Елена Матеуш
Тайна господина Шварца, или Невеста мертвеца
Глава 6. Пасмурный день
Своё изучение дома я начала с первого этажа, прямо от столовой, где мы завтракали. Вначале заглянули на кухню, где фрау Ханна познакомила меня с поваром и его помощницей. Я с радостью поблагодарила немолодого мужчину за торт, который так порадовал моих сестёр.
– О, не стоит! Он был сделан на скорую руку. Фройлян, вы в следующий раз предупредите заранее. Я такой десерт сделаю, что ваши сёстры пальчики оближут.
Там, на кухне, я рассталась с фрау Ханной. Экономка осталась обсудить с поваром что-то про покупку заканчивающихся приправ, а меня ждала вторая, парадная столовая, где я ещё не бывала Идя по этой большой, сейчас сумрачной из-за пасмурной погоды, комнате, я испытывала странные чувства. Наверно, также смотрела после столетнего сна на свой дворец пробудившаяся принцесса. Красота и роскошь зала не могли скрыть заброшенности. Было тяжело и грустно видеть длинный стол, за котором уже долгие годы никто не сидел.
Легко представлялось, как когда-то за белой скатертью сидели нарядный мужчины и женщины. По янтарному паркету скользили безмолвные слуги. Гул голосов и звяканье столовых приборов наполняли зал. И царившая сейчас тишина казалась просто оглушительной.
Такое же грустное впечатление оставалось и от большой гостиной, в которую попадаешь после малой. Малая гостиная, примыкавшая к парадному холлу, выглядела более живой. Чувствовалось, что ею иногда пользовались. Здесь я не заметила пыли, несколько стульев выглядели новыми, отличаясь по стилю от остальной мебели, а главное в воздухе не ощущалось затхлости, как в парадной столовой или большой гостиной, куда перешла потом.
Заняться мне было нечем, потому шла я неторопливо, внимательно рассматривая картины на стенах, лепнину на потолке, вазы и скульптуры, украшавшие дом. В обнаруженном бальном зале я не задержалась. Он напомнил мне тот, что когда-то был в нашем поместье, проигранном отцом. Я его так любила! Мечтала, что когда-нибудь закружусь в танце на его паркете, как мама. Но не сбылось. Мне вообще не пришлось бывать на балах. Я так и не была представлена свету. А теперь никогда и не попаду на настоящий бал.
Чтобы не думать о своём нынешнем сомнительном положении, я почти пробежала бальный зал, не глядя ни на высокие окна, ни на зеркала в великолепных рамах, украшавших стены. Тихий хрустальный перезвон сопровождал мою пробежку, и я остановилась на выходе, чтобы понять источник этого печального нежного звука. Это дрожали и звенели льдисто сверкающие подвески люстр.
За бальным залом следовала анфилада из нескольких не слишком больших гостиных, мебель в которых была накрыта чехлами, словно в оставленном хозяевами доме. Теперь я казалась себе не проснувшейся после столетнего сна принцессой, а случайно попавшей в её дворец гостьей. Где-то в далёкой башне принцесса ещё спит, а всё вокруг ждёт её пробужденья. Ждёт так давно, что надежда потеряна.
Свернув в левое крыло, я обнаружила коридор, с одной стороны которого дарили свет высокие узкие окна, а с другой темнели несколько дверей. Открывались не все, и тишина, и безлюдье дома, шум ветра за окном, поселили в душе лёгкий страх. Начинало казаться, что за закрытыми дверями прячется что-то страшное. Теперь мне приходилось преодолевать внутренний барьер, чтобы потянуть ручку на себя, но ничего опасного или страшного не обнаруживалось. Самые обычные комнаты: оставленные кем-то кабинеты, курительная, музыкальная.
В последней я задержалась. Моё детство прошло ещё до того, как отец окончательно разорился и меня воспитывали как полагается дочери барона – учили музыке, рисованию, языкам, танцам и всему прочему, что должна знать аристократка. Я не очень любила играть на клавесине тогда, а потом, когда лишилась такой возможности, иногда скучала по звучанию клавиш под пальцами.
