, которые могли их совмещать с офисным стилем.
Я вдохнула вкусный аромат кофе, царивший в приемной. На столе у Марины дымилась кружечка этого вкусного напитка.
Увидев меня, Марина тут же прервала свое занятие и спросила:
– Кофе будешь?
Я закивала. От такого напитка грех отказываться, даже если перед этим успел выпить в кабинете чашечку— другую.
Марина тут же повернулась к буфету, что-то взяла и подошла к кофемашине.
– И что привело тебя в такую рань? Твою почту я вчера подписала, девочки должны были передать, – сказала она, передавая мне белоснежную кружку с золотой каемочкой и дымящимся в ней капучино.
Напиток оказался очень вкусным, с нежной, тающей во рту пенкой и приятным терпким вкусом.
– Отчет сделала, – ответила я, расслабившись в кресле и наслаждаясь кофе вприкуску с предложенным девушкой песочным печеньем с джемом.
– Светлана Ивановна не достала? – спросила она, не отрываясь от зеркала.
– Нет, она… – не успела я договорить, как Марина задела локтем кружку с кофе, и он залил все вокруг, включая бумаги на столе, а также платье и пиджак самой девушки, не успевшей отскочить. В первую очередь Марина принялась спасать свою одежду. Да, не повезло чьим-то документам. Надеюсь, там не было моих.
– Блин, новое платье. Наташ, побудь здесь, я быстро домой сбегаю. Я здесь рядом живу.
– Но за столом же не видно, – попыталась отказаться я.
– Да, а кофе начальнице я как отнесу? Еще и платье светлое. – Брюнетка смотрела на меня умоляющим взглядом из-под черных, густо накрашенных ресниц.
И я согласилась, мысленно ругая себя за это. Никто же мою работу не отменял, но положение у девушки и правда безвыходное.
Марина, как будто чувствуя мои сомнения, сказала:
– Я тебе открою удаленный доступ к твоему компьютеру.
Уже одевшись, она бросила фразу через плечо:
– И помни: она любит капучино с двумя ложками сахара.
В общем, кофе начальнице придется сегодня нести мне.
Кое-как разобралась с кофемашиной я только к приходу Галины Викторовны.
– Доброе утро. Отчет, как вы и просили, будет в одиннадцать, – предпочла сразу отрапортовать я.
– Марина? – деловито поинтересовалась начальница, снимая пальто.
– Будет через пятнадцать минут, с ней случилась неприятность. Ваш кофе будет через пять.
Галина Викторовна лишь кивнула, скупо выразив надежду на то, что с Мариной ничего серьезного не случилось, и отправилась в себе в кабинет.
Через пять минут я поставила перед ней поднос с кофе, печеньем и конфетами, которые нашла у Марины в буфете. Когда я была уже у выхода, Галина Викторовна сказала:
– Взаимовыручка – это хорошо, Наташа. Я уже думала, что ты не приживешься в коллективе.
Я изумленно приподняла брови, но все же вымолвила:
– Спасибо.
Надо же, меня похвалили.
Секретарши не было полчаса. Я уже начала нервничать, ибо мне приходилось отвечать на звонки вместо того, чтобы заниматься своей работой, на которую у меня оставалось все меньше времени.
Но наконец-то в приемную ворвалась взъерошенная Марина.
– Все нормально? – тут же поинтересовалась она.
Я кивнула. Собственно, именно так мы и начали общаться с Мариной и вместе ходить на обед в уютное кафе, находившееся рядом с офисом. Там подавали самый вкусный кофе, попивая который мы с ней могли проболтать почти весь обеденный перерыв. Говорили обо всем, кроме моего прошлого. Мне не хотелось, чтоб ей было меня жаль, жалость я не любила.
Особенно Марина обожала поговорить о косметике. Как выяснилось, в свое время девушка отучилась на визажиста и даже успела побыть свадебным стилистом, но, к сожалению, не смогла наработать себе постоянную клиентуру и в конце концов предпочла более стабильную работу. Зато всегда была рада накрасить подругу бесплатно. Первый раз, когда я согласилась, я была крайне удивлена размером ее косметички, точнее, чемодана и с некоторым страхом ждала, когда смогу увидеть результат. Но работать и создавать красоту Марина умела. Поэтому я всегда превосходно выглядела благодаря ей. Пожалуй, мечта каждой девушки – иметь подругу визажиста.
