Елена Рейн
Вновь учиться жить
Глава 1
Москва
Ольга с любовью смотрела на спящую дочь, с нежностью сжимая ее крохотную ручку. Ее принцессе полгода назад исполнилось два годика и этот счастливый праздник она не забудет никогда. Все потому, что как раз в этот день Алине сняли шину Виленского.
Женщина прикрыла глаза, вспоминая свой шок и ужас, когда у дочери обнаружили дисплазию (незрелость тазобедренного сустава у новорожденных). Этот диагноз держался до трех месяцев, а потом поставили новый диагноз: врожденный вывих и подвывих тазобедренных суставов, и малышка с трех до девяти месяцев была загипсована.
Материнское сердце до сих пор сжималось от воспоминаний, как проходили два первых дня, когда у Алины атрофировались мышцы после того, как ее загипсовали. Малышка плакала, не переставая, находясь только на руках. За 48 часов молодая мама скинула больше пяти килограмм, не выпуская ребенка из рук, не имея возможности сходить по своим надобностям. Хорошо, что приехала подруга из другого конца города и ненадолго меняла ее.
Котова, несмотря на свой категоричный и тяжелый характер, очень хорошо общалась с Ольгой, поддерживая и помогая в трудную минуту, не давая возможности отчаяться, опустить руки. Они подружились еще до замужества женщины, и общались до сих пор, не обращая внимания на презрение и ненависть супруга Латровой.
Владимир, стройный, высокий и красивый мужчина, не относился к категории любящих и заботливых мужей. Эгоист, считавший себя идеалом, важным и незаменимым стержнем их семейной ячейки. Он очень негативно отреагировал на диагноз дочери. Изменился в поведении по отношению к Ольге, не желая слушать о дополнительных расходах на частые специальные массажи, перинку Фрейка, используемую до трех месяцев, парафинотерапию и физиотерапевтические процедуры с кальцием. Кричал и ругался, слыша детский плач, категорично отказываясь возиться с больным ребенком, обвиняя жену в изъяне дочери.
Ольга по своей природе была очень нежной и доброй женщиной, где-то даже чересчур наивной, чем пользовались самые наглые в своих корыстных целях. Латрова всем сердцем верила в лучшее и безоговорочно доверяла близким людям, надеясь на взаимность. Женщина не умела ругаться, старалась всегда найти добрые слова для любого, и понять его поступки.
Терпела все, даже когда Владимир задерживался до полуночи на работе или спал у своей матери через два многоквартирных дома, крича, что ему нужно выспаться.
Ей было до боли обидно наблюдать за тем, как муж не желал общаться с дочерью, не в силах приласкать, обнять, а ребенок как никогда в этом нуждался. Мужчина с ехидством и обвинением оправдывался, что подойдет к ней только тогда, когда Алина будет здоровой. Отец девочки осознанно и показательно делал вид, что ее нет, категорически отказываясь остаться с ребенком, когда жена просила, желая выйти из дома за покупками или по своим делам.
Сейчас, когда сняли шину Виленского, и девочка была почти здорова, не считая коксартроза, Владимир все равно не желал видеть ее, впрочем, как и жену в последние месяцы хотя они изредка, но спали вместе.
Ольга не считала себя красавицей, но выглядела хорошо, хотя не помешало бы набрать вес. Русые густые волосы до плеч, широкий открытый лоб, красиво очерченный подбородок, прямой и изящный нос, светлая кожа, выразительные глаза темно-зеленого цвета, тонкая талия, стройное тело – внешние данные вызывали восхищение, притом, что молодой маме было некогда заниматься собой.
Несмотря на то что дочери с восьми месяцев оформили инвалидность, и теперь все расходы на лечение женщина оплачивала на эти деньги, средств катастрофически не хватало.
Муж работал механиком в мастерской, и всегда получал хорошо, особенно от левых заказов, но в последнее время он приходил ни с чем, жалуясь на скупого хозяина, обдирающего его до нитки.
