Елена Миронова
Узники Сна

Полная версия

ПРОЛОГ

Он бежал, не разбирая дороги, бежал так быстро, как это только было возможно в его физическом состоянии. Ветки колючего кустарника хлестали его по лицу и телу, раздирая кожу, оставляя грубые царапины и капли крови на лице и руках. Но он ничего не чувствовал. В его голове билась лишь одна мысль, болезненно пульсировала, стучала о виски, словно пытаясь выбраться наружу. Он спит. Спит. Это только сон!

Но до чего же явственны царапины на его руках, как же они болят, разве во сне он может чувствовать боль? Разве во сне его ноги могут так увязать в песке и грязи? А листья, которые шуршат под босыми ногами? И этот холод, жуткий холод, даже когда он быстро бежит, и, по сути, наоборот, должен вытирать пот со лба…

Или это страх? Страх заставляет его бежать вперёд. Он боится бежать, но почему- то продолжает гнать вперёд. Его не покидает ощущение дежа вю. Это уже было! Однажды он уже бежал так быстро, будто от этого зависела вся его дальнейшая жизнь. И, в общем-то, так оно и получилось. Ужасаясь своим воспоминаниям, он хотел остановиться, но не смог. Продолжая бежать, он внезапно начал узнавать местность, по которой нёсся во весь опор, чувствуя, как камни и иногда иглы кактусов, растущих вокруг в изобилии, впиваются ему в пятки.

И этот запах – запах лавра, такой настоящий, сильный, терпкий. Запах, который первое время после случившегося много лет назад буквально преследовал его, потому что ассоциировался у него с тем, что случилось тогда. От этого запаха его уже начало тошнить, и он снова хотел остановиться, повернуть обратно, пока его желудок не взбунтовался, и не вывернул наружу своё содержимое. Но он не смог. Словно какая –то посторонняя сила толкала его вперёд. А, может быть, эта сила существовала на самом деле? И имя ей было – болезненное любопытство? Или сладкий мазохизм? Ведь зачем-то он продолжал бежать по лесной просеке, которая уже вот-вот должна была вывести его к той поляне. Хотя он узнавал эту дорогу, вернее, хорошо её помнил. Эта дорога – из его прошлого – когда –то резко изменила его жизнь. И вот теперь, спустя столько лет, он вновь бежит по ней. И пусть он понимает, что всё это происходит во сне, но вот ведь странность: он не может свернуть с неё, не может просто физически, хотя и пытается.

Запыхавшись, он выбежал на поляну, инстинктивно закрыв глаза. Ему страстно хотелось проснуться. Самое удивительное, что он отдавал себе отчёт в том, что, скорее всего, он спит. Он видел, что на нём надеты майка и спортивные трусы, и что ноги его босы. Именно в таком виде он и спит обычно. Но он также видел, что все это – реальность. От этой двойственности можно было сойти с ума.

Неизвестно, сколько времени он так простоял, зажмурившись. А потом сообразил, что надо довести дело до конца. Чутьём он понял, что должен ещё раз вынести этот кошмар. Тогда, может быть, ему удастся проснуться. Глаза его распахнулись. Он увидел то, что так боялся увидеть. Рядовой Тимофеев лежал на взгорке неподалеку их базы, возле караульной вышки. Одна половина его головы была полностью разворочена, являя любопытствующему взору содержимое черепной коробки…

Он наклонился над желтой сухой травой, и его стошнило. Господи, тогда тоже так было! Всё повторяется, точь-в точь по старому сценарию!

Потом, решившись, он подошёл ближе, повторяя то, что уже делал когда-то. Сейчас должен прибежать начальник караула, и станет легче. Однако тот все не появлялся. Зато тело Тимофеева внезапно шевельнулось, и, цепляясь одной рукой за какой-то диковинный кустарник, с трудом приподнялось.

Словно примёрзший к месту, он с ужасом смотрел на эту картину. Рот его невольно открылся, но вместо крика оттуда вырвался лишь натужный хрип. Тимофеев посмотрел на него уцелевшим глазом, и ощерил жуткое пространство окровавленного рта.