Марина, как и я, работала на фирме недавно, но уже все обо всех знала и могла много интересного рассказать. Например, о Маше она знала больше, чем я, но это и неудивительно: расспрашивать соседку у меня времени не было, как и, должна признаться, интереса.
Слишком много было работы. Груды отчетов, документов, различных договоров и соглашений, с которыми нужно было разобраться. Особенно сложно, когда в данной сфере опыта совсем нет. Я делала пометки в тот момент, когда ко мне зашла Светлана Ивановна и швырнула на стол стопку листов.
– Переделывала за тебя. И как можно было столько ошибок допустить?! – Коллега покачала головой.
– Первый блин комом, – ответила я, потянувшись к исправленному договору
– Как первый?– вытаращила она на меня глаза.
– Никогда раньше не работала в этой сфере.
Казалось, женщина изумлялась все больше.
– И как тебя на эту работу-то взяли? Как ты собеседование прошла-то?
– Начальница сказала, что я идеально подхожу.
А вот на этой фразе Светлана Ивановна не удержалась и фыркнула:
– Идеально подходишь? Могла бы раньше сказать, что кто-то из начальства продвинул. Теперь понятно, почему из Сочи приехала: там, наверное, работы мало.
В последней фразе была слышна издевка.
– Да с чего вы это взяли?!
Мне было дико обидно, что меня обвиняли в таком. Я всегда все делала сама: и на первую работу устраивалась сама, без всяких знакомых, сама окончила университет, с красным дипломом к тому же…
Светлана Ивановна, в отличие от меня, оставалась совершенно спокойной и даже слегка улыбалась. Она явно была уверена в своей правоте.
– А с того, Наташ, что Галина Викторовна с опытом только берет. Можешь спросить девушку, которую сейчас замещаешь. Начальница ей в свое время такой допрос устроила… – она оборвала фразу и посмотрела на часы. – Ладно, звони, если что, все равно мне после тебя все приходится переделывать.
Светлана Ивановна вышла из кабинета, а я молча смотрела ей вслед. Было обидно и хотелось разрыдаться, особенно от фразы «все равно переделывать». Но я молча уставилась на принесенный ею договор и стала изучать свои ошибки.
Глава 3
Олег Иванов, оперуполномоченный уголовного розыска
22 августа
Я с грустью взглянул на часы, понимая, что мечта вернуться домой вовремя так и останется несбыточной и жена, как всегда, устроит сцену, что все мужья как мужья, по вечерам дома сидят, а не неизвестно где шляются и, вообще-то, ребенку тоже надо уделять внимание. А ведь предупреждал же Катьку, что так будет.
– Рассказываете, что случилось, – сказал я сидящему напротив молодому светловолосому человеку в деловом костюме, Он был бледен и явно нервничал. Впрочем, чему удивляться. Полиция – не то место, куда приходят по хорошим поводам и с хорошими новостями.
– Жена пропала, – сказал он, нервно теребя рукав пиджака.
– Как? Когда? Что произошло? – начал я опрос, приготовившись записывать.
– Сегодня, – мертвым голосом сказал парень, опустив глаза вниз.– Прислала сообщение на телефон, я звонил ей – не отвечает, приезжаю домой – ни ее, ни вещей.
Я облегченно вздохнул и расправил плечи.
– Гражданин Сериков, если она от вас ушла, то это не значит, что пропала. При чем здесь мы? – Я не удержался от легкой улыбки. И так работы выше крыши, шеф рвет и мечет и готов лично убить каждого за низкие показатели, а тут хотят, чтобы мы еще и семейные дела решали.
– Не могла она уйти, – настаивал на своем мужчина.
Я вздохнул и приготовился к длительному спору. Все-таки я шел на эту работу преступников ловить, а не сбежавших жен возвращать. К сожалению, к нам приходило много людей, уверенных в обратном.
– И что же последнее она вам написала, Кирилл Игоревич?
– Не она это писала, – ответил Сериков, сжимая в руке телефон.
