Елена Толмачева
Будет вам свадьба
Знакомство
С Михаилом мы познакомились в лесопарке, в котором, по вечерам, собиралась наша молодежная компания. Старшему – двадцать лет, младшему – шестнадцать-семнадцать. Как-то вечером, к нашему костру подошел незнакомый мне парень, – кто-то его узнал, и он присел на сложенные вокруг огня бревна. Коротко кивнул, – Михаил. –Тебя давно не было видно – сказал один из узнавших. – Только вернулся из армии. Устроился на работу. Сегодня у меня – выходной; вот, решил пройтись по «старым» местам, увидеться с прежними друзьями. Миша выгодно отличался от парней, сидевших вокруг костра: короткая аккуратная стрижка, модная сорочка, джинсы и японская куртка, которые, в те времена, можно было «достать» только по блату с большой переплатой. Спокойное, уверенное выражение лица взрослого человека – ему было двадцать три. И вышел он из тьмы парка к огню, как из другого, неизвестного мне тогда мира, – такой не похожий на привычных мальчишек. Мне сразу же захотелось произвести на него впечатление – понравиться. Это у нас называлось – «закадрить». Я взяла гитару и запела что-то тогдашнее, подростковое – конечно, про любовь. Голос разнесся по лесу – низкий, звучный; я знала, что у меня – красивое контральто. Старалась я вовсю и добилась своего – Мишка пошел провожать меня домой. Мы немного посидели на скамейке у моего переулка: пообнимались, поцеловались пару раз и договорились о следующей встрече.
Строгое воспитание
Постепенно наши отношения начали развиваться. Миша встречал меня вечерами с работы, водил в кино. Иногда он подъезжал на Павелецкую, где находилось бюро, в котором я работала, и мы шли на концерт или просто гуляли по набережным и бульварам, сидели в маленьких сквериках. Я была совсем еще девчонкой, только окончившей школу, и совершенно не знала и не понимала мужчин. Иногда он исчезал на день-два, ничего о них не рассказывая. Так прошло около трех месяцев. В завершение каждой встречи мы подолгу и страстно целовались, тискали друг друга, но стоило Мише сделать малейшую попытку открыть для меня нечто новое, стать ближе, – я внутренне напрягалась и отшатывалась от него. Впитанное с детства от бабушки и мамы «не принеси в подоле», «спать можно только с мужем», «до свадьбы – ни-ни» и еще много подобных «наставлений» с повторяющимся объяснением, что «мужикам только одно и надо», «все они одинаковые», создали у меня запрет и неприятие близости с мужчиной, как на что-то грязное, стыдное, до свадьбы недозволенное. Сейчас можно только посожалеть и посмеяться над этими страхами, а тогда… все мои знания об интимной жизни были почерпнуты из учебника по биологии и страшилок, услышанных дома и в школе. В период моей юности, и еще долгое время потом, в Советском Союзе «секса не было». Ни в каком варианте – ни в кино, ни в литературе. Цензура не дремала. В большинстве семей это была запретная тема. Но природа требовала свое. Обнимаясь, сидя у Мишки на коленях, я чувствовала, как он весь дрожит, и джинсы готовы лопнуть по швам. И все мое существо откликалось на его призыв; мы оба начинали задыхаться от невысказанных и неудовлетворенных желаний. – Я так больше не могу – то ли прохрипел, то ли простонал однажды Мишка. – Я до свадьбы не могу – нельзя – виновато ответила я. Да еще добавила (О ужас!) – У тебя есть женщина? – Есть. Я к ней иногда езжу после мучений с тобой – снимать накопившееся напряжение. От такого откровения стало больно и обидно, но внутренний голос подсказал мне, что иначе он не может. Бережет меня? Или боится?