Свекровь, Латрова Наталья Андреевна, невзлюбила свою сноху с первого взгляда, и всячески пыталась ее унизить, утверждая, что она грязнуля, убогая и лоботряска. Последние полтора года она только об этом и говорила, открыто намекая, что Ольга со своим больным ребенком сидит на шее у ее сыночка. Внучку бабушка презирала, считая калекой. Как только Владимир обрадовал мать «замечательной новостью», она явилась к сыну домой, высказывая все, что думала о его жене и ее дочери, желая выкинуть нахлебников из своей квартиры, которую сдавала им. Латров не позволил, жалея испуганную женщину, прижимающую к себе бедное дитя.
Понимая, что выхода нет, Оля занялась шитьем на заказ: постельные комплекты и платья, что она особенно любила, ведь не зря считалась лучшей портнихой в элитном салоне столицы.
Муж, хвалил жену за помощь в семейном бюджете, и совсем перестал покупать продукты, все чаще не ночуя дома, придумывая поводы для ругани. Добившись желаемого, со злостью хлопал дверью и убегал. Утром приходил и просил прощения.
Женщина поправила одеялко и проверила комнату в поисках разбросанных вещей или игрушек, но ничего не нашла. Алина всегда убирала за собой, радуясь, когда мама ее хвалила. Осторожно поднявшись с кровати, Ольга вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Поправив розы в напольной вазе, она тяжело вздохнула. Оля была взволнована и… напугана. Сегодня она хотела рассказать мужу о своей беременности.
Латрова даже не представляла, как так получилось, ведь они всегда предохранялись, что мужчина тщательно контролировал. Женщина откровенно боялась его подозрений, ведь муж очень сильно ревновал ее, пусть и нечасто сам проводил с ней время. А если подумает плохое…
Но факт есть факт, и уже четыре недели задержки. Ольга поняла это совсем недавно, соединив все симптомы: грудь набухла, по утрам тошнит, и месячные так и не пришли.
Латрова даже не задумывалась, что такое может произойти. Да с ее ритмом жизни – это неудивительно. Куда уж тут, когда спишь по три – четыре часа, чтобы все успеть по дому, поиграть и позаниматься с дочерью, а также выполнить заказы.
И вот теперь беременна… Денег на аборт у нее не было, а чтобы бесплатно, она, конечно, могла хотя переживала, что начнутся проблемы, ведь прописки у нее нет, но хотела вначале переговорить с мужем. В душе таилась маленькая мечта родить сына. Она знала, что сейчас в семье недопонимание и кризис, но все же надеялась, что это временные трудности и они скоро пройдут. Еще переживала, что с этим ребенком будет так же, как и с дочкой, хотя гинеколог уверяла, что от этого не застрахован никто.
Послышался звонок, и женщина улыбнулась, надеясь, что это муж. Рванула к двери и тут же открыв, увидела Наталью Андреевну.
– Добрый вечер, – пытаясь выдавить улыбку, вежливо проговорила Ольга, не понимая, что злобной женщине нужно от них в такое время.
– Он только у лоботрясов добрый, а кто работал, такого не испытывает, – процедила Латрова и, войдя в комнату, сняла с себя тонкий плащ серебристого цвета и кинула снохе в руки.
Молодая женщина недовольно выдохнула и, повесив на плечики, определила верхнюю одежду в шкаф-купе. Она так не любила общаться со свекровью, что ее уже трясло от будущих унижений в свой адрес.
Если всех Ольга понимала, но свою свекровь нет. Мать Владимира без скромности была жестокой и злобной женщиной, и постоянно требовала огромного к себе уважения, в противном случае угрожала выгнать всех из своей квартиры. И если первое время девушка пыталась спокойно поговорить, спросить, чем же она так ей не угодила, то потом смирилась, слыша от мужа угрозы, что если кто пойдет отсюда, то это она и дочь.
Молодая женщина часто ругала себя за верную, нежную любовь к этому жестокому мужчине, ведь даже сейчас, когда в их семейной жизни огромная трещина, надеялась, что все будет хорошо. Несомненно, глупая, но она действительно верила в лучшее.
Тем временем Наталья Андреевна с дотошной брезгливостью осматривала полки, проводя пальцем в поисках пыли. Ольга молча прошла в кухню и поставила чайник на газовую плиту, не желая слушать ее комментарии. Как бы чисто ни было дома, Латрова всегда находила к чему придраться.
