Елена Звездная
Я твой монстр
– Одно поваленное дерево, Дер. Одно поваленное дерево – и ни хрена в округе метров на сто!
– Да, но… это засада, Кей, – неуверенно произнес он.
– Это издевательство, а не засада, Дер. Издевательство, причем целенаправленное. Потому что, когда мы попытаемся это самое дерево объехать, вот тогда нас ждет засада. Даже две.
Дер глянул на меня, потом спросил:
– И что мы имеем?
– А что мы имеем? – Я пересела обратно назад. – Направо пойдешь – на друзей попадешь, налево пойдешь – еще друзей себе найдешь, прямо поедешь – дерево встретишь. Дер, у нас приказ не ввязываться в потасовки, активируй двигатели – и на взлет.
– Над деревьями подниматься можно? – подключаясь к двигателям флайта, спросил он.
– Нет, продолжай издевательски придерживаться дороги.
– Это как? – не понял он.
– Это издевательски перескочил дерево и поехал дальше, а они пусть бесятся.
Я вольготно закинула ноги на подлокотник переднего кресла и подключилась к полицейской базе.
– Так, Кей, они же реально взбесятся, – напрягся Дер.
– О да. – Я даже спорить не стала.
Переключение на номер экологической полиции – и срывающимся голосом:
– Уважаемый господин полицейский, тут вандалы! Они… они… – всхлип, – убили дерево! И намусорили!
И сброс звонка так, чтобы у полиции остались координаты. Как быстро экологи здесь появятся? Секунд через тридцать. Это Ятори. Вот если бы я позвонила с криком «меня убивают» или «насилуют», то это час, а то и два до приезда правоохранительных органов, а срубленное дерево – это мусор. А за мусор на Ятори казнят на месте, так что…
– Изобретательно, – с усмешкой похвалил Адзауро.
– Порядки на вашей планете – это изобретательно, да, – согласилась я.
И дальнейшую часть пути с самой злорадной улыбкой наблюдала, как обе поджидающие нас группы были схвачены полицейскими. Казнили троих причастных к вырубке дерева, еще парочка курила местный аналог гашиша: не то чтобы это было запрещено, но бросать косяки на землю им определенно не стоило. Итого – минус пять в составе наших дорогих «друзей», с которыми мы еще непременно встретимся. Определенно встретимся. Собственно, из-за конфликта с шиноби я и понадобилась Адзауро-старшему.
* * *
До поместья доехали примерно за час. По дороге встретили еще два дерева, которые спешно убирали люди вовсе не в костюмах службы контроля над садовыми насаждениями. На нас смотрели хмуро, взглядами провожали недобрыми, но исправно поднимали все щепки с земли. Зря они так. В том смысле, что мусор – это одна статья, а вот вырубка деревьев – уже другая… Коварно и анонимно переслала видео происходящего доблестной яторийской экологической полиции.
– У нас обычно так не поступают, – уведомил Адзауро-младший.
– Я в курсе.
Он молчал, пока я слала доносы, но смотрел на меня очень внимательно. Не знаю, почему решила пояснить:
– Я не кадет S-класса, Чи, тут ты прав. Я крыса. Крыса из стаи Исинхая. А у нас в правилах использовать системные уязвимости планет, на которых приходится работать. Мы не играем по правилам, мы используем традиции и законы наиболее удобным для нас способом. Усек?
И я, закинув в рот новую жвачку, принялась натягивать отвратительно белые носки на ноги – это Ятори: как только войдем в дом, мне придется снять туфли, традиция, а светить голыми пятками перед старшими здесь не принято – тоже традиция. Итог – все женщины в огромном особняке Адзауро передвигаются как коровы на льду. Некоторое изящество, несомненно, присутствует, но попробуй в новых хлопковых носках грациозно пройти по натертому до блеска мраморному полу… То еще удовольствие.
– Кей, – посмел вдруг этот назвать меня по имени, – а почему ты не кадет S-класса?