– Ну что, майор, тебе нравится? – довольно бодро произнёс он. – Смотри, смотри внимательнее, что ты со мной сделал…

Зажав рот рукой, офицер попятился назад. Этого не было в том прошлом, страшном сценарии, да и не могло быть! Мёртвые не оживают, это невозможно! Он почувствовал, что теряет сознание, и осел на землю, не отводя взгляда от Тимофеева, пока перед глазами не поплыла мгла.

Он открыл глаза и понял, что всё кончено. Он наконец проснулся, и лежит в своей кровати, в своей квартире. Только его трясёт, будто от холода, и зуб на зуб не попадает. Это был сон, всего лишь сон, но какой ужасный, какой кошмарный…И такой яркий, словно всё это происходило наяву…Почему ему это приснилось, через столько лет? Почему этот кошмар не мучил его тогда, когда всё это произошло?

Он с трудом сел на постели, отходя от тяжёлого сна, вновь переживая гибель своего солдата, глупую и бессмысленную смерть, которую он мог предотвратить, и опустил ноги, нащупывая тапочки. Ему срочно надо было закурить. На полу, под ногами, что-то зашуршало, и он глянул вниз. Возле тапочек лежал скрюченный, одинокий, пожухлый листок, отклеившийся от его пятки…

***

Наташа щёлкнула пультом от телевизора, нашла нужный канал, а затем забралась с ногами в кресло, положила на колени коробку с пиццей, и, обжигаясь, откусила приличный кусок. На подлокотнике, рядом с ней, стояла пластиковая бутылка сладкой газировки. Прожевав очередной кусок, Наталья отвинтила пробку бутылки, и апельсиновая воздушная струя пузырьков ударила ей в нос. Она поморщилась, но исправно приложилась к бутылке, при этом ругая себя на все лады. Ведь знала же, что на ужин лучше всего купить кусок рыбы или куриные грудки, и гарнировать их свежими овощами. А вместо газировки выпить зелёного чаю, можно с ложечкой мёда. Однако же она не смогла устоять перед удовольствием, далеко не всегда доступным. Зелёный чай и куриные грудки с овощным салатом у неё и так почти каждый день, с тех пор, как она решила сесть на диету, а вот пицца с анчоусами и подтаявшими шариками моцареллы –это настоящий деликатес для неё.

Наташа приготовилась внимательно слушать, с удовольствием подтянув к себе очередной кусок пиццы. Интересно, что сказали бы её клиенты, видя её сейчас, такой – в старых джинсах, застиранной футболке, которую давно пора выбросить, но жалко, так как она осталась от первой поездки Наташи за границу, с растрёпанными волосами, и жирными пальцами, испачканными в расплавленном сыре?

Она хихикнула, и тут же помрачнела, переключившись на происходящее на экране действо.

В кресле, напротив ведущего, сидел не Егор Белянин, ради которого она, собственно, и решила посмотреть сегодня эту передачу, а Артём Сергейченко, который ей никогда не нравился. В программе произошли изменения, о которых зрителей не предупредили. Либо не успели, либо сочли замену неважной.

Ведь Сергейченко и Белянин были партнёрами по фильму, о котором сейчас пойдёт речь, и вообще часто снимались вместе, однако же Наташа предпочла бы увидеть кого угодно, только не Сергейченко. Этот слащавый парень с такой же сладкой, почти сахарной внешностью, вызывал в ней отвращение. Если бы не красавицы, всегда окружавшие его, и не свадьба с известной моделью, которая должна состояться буквально на днях, она бы решила, что он – гей. Иначе, почему он так зализывает волосы, покрывая их толстым слоем геля, зачем подводит глаза, и покрывает губы блеском? Даже его ногти, ухоженные, аккуратные, покрытые бесцветным лаком, вызывали у Наташи омерзение. Впрочем, она понимала, что её мнение лишь субъективное, и она вовсе не эталон вкуса. А Сергейченко – не новенькая стодолларовая бумажка, чтобы всем нравиться. И всё-же ей совсем не хотелось на него смотреть. А, с другой стороны, Наташе было лень вставать, откладывать в сторону коробку с горячей пиццей, идти в ванную, мыть руки, чтобы потом долго щёлкать по каналам, выискивая что-то интересное и отплёвываясь от рекламы. За это время и пицца остынет!