– Если хотите ее найти, вы должны предоставлять всю имеющуюся информацию. Или вы не хотите?
На лице мужчины застыло сомнение, показывать или не показывать сообщение.
Мысленно я уже прикидывал, сколько полезного мог сделать вместо спора с этим непонятным товарищем.
Парень все-таки передал мобильный.
На экране были написано: «Я все знаю. Я от тебя ухожу. Не ищи меня».
Наверное, мои эмоции были написаны у меня на лице, ибо до того, как я успел что-либо произнести он тут же сказал:
– Не изменял я ей, – произнес он, угадав мои мысли. – Я уверен, не она писала.
– И с чего такие выводы? – поинтересовался я, поражаясь комичности ситуации. Все указывало на то, что всерьез поиском заниматься не стоило.
– А с чего бы ей уходить из собственной квартиры? – устало, с болью в голосе спросил он. – Мне в прощальный подарок ее оставлять? В качестве моральной компенсации?
Я не удержался и потянулся за кружкой с уже давно и безнадежно остывшим кофе и сделал глоток. Холодная жидкость горчила. Если квартира принадлежала пропавшей, это все меняет.
– Может, к родственникам отправилась?– предположил я, сам не особо в это веря, внимательно вглядываясь в лицо заявителя.
– Я единственный ее родственник, – покачал головой Сериков. – Мать и та недавно умерла. Отца уже более десяти лет нет в живых. Наташа была единственным ребенком в семье.
Что означало, что в случае смерти жены Серикову доставалась ее квартира. А квартиры в Сочи всегда были в цене. И это навевало очень неприятные мысли.
– Подруги?– спросил я на автомате.
– Подруги, – хмыкнул Кирилл. – Звонил одной, ничего не знает, вроде как разводиться со мною Наташа не собиралась.
– Да, дела, – задумался я, потянувшись за бланками.
– Мне нужно ее найти, – требовательно произнес мужчина, сверля меня взглядом. – Должен быть хоть какой-то способ. – Сериков сжал краешек стола, чтобы хоть как-то успокоиться. В его голосе было столько мольбы, что я сдался.
– Телефон и выключенный можно отследить, – попытался я его как-то успокоить, в то же время обдумывая, не он ли причастен к исчезновению супруги. Слишком странным все это казалось. – Чем вообще занималась жена? – начал задавать я обычные вопросы.
Со слов заявителя, женаты они с Наташей были почти два года, девушка не работала, а вот у него самого был небольшой, но доходный строительный бизнес, занялся им он сравнительно недавно, всего несколько лет назад. Сложно было удержаться от мысли, что в случае развода его жена могла бы затребовать половину от его успешного предприятия. Вот только зачем тогда настаивать на скором поиске жены и делать такой скорбный вид?
Кирилл также сразу смог предоставить фотографию пропавшей девушки, и даже этим он смог меня удивить. Так как это была фотография, сделанная еще на их свадьбе.
– Наташа не любила фотографироваться, – прокомментировал он.
Слова « не любила» резали слух. Сказано было в прошедшем времени, как будто об уже умершем человеке, я едва не сдержался, чтоб его не поправить.
Я еще раз бросил взгляд на фото. Счастливая стройная девушка в белом платье – традиционном наряде невесты, по-детски наивное лицо, легкие светлые локоны, приятная улыбка – сама невинность – и, наверное, тонна макияжа.
– Другие фотографии есть?
– Дома.
– Тогда едем к вам, стоит осмотреть квартиру, вы говорили, вещи пропали какие-то.
Я потянулся к телефону, с тоской думая про себя, что попасть домой в нормальное время мне не светит, и позвонил дежурному, чтобы готовил группу на выезд. Сегодня из следователей дежурила молодая, еще не опытная Юленька, только недавно выпустившаяся из университета, до сих пор уверенная, что все в жизни бывает только как в учебнике. Зато экспертом в нашей группе оказался Анатолий – достаточно опытный специалист и очень внимательный, много повидавший в жизни. Поэтому мы молча ехали с ним в машине, пока Юленька бодро выстраивала версии произошедшего и обрисовывала круг задач, а также что-то порой писала у себя в блокноте. Всю дорогу меня не покидало предчувствие чего-то нехорошего, будто я что-то упускал.