– Не прошла по баллам, – зло жуя жвачку и остервенело натягивая носки, ответила ему. – И тест на психологическую устойчивость завалила. Еще вопросы?
Адзауро-младший отрицательно покачал головой. Вопросы у него были, но он проследил за тем, как я жую жвачку, и каким-то образом осознал, что, если я жую, настроение у меня то еще. Неужели он способен оценивать чужое эмоциональное состояние? Странно.
Еще более странным было его тихое:
– Тест на психологическую устойчивость заваливают обычно те, кто подвергался насилию в детстве. Чаще всего, сексуальному.
Надевая туфли, серьезно ответила:
– Чи, поверь, психология – явно не твоя стезя.
– Я ошибся? – вновь вскинул бровь наследник клана и неожиданно поправил: – Акихиро.
Теперь вопросительно вскинула бровь я.
– Ты невнимательно читала мое досье, – улыбнулся мне Адзауро. – Чи – имя, дающееся при рождении, и оно обычно включает в себя надежды на будущее ребенка. Это второе имя. Первое мужчина должен заслужить сам. Я – Акихиро. Сообщаю на всякий случай, чтобы ты не опозорилась, назвав меня при всех детским именем. Готова?
Оторвать тебе голову? Да запросто!
Но едва ли мои устремления способствуют успешному выполнению задания.
– Аки-хиро, – повторила, пытаясь запомнить звучание.
– Перевести? – издевательски предложил Чи.
Буду так называть его исключительно из вредности.
– Разберусь! – гордо ответила я.
И мы свернули к первым воротам.
Поместье Адзауро представляло собой… крепость. Три окружающие основное здание стены, охрана по периметру, в которую наши, конечно, втиснулись, но даже они были вынуждены признать – в плане маскировки воины с Ятори их превосходили многократно. И все же лучше были мы. По той простой причине, что для нас не существовало границ, принципов, традиций и правил. Я сказала Чи правду – мы были крысами. Особой, правильно выведенной, практически неуязвимой и целостной стаей крыс. Мы могли выжить везде. В любых условиях, при любых обстоятельствах, в любой обстановке. Мы подстраивались и… выживали, плевать какой ценой.
– Знаешь, – вдруг произнес Адзауро, – мне всегда было интересно, существует ли любовь.
Я, прекратив всматриваться в обстановку, выискивая своих людей, с удивлением глянула на него.
– А тебе? – вопросил он.
– Абсолютно нет, – усмехнулась я.
– Думаешь? – вопрос с подтекстом.
– Уверена, – криво улыбнулась «жениху». И так, на всякий случай: – Ты должен меня ненавидеть, Чи-крошка, иначе вся легенда полетит к чертям в кратер одного из ваших действующих вулканов. Мы же не хотим этого, правда?
Черные миндалевидные, чуть зауженные глаза пристально смотрели на меня, на красивых губах играла какая-то странная предвкушающая улыбка, в глубине глаз отчетливо читался интерес, вероятно, чисто исследовательский.
Очередной мистер «ты точно в меня влюбишься». Уже даже не смешно. Но, глядя на Адзауро-младшего, я вдруг подумала: а посмотрел бы он на меня тем же чуть восхищенным взглядом, когда я еще не была длинноногой блондинкой с идеальными параметрами? Что-то мне подсказывает, что нет. Что-то, что всегда становится каменной стеной на пути любых отношений… Травля в старшей школе в принципе навечно оставила след в моей душе, ее последствия эту самую душу выжгли каленым железом чувства вины, а фотка меня прежней неизменно отрезвляюще действует… на меня. Никому больше я ее не показываю и не покажу. Правду… знает лишь Исинхай, он единственный, кто видел фото «до» и «после». Стеснялась ли я этого? Ни капли. Исинхай меня спас. Вытащил из ада. Научил, как жить дальше. Научил ставить цели и достигать их. Научил многому. Слишком многому, чтобы сейчас я могла оставаться безучастной к его личным проблемам.