Я подошла к инструменту, подняла крышку и попробовала сыграть гамму. Пальцы, давно не касавшиеся инструмента, двигались неловко и медленно. Клавиши, на которых давно никто не играл, западали или издавали дребезжащие звуки. Закрыв вновь крышку, погладила тёплую гладкость дерева:
– Да, мы с тобой не в форме. Ничего, ничего. Всё ещё вернётся.
Почему-то я чувствовала жалость к клавесину. Забытому, заброшенному, гибнущему здесь в тишине и одиночестве. Подумалось, что и я со временем превращусь в такой же расстроенный и ветшающий инструмент, способный на многое, но никому не нужный. Я не могла сейчас изменить свою жизнь, но клавесина – вполне. Дала себе слово, что надо обязательно вспомнить всё, чему меня когда-то учили. Поговорю с Ханной и начну вновь осваивать гаммы.
Я прошла ещё немного по коридору, прошла лестницу и уткнулась в закрытую дверь, ведущую в следующее крыло. Когда схватилась за ручку и попыталась повернуть её, лёгкий магический разряд предупредил, что дверь закрыта не только на замок, но и защищена каким-то заклятьем. Уж не та ли это лаборатория, в которой любит проводить время господин Шварц?
Я поторопилась отойти и направилась к лестнице на второй этаж. Стало ясно, что здесь библиотеку не найду. Возможно, она в том крыле, где я жила и завтракала, но возвращаться туда пока не хотелось. Быстрее вначале проверить второй этаж.
Там я пошла в обратную сторону, стремясь уйти подальше от лаборатории Чёрного колдуна. Здесь вначале вновь тянулся коридор с тёмными прикрытыми дверями. Те, что открылись, скрывали гостевые спальни и гостиные. Наконец нашлась библиотека. Она показалась мне совершенно волшебным местом. Здесь не чувствовалось того запустения, что царило в большей части дома. Ряды стеллажей уходили ввысь. На них мерцали золотом корешки одних книг, а рядом с этими солидными томами стояли потрёпанные старые фолианты. Они казались мне сундуками с сокровищами, к которым тянуло, как магнитом.
Чувство голода подсказало, что близится время обеда, и я решила сначала пообедать, а потом уже вернуться сюда. Повернулась к выходу и вздрогнула от неожиданности. На пороге стоял господин Шварц. Он тоже не ожидал наткнуться здесь на меня.
Я заговорила первой:
– Простите, хотела найти себе книгу почитать. Можно?
– Не надо извиняться. Вы можете брать любые книги. Не знаю, правда, найдёте ли что-нибудь подходящее. Здесь в основном серьёзные трактаты.
Его уверенность в том, что умные книги не для меня, задела.
– Неужели даже букваря нет? – заметив удивление в тёмных глазах, припрятала своё ехидство, и продолжила спокойно. – Не может быть, чтобы в такой большой библиотеке не нашлось чего-то интересного для меня.
– Но вы уходите с пустыми руками.
– Я пока ничего не смотрела. Только нашла библиотеку. Хотела вернуться и поискать после обеда. Я вам не помешаю?
– Нет. Вряд ли я здесь ещё буду к этому времени. Возьму один справочник и вернусь в лабораторию.
Это меня только обрадовало и после обеда я со спокойной душой вернулась в библиотеку, по которой бродила до самого ужина. Чтобы там ни думал обо мне герр Шварц, но то ли считал меня совсем глупенькой, то ли плохо знал свою библиотеку. Я нашла там немало интересного. История нашего герцогства и соседних королевств, записки путешественников и жизнеописания выдающихся людей. Нашлись здесь и поэтические сборники, сказки и даже старинные рыцарские романы.
