Елена Яр
Предавшие крылья
Пролог
Входные ворота в академию магии были эффектными, если не сказать, пугающими. Имея хоть немного фантазии – а у меня ее было в избытке – зубцы в проёме можно представить клыками гигантского распахнутого рта. Этот рот заглатывал юнцов, которые возомнили себя способными, и пробовал на вкус. Тех, что оказывались и правда талантливыми, он направлял на переработку – вытачивать из грубых заготовок настоящих магов. А тех, кто оказался не слишком хорош, рот выплевывал назад на улицу.
Я очень нервничала. И дело было вовсе не в силе моего магического дара – в нем я была уверена, как ни в чем в мире. Спокойствия меня лишала необходимость притворства.
Сложно было удержаться и не трогать мои коротко обрезанные волосы, а рука туда так и тянулась. Еще нужно не забывать контролировать голос, чтобы он не звучал слишком уж по-девчачьи. И пусть к мужской одежде я уже успела привыкнуть за последние полтора года, именно парнем я никогда себя не называла.
А сейчас я должна была выглядеть как парень. Вести себя как парень. Чтобы никто и не подумал, что я на самом деле им не являюсь.
Это было необходимо, если я хочу получить диплом.
Не потому, что девчонок не брали в академию – брали. Но у меня было мало времени и много очень амбициозных планов, в которые не вписывалась борьба с чужими сомнениями, пренебрежением и недоверием. Девушка не может выучиться у черного отшельника, они ведь и парней не особо берут. Девушка не может получить диплом мага экстерном. Девушка вряд ли станет практикующим магом, ведь ее реальные планы – всегда семья, замужество и увесистая куча детей. Девушка – это как будто бы не настоящий маг.
Ну и еще Алекс Шеффилд, мой бывший жених и, по сути, единственный человек, кто может меня здесь узнать, потому что он присутствовал в прошлой жизни. Той, в которой я носила платья, не умела громко разговаривать и об учебе в академии лишь робко мечтала.
Жизни, который больше нет, к моей огромной радости.
Я решительно взялась за колотушку и треснула ею о металлическую пластину несколько раз.
Конечно, можно было ожидать, что раннему визиту будут не особо рады, но чтобы прямо вот так с места в карьер меня буквально обругали, было неприятно.
– Чего ты ломишься, салага, словно за тобой горгулья гонится? Сегодня неприемный день, и работники нам не нужны, проваливай!
Торчащее из маленького окошечка злобное лицо сверкало глазами и человека напоминало лишь отдаленно. Уж больно много волос на нем было. Брови разрослись на пол лба, космы на голове перерастали в бакенбарды, а те в свою очередь в усы и бороду. Лишь неприветливые голубые глаза сверкали, словно случайно упавшие в пожухлую траву драгоценные камни.
Первым желанием было нахамить в ответ. Но учитель любил повторять: «Не мой ноги в ведре, из которого, возможно, придется пить». Это была одна из немногих его мудростей, которую было не стыдно произносить вслух. Обычно его аллегории были либо пошлыми, либо противными, но очень-очень доходчивыми.
– Доброе утро, – вежливо, но без заискивания поздоровалась я, стараясь, чтобы голос звучал погрубее. – Я буду здесь учиться.
– Тогда и приходи в начале ревуна. Ну, можешь, в конце густыря прийти, если уж сильно приспичило. А сейчас марш отсюда, нечего шастать и будить приличных людей в рань несусветную.
– Вы не поняли, я уже сейчас буду здесь учиться. – Я протянула приготовленную бумагу в окошко. – Я пришел на экстернат после обучения у темного отшельника.
Привратник презрительно фыркнул:
– Ну конечно! Еще вчера за мамкину юбку держался, а сегодня решил, что уже маг. Сам подделал бумагу, или кто помог?
Я заложила руки за спину, опасаясь не сдержаться, и предложила:
– Ну, раз это подделка, уничтожьте ее.
Заверенная магическая бумага не могла быть уничтожена никем, кроме участников ее создания. Ну или без помощи соответствующих артефактов, которые вряд ли просто так выдавались направо и налево. Любой, попытавшийся ее испепелить, сам получит нехилый магический удар. Мой уверенный и нагловатый внешний вид заставил привратника усомниться. Но диссонанс между тем, что он видел, и тем, что читал, был слишком велик. Порадовало одно: дураком он не был, поэтому направил в бумагу совсем небольшой импульс, который тут же вернулся ему в кисть нехилой отдачей. Привратник ойкнул и резко захлопнул окошечко.
