Елена Владеева
Канатная плясунья. Новелла
Глава 1.
– А вы, девоньки, все шушукаетесь – женихов перебираете? Да о прынцах заморских, небось, мечтаете? Только глупости это все, лукавые соблазны, вроде как на молодого барина заглядываться. Прынц, если даже в кого из простых и влюбится, он ведь не своею волей живет. А что ему папаша повелит, потому как о царстве-государстве прежде думать надо или еще об каком важном деле. Он своей милой златые горы посулит, с три короба всего наобещает, а разве чем ради любови пожертвует? То-то… Вот вы послушайте-ка одну историю… Про любовь, а как же! Знаю я вас – про другое вы и слушать не станете. Тогда усаживайтесь поближе да поудобней, а то и рукоделье свое возьмите. История моя не сказать, чтоб очень длинная, но и не короткая – на карман подсолнушков, пожалуй, будет…
Приключилось это все в далекой стране, в теплых краях, где лето чуть не круглый год бывает. Птицы на все лады заливаются, цветы растут диковинные, фрукты всякие поспевают и даже виноград – пальчики оближешь! И может, от яркого солнца или еще какой благодати, народ в том краю жил нараспашку, говорливый да веселый. Каждый воскресный день на главной торговой площади бывал праздник и шумное гулянье. Выставляли посреди рядов еще прилавки с игрушками и сладостями, разные балаганчики, качели-карусели для детворы. Все от мала до велика спешили на площадь, и до самой ночи она мельтешила и гомонила народом…
Вот и в городок, о котором рассказ, однажды приехал странствующий цирк – запряженная парой лошадей большая расписная повозка. Соскочили с козел два прытких кудрявых молодца и одним махом раскатали выцветший ковер. Спрыгнул еще мальчонка лет восьми, стал расправлять потертые углы да с любопытством оглядываться. Следом не спеша вылез высокий седоватый человек, по всему видно – главный у них, и начал с громкими шутками-прибаутками ходить по кругу, завлекая народ на представление. А рыночные зеваки уж и сами подтянулись, ребятня с криками бежала со всех сторон, ожидая невиданного развлечения.
Тут из повозки показался до того здоровенный мужичина – все в голос ахнули от удивления! Кряжистый такой, с вислыми усами, широким кожаным поясом перетянут, а рубахи на нем вовсе не было, и он мышцами, знай себе, поигрывает. Занавеску отодвинул и вытянул из повозки чугунные гири – по два пуда, не меньше! – и еще толстую, железную цепь и свернутый канат. Потом приставил деревянную лесенку и свел на землю такую пышную кралю, что толпа снова ахнула, а среди мужеской части даже присвистнули, теперь уж от любования. Какой-то наглец громко заулюлюкал, но от крепкой затрещины сразу стих – чай, ты не в кабаке!
Тем временем в середке круга, вроде сам собой появился маленький столик, платком накрытый, и пышная красотка стала из-под него вынимать и подавать их главному всякие занятные штуки: блестящие кольца, свистульки на все лады, ленты и шарики. Принялся он их ловко вверх подбрасывать и ловить на лету, не глядя. Они у него из руки в руку перепархивали, да так быстро мелькали, что глазам невозможно уследить… Взял длинную красную лента, а она вдруг разлетелась на кусочки. Крепко смял их все в кулаке, и глядь – снова в целую ленту превратилась.
Потом, как из воздуха, фокусник выхватил колоду карт, и тут пошла настоящая потеха! Он медленно обходил по толпу зевак, творя чудеса перед самым их носом. Вши-ик! – в миг распустит всю колоду, то вкруг широким веером, то волнистой змеей. После вытаскивал – и ведь не разу не ошибся! – названную кем-нибудь карту. А то достанет ее у одного из-за пазухи, у другого из-под воротника, даже из-за уха! Вот кудесник-то! При этом балагурил, не переставая, и никого не пропустил – на всех острое словцо нашлось. Народ просто умирал со смеху! И монеты щедро сыпали, когда мальчик пошел с блюдом по кругу.