Поэтому она постаралась расслабиться и, лишь изредка поглядывая в телевизор, слушать Сергейченко. Тогда можно будет представить, что интервью берут у Белянина.

– Ваш последний фильм – настоящий блокбастер, – восторженно сообщил ведущий, блестя глазами. По всей видимости, он был без ума от этого актёра.

– Спасибо, – скромно потупился Артём. – Но это не совсем мой фильм. Я всего лишь сыграл в нём одну из главных ролей, но, кроме меня, в нём участвовала потрясающая команда профессионалов, позволившая нам всем создать этот шедевр!

«Притворяется, – брезгливо подумала Наташа, – хочет казаться скромным и справедливым, а сам наверняка думает, что один вытянул этот фильм!»

Она постаралась абстрагироваться от происходящего, и слушала интервью вполуха. К чести Сергейченко, он не сказал ничего, что сильно покоробило бы Наташу и отвратило бы её от этого человека ещё больше.

Правда, каждую его фразу она домысливала, представляя, что бы он сказал на самом деле, если бы не жеманился и не пытался показаться справедливым и честным. Она заметила, что он зевнул, прикрыв рот рукой, и усмехнулась.

– Вот и твоя истинная натура, Артём, – громко сказала она в телевизор. – Ты пытаешься делать вид, будто совершенно иной, чем на самом деле, но всё-же твоё тело действует против тебя. Твоя истинная натура проглядывает сквозь нарисованный тобою идеальный образ.

Она доела кусок пиццы, с удовольствием облизала пальцы, и, снова заметив зевок гостя программы, неодобрительно покачала головой. Потянулась за очередным куском лепёшки под сыром, стараясь загнать угрызения совести как можно глубже. Ну и что, что она на диете? Иногда же можно расслабиться!

Жаль, очень жаль, что сегодня в студии присутствует Сергейченко вместо Белянина. Актёр не смог прийти, и его заменил не менее известный, но менее любимый в народе. Во всяком случае, Наташе так казалось. И, уж конечно, мужественный и даже слегка грубоватый Белянин ей нравился куда больше жеманного Сергейченко!

Выспросив у гостя банальные ответы на такие же банальные вопросы, ведущий передачи предложил зрителям звонить в студию.

–Наверное, сейчас телефон раскалится от звонков, – усмехнулась Наташа, будучи уверенной, что Сергейченко никому не интересен.

Однако напрасно она была настроена так скептически. Звонили довольно часто. Отвечая на вопросы, Сергейченко ещё пару раз зевнул.

Ещё бы на часы посмотрел!

Вконец разозлившись, Наташа схватила телефонную трубку, уже не обращая внимания на следы, оставляемые жирными пальцами на матовой гладкой поверхности. Но дозвониться ей удалось лишь с пятой попытки. Глядя на цифры в углу экрана, она наконец-то услышала усталый голос:

– Здравствуйте. Что у вас за вопрос?

– Хотела поинтересоваться, имеет ли господин Сергейченко собаку, и какой породы, – мгновенно среагировала она.

– Через десять секунд вас переключат на эфир, не кладите трубку, – сообщил тот же голос.

Наташа замерла. Ещё никогда она не звонила на телевидение. И сейчас, когда её раздражение уже иссякло, ей стало не по себе. Ну и зачем она это делает? Ей что, надо больше других? А что, если попросту положить трубку, и…

– Вы в эфире, говорите, – услышала она голос ведущего. – Как вас зовут?

Отступать было поздно.

– Меня зовут Наталья Ильинская, – представилась она. – Скажите, Артём,– вздохнула Наташа, – вам скучно там, в студии?

– Не понял, – удивился Сергейченко. – С чего вы решили?