Спустя некоторое время дверь приоткрылась, и мне удалось разглядеть мужчину целиком. Непримечательный, довольно крупный, но какой-то весь невзрачный и серый. Впрочем, оценивать людей по внешности меня давно уже отучили. Он смотрела на меня прищуренными глазами, медленно открывая дверь для прохода.
Едва я миновала привратника, он резко шагнул ко мне и рыкнул:
– Я буду следить за тобой!
Я знала, что он хотел: посмотреть на мои крылья, которые должны были выскочить из спины и показать, насколько мое самообладание потеряно.
Но я лишь слегка обернулась и кинула через плечо:
– Тогда следите внимательней. Зрелище будет что надо.
И пошла по дорожке вглубь академии.
Крылья были у всех людей, но нас они предали уже давно. В легендах говорилось, что когда-то мы носили их не только как аксессуар, а пользовались по прямому назначению. Летали. Жаль, что уже давно нет в живых ни одного человека, который бы это видел лично.
Крылья не могут поднять нас в воздух. Они лишь предают. Они выскакивают из спины в моменты волнения или страха. Открывают наши эмоции.
"Никто не видел его крылья" говорили как комплимент. Это означало невозмутимость, умение держать себя в руках.
Все наши беды оттого, что сейчас в мире недостаточно магии. Раньше она питала всех, а теперь лишь избранных. да и то очень слабо. По-настоящему сильные волшебники уже не рождаются, а те крохи дара, что проявляются в людях, вряд ли способны менять жизнь к лучшему.
Но мы честно ищем магов, обучаем их, даем возможность проявить себя.
Выпускники занимают посты в правительстве и бизнесе, а самые талантливые возвращаются, чтобы преподавать. И как же жаль, что с самыми лучшими учителями случается вдруг что-то непоправимое. Они становятся черными отшельниками. Уходят от людей, часто селятся на грозовых перевалах и живут в одиночестве, отказываясь больше передавать свои знания.
Престиж Академии магии с каждым годом падает. Там по-прежнему принимают девочек, но родители неохотно отдают туда своих дочерей. Ведь магички строят карьеру, а не торопятся выходить замуж и заводить детей.
Правда, есть очень упорные девочки…
Мечтательница 1
За два с половиной года до этого
Утро началось отвратительно. Совершенно случайно я застала своего жениха, целующегося с другой. И пусть у нас был договорной, одобренный семьями, магически совместимый союз. И пусть любви там не было, да и знали мы с Алексом друг друга слабовато. Но обидно было очень.
Тем более целовал он ее так, что у меня от зависти заалели щеки. Жарко, глубоко и порочно. Мне же от него достались за все время два почти братских чмоканья в щеку.
Да, я не красавица, а тугой пучок на затылке, что по маминому приказу ежедневно скручивала мне горничная, делал меня еще более неинтересной. Но не уродина. Слегка полновата, но в Академии я надеялась свою физическую форму значительно улучшить. К тому же, вот, и Алексу нравились подтянутые тоненькие белокожие красотки, недаром же прямо сейчас у одной из таких он пытается языком нащупать гланды.
Моя же кожа была очередным поводом для уныния: она всегда легко схватывала загар. Плебейская кровь, как говорила моя мама, намекая на одну из веток в папином фамильном древе.
Я застыла, не в силах отвести глаз от непотребного действа, творимого моим женихом в тенистой парковой беседке. И даже не сразу заметила, что из спины вылетели крылья. Какой позор, хорошо, что я надежно скрыта от глаз плотным кружевом кустов. Я спрятала предателей назад в спину, но с пальцев тут же брызнули рассерженные магические нити. Неэлегантно чертыхнувшись, я прижала ладони к щекам. Ну что ты делаешь, Эффимия, а ну живо прекрати!
Я чуть не спустила с таким трудом накопленный за месяц резерв. Силы мне были нужны для поступления, где нужно показать хорошие магические результаты. Возможно, мне удастся даже зажечь с десяток свечей.
Вот интересно: непотребством, осуждаемым обществом, занят мой жених, а сбегать с места происшествия с горящими щеками, стараясь быть незамеченной, должна я.
Пришлось сделать крюк, и на встречу с подругой я немного опоздала.
Софи не рассердилась, но не преминула указать на мою оплошность. Хотя это она обычно приходила второй. Светленькая, мелкая и юркая, как горностай-альбинос, моя давняя компаньонка по проказам была чуть ниже нас по статусу, но не настолько, чтобы мне запрещали проводить с ней время. Впрочем, простые и стандартные планы на жизнь Софи очень импонировали моей матери. Вероятно, она даже надеялась, что та отговорит меня от учебы.