И мне хотелось выть от тревоги, от переживаний, от страха за него… потому что разведслужба Гаэры не настолько милосердная организация, чтобы не стереть в порошок того, кто посмел занять место их любимого Багора. Ненавижу!
И как-то очень не в тему, когда мы проезжали вторые ворота, пришел входящий от Полиглота. Естественно, приняла сообщение, сжимая зубы, прочитала: «Овладение языком 40 процентов. Кей, паршиво».
Дохлый дерсенг. Язык на Ятори был тем еще удовольствием, но я уже говорила практически как носитель, даже сканнер не выявлял отклонений от диапазона. Сорок процентов?! Да какого?
«Скинул тебе обучающий курс от Леи, для нее этот язык практически родной. Работай».
Гребаный навигатор!
С одной стороны, я как бы благодарна, по идее. Операция же неофициальная, а Полиглот, глава языкового управления Гаэры, уделил мне личное время для обучения. Я оценила степень его готовности помочь Исинхаю, я упорно и прилежно занималась три недели! Сорок процентов?! Да ладно!
– Плохие новости? – поинтересовался мой условно жених.
– Справлюсь, не в первый раз, – ответила, скачивая программу от Леи Картнер.
Милая девушка, приятная очень, ответственная тоже очень и помешанная на своей работе, как и все кадеты S-класса. И она же – основательный провал Сейли Эринс. Эринс не справилась с задачей, а потому Лея Картнер сейчас пребывала на Рейтане… ну, почти. На астероиде, насколько мне известно. В глубоко беременном положении, по причине того, что… команда Эринс с задачей не справилась.
Теперь они как идиоты сидят на переподготовке. Ну, собственно, это успокаивало – пока они в дерьме, Исинхая трогать не будут.
Открыла сообщение от Леи:
«Привет, Кей. Подготовила для тебя базисный курс. Плюс немного информации о традициях на Ятори. Надеюсь, поможет. Также совет – изучи чайную церемонию, это один из трех главных параметров, по которым тебя будет оценивать клан Адзауро».
Мм-м… вспомнила, как я вчера трижды завалила эту гребаную церемонию. Почти не нарочно. Ну почти. Ну… процентов на пять, не нарочно.
«Лея, я завалила чайную церемонию», – честно написала специалисту языковой службы.
Как ни странно, Картнер была на связи, а потому тут же пришел вопрос:
«Как?»
Ну, твою мать, как-то вот так.
Тяжело вздохнув, быстро написала:
«Молча».
Лея Картнер была очень воспитанным и сдержанным человеком, сдержанным настолько, что, судя по слухам, застукав жениха на своей лучшей подруге, просто молча вышла из спальни, а потом и из квартиры. И это при том, что могла обоих размазать по стенке, даже не прикасаясь. Кадеты S-класса – это не только статус, это еще и трансформируемый эенг, одна из лучших разработок Гаэры в плане оружия ближнего боя, и… только кадеты S-класса получали и его, и право на его ношение еще даже до окончания Университета Космических сил. У Картнер эенг был… но было и то внутреннее достоинство, что не позволило ей использовать оружие против тех, кто был слабее. Эринс бы размазала обоих, даже оружия не доставая, та еще стерва, а Картнер… нет. Вот и сейчас Лея, вместо того чтобы психануть по поводу моего «многословного» ответа, начала писать. Я лишь представила себе, как где-то там, на орбите Рейтана, она тяжело вздохнула, и… собственно, даже расспрашивать не стала, просто перейдя к насущному.
«У тебя есть три попытки провести чайную церемонию, Кей».
Дохлый дерсенг, стыдно-то как.
«Лея, я завалила все три», – честно призналась сотруднику Полиглота.
Она молчала некоторое время, пока мы ехали через вторую часть ограждений, и в итоге сообщила:
«Это не очень хорошо, Кей. Тебе могут запретить садиться за стол со всей семьей, мотивируя это тем, что не уверены в том, что ты достаточно безопасна».