– У тебя цветы подыхают, и можно лучше убираться в ванной. Надеюсь, завтра, когда будущие квартиранты придут смотреть квартиру, все будет нормально? – процедила сквозь зубы свекровь, доставая из сумки влажные салфетки и вытирая себе пальцы, кидая их на пол.
Ольга застыла с кружками в руках и тихо уточнила:
– Какие квартиранты? Мы… ведь здесь…
– Ненадолго, – буркнула Наталья Андреевна, и добавила: – И чай мне твой не нужен. Ты лучше свою швейную машинку да тряпки убери, а то устроила тут черти что.
Ничего не понимая, женщина поставила кружки на стол и осведомилась:
– Вы нас выгоняете?
– Да если бы все зависело от меня, я давно уже выкинула тебя отсюда, нищенку колхозную, – ядовито отчеканила она, пренебрежительно осматривая сноху, с первого взгляда невзлюбившую Ольгу с невероятной силой.
– Наталья Андреевна… – прохрипела молодая мама, приглаживая волосы, осознавая услышанное.
– И не смей мне тут грубить, а то и вещи собрать не дам. В тот же миг возьмешь свою убогую дочку и на улицу отправишься. Там сегодня тепло, так что не замерзнете.
Женщина побледнела, вцепившись в край столешницы кухонного гарнитура, и с возмущением воскликнула:
– Алина не убогая! И с ней все сейчас хорошо. Она… ваша внучка! Как вы так можете говорить?!
– Внуки у меня должны быть все здоровые и от нормальной снохи, а ты… даже родить нормальную девку не смогла, не то, что пацана, – презрительно выдала она и, видя в глазах молодой женщины обиду и, возможно, ненависть, с довольной ухмылкой проговорила: – Ну? Что-то хочешь сказать? Говори, а я… послушаю… Так даже будет лучше… для меня…
Ольга посмотрела в противоположную сторону, и спросила:
– И когда вы хотите нас выгнать? Владимир знает, что вы его и…
– Сынок уже давно все знает, и ему не стоит волноваться, а вот тебе нужно подумать, где найти приют.
– Я не понимаю вас, – произнесла Ольга, чувствуя, как в груди все сжимается от страха за себя и маленькую дочку.
– Это твои проблемы. Можешь уматывать в свою далекую деревеньку, откуда выползла, там тебе будут ряды. Нас это уже не касается! Все, я пошла, а ты постарайся все тут убрать, а через несколько дней сдашь ключи. Поняла?
Ольга ничего не ответила, лишь кусала губы в кровь, не замечая, как свекровь коварно улыбнулась и пошла на выход. Через секунды послышался щелчок закрываемой двери, и женщина села на стул, обхватив свои плечи дрожащими руками.
Мысли одна за другой кружились в голове. Но надежда зрела в груди, что муж все исправит, скажет, чтобы не волновалась, убедит, что они вновь поругались с матерью и ничего не случится. Он обязательно успокоит и прижмет к груди, ведь не может быть все так ужасно.
Ольга не знала, сколько так сидела, пока не услышала звук домофона, свидетельствующий о том, что пришел муж. Женщина не поднималась, сил совсем не было. Была опустошена и напугана. Ольга вновь и вновь повторяла ядовитые слова свекрови, пытаясь понять, почему она так сказала и правда ли это.
Светловолосый высокий мужчина худощавого телосложения вошел в кухню и сразу же недовольно рявкнул:
– Что, даже тяжело встретить? Лень встать со стула?
Оля невидящим взглядом смотрела на свои руки, желая сразу задать важные вопросы, но ей было очень тяжело это сделать. Сердце обливалось кровью от понимания, что разговор закончится не так, как она мечтает.
– Приходила… твоя мама – совсем тихо проговорила Ольга и, облизнув губы, пытаясь не разреветься, дрожащим голосом продолжила: – Она сказала, чтобы я с Алиной собирала вещи, и через несколько дней уходила отсюда. А у тебя другая жизнь…
Как только произнесла слова, являющиеся приговором для нее, посмотрела в глаза любимому мужчине, читая в них неверие, возмущение и злость. Владимир лишь на секунду показал свои эмоции, а потом сделал обычное лицо и рявкнул:
– Вечно мама сует свой нос, когда ее не просят. Я ведь хотел по-хорошему.