– Потому что вы на протяжении всей передачи зеваете! Логически отсюда следует два вывода: либо вам скучно, и вы невольно зеваете, либо вы таким образом намеренно показываете своё отношение к происходящему.

Наташу внезапно отключили от эфира, она услышала короткие гудки.

Она посмотрела на трубку, и удовлетворённо положила её на место, воззрившись на гостя в студии. Он выглядел растерянным и смущённым. Ага, всё-же она его зацепила! Успела сказать то, что хотела, оператор среагировал не слишком-то быстро. Интересно, как актёр сейчас будет выкручиваться?

– Ой, Наталья уже отключилась, – с мнимой жалостью произнёс напряжённый ведущий. – Я не заметил, чтобы вы зевали, – пришёл он актёру на помощь, – и вообще, наши зрители должны думать о том, что человек много работает, не высыпается, и относиться к нему лояльнее.

– Да нет, всё верно, – вздохнул актёр. – Наташа верно подметила, я часто зевал. Но вовсе не потому, что мне скучно, или из странного желания продемонстрировать своё небрежное отношение к программе, ни в коем случае! Дело в том, что…даже не знаю, как сказать, – пожаловался он, с обезоруживающей улыбкой глядя с экрана. – Это не совсем моё дело, и я не имею права говорить о нём, однако же и обманывать зрителя тоже некрасиво. Дело в том, – повторил он, – что я не спал двое суток. И вовсе не из-за работы. Сейчас у меня небольшой перерыв между фильмами. Просто моей невесте снятся странные сны, она боится засыпать, и я не сплю вместе с ней, за компанию.

Наташа сжалась в кресле, встревожено вглядываясь в экран. Всё объяснялось очень просто. Артём из солидарности с невестой не спал двое суток, поэтому его зевота вполне естественна.

Однако же Наташе это не понравилось, очень не понравилось. Что это за сны, которые не дают покоя взрослой женщине? Что за кошмар может присниться разумному человеку, из-за которого он не смыкает глаз несколько ночей?

Наверняка, это по её части, поэтому ей придётся встретиться с невестой Сергейченко. Наташино чутьё подсказывало ей, что случай обещает быть интересным. Во всяком случае, актёр бодрствует по ночам не просто так. Наверняка невеста ему объяснила, что именно ей снится, и Артём решил поддержать её не только нежными объятиями и утешениями. Видимо, он счёл необходимым обходиться без сна какое-то время вместе с будущей женой, потому что она в этом нуждалась.

Инстинктивная тревога, смешанная с возбуждением, проникла в душу Наташи, а своей интуиции она привыкла доверять. Уже совершенно не обращая внимания на испачканные руки, Наташа вновь потянулась к телефону. Теперь она была не просто любопытным зрителем, а профессионалом, специалистом по сомнологии. И это давало ей право на звонок такому человеку, как Игорь Лисовский, известный шоумен и продюсер, потому что когда-то и он был её клиентом.

***

Алина внимательно рассматривала себя в зеркало. Пожалуй, сейчас Гурам с удовольствием бы взял её для демонстрации своей новой коллекции. Она как раз в его вкусе: ввалившиеся щёки, запавшие глаза, и синяки под ними. Бледная кожа, словно у вампира. Из-за впалых щёк нос казался заострённым, поэтому она и выглядела, как настоящий вампир. Только клыков не хватает…

Алина вздохнула и отошла от зеркала. Раньше ей доставляла удовольствие собственная внешность, и радость от того, что постеры с её изображением расклеены по всей Москве. А теперь она даже боится выйти куда-нибудь, чтобы, не дай бог, никто не узнал в ней ту самую Алину Смирницкую.

Она зевнула. Взгляд её случайно упал на слегка примятую постель, и девушка вздрогнула. На всякий случай прикрыла дверь в спальню, и направилась на кухню, варить кофе, уже в пятый раз за сегодняшнее утро. Хорошо ещё, что она молода, и сердце не убыстряет свой темп из-за такого количества кофеина. А что ей ещё делать? Она уже отчаялась, что ей кто-то может помочь. Правда, Артём обещал, что уже завтра он повезёт её к очередному специалисту, на сей раз владеющему гипнозом. Тот попробует загипнотизировать её, запрограммировать на хорошие, положительные сны.