– У тебя щеки красные и глаза смущенные, – немного ворчливо сказала Софи. – Встречалась с Алексом?
– Можно и так сказать, – нахмурилась я, не решив, рассказывать ли о происшествии хоть кому-нибудь.
– Говори! – безапелляционным тоном заявила подруга, знавшая меня слишком хорошо.
И я поведала о недавнем инциденте.
– Нуууу, – протянула Софи, лихорадочно придумывая оправдание для моего жениха. – Он просто тебя бережет до свадьбы. Чтобы ты, как в старых легендах, у алтаря была девицей.
– И что же, мне еще пять лет девицей ходить и ни с кем даже не целоваться? – возмутилась я.
– Почему пять лет?
– Пока я не выучусь, жениться мы не будем.
Софи горестно вздохнула:
– Ну зачем тебе в маги, а, Эффи? Я не хочу с тобой расставаться. Уедешь, бросишь меня одну. У меня, кроме тебя, нет никого.
– Ну я же не на грозовой хребет собралась! Вернусь.
– Еще бы ты к черным отшельникам отправилась, – фыркнула Софи.
– Это мое призвание, это то, о чем я всегда мечтала!
– Что? Зажигать свечку щелчком пальцев? – скепсис в ее словах осел внутри неприятной горечью.
– Когда я выпущусь, я смогу намного больше…
– Мне показалось, или твоя мама не в восторге от твоей затеи с поступлением?
– Она не против. Да, раньше она отговаривала меня, но теперь смирилась. Вот увидишь, через пять лет я выйду совсем другой – сильной, умной, красивой.
– Ты и так красивая.
– Не подлизывайся, а знаю, что это неправда. Вон и Алекс Шеффилд целуется с другой.
Знала бы я, что проблема с неверным женихом – это ерунда по сравнению с тем, что началось дальше.
Гром грянул, когда семейный ужин был в самом разгаре.
Мы сидели в малой гостиной всей семьей, включая не только родителей, младших брата с сестрой, но и тетю с мужем и двумя моими племянницами. Я уже вертелась на стуле, мечтая отбыть положенное время и сбежать к себе. То, что магия любит отдых и нужно копить силы на завтра, ни для кого не могло являться оправданием покинуть церемонное действо. Так вышло, что в семье лишь у меня и у мамы был дар. Но мама его не развивала, поэтому он зачах и усох. А остальные вообще не знали, что делать с юной магичкой, и старались эту тему по возможности избегать.
Но мои мысли все были лишь о завтрашнем дне.
Я представляла, как войду в экзаменационный зал, строгая и собранная, как запалю своей магией целый ряд свечей и как получу на руки свиток, в котором меня объявят зачисленной на первый курс.
Целый месяц я не пользовалась магией. Копила каждую ее крупицу. И сейчас чувствовала внутри теплый огонек. Он подарит мне будущее, к которому я так стремлюсь.
– Эффимия! – судя по тону, мама окликнула меня не в первый раз.
Я улыбнулась и повернула к ней голову, показывая, что слышу.
– Какие у тебя планы на завтра, дорогая?
Я моргнула, думая, что уж мои-то планы известны всем. Да, в последнее время я пыталась поменьше говорить об академии, ведь эта тема не слишком радовала маму. Но чтобы они напрочь забыли о поступлении? Да не может быть.
– Мам, я завтра иду в академию, у меня экзамен.
Отец вопреки этикету брякнул ножом о тарелку так, что я вздрогнула.
– Я полагал, эти дурацкие мысли покинули твою голову, Эффимия!
– Но… – Я заморгала чаще.
– Дорогая, – вступила мама, – ты совсем не говорила об этом, и мы решили, что ты забросила эту детскую блажь…
– Это не детская блажь, мама! Я маг!
– Вот видишь, Белла, к чему привело твое попустительство! – Отец повернулся к матери. – Вместо того чтобы вырасти достойной наследницей, наша дочь решила опозорить семью!
– Дорогой, не будь столь суров…
У младшей сестренки из спины вылетели крылья: она явно была перепугана агрессивным настроением за столом.
– Хватит! – Отец только что по столу кулаком не стучал. – Мне надоели эти хождения вокруг да около. Никакого поступления не будет. И завтра же я лично посещу Шеффилдов, чтобы ускорить свадьбу.
Я почувствовала, что леденею. Это был как кошмар, только он почему-то случился не во сне, а наяву. Я словно проваливалась в холодную колючую темноту. Все реакции притупились этим холодом. И даже крылья не вылетели из спины.