Девушка перевела взгляд на рисунок, изображенный на скатерти, совсем не понимая, что именно на ней выбито, и тяжело задышала. Ее трясло от сегодняшних событий. Предательство рвало грудь, как будто в нее воткнули острый охотничий нож.
Выдохнула и тихим голосом уточнила:
– Что по-хорошему?
Мужчина лениво подошел к холодильнику и, достав банку пива из упаковки, что он обязательно всегда приносил в дом, открыл ее. Сделал хороший глоток и, усевшись на стул на другом конце стола, грубо выдал:
– Оль, давай только без истерик? Мы же взрослые люди. Мне тридцатка и тебе уже не 18, как-никак 27. Так давай разговаривать как взрослые люди! Между прочим, я устал, а ты даже жрать не предложила! Это ты отдыхаешь, а я деньги в дом добываю. Вот какая ты после этого жена? Никакая!
Женщина закрыла глаза, стараясь сдержать в груди крик души. Ей очень хотелось закричать, напомнить, что она ох как давно нечего не видела, что он там добывает, но ухудшать сложившуюся ситуацию не стала.
Ольга молчала, всеми силами желая быть спокойной, но не получалось. Хотелось выть, чтобы выплеснуть ту боль, что испытывала, но держала в себе.
Желая услышать все, посмотрела мужу в глаза, взглядом требуя ответа.
– Да! – почти выкрикнул мужчина, подаваясь вперед, отчего стол немного сдвинулся к женщине. – У меня есть девушка! Пусть не такая красавица, как ты, но она любит меня. Боготворит и делает все, что я только не попрошу!
Ольга прижала ладонь к щеке, чувствуя поступающую тошноту, и тихо проговорила:
– А я… разве нет? Моей любви было мало? Что не так?
Латров нахмурился и раздраженно отчеканил:
– Ты… Знаю, что любишь. Но понимаешь, ты изменилась, как родила, стала совсем другой. Только и бегаешь с больной девочкой по больницам, да гуляешь на улице, сама вечно у плиты, моешь, гладишь, а ночью шьешь. Всегда с постоянными проблемами, волнениями в поисках денег. А я не хочу так! Не хочу! Мне нужно прийти домой, где все хорошо, нет проблем, где все с нетерпением ждут меня. Я хотел идеальную семью, а не замученную жену с больным ребенком.
– Но… – выдохнула женщина со слезами на глазах, даже не представляя, как в их ситуации по-другому, если он не помогает. – Я ведь и так все проблемы решаю сама. Ты…
Владимир резко поднялся со стула и закричал:
– Вот и решай дальше, а я не хочу! Мне вот это все дерьмо не нужно! Я хочу жить хорошо, праздной жизнью: жрать колбасу, ездить отдыхать, кататься на крутой тачке, чтобы все завидовали, но никак не тратиться на ребенка и помогать замученной жене.
– Но мы же хотели детей, ты сам говорил… – выкрикнула Оля, осознавая, что ее муж не тот, кого она так любила. Раньше он был совсем другой. Добивался ее, носил на руках и выполнял любые пожелания. Она была так счастлива, что, даже когда мужчина показал себя во всей красе после рождения ребенка, не обращала внимания, списывая на его усталость и нервы. Женщина так хотела быть счастливой…
– Это ты хотела! Мне бы еще пожить для себя, а ты скулила, что скоро стукнет 25, хотела рожать. А Вера так же, как и я, не хочет мучиться с детьми, да ей и рано. Она заканчивает в этом году институт, и мы с ней хотим съездить отдохнуть. Возможно, в июле. Как-никак я заслужил… после того, на что ты меня обрекла в этой проклятой семье.
Воздух ушел из легких, и стало совсем нечем дышать. Ольга прикрыла глаза и, не открывая, еле слышно просипела:
– А мы больше не нужны? Вот так просто? Нажился в браке и выкинул за дверь ненужную жену и дочь?