Особенно много в библиотеке оказалось книг по магии. У меня имелся небольшой дар, так что азы мне когда-то преподавали. Большая часть трактатов по этой теме действительно были слишком сложны для меня. Но я нашла здесь старенький потрёпанный учебник, с которого начинают все одарённые дети. Обрадовалась, словно встретила старого друга. Решила взять его к себе, чтобы вспомнить когда-то пройденное. Увидела книги по истории магии, где живописались подвиги и ошибки выдающихся волшебников и отложила её в сторону, чтобы почитать потом.
В секции с книгами о растениях и животных я затерялась, как вчера в парке. В одном из фолиантов оказались такие чудесные картинки! А бестиарий даже напугал! Особенно потому, что открыла его, когда в комнате уже сгустились тени, а за окнами загрохотал гром.
Это выдернуло меня из плена книг, напомнив, что пора собираться к ужину.
Когда Шварц присоединился ко мне в столовой, я уже отнеслась к этому совершенно спокойно. Даже не особо смутил его внимательный взгляд на меня, хотя и предпочла сосредоточиться на вылавливании вилкой зелёного горошка.
– Сегодня вы выглядите не такой бодрой, как вчера, – неожиданно сказал Шварц.
– Наверно потому, что вчера я гуляла в парке, и даже чай пила на веранде, а сегодня не выходила из дома.
– Значит вам стоит побольше гулять.
Я кивнула, хотя и удивилась такой неожиданной заботе.
– Выйти на прогулку сегодня вам уже не удастся, но мы вполне можем перебраться на веранду сейчас. Прикажу подать десерт для вас туда.
Он позвонил в колокольчик и отдал распоряжения появившемуся слуге. Затем встал и жестом предложил следовать за ним. В столовой нашлась дверь прямо на веранду, где стоял небольшой стол и несколько плетённых кресел. В отличии от того места, где я пила чай вчера, здесь навес над верандой полукругом выступал вперёд, отчего сама терраса была глубже. Сегодня, когда на улице шёл дождь, это радовало. Налетавшие иногда порывы ветра заносили на веранду мелкие капли, но не доставали наш стол и кресла.
Несмотря на то, что стало зябко от сырого прохладного воздуха, всё равно мне нравилось здесь больше, чем в доме. Шум дождя, серый жемчужный свет вечера, запах свежей, омытой грозой зелени, успокаивал и очищал мысли.
Шварц не спешил сесть со мной за стол, а возился у стены рядом. Стол немного перекрывал мне вид, и я встала, чтобы рассмотреть лучше, чем он занят. Оказалось то, что я приняла за декоративную мраморную полку, это камин, и Шварц сейчас разжигал его. Скоро потянуло дымком, добавив ощущения уюта.
Слуга принес и быстро накрыл для меня чай, фрукты и аппетитные пирожные.
– Скажи Паулине, чтобы принесла госпоже шаль, – обратился к слуге Шварц, а мне сказал – пересядьте сюда, поближе к камину. Мне-то не бывает холодно.
Я послушно перешла на новое место. Здесь действительно тепло от живого огня чувствовалось лучше. Сам Шварц взял кресло и поставил его ближе к балюстраде, так что брызги иногда залетали на него. Но это его похоже нисколько не смущало. Он отвернулся от меня и смотрел в сад, где струи дождя разбивались о камни дорожек и глохли в густой кроне деревьев. Это подарило мне чувство свободы, и я с удовольствием занялась чаем.
Когда Паулина принесла шаль, стало совсем хорошо. Хоть не уходи с веранды.
– Так вам понравился мой парк?
– Да. Он такой чудесный! Есть такие уголки, где словно попадаешь в далёкие страны. Есть растения, которые никогда не видела. Хотя я мало где была.
– Даже если бы вы посетили герцогский парк, такого бы и в нём не увидели. Я лично распланировал эти участки по образцу тех мест, где когда-то бывал. Многие семена тоже привозил сам из дальних мест.
– Вы специально за ними ездили?
– Нет. Я пытался найти другое, но не нашёл. Так что пришлось довольствоваться семенами и редкостями.