Алина сняла турку с огня и нервно хихикнула. Она теперь всё делала нервно: ходила, говорила, смотрела… Каждую секунду она чувствовала себя в напряжении. И это она, красавица Смирницкая, в шестнадцать лет выигравшая конкурс «Мисс Россия», в семнадцать – выступавшая на показах известных Домов Высокой Моды во Франции и Италии, в восемнадцать сыгравшая главную роль в российско – американском фильме, ставшем блокбастером. И сейчас, в двадцать два, собирающаяся стать женой своего партнёра в том фильме, Артёма Сергейченко. У них обоих было всё: молодость, популярность, красота, деньги, успех. Казалось бы, живи и радуйся! Ан нет: не всё так просто. Алине было бы куда проще смириться с проблемами со здоровьем, чем с ЭТИМ. ЭТО казалось просто глупой и нелепой шуткой. Но шутки кончились, когда она поняла, что ЭТО – правда. Это и было правдой. И никакие доводы рассудка её не спасали. Артём ей верил, но ровно настолько, насколько этого хотела она. Алина не стала рассказывать ему свои сны в подробностях, ему хватило и двух минут её запутанного, сбивчивого рассказа. А, может, его убедило её зарёванное лицо и испуганные глаза. Или вовсе не убедило, просто ему не хотелось жениться на истеричной девице с красными от бессонницы глазами, глушащей кофе с коньяком. Поэтому он тоже не спал вместе с ней. По ночам они развлекались: ездили в казино, затем на дискотеки, с утра заезжали в кинотеатр. Но времени для развлечений оказывалось слишком много, и оно работало против них. Алина отдавала себе отчёт, что бессонница не может продолжаться вечно, что и она сама, и Артём с трудом выдержат ещё одну, или две – в силу молодости – бессонные ночи, а затем свалятся на диван и проспят сутки. Наверное, Артём это сделает уже сегодня. Алина видела его интервью в прямом эфире. Сначала она разозлилась, что всей стране стали известны её ночные кошмары, но затем успокоилась: а что ему оставалось делать? Уж кому, как не ей, знать, насколько сильно Артём дорожит мнением своих зрителей и, тем более, поклонников! К тому же то, что он сказал – правда. Только не полностью. Артём не сообщил, ЧТО ИМЕННО ей снится. Хотя он и сам толком не знает. Алине приходится умалчивать кое-что. И даже не кое-что, а почти всё о том, что Артём не знает, и знать не должен. Иначе, узнав о ней неприглядную правду, смог бы он и дальше продолжать с ней отношения? Захотел бы он на ней жениться? Несмотря на популярность, Артём – святой человек. Никаких грехов за ним не водится, Алина в этом уверена.

Она допила кофе, и снова закрыла глаза, зевнув. Первые сутки не спать было даже весело, на вторые она почувствовала некоторое неудобство, на третьи ей откровенно хотелось спать, и только спать. А сейчас она и не живёт вовсе, так, существует. Это её наказание за содеянное, в котором она уже давно раскаялась. Но, видимо, не до конца.

Ночью они с Артёмом смотрели старые фильмы про Фредди Крюгера. «Кошмар на улице Вязов» и его продолжение. Артём смеялся и говорил, что лучше бы Алине смотреть комедии и любовные истории с хеппи-эндом. Алина же слушала его вполуха, она пыталась разглядеть в фильмах что-то, что могло бы помочь ей. Но, к сожалению, ничего такого не обнаружила. Фильм был построен на желаниях сценариста и режиссёра, они в любой момент могли придумать всё, что угодно, чтобы герои сумели противостоять Крюгеру, и это срабатывало. А что могла придумать Алина? Она же не писатель-сказочник. Вчера она всерьёз задумалась о том, чтобы принять крещение и начать посещать церковь. Для атеиста Артёма это показалось непонятным и странным поступком. Да и, в общем-то, если бы не сны, которые снились ей несколько ночей подряд и фактически довели до истощения, и морального, и физического, то она бы никогда в жизни не задумалась о церкви. Ей отлично жилось, зачем же думать о Боге? Она понимала, что для верующего человека это настоящее богохульство, но так и было на тот момент. И только сейчас Алина поняла, что была по – настоящему счастлива. Так всегда происходит, когда теряешь что-то, будь то здоровье, любовь мужчины или деньги. Но вот в этот момент она с удовольствием обменяла бы свою известность и финансовое благополучие на здоровый и крепкий сон, без сновидений. Интересно, она вообще когда-нибудь сможет заснуть? Или с ней и вправду случится что-то ужасное, то, что обещают ей её кошмары? Она вполне может сойти с ума, если ещё некоторое время ей будет сниться тот-же сон.