Для родителей это был несомненно добрый знак: не так уж дочь и расстроена, раз не потеряла самообладания.
Но это не соответствовало истине.
Я в этот миг вдруг поняла, почему черные отшельники уходили на грозовые перевалы, и сама прямо сейчас мечтала бы оказаться в месте, где нет ни одного человека. Ловить голыми руками молнии и втыкать их в любого, кто только осмелится приблизиться.
Мои крылья остались в спине лишь потому, что я вся превратилась в кусок льда. И только голова, как жаровня, кипела болью и разочарованием.
Я направила весь лёд туда, вверх, по шее, прямо в мозг. Накопленной магии оказалось достаточно, чтобы блокировать все реакции.
Мне вдруг стало велико мое тело. Я, маленькая и жалкая, поселилась глубоко внутри. Мне не хотелось глядеть через глаза. Слышать через уши. Осязать пальцами. Я не желала чувствовать, понимать. Я спряталась ото всех в глубине души.
Когда горничная проводила меня наверх, я шла. Не мешала ей меня раздевать. Послушно легла в постель. Но мыслями я была не здесь.
Внутри себя я кольцом обвилась вокруг маленького огонька оставшейся магии. Я начала его отчаянно оберегать. Я решила, что теперь буду жить здесь. Растить свой магический костер до тех пор, пока его размер не станет убедительным доказательством моей состоятельности как волшебницы. И под убедительным я имею в виду то, что будет достаточным даже для черного отшельника.
Мечтательница 2
Утром я не встала с кровати, пока за мной не пришли. Да и горничную едва услышала.
Все было как через густой и вязкий кисель. Слова долетали с трудом. Касания не ощущались. Естественные потребности организма были лишь досадной помехой.
Забегали вокруг меня где-то к вечеру.
Тормошили, пытались кричать, заглядывали в глаза.
Почему они не рады? Я же теперь идеальная дочь. Не возражаю, не досаждаю, не перечу. Говорят есть – ем. Говорят идти – иду. Сижу, сложив руки. Молчу.
Это оказалось вовсе не сложно. Ведь главная я была совсем в другом месте. Я лелеяла и подкармливала крупицами магии маленький огонек внутри. Там были все мои мысли, желания, чувства.
Потом пошли хороводы лиц. Врачи, вероятно.
Они заглядывали мне в рот, рассматривали глаза, трогали и щупали. Давали лекарства всех степеней горечи, и я их исправно глотала. Меня возили на море и в горы, выгуливали по паркам, обмазывали грязями. Кололи иголками, делали примочки, один раз даже хлестали по щекам.
Но разницы в ощущениях не было. Все слова были лишь гулом. Попадавшее на язык казалось на вкус картоном. Касания ощущались словно через пуховую перину, одинаково никакими.
Со мной говорили родные и чужие. А мне нечего было им сказать, все слова кончились.
Однажды даже пришел Алекс Шеффилд. Я помнила: у него должна была быть непослушная челка, что все время норовит закрыть от меня красивые серые глаза, но видеть прямо сейчас этого не могла. Его облик размывался, словно через оконное стекло, что напрочь залито осенним дождем. Он присел передо мной на корточки и заглянул в лицо. Его рот открывался, но я не улавливала звуков. Жених держал мою руку и поглаживал пальцами. А я в этот момент поглаживала ладонями свой все увеличивающийся внутренний огонек.
Постепенно людей стало все меньше. И я почти перестала видеть крылья вокруг себя. Больше никто не нервничал, не переживал и не был расстроен. Все смирились.
Сколько прошло времени, я не знаю. Я не могла отвлекаться на счет дней. Но ежедневная растопка камина закончилась, снова пришла пора держать открытыми окна.
А еще было пора возвращаться, ведь мой внутренний огонек вырос в восхитительное пламя. Огромное, потрясающе жгучее, невозможное. Оно едва помещалось во мне, взбрыкивало, но слушалось беспрекословно.
Пора было показать его тому, кто заслуживал увидеть.
Беглянка 1
Я вынырнула из своего состояния поздним вечером.
И сразу оглохла, ослепла. Резко затошнило, и я зажала рот рукой, чтобы заблокировать содержимое желудка внутри. Пришлось упасть на кровать, чтобы хоть немного ослабить тяжесть навалившейся реальности.
Я всерьез опасалась сердечного приступа – так отчаянно колотился комочек плоти о ребра.