Мужчина хмыкнул и, отпив пива, воскликнул:
– А как ты хотела? Как? Ты вечно замученная, работаешь всегда. Либо шьешь, либо жрать готовишь или с больным ребенком занимаешься. Да тебя даже жалко трахнуть! На полном серьезе. Боюсь, что развалишься. Посмотри на себя! Кости одни! О чем вообще можно говорить?! Как тут не найти нормальную девку?! За мужем нужно смотреть, баловать и переживать о его потребностях. Это ты виновата! Сама разрушила наш брак.
Девушка с ужасом и неверием посмотрела на мужчину, глотающего пиво, и проговорила:
– Если бы я не работала, то…
– Вот уж извини, почему я должен содержать вас? И вообще… это ты родила дочь больной, а значит, ее расходы – твои проблемы.
Не выдержав, женщина смахнула слезы, текущие по щекам, и дрожащим голосом уверено произнесла:
– Ты трус! Во всем…
Глава 2
В глазах мужчины загорелся красный огонь, и он в мгновение оказался около нее, ударив кулаком в лицо. Не ожидая такого внезапного нападения, Ольга упала на пол, задевая головой боковину холодильника. Не выдержав такой жестокости, громко разревелась, закрывая лицо руками, не желая повторения.
– Еще раз услышу, не так получишь. Поняла? – закричал Латров, задрожав от ярости, швыряя пустую банку в умывалку.
Ольга только кивнула, вжимаясь в угол, не зная, чего ожидать от мужа. Произошедшее до сих пор не укладывалось в голове.
– Дрянь! Кто ты такая, чтобы мне что-то говорить? Жила в роскошной трехкомнатной квартире на всем готовеньком, и еще что-то смеешь мне говорить? Паскуда!
Женщина закрывала рот ладонью, в первый раз слыша такие слова из уст мужа применительно к себе. Раньше Владимир не позволял себе такого, а сейчас…
Осторожно поднявшись, чувствуя огромную тяжесть внизу живота, женщина схватилась за живот. Мужчина, проследив за ее движением, рявкнул:
– Что притворяешься?! Я тебя там не задел! Не строй из себя мученицу.
Ольга уверенно посмотрела ему в глаза и призналась:
– Я беременна.
Этой новости мужчина действительно удивился. Нет, он был в шоке. В считаные секунды сорвался к ней и, грубо схватив за волосы, чуть ли не выдирая их, прокричал:
– Тварь, ты с кем сношалась?
– Ни с кем! Ни с кем! – прохрипела женщина, чувствуя невероятную боль в голове. – Можешь делать что угодно. Тест… и другое… Я даже о таком и не думала! Ведь я считала, что у нас – семья. Хотела просить оставить ребенка. А ты…
Мужчина с ненавистью смотрел в глаза жены, понимая, что Ольга ни за что бы не изменила ему, но сам факт беременности его неимоверно бесил. Как так вышло?! Разозлившись, он со злости толкнул женщину на кухонный гарнитур и проговорил:
– Деньги на аборт ищи сама, я не дам и копейки. А если додумаешься родить, будешь полной дурой. Хватит и того, что одного воспитывать в нищете придется. На алименты не рассчитывай. Дураков нет!
Высказав все, что думал, развернулся и пошел на выход, совсем не реагируя на горький плач женщины. Напротив, его раздражали ее всхлипы. Он хотел скорее убраться из этого места. К той, что его понимает всегда. Ее даже мать одобрила, заявив, что рада его выбору и поможет с разводом.
Вера сейчас в клубе, и он обещал ее забрать, рассчитывая, что они хорошо покувыркаются потом. Любимая девушка всегда готова ему дать в любом месте, главное, чтобы он захотел. А ему необходимо снять стресс после идиотки-жены с ее мерзкими новостями.
У двери задержался и грубо выдал:
– Так как у тебя прописки нет, я сам подам на развод. По поводу квартиры… с мамой решай. Я уже несколько месяцев живу с Верой в ее квартире. Прощай.
Мир замер. Тишину прерывали только непрерывное дыхание и всхлипы женщины. Ольга с лихорадочным страхом смотрела перед собой, не видя ничего, прислонившись к дверце кухонного гарнитура, дрожа всем телом. Ей было так плохо, что хотелось удавиться. Чувствовала в эту секунду себя как никогда ужасно.