Никогда в жизни Смирницкая не думала, что с ней может произойти такое. Вначале она решила, что это издержки памяти. Да, она изо всех сил старалась забыть тот некрасивый случай, в котором приняла когда-то активное участие. Но, видимо, у памяти свои секреты и желания. Но когда тот же самый сон приснился ей во второй раз, а потом и в третий…

Никогда ещё ей не было так страшно. Она отхлебнула кофе и на секунду закрыла глаза. А потом испуганно распахнула их, опасаясь, что снова заснёт. Нет-нет, ни в коем случае ей нельзя спать! Уже через несколько минут в квартире появится её мама, затем подруги, которые помогут ей привести себя в порядок, и надеть свадебное платье. В конце концов, у неё сегодня такое торжественное событие, а она всё ещё думает о ночных кошмарах! Хорошо, что она – профессиональная модель, и не нуждается в услугах специалиста по макияжу. С ранней юности она уже знала, как и при помощи чего подчеркнуть те черты лица, которые этого требуют, сгладить неровности кожи так, чтобы она казалась идеальной. Сейчас, правда, вряд ли она сможет наложить косметику, у неё руки трясутся и глаза закрываются. Но девчонки – коллеги сделают это за неё. И не забыть бы выпить пару таблеток, которые вчера ей принесла соседка. С одной стороны, это практически наркотик, а Алина никогда в жизни не употребляла наркотиков. А с другой стороны, как же иначе она сможет продержаться на собственной свадьбе, очумев от бессонницы? Но всё вроде бы неплохо складывается. Завтра они с Артёмом, который к тому времени будет называться её мужем, поедут к специалисту – гипнотизёру. Он обязательно поможет, не может не помочь! Жаль, что Артём сразу не предложил его кандидатуру, и она, как дура, ездила к какой-то полусумасшедшей бабке – то ли гадалке, то ли знахарке, то ли экстрасенсу. Та дала Алине пучок сухой травы, велела заваривать её и пить три раза в день и четвёртый раз – обязательно – на ночь. Когда они ехали обратно, домой, от этой бабули, у Алины в машине сильно закружилась голова. Она принюхалась и поняла, что ей нехорошо от запаха, который исходит от этой травы. И сухой букет полетел в окно. Впрочем, это уже в прошлом. А сейчас всё налаживается.

Алина представила, как будет выглядеть в шикарном платье на свадебной церемонии, улыбнулась самой себе, и направилась к шкафчику, в котором спрятала принесённые соседкой таблетки.

***

Яков Андреевич так и не выиграл в том конкурсе. Напрасно он впихивал в себя килограммы еды, тренируясь дома. Его главной ошибкой стало то, что на тренировках он ел исключительно вкусную, домашнюю еду, а на конкурсе предложили сырую рыбу, мёд, томатный сок, чёрствый хлеб и не самую свежую квашеную капусту. И эту гадость, которой были насыпаны и налиты тазики и литры, предстояло съесть за четыре минуты!

Он, после первого же литра томатного сока и куска отвратительной сырой рыбы понял, что ему не осилить такое количество ужасающих продуктов, и ретировался со сцены. Потом уже из зала наблюдал, как его бывшие соперники дружно поглощают жуткие вещи, даже не морщась. Наверное, они специально морили себя голодом несколько дней, чтобы так набрасываться на такие продукты, решил он. И пожалел, что сам не поступил так же.