Пока ждала смерти или облегчения, успела рассмотреть новый балдахин над своей кроватью. И тонкую сетку паутины, что сплел паук, воспользовавшись нерадивостью уборщицы. Остальное все было, в общем-то, как я помнила.
Когда перестало тошнить и сердце слегка замедлило бег, я поднялась и на трясущихся ногах прошла к зеркалу.
И даже не узнала себя поначалу. Я повзрослела на пять лет? Или кажущаяся прибавка в возрасте от того, что мое тело стало еще толще и рыхлее? Лицо круглое, бледное. Волосы отрасли даже ниже попы. И раньше красавицей не была, а так стала какой-то среднестатистической теткой в свои… Сколько мне сейчас?
Кошмар.
Впрочем, отчасти такой облик был мне на руку. Реализовать мой план было проще в виде незаметной серой мыши, чем в виде эффектной дворянки.
Существенный минус был лишь один: слабость мышц. Есть подозрение, что со второго этажа в окно я не спущусь. Ни по связанным простыням, ни по вековому плющу, затянувшему стены родового замка. Плюхнусь мешком на стриженный газон и переломаю все кости. Подозреваю, так бесславно еще не заканчивался ни один побег.
Магическое пламя шевельнулось внутри, напоминая о себе.
И правда, чего это я?
Мои планы амбициознее некуда, так к чему полумеры?
Замирая от собственной наглости, я снова повернулась к зеркалу. Все те же каштановые волосы и невнятные глаза, заплывшие руки и странного цвета ночная сорочка. Но смотрела я не туда, а себе за спину. Крылья, забывшие дорогу наружу, выскочили неохотно. Но впервые за всю свою жизнь я не стала их прятать. Я вгляделась в них, словно раньше ни разу не видела. Они были белые, как почти у всех, среднего размера – увеличивали мой рост едва ли больше, чем в полтора раза.
Я повертелась. Да, смотрится странно.
Вздохнула, прикрыла глаза и зачерпнула из своего внутреннего огня. Я не знала магических команд и не умела распределять потоки силы в нужном направлении. Но интуитивно все сделала верно. Крылья дрогнули, шевельнулись и взмахнули. Затем еще и еще раз.
Едва удержала визг, когда мои ступни оторвались от пола – буквально пару сантиметров. Но это и правда произошло!
Великие Боги, да если я это покажу в Академии, меня не глядя примут!
Быстро проверила свой резерв и снова ощутила восторг. Разницы вообще заметно не было. Словно я не взмыла прямо сейчас над полом и не потратила кучу магической силы. Кажется, мой аутический демарш позволил раскачать резерв до неприличных высот.
Но с телом надо что-то делать. Оно и раньше-то спортивным никогда не было. Но сейчас стало просто неуправляемым. Пока я залезала на подоконник – запыхалась, руки снова задрожали.
Из сада тянуло свежестью позднего вечера. Деревья, что охватывали с задней стороны наш родовой дом, были все в опушке листьев, так что, судя по всему, был либо конец разноцвета, либо начало травня. Впрочем, время года меня занимало меньше, чем суточное. Нужно было знать, как скоро меня хватятся. И как далеко я успею уйти.
Положение луны говорило о том, что еще не самая глубокая ночь. Это было прекрасно – значит, в запасе есть время.
Записки оставлять я не стала. Не потому, что я такая неблагодарная дочь. Конечно, я понимала: родись я в бедной семье, провернуть такое с резервом мне ни за что не удалось бы. Вряд ли меня холили и жалели бы в лачуге, где все живут впроголодь. Мои меня не бросили, хоть я их и разочаровала.
Я ощущала вину за побег. Но иначе поступить тоже не могла. Я хотела себе свою жизнь. Такую, какую построю сама.
Если оставить письмо, они поймут, что я снова вменяемая. А так и искать станут не очень усердно, а может, и вовсе испытают облегчение от моей пропажи.
Боялась ли я ступать в пустоту?
Еще бы.
Но я верила в собственные крылья. Потому что больше верить было пока не во что.
Когда правая нога уже ощущала пропасть, а левая лишь пяткой касалась карниза, я выдохнула. Вот он, шаг в будущее. В неизвестность. В новую жизнь. И какой он будет, решится в эту секунду.
Перестало биться сердце. Дыхание прервалось. Я шагнула.
Они справились. Не подвели. Мягко опустили меня на траву. Я снова зажала руками рот, чтобы не завизжать от восторга. Смогла! Я смогла полететь!
В тот же миг оформился мой новый план.
Я не пойду в академию. Есть место поинтереснее.