Потом на середину снова выплыла пышная краля с двумя белыми собачками. "Прошу любить и жаловать нашу очаровательную Розали!" – возгласил главный Фокусник. Собачки умели делать разные трюки: через обруч прыгали и друг через дружку, на задних лапках кружились, и вместе складно так повизгивали. А мальчик играл им на дудочке. Забавные такие собачки. Детишки звонко смеялись и тянули к ним ручонки, матери едва их рядом удерживали.
Тогда Фокусник попросил публику сдать чуток назад – сделать круг пошире, и на ковер выкатились колесом те двое кудрявых молодцов. И чего только они не вытворяли! Лихо пополам складывались – затылком чуть не до пяток доставали, через голову кувыркались, и на руках ходили, и веретеном крутились… Непонятно, как совсем не переломились и шеи себе не свернули! Народу они тоже очень понравились, все громко хлопали в ладоши и одобрительно гудели.
Потом в центре стал тот дюжий силач с гирями и давай разминать руки и ноги, выказывая себя со всех сторон. А мальчонка, пригнувшись под тяжестью, пронес по кругу цепь, чтобы все, кто сомневается, могли потрогать и убедиться, что она вправду железная. Фокусник их представил так: "Прошу приветствовать – наш силач Лукки и малыш Жанно! Силача мы с вами, пожалуй, отпустим – он, как видно уже притомился, зато малыш только во вкус входит!" И мальчик, поклонившись, отбежал к повозке. Зрители хохотнули, оценив шутку, но тут же стихли и замерли в ожидании…
Да, такой силищи никто из них, отродясь не то, что не видел, но и представить не мог. Все разинули рты… Ноги у малыша Жанно были, как намертво врытые столбы, а бугры на руках так мощно выпирали, будто сами гирями сделались. Он с плеча на плечо перекидывал чугунные гири – и через широченную спину, и по груди перекатит, и подбросит, и вертит по-всякому. А в конце уперся половчее, набычился да поднапружился – и как клещами, разорвал железную цепь своими ручищами! Вся толпа громко выдохнула – как один, и бурно забила в ладоши. Жанно степенно поклонился зрителям и обернулся к повозке.
Откинулась занавеска, и на руки к силачу спорхнула… Птица не птица – цветок не цветок? Девушка в лазоревом платьице, почти еще девочка и тоненькая, что твоя тростиночка! Русые локоны по плечам вьются, личико нежное, и улыбается так светло – чисто ангел небесный, а легкое платьишко едва коленки ей прикрывает. Народ совершенно обомлел… Кто рот разинул, расплылся по-дурацки… Другой чуть не облизывался, как вороватый кот на сметану. Кто прям-таки оцепенел, по-рачьи вытаращился и глазищами молча ее пожирает. Девицы сперва смущенно хихикнули, но тут же впились в циркачку придирчивыми взглядами, но не нашли в ней и малейшего изъяна. А некоторые из жен пытались вытащить своих мужей из толпы и увести, да куда там – все приросли к месту!
А силач подержал девушку на одной руке и бережно опустил на ковер. Над толпой пролетело "а-ах!..", как ветер по полю. Когда народ слегка угомонился, Фокусник ласково поглядел на нее, по волосам погладил и сказал нараспев: "Прошу вас любить и жаловать нашу несравненную Мариэллу!" Снова все принялись отбивать ладоши.
За это время двое тех кудрявых, что всяко выкрутасничали, уже натянули тонкий канат, одним концом привязав его к задку повозки, а другим – к коновязи, где их распряженные лошади стояли. Силач своей ручищей крепко похлопал по канату, подергал, чтоб проверить – надежно ли закреплен? Подставил девушке ладони, одним махом подхватил, как пушинку, и она легко впрыгнула на канат. Раскрыла большой расписной веер, взмахнула им, покачалась вверх-вниз… Чуть переступила, примеряясь… И побежала по канату.
На ней были вроде носков из тонкой кожи, шнурками перехвачены. А сами ножки точеные, сахарные! Добежала до коновязи, гриву у лошади потрепала – та ей радостно в ответ закивала. В мгновенье ока крутнулась вокруг себя – воздушное платьице юлой обвилось, а рукавчики, словно крылышки у мотылька, вверх взметнулись. И пошла павой, мелко-дробно ножками перебирая, словно чечетку задорную отбивала! Канат хоть и не слишком высоко был натянут, а все же за плясунью становилось боязно. Все затаили дыхание…