Ему было грустно. Уже целых три недели он не выигрывал даже завалящей майки с надписью какой-нибудь радиостанции, яркого пакета или бейсболки.

Да что там бейсболки, даже ручки или брелка ему не досталось!

Опечаленный, он наблюдал за моментом награждения победителя, которому вручили кухонный комбайн, упаковку томатного сока и календарь с голыми девицами.

Плевать ему на календарь, и томатный сок он терпеть не может. И кухонный комбайн ему тоже не нужен. Но главное – это не сами призы, главное, выигрыш. Победа.

Яков Андреевич любил и умел побеждать. Правда, не всегда это у него получалось, однако он стремился к увеличению процентного соотношения выигрышей к проигрышам. Точнее, это даже проигрышем было нельзя назвать, ведь он фактически не вкладывал деньги, разве что своё время и определённые трудовые затраты. И всё-же он всякий раз безмерно расстраивался, если выигрыш доставался не ему.

Яков Андреевич был профессиональным игроком. Но играл не в казино, и ставок на тотализаторе тоже не делал, просто он принимал участие во всех рекламных акциях, предпринимаемых крупными и не очень компаниями с целью привлечения клиентов. Он исправно собирал крышечки от пива, вырезал эмблемы коровы с пакетов молока, бережно хранил длинные вкладыши из пачек с чипсами, а также постоянно заполнял различные анкеты, отсылал их, созванивался с менеджерами, чтобы узнать, почему не произошла доставка призовой пачки сигарет(чипсов, вина, каталога и пр.), ведь он оставил заявку.

Сначала он занимался этим от безделья, а затем как-то незаметно втянулся, да так, что развлечение превратилось в натуральную работу. Яков Андреевич поднимался в восемь утра, включал радио, делал себе бутерброд и тут же залезал в Интернет, чтобы узнать об очередной рекламной акции, и распечатывал условия таковой. Затем прерывался на некоторое время, чтобы закончить бумажную работу по заполнению анкет, потом обедал, и звонил на радио – в это время по нескольким радиостанциям шли акции. Надо было дозвониться, ответить на вопросы, и при хорошем раскладе выиграть приз.

Затем он шёл на почту, чтобы отправить очередную порцию тех анкет, которые требовали дополнительного конверта, а не отсылались по электронной почте.

А далее уже либо ездил за ранее выигранными призами, отстаивал очереди ради получения очередного пивного бокала или набора ручек с логотипом фирмы, либо шерстил по округе в поисках сырья для своего будущего выигрыша. То есть, искал пробки из-под пива, собирал вкладыши из-под жвачек, сигаретные пачки и многое другое. Либо ехал к месту проведения очередного конкурса-акции, как, например, сегодня, когда надо было съесть эту сырую рыбу, бр-р… Помимо этого, Яков Андреевич участвовал в кастингах различных ток-шоу, от «Я и моя семья» до пошлейшей программы «Двери». Не секрет, что все сюжеты этих передач придумывают редакторы, а исполнители – загримированные актёры, разумеется, не те, которые снимаются в сериалах и кино. Либо обычные люди, тщеславные и охочие до скандалов, либо просто скучающие зеваки, либо любители лёгкой наживы. Яков Андреевич, пожалуй, объединял в себе все эти три категории. Он не любил и не хотел работать, это раз, считал, что жизнь его сильно обидела, а на самом деле он заслуживает куда большего, это два. И, наконец, три: иногда ему и вправду было нечем себя занять. И это просто счастье, что несколько лет назад, когда ему уже исполнилось пятьдесят лет, он открыл для себя Интернет. Однако всемирная паутина поначалу оказалась недешёвым для него удовольствием, поэтому приходилось строго лимитировать свой доступ в неё. А теперь, когда у него есть возможность оплачивать безлимитную линию Интернет, его это уже не так интересует, как поначалу. Интернет, словно огромное бескрайнее поле, манит к себе, тянет и не отпускает, пока не насытишься им всласть. Яков Андреевич счастливо избежал Интернет-наркомании, поэтому в основном появлялся во всемирной паутине лишь по делу.