Видно было, что Шварц не хочет объяснять поиски каких секретов носили его по миру. Ну и пусть. Мне интересно послушать и просто про те места, где растут такие кривые сосны, а над ручьями изгибают спину непривычные мостики.
Шварц неожиданно оказался хорошим рассказчиком.
Глава 7. Новая жизнь
Постепенно моя жизнь в доме Шварца вошла в определённую колею. Каждый день час или два мы проводили вместе, и я почти привыкла к его запаху и виду, перестала обращать на них внимание. Обычно мы встречались за ужином. Шварц всегда приходил позже, давая мне возможность поесть, потому что после его появления кусок не шёл мне в горло.
Днём мы виделись нечасто, разве что случайно сталкивались в библиотеке или в саду. Оказалось, там работают не только садовники. Несколько раз я натыкалась на него, когда Шварц срезал какие-то растения или даже копался в земле, явно что-то сажая. Не знаю, нравилось ли ему просто возиться в земле или так он выращивал что-то для своих зелий. Я его об этом не спрашивала.
Я познакомилась с главным садовником и с его разрешения каждое утро срезала с показанных им кустов цветы для букетов. Они потом украшали столовую, мои покои и гостиные. Выбирать и срезать цветы, собирать из них потом букеты, подбирать место для них и вазы стало приятным, успокаивающим занятием, с которого я начинала день. Предвкушение этого удовольствия помогало преодолевать утреннюю слабость и вставать рано, чтобы отправиться в сад.
За завтраком я встречалась с фрау Ханной, и она уточняла – нет ли у меня каких-либо пожеланий к повару. Теперь я знала, что ему действительно нравиться вызов, которую я бросаю его умениям, высказывая желания, требующие внезапных отступлений от уже утверждённого меню, и потому иногда позволяла себе капризничать. Просить поменять мясное жаркое на фаршированную рыбу, или попросить о мороженном с ягодными добавками. Он всегда справлялся, и я благодарила его лично за особо удавшиеся блюда. Тогда же за завтраком экономка уточняла – не нужно ли мне чего, и если пожелания были, то обычно решала вопрос сама, или реже просила самой поговорить с хозяином.
Так мне пришлось поговорить со Шварцем о приглашении настройщика, чтобы он привёл в порядок клавесин и другие инструменты. Узнав, что хозяин легко согласился на это, фрау Ханна после короткого раздумья, попросила меня поговорить со Шварцем о том, чтобы он нанял ещё несколько служанок в дом, а то теперь, когда появилась я, трёх имеющихся стало не хватать. Я сомневалась, что ещё трёх на такой огромный дом будет достаточно, но спорить не стала. Передала просьбу Шварцу и скоро у меня появилась ещё одна, кроме Паулины, личная горничная – совсем молодая девушка по имени Ребекка. Она страшно боялась Шварца и вначале почти не выходила из гардеробной, где старательно приводила в порядок мои немногочисленные наряды. Глядя на неё мне стало ясно почему у Шварца так мало слуг. Похоже, желающих служить Чёрному колдуну найти трудно, а с теми, кто всё же приходит, слишком много хлопот, чтобы увеличивать штат без нужды.
Спасением от страхов для Ребекки стала усердная работа, позволяющая держаться от Шварца как можно дальше. Платьев у меня было мало, но возни из-за этого много. Каждый день нужно было их чистить, иногда штопать, перелицовывать, чтобы я могла менять их в соответствии с требованиями этикета. Я услышала, как Ребекка жалуется Паулине, которая стала теперь старшей горничной:
– Это просто неприлично, что у госпожи так мало платьев. Она уже три вечера подряд выходит в одном и том же, а для дневных визитов у неё вообще их только два. Если она в одном попадёт под дождь, то ей и надеть нечего будет, потому что второе может оказаться неготовым. Сырым, например. Поговорите с ней, госпожа Паулина. Надо что-то делать!