Вспомнила приемный обед в семействе Адзауро… Сырая рыба, живая сырая рыба, сырые осьминоги частями, сырые подергивающиеся осьминоги, полностью живые мелкие осьминоги… В общем, я не горела желанием испытывать позывы рвоты каждый прием пищи.
«Ты знаешь, я не то чтобы против», – честно призналась спецу языкового управления.
«Я могу тебя понять, – написала Лея в ответ, – но это будет ударом по репутации твоего жениха. Более того, клан может «не скрыть» данную информацию, и в этом случае тебя будут усаживать отдельно везде. В любом месте. А это, согласись, несколько помешает выполнению твоей задачи».
И ведь даже не поспоришь.
«Танец вееров. Это твой шанс все исправить. Постарайся», – написала Лея.
Увы, танцы с веерами тоже мне давались не слишком хорошо. Танцевать надо было на платформах в пятнадцать сантиметров, и это были не босоножки и не туфли – это были шлепанцы. Дерсенговы деревянные шлепанцы, скользкие до одури, а танцевать нужно было в носках, но… и это полбеды. Танцевать следовало в костюме из пяти долбаных халатов, пояса метров в десять, который наматывался на талию, с жуткой высокой прической и двумя здоровыми веерами.
«Я бы не стала рассчитывать на успех», – написала совершенно откровенно. И добавила почти ожесточенно: «Я не кадет S-класса, Лея».
Секундная пауза и вполне интересное предложение:
«Можно аккуратно и незаметно сменить обувь на более… удобную. Танец на обычных дневных гэта будет гораздо легче».
Хм, а это была мысль.
«Спасибо», – искренне поблагодарила я.
«Удачи, – пожелала мне Картнер. – И будь осторожна, Ятори прекрасна лишь на первый взгляд, но лучший комплимент для местных женщин – «ты хороша, как ядовитая змея». Ядовитая, Кей. Будь осторожна».
«Я постараюсь», – ответила абсолютно без уверенности в том, что справлюсь.
И выключила экран сейра.
Настроение было паршивым до крайности. Задумчиво-заинтересованный взгляд сидящего рядом со мной социопата позитива не добавлял. Да и ситуация была… С одной стороны, я не хотела подвести Исинхая. Никогда не подводила и сейчас не собиралась. А с другой – если я провалюсь, меня вернут на Гаэру, и я как минимум смогу быть с шефом рядом и помочь, как только это потребуется. И я не знаю, как лучше и какое решение было бы более верным в данной ситуации.
Дохлый гребаный дерсенг!
– Волнуешься перед встречей с моей семьей? – вдруг спросил Акихиро.
– Относительно. – Я отвернулась и посмотрела в окно. – Все, что я могла испортить, в плане впечатления твоих родителей по поводу невесты их дорогого Чи-крошки, я уже испортила.
– Не называй меня Чи-крошка, – очень мягко попросил Адзауро-младший.
– Тебе не нравится? – мгновенно заинтересовалась я.
– Нет.
Моя усмешка стала злорадной.
– Если ты полагаешь, что меня легко вывести из себя, то напрасно, – очень вежливо уведомил Акихиро.
Вот тогда я повернулась, посмотрела на идеального молодого мужчину и сообщила:
– Твоя мать вчера говорила примерно то же самое. И ты не поверишь – к концу чайной церемонии она сорвала реликтовую катану со стены и собиралась обрадовать тебя сразу двумя невестами. Иначе как объяснить ее попытку разделения меня на две не слишком ровные половины?
– Мне нравится попытка объяснить это материнской заботой, – улыбнулся Адзауро-младший.
– Она у тебя очень… заботливая, – подтвердила я.
Просто ночью тетка тоже пыталась проникнуть в мою комнату, причем почему-то тоже с катаной. Уже другой, обычной, а не реликтовой, и потому утром мне пришлось спешно менять кровать. Проблема в том, что я не ночевала в комнате, так что, увы, мебель подверглась необратимым для ее целостности воздействиям. Но это все мелочи, а вот слова Леи задели. Реально, не сумею наладить отношения с семьей «жениха», и у меня могут быть проблемы с выполнением задания. Существенные проблемы.