В его квартире хранилось больше сотни различных брелков и столько же зажигалок, тридцать два нагрудных кошелька, семьдесят с лишним пепельниц, восемнадцать обычных кошельков и портмоне, пятьдесят блоков сигарет (Яков Андреевич не курил, берёг здоровье), куча пивных кружек( и не пил пиво, предпочитая дорогие вина, которые ему удавалось выпить крайне редко) и бокалов, которым он уже со счёту сбился, равно как и ручкам, бейсболкам и фирменным пакетам.

Правда, иногда ему удавалось выиграть действительно стоящий приз. В последний раз(это случилось полтора года назад) ему подарили хороший цифровой фотоаппарат. Первое время он с удовольствием фотографировал сам себя и выкладывал свои фото в Интернете, охотно любуясь собой. Именно фотоаппарату вменялось в заслугу, что жизнь Якова Андреевича с его появлением сильно изменилась. Впрочем, об этом чуть позже.

Перед этим был видеомагнитофон, правда, не самый лучший и даже плохонький. Пара миксеров, большая упаковка фруктового чая, набор десертных ложек, яркий походный рюкзак, билеты на модный мюзикл, дешёвенький столовый сервиз, собрание сочинений какого-то малоизвестного классика, три махровых полотенца с изображением чёрного лебедя, маленькое, среднее и купальное… После этого шли только мелочи, ничего крупного ему выиграть не удавалось. И вот сегодня он планировал получить эту драгоценную путёвку на Крит, которая так манила его золотистым песочком, пляжем, и халявным перелётом. Но, увы, ему не повезло…

В общем, наверняка было что-то и ещё, только Яков Андреевич этого уже не помнил. Кроме того, многие его выигрыши уходили налево, так сказать. Он постоянно чем-то с кем-то менялся, что-то продавал на Интернет-аукционах, словом, постоянно был занят. Особенно с тех пор, как ему подарили этот цифровой фотоаппарат. Яков Андреевич тратил по часу каждый вечер, перед сном, делая фотографии своего добра, расфасованного по пакетам, сумкам, аккуратно разложенного на книжных полках и в кухонных шкафчиках, с тем, чтобы как можно выгоднее представить товар в Интернете. Ранее он делал это при помощи старенькой «мыльницы», и часто снимки получались неважными. Он не мог позволить себе делать несколько кадров одного товара, чтобы затем выбрать наилучшую фотографию. Зато теперь, когда можно было без лишних трат делать какое угодно количество фото, он изрядно поднаторел в фотографическом искусстве, что, несомненно, увеличило количество его продаж.

Самое удивительное, что у него действительно покупали эти мелочи. Понятно, что большинство уходило за довольно смешные деньги, однако, при средних продажах в день от пяти до пятнадцати предметов, за месяц набегала пусть небольшая, но всё –же сумма, значительно превышающая прожиточный минимум.

Так что достаточно много времени уходило и на встречу с покупателями, которые норовили непременно пересечься в центре либо во время обеденного перерыва, либо после работы. И Яков Андреевич выкручивался, как мог, носился по эскалатору в часы пик, куда-то опаздывал, куда-то приезжал намного раньше, и беспощадно прожигал своё время таким вот образом, куда больше отдавая, нежели получая.

Когда он только начинал свою карьеру игрока – менялы, он с удовольствием возился с покупателями, подолгу рассказывал о товаре, самолично придумывая истории его появления в его жизни. Ему нравилось, что он занят, он чувствовал себя нужным, полезным, и значимым. Ну и, разумеется, немалую роль во всей этой игре занимали деньги. На них можно было прожить, а Яков Андреевич, как было замечено ранее, работать не любил и не желал.

Однако, кроме денег, в его заработке немалую роль играл и спортивный интерес. Якову Андреевичу крупно повезло, что он обнаружил этот источник дохода, к которому сумел прибиться и из которого жадно пил, даже хлестал, драгоценную влагу.