Паулина мне ничего не сказала. Говорила она по-прежнему мало. Но, похоже, смогла донести мысль о бедности моего гардероба сразу до Шварца. И тот вечером, вглядевшись внимательно в моё платье, сказал:
– Действительно, одно и то же платье. Как-то не думал об этом. Звать в особняк портних я не буду. Не уверен, что их удастся сюда заманить. Проще отправить вас саму к хорошей модистке. Отправляйтесь завтра к … – он запнулся, удивлённо приподнял бровь. – Надо же, я совершенно не в курсе, кто теперь шьёт наряды для дам. Завтра узнаю и скажу вам к кому поедете послезавтра.
– Я могу сходить завтра в модную лавку.
– Нет. Моя невеста не может носить готовые платья. Вам должна шить лучшая портниха.
Говорил он безапелляционно, но я всё же рискнула:
– Герр Шварц…
– Лотта, я вам уже сказал обращаться ко мне по имени, – перебил он меня.
Я даже мысленно называла его Шварцем, а при общении просто избегала обращений, но иногда от волнения забывалась. Пришлось поправиться и начать снова:
– Людвиг, лучшая портниха наверняка завалена заказами, так что вряд ли получиться попасть к ней скоро.
– Это не ваша забота, – мой жених сверкнул глазами и поджал губы.
Я попробовала зайти с другой стороны:
– Даже если мне начнут шить платья послезавтра, то это всё равно займёт какое-то время. А готовые у меня будут сразу, и я смогу спокойно ждать, пока получу от модистки. Я не буду покупать вечерние платья, а только домашние и для дневных визитов. Их смогу потом носить в саду.
Шварц задумался нахмурившись, но потом неохотно согласился:
– Хорошо, купите завтра несколько платьев и всё остальное, что нужно барышне вашего положения. Паулина говорит, что вам нужно всё.
Я вспыхнула, представив, как горничная обсуждает мой гардероб со Шварцем. Я и сама знала, что он неприлично беден, но до сих пор считала, что это никого не касается. Паулина никогда не давала мне понять, что с ним что-то не так. Это появление Луизы заставило её действовать. Единственное, что меня немного успокаивало, это немногословность Паулины. Уверена, что она не стала расписывать Шварцу всю убогость моих вещей, а ограничилась чем-то вроде:
– Лотте нужны платья.
– Какие?
– Всякие.
Похоже, Шварц принял моё смущённое молчание за несогласие с чем-то и решил подсластить пилюлю:
– Если вы поедете завтра в лавки, то можете взять с собой сестёр. Купить что-то и для них.
Одна мысль о предстоящей встрече с сёстрами и радости, которую смогу им доставить, сделала меня счастливой, я почувствовала прилив сил. И этот день оказался именно таким чудесным, как я его вообразила.
А на следующий день меня действительно, как и говорил Людвиг, приняли в лучшем модном доме. Туда по предложению Шварца со мной поехала мама.
– Она должна знать, что тебе необходимо иметь, как моей невесте. Пусть цена её не смущает.
Правда, когда я сказала маме, что нам надо будет поехать к госпоже Ляйн, она засомневалась, что нам удастся попасть к модистке так скоро.
– Ты не представляешь, Лотта, какая очередь к ней из дам высшего света. Герр Шварц, похоже, богат, но знай, что деньги здесь решают не всё.
Наверно, мама была права, и деньги решают не всё, потому что когда мы с ней на следующий день ждали в салоне пока модистка займётся мною, я видела несколько богато одетых дам, которым вежливо отказали. Но похоже мой жених обладал не только деньгами, потому что меня приняли и внимательно выслушали все пожелания мамы, пообещав сделать всё как можно быстрее. Вначале мама говорила немного робко, но постепенно чувствовала себя всё уверенней. Она вдруг вновь стала той благородной дамой, что была для меня образцом в детстве.
Так на какое-то время у меня появился повод покидать дом Шварца для примерок и покупок. Я заметила, что в такие дни чувствую себя лучше и на следующее утро почти не ощущаю слабости. Хотя и в особняке Шварца моё время проходило в разных приятных занятиях: играла на отремонтированном клавесине, читала, вышивала. Но всё же тёплые дни предпочитала проводить под открытым небом. Это бодрило не так сильно, как поездки к портнихе, но тоже помогало чувствовать себя отдохнувшей к тому моменту, как я встречалась с женихом.