И тут с тихим шорохом гравия флайт подъехал к главному входу в дом. Там уже выстроилась в два ряда прислуга, готовая приветствовать «младшего господина», чуть выше стояли мать и сестры Адзауро, и на самом верху, практически в дверях, – его дед. Вообще, я не совсем поняла, почему именно Чи-крошка стал наследником рода, ведь несмотря на то, что его отец умер, имелись в наличии несколько родных дядей. Несомненно, все они были социопатами, любили употреблять местный аналог гашиша, да и спиртное пили своими наперстками только так, но… что-то мне подсказывало, что суть не в этом – дедок Адзауро тоже вполне себе все это потреблял. Вчера в момент чайной церемонии он даже сигары курил по две сразу – нервы у человека, да и возраст уже, это понятно. Непонятно другое: почему только выпускники Камуки могли наследовать звание главы рода? И, собственно, о том, что ни один из сыновей «старшего господина» не закончил ее, я узнала вчера, немножко взломав кабинет деда. Он не возражал. В смысле, может, и возражал бы, если бы не был занят двумя гейшами. Причем не то чтобы сильно занят – одна ему пела, играя на хрен знает чем, вторая танцевала во всех традиционных пяти халатах и десятиметровом поясе, но у всех свои извращения, я в душу к людям не лезу… а вот в сейфы очень даже. В общем, на данный момент в клане Адзауро было восемь половозрелых мужиков, но только крошка-Чи имел чин «младшего господина». Оригинально так.
Оригинальность заключалась еще и в том, что и его дяди, и даже кузены на будущий год снова собирались поступать в Камуку. Уже даже не знаю в какой раз, я, если честно, сбилась со счета.
– Готова? – вдруг очень заботливо спросил Акихиро.
Я грустно кивнула.
Готова, куда я денусь.
– Эй, – мне улыбнулись, – все будет хорошо.
Странный он, говоря откровенно. Вконец странный.
– Угу. – Я вымученно улыбнулась: – Про легенду все понял?
Он кивнул и повторил:
– Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня.
Вот и молодец, усек сразу.
– Это стандартные отношения в основном для всех пар, – внезапно сообщил Акихиро. И даже пояснил: – На Ятори идеальными считаются взаимоотношения по типу «от жгучей ненависти до любви». У нас абсолютно все браки в принципе заключаются принудительно. Выбора нет ни у жениха, ни у невесты.
И он как-то многозначительно это произнес.
Скептически относясь к его явной попытке вызвать сочувствие, язвительно заметила:
– Это не мешает мужикам водить к себе гейш толпами.
– Тоже верно, – усмехнулся Адзауро. – Пошли?
И наследник клана улыбнулся мне жуткой, до крайности пугающей улыбкой монстра. Улыбка, абсолютно ничего не выражающая, словно была нарисована на маске. Обыкновенной маске… полностью скрывающей лицо девятого дракона. «Адзауро» в переводе – клан дремлющего дракона. Дремлющего? Что-то мне подсказывало, что скорее атакующего. Готового к атаке. Вот-вот планирующего нанести удар…
– У тебя зрачки увеличились, – внезапно констатировал Акихиро. – Вожделение или страх?
– Ни то, ни другое, – внимательно вглядываясь в него, холодно ответила я.
– Тогда что же? – Улыбка стала явственнее, и вместе с тем глаза младшего господина заледенели.
Я вновь окинула внимательным взглядом Адзауро, несколько потрясенно покачала головой и произнесла вслух, пристально вглядываясь в яторийца:
– Твоя улыбка – это что-то. Она одновременно не выражает ничего, словно ты надел маску на лицо, и вместе с тем многозначительна до одури… Ты мне не нравишься.