Но как бы ни чувствовала себя, она знала, что ничего не сделает себе а, наоборот, будет вновь учиться жить. У нее есть ее маленькая девочка, нуждающаяся в ней. Алина – смысл ее жизни.
Боль в животе напомнила о зародившейся жизни в ее теле, и она лишь закусила губу, страшась того, на что судьба ее бросает. Но нет, сейчас она ничего не будет делать. Завтра, когда наступит новый день, она подумает об этом…
Через долгое время слез уже не выло. Лишь красные пятна на лице и припухлость под глазами говорили о ее состоянии. Заставив себя подняться, женщина побрела к дочери. Проверив, что все нормально, Ольга тихо стояла у двери детской, думая о будущем. Отчаянье и страх терзали сознание. Она была в ужасе, прекрасно осознавая, что помощи ждать неоткуда. Оля вытерла выступившие слезы, закрывая ладонью рот, чтобы не разреветься, и вышла из комнаты.
Оказавшись в спальне, женщина без сил рухнула на кровать. Боль так и не проходила, что пугало. Через минуту Ольга отключилась, даже не сняв одежду.
Громкий звонок сотового телефона непрерывно трезвонил, а потом резко стих. Женщина поднялась, чувствуя, как тянет живот, разрываясь на части. Включила свет ночника и замерла на секунду, замечая кровавое пятно на бежевом покрывале.
Воздух вышел из легких, и ее сознание окутал страх. Ладони вспотели, и она только открывала рот, пытаясь здраво мыслить и действовать.
Всхлипнув, Ольга рефлекторно посмотрела на часы, отметив пять утра, и схватила старенький телефон, желая позвонить в скорую. Не успела даже набрать цифры, как вновь раздался звонок, высвечивая абонента – Наталью Андреевну. Сглотнув слюну в пересохшем горле, Латрова приняла вызов.
– Да… – еле слышно прохрипела она.
– Это ты! Ты виновата, что он разбился! Мой сынок… его больше нет! Ты… только ты довела его до смерти, – выла в трубку мать мужа. – Ненавижу тебя! Чтобы ты сдохла, подлая змея!
Шок, неверие отразились в глазах женщины и, чувствуя, что не держится на ногах, схватилась за шкаф, пытаясь удержаться. Сквозь пелену слыша проклятья свекрови, Ольга без сознания рухнула на пол.
***
Иванова Людмила Алексеевна встала очень рано. В шесть утра она всегда была на ногах. Не могла по-другому, привыкла в деревне к своему ритму жизни, а в городе до сих пор не могла перестроиться.
Уже год пожилая женщина жила в однокомнатной квартире, которую приобрели ей сын и дочь. Давно ей предлагали жить поблизости, настаивали на переезде, и наконец-то она согласилась, совсем обессилев в деревеньке. Бросила все: небольшой домик, огромный огород, сад и старика своего, алкаша спившегося.
Всю жизнь Людмила мучилась с ним, тянув двоих детей, не переставая драться с мужиком, когда начинал продавать вещи из дома. Было все в их семейной жизни. Ревела, угрожала, но в деревне свои законы. Терпела. Не жизнь, а каторга. Но как бы тяжело ни было, она вырастила детей, и сейчас гордилась ими. Сын лучший из лучших адвокатов в столице, дочь работает аудитором, разъезжая по стране с проверками. Дети перевезли ее, купив квартирку поблизости с домом Валентины, чтобы рядом была и с внучкой помогала.
Полноватая женщина встала с дивана и, сделав зарядку, направилась в ванную комнату. Через полчаса она сидела в кухне, попивая чай с зефиром в шоколаде, которые очень любила. Даниил ей всегда приносит, зная материнскую слабость. Сама она такие лакомства не покупала, пенсия не позволяла, но дети помогали, не принимая возмущений, забивая ее холодильник полностью продуктами, обеспечивая всем необходимым.
Через несколько часов Валя должна завести ей внучку, так как Дашеньке только в сентябре идти в сад, поэтому бабушка с радостью сидела с ней, гуляя до вечера, пока не забирали.