В квартире Серикова нас ждало несколько неприятных сюрпризов. Разумеется, никакого бездыханного тела посреди комнаты не было, да и обилия луж крови мы тоже не заметили. Напротив, в квартире был идеальный порядок, начиная от аккуратно сложенных вещей на стеллажах, заканчивая отсутствием грязной посуды в раковине.
Юля сразу попросила Серикова предоставить нам коробку от телефона жены, поскольку на ней был номер, который мог помочь отследить местоположение. Именно на это я возлагал самые большие надежды. Однако, к нашему всеобщему удивлению, телефон пропавшей оказался в коробке. Юля не смогла удержаться от вопроса:
– Вы уверены, что это телефон вашей супруги?
– Да, – ответил Сериков, обескураженно глядя на найденный аппарат.– Сзади даже царапина есть. Наташа его один раз уронила.
– И что же, по-вашему, он делает здесь?
– Не знаю,– пожал плечами парень.– Обычно она не выпускала телефон из рук.
Юля многозначительно посмотрела на нас.
– Какие-нибудь ценные вещи пропали? Драгоценности, например?
– Нет. Даже обручальное кольцо на месте, – кивнул парень в сторону комода. – Деньги тоже.
Вторым неприятным сюрпризом оказались фотографии, точнее, их полное отсутствие. Весь семейный фотоальбом Кирилл хранил на ноутбуке, вот только, перепроверив компьютер два раза, он не смог их найти. Как и флешку, на которой хранились копии.
– Я поищу, какие-нибудь со времен студенчества Наташи еще сохранились, – пообещал Кирилл.
Я лишь покачал головой. С таким же успехом можно было фотографии со школы использовать, а лучше с яслей.
Юля выразительно посмотрела на меня с немым вопросом в глазах. Всем было понятно, насколько важны фотографии для поиска. Я лишь покачал головой.
– Может, хотя бы в соцсетях что-то есть? – с надеждой в голосе спросила девушка.
– Мы с женой на подобное время не тратили, – тут же с пылом заявил Кирилл. – Мало ли кто использовал бы потом эту информацию.
Юля заметно приуныла после этой фразы и посмотрела на меня в ожидании идей. Все-таки я был опытнее ее. Но идей, кроме тщательного обыска, у меня не было.
Я решил, что лучше пойти опросить соседей, может, кто видел девушку сегодня или было что-то подозрительное. Бабушки на лавочках достаточно внимательные, когда хотят о чем-то посплетничать.
К сожалению, сегодня Наташу никто не видел. Как выяснилось, ее муж уже успел обежать жильцов ближайших квартир. Оперативный малый.
Разговор с дворником тоже не принес никакой полезной информации. Пожилая женщина лишь поохала, сказала, что девушку сегодня не видела, выразила надежду, что Наташу найдут, и отправилась по своим делам, матеря тех, кто не выкидывает мусор в специально предназначенные баки. Так и не узнав ничего, я не удержался и закурил сигарету, стоя возле подъезда.
Через две минуты ко мне подошел Анатолий.
– Нашел чего-нибудь?– поинтересовался я.
Анатолий тяжело вздохнул и вытер пот со лба, провел рукой по седым усам.
– Следы пятен бурого цвета на ковре, – ответил он сухим рабочим языком.
– Кровь, значит.
– А у хозяина-то еще оружие дома есть. Ружье охотничье. Юля сейчас его по этому поводу опрашивает.
Женщина-дворник продолжала чихвостить нерадивых жителей, бросивших мусор в пакетах у подъезда.
Анатолий попросил сигарету и потянулся прикурить.
– А знаешь, что еще интересное, Олег, – произнес он, сделав затяжку и выдыхая дым. – Детские вещи у мужика тоже пропали.
Я непонимающе посмотрел на коллегу.
– Ребенок ведь тоже пропал. Он от нервов забыл сообщить, что жена вместе с младенцем исчезла.
Дворник продолжала грузить объёмные мусорные пакеты в бак. Один огромный пакет треснул по швам, открывая всем свое содержимое, на асфальт упали несколько погремушек и детская бутылочка.
Мы с коллегой изумленно уставились друг на друга.