Он усмехнулся, обнажив идеально белые зубы, и равнодушно-издевательски произнес:
– Смело, честно, вызывает неподдельное уважение и вместе с тем глупо. Как ты там сказала? До одури? Так вот, маари, честность не то, что следует проявлять на Ятори.
И он, открыв дверь, покинул флайт, чтобы, обойдя его, позволив открыть мою дверь лакею, галантно протянуть мне руку.
За нами наблюдало много глаз. Наблюдало внимательно и в высшей степени враждебно по отношению ко мне, но я несколько помедлила с подачей руки Акихиро. Просто «мари» – это любимая, а вот «маари» – уже принадлежащая. Как игрушка. Как вещь, на которую заявили права. Как женщина, лишенная прав и защиты. Как… как будто он сказал «моя», вложив в это все собственнические смыслы, которые только можно было вложить.
И потому да, я пребывала в некотором замешательстве.
Недолгом.
Одного взгляда на Акихиро Адзауро хватило, чтобы понять: со мной он был другим. Живым. Пусть даже притворялся, возможно, но… был живым. А сейчас перед автомобилем, протянув мне руку, стоял манекен… статуя, с идеальной кожей, отстраненным выражением на лице и холодом в глазах. Улыбка? Больше не было и намека. Если бы не грудь, едва заметно вздымающаяся от дыхания, я бы решила, что передо мной киборг, в крайнем случае искин, но человек – нет. Никогда. У людей не бывает таких застывших лиц. Словно действительно маска, только сейчас неживыми казались даже глаза.
Я вложила пальцы в его ладонь, Акихиро учтиво-безразлично помог покинуть транспортное средство и придержал меня на тот миг, когда флайт с тихим шорохом отъехал, оставляя нас на растерзание встречающих.
Что странно – моей руки монстр не отпустил, хотя следовало бы. Ему полагалось идти на шаг впереди, мне – на шаг позади, склонив голову и совершая маленькие быстрые шаги. Но младший господин почему-то забыл о такой важнейшей детали, как необходимость соблюдать правила, приличия и традиции!
Крепко сжав мою ладонь, он вальяжно-флегматично направился к ступеням, едва ли одарив взглядом прислугу и довольно холодно взглянув на мать, которая шагнула к нему навстречу, уже начав возмущенно дышать, потому как… мы нарушали традицию, да. Мы ее даже фактически уже нарушили, отрицать это было бы глупо, но Акихиро и не отрицал.
У этого монстра, кажется, было правило – не хочешь отрицать, доведи ситуацию до абсурда. И потому, вместо того чтобы, повинуясь возмущенному взгляду матери, отпустить меня, он лишь холодно произнес, проводя меня мимо женщины, подарившей ему жизнь:
– Моя невеста неприкосновенна. Я говорю это один раз и хочу быть услышан и правильно понят.
Он произнес это невозмутимо и глядя так, словно мать не замечал вовсе, но мне вдруг стало безумно жаль эту красивую, как фарфоровая статуэтка, женщину, которая стояла с широко распахнутыми глазами, сегодня синими, и практически не дышала, словно ее дыхание было выбито одним жестоким ударом.
И когда Акихиро начал подниматься по ступеням с невозмутимостью ледяной глыбы, я все оглядывалась на его мать, которая, словно вовсе лишившись зрения, стояла, застывшим взглядом глядя прямо перед собой и даже не шевелясь. И при этом на лице – ни единой эмоции, никакого оттенка чувств, ничего. Куколка с идеально белой кожей, алыми губами, черными, собранными волосами, в нежно-розовом каимичи… качимичи… не помню, как называется этот третий наружный халат, подвязанный сегодня синим поясом, в тон к которому был подобран и цвет глаз моей условно «почти свекрови». Но, несмотря на то что ее лицо не выражало никаких эмоций, она вся была напряжена как струна, и… слова сына, поступок сына, поведение сына – были для нее ударом. И такое ощущение, что сокрушительным.
И вся моя воспитанная в иной культуре душа волной поднималась против подобных… действий. Но один взгляд на Акихиро