У сына пока не было детей, он недавно женился, и Людмила Алексеевна надеялась, что скоро и они порадуют ее внучками.
Решив приготовить пирог с курицей и картошкой, достала слоеное тело их холодильника, чтобы отошло. Обработав специями курицу, разрезала тонкими слоями, и направилась в тамбур за овощами. Только положила несколько картофелин в миску, как услышала детский плач, скорее истерику.
Замерев, Людмила стала прислушиваться и, не выдержав, подошла ближе к соседской квартире, собираясь постучать. Только прислонила кулак к железной двери, как сразу заметила, что она и не закрыта. Раскрыла и только хотела подать голос, как услышала:
– Мама! Мамочка! Мамочка! Открой глазки!
Паника в крике ребенка заставила пожилую женщину войти в дом. Быстренько скинув сланцы, торопливо пошла на голос Алины. То, что она увидела, заставило ее похолодеть от страха. Оля, добрая и отзывчивая соседка, лежала на полу, а ее дочка тормошила женщину, пытаясь разбудить.
Латрова была без чувств, бедра и низ халата замараны кровью.
Ничего не понимая, Иванова прислонила ладонь ко рту и выдохнула:
– Ох, ты ж миленькая! Что творится, то?!
Наблюдая, что у девочки истерика, а руки в крови, она потянула ее в сторону и как можно спокойнее сказала:
– Алиночка, милая, пойдем ко мне? А я твоей маме помогу, и она придет в себя.
Малышка отрицательно закивала головой и упрямо направилась к маме, желая разбудить ее. Старая женщина, не мешкая, взяла ее на руки и быстрыми шагами пошла к себе, по дороге приговаривая:
– Ну-ну, моя хорошая. Ты пока мультики посмотри, а я хороших тетушек по телефону вызову, и они ей помогут.
Алина с надеждой посмотрела ей в глаза и спросила:
– Мама будет здорова? Заберет меня? Правда?
– Конечно, а пока посиди у меня. Я сейчас вызову скорую. А там, может, и твой папа придет… – проговорила Людмила Алексеевна, надеясь, что муж Ольги скоро уже придет. Заметив, что девочка нахмурилась, только пожала плечами.
Усадив малышку на диван и включив телевизор, где как раз транслировали детскую передачу, подошла к стационарному телефону и вызвала бригаду скорой помощи, рассказав все, что видела. Наблюдая, что Алина спокойно сидит и смотрит мультик, вновь пошла в дом Латровых.
Оказавшись рядом с лежащей на полу Ольгой, проверила пульс. Почти не прощупывался, но все же. Посмотрела на лицо и, замечая приличного размера синеву на щеке, нахмурилась. На голове ран не было, а вниз она даже боялась смотреть. Темно-коричневые пятна на бедрах ничего хорошего не предвещали.
Поднимать она ее не стала, да и сил не было. Прошлась по дому и, вспомнив, что без документов не примут, тяжело охнула. Случайно обратив внимание на черную сумку на вешалке, которую Оля постоянно брала с собой на улицу, она с облегчением выдохнула. Сняв с крючка, открыла. Обнаружив паспорт во внутреннем кармашке, старая женщина улыбнулась. В обложке был вложен сложенный листок белой бумаги. Развернула и с радостью убедилась, что это копия страхового полиса, а значит, все нормально. Закрыв отдел, повесила сумку на вешалку, и тут же услышала домофон.
Дальше все проходило очень быстро и волнительно. Через несколько минут в комнату вошли две женщины. Высокая женщина в очках и с огромной сумкой в виде чемодана спросила:
– Вы вызывали скорую?
– Да. Она… Ольга без сознания. Не знаю сколько лежит. Услышала, что ребенок плачет, и прошла в дом. Дверь открыта была, – запинаясь, протараторила Иванова.
– Понятно. Показывайте, – проговорила брюнетка в синей рабочей спецодежде, и прошла за пожилой женщиной, а за ней и вторая.
Через пять минут Иванова стучалась в каждую дверь соседей, чтобы попросить мужчин помочь перенести больную до машины. Отозвались сразу, чему Людмила Алексеевна была искренне благодарна.