Теперь после ужина мы проводили время вместе. Иногда молча сидели в одной комнате. Шварц читал или что-то писал, я вышивала или тоже читала. Иногда что-то из случившегося днём заставляло задавать ему вопросы. Что бы это ни было – бытовые вопросы, мелкие происшествия, или впечатления от прочитанного, Шварц охотно обсуждал их со мной. Он оказался интересным собеседником – иногда язвительным, саркастичным, но никогда не проявлял высокомерия, хотя всегда знал неизмеримо больше, чем я.
Так прошёл месяц. Ничего страшного не происходило. Я жила как в гостях у доброго дядюшки, который заботится, чтобы племяннице было комфортно, но предпочитает сводить общение с ней к минимуму. Теперь даже не каждую ночь он приходил ко мне. Меня это вполне устраивало. Если бы не слабость по утрам, то считала бы этот месяц лучшим в жизни после детских лет. Всё было так спокойно и благостно, что становилось страшно. Так хорошо не может быть долго. Предыдущая жизнь не раз давала мне такой урок, и я его хорошо выучила: всё может перемениться в один миг и перемены обычно к худшему.
Сковывающий меня вначале знакомства со Шварцем ужас отступил, и я начала задумываться. Образ Чёрного колдуна, о котором слышали страшные истории все жители нашего герцогства, не совсем совпадал с тем Людвигом Шварцем, которого я узнала. Он действительно оказался мертвецом, как все и говорили. И пил кровь, что я не раз наблюдала. Правда, не из жертвы, а из бокала. И не человеческую, как я боялась, а свиную или баранью. Об этом однажды к слову сказала экономка. Никаких оргий или жертвоприношений, о которых с множеством жутких подробностей шептались горожане, мне пока наблюдать не пришлось. Но кто знает? Может, эти страшные ритуалы он творит только в определённые дни – в полнолуние или в какое-то ещё особое положение звёзд. С этим стоило разобраться. А то я расслаблюсь и не замечу, как окажусь на жертвенном алтаре.
Ещё один слух, который ходил про Шварца – что он пребывает в этой полужизни, полусмерти чуть ли не триста лет. Глядя на него, в это трудно было поверить, но, с другой стороны, я слышала страшные сказки о нём с самого рождения, и моя нянюшка говорила, что услышала истории о Чёрном колдуне ещё от своей матери. Так что он умер не вчера. Да и особняк подтверждал это. Большая часть комнат выглядели так, словно жизнь в них остановилась не меньше, чем сто лет назад. И дело не в пыли. Её всё же иногда явно убирали. А вот неожиданная ветхость тканей в заброшенных комнатах, вышедшие из моды больше ста лет назад интерьеры, говорили о том, что уже больше века хозяева дома утратили к нему интерес.
Другая тревожащая загадка напрямую касалась меня. Шварц утверждал, что для поддержания своей псевдо-жизни, ему необходимо подпитываться. Значит, я не первая девица, проводящая ночи в его спальне. Куда же делись мои предшественницы?
Я решила заняться поисками ответов. Чем больше буду знать о Шварце, тем больше шансов спастись. Мне не хотелось угасать в четырёх стенах до самой смерти, подпитывая живого мертвеца.
Я исследовала особняк от чердака до подвалов, осторожно расспрашивала слуг, рылась в пыльных фолиантах в библиотеке, но это лишь добавляло загадок. В своих путешествиях по особняку я часто натыкалась на закрытые комнаты. Чердак был покрыт пылью, а несколько чуланов заросли паутиной. Стоя у закрытых на заржавевшие замки дверей, я вспоминала сказку о Синей Бороде и его пропавших жёнах. Боялась и жаждала заглянуть в них. Вдруг там найдутся следы моих предшественниц?