Когда Ольгу увезли, оповестив, куда именно положат, соседка сидела на стуле, и задумчиво смотрела на стену. Казалось все таким нереальным и страшным, отчего в груди было до невозможности холодно.
Женщина вспоминала, как врачи недовольно хмурились, задавая вопросы. Потом сразу же позвонили в больницу, предупреждая, что привезут женщину в тяжелом состоянии.
Все это время она только выполняла то, что ей говорили, а теперь вот отошла… И стало так страшно за жизнь доброй девочки, всегда готовой помочь всем, таскающей ей пироги да блины.
Когда Иванова могла, ведь она в основном с внучкой сидела, то присматривала за Алиной, ведь молодая мама все делала одна, а муж… только кричал. Вечная ругань мужчины – считалась нормальным климатом в их семье, после того как в квартире появился новорожденный ребенок.
Посидев немного, пожилая женщина пошла в ванную и, найдя тряпку и набрав в ведро немного воды, смыла кровь. Покрывало стянула и простирнула в холодной воде, повесив на вешалку. Она не была брезгливой, поэтому ей было нетрудно, а оставлять такое – не могла.
Потом со спокойной совестью направилась к себе. Не успела войти, как Алина кинулась к ней со словами:
– А мама? А мама где? Тети вылечили маму?
Бабушка погладила по голове милую девочку и сказала:
– Обязательно. Только позже, а пока побудешь у меня. Как папа придет, он сразу же тебя заберет.
Маленькая малышка с огромными карими глазами посмотрела на бабушку и пролепетала, запинаясь в словах:
– Папа будет играть со мной, когда я немножко подросту. Потом… Он… сильно устает на работе и не может ко мне подойти, чтобы играть.
Старая женщина только кивнула, примерно понимая, что к чему. Ольга никогда ничего не говорила, наоборот, всегда выгораживала мужа, оправдывая, но уста младенца не лгут. Отцу наплевать на своего ребенка, и малышка к этому привыкла.
Улыбнувшись девочке, Людмила воодушевленно предложила:
– Тогда посмотри мультик, а я испеку пирог. Скоро придет Даша, и вы вместе поиграете.
Алина кивнула, но ничего не сказала, молча пошла в зал и села на диван. Людмила Алексеевна еще долго стояла на входе, наблюдая за малышкой, и вздохнув, побрела в кухню.
Думы ее были о том, что любимая внучка и Алинка одного возраста, но дочь Ольги совсем другая… старше смотрится… серьезнее. И то, что сделало ее такой, совсем не радовало бабушку.
Через три часа женщина вытирала пыль, пока девочки строили башню из кубиков. Услышав, как громко хлопнула дверь в тамбуре, она положила тряпку на комод, и молча, не предупреждая малышек, вышла из квартиры, оставляя приоткрытой дверь.
В тамбуре уже никого не было, и она уверенно направилась к соседям. Ожидая увидеть Владимира, Людмила Алексеевна была не готова к встрече со свекровью Ольги.
Властная, зажиточная женщина, всю жизнь проработавшая главным бухгалтером в разных крупных организациях, насколько знала Иванова, имела склочный характер и отличалась жадностью, бесчувственностью и безграничной наглостью. Латрова в этот момент швыряла вещи во все стороны, выкрикивая проклятья. Как только она заметила гостью, рявкнула:
– Где эта тварь?
– Не знаю о ком вы. Ольгу увезли с кровотечением в больницу.
– Надеюсь, она сдохнет, – ядовито прохрипела Наталья Андреевна, в глазах которой бушевало безумство. – А также та мерзость, которую она нагуляла. Проклинаю их! И эту… калеку! Проклятущие!
Не желая слушать проклятья, особенно когда они касались детей, женщина проговорила:
– Ольга – хорошая мать и верная жена. А вот ваш сын…
– Она убила его! – закричала Латрова, приближая к ней. – Убила моего мальчика. Вова сел в машину после того, когда эта тварь заявила, что забеременела от другого. Он сам мне сказал! Мы с ним разговаривали. Эта гулящая мразь довела его до смерти! Только она! Ненавижу ее!
– Ольга ни с кем не… – возмутилась Иванова, не представляя такой подлости от соседки. Да и когда ей, когда молодая мать и не спала толком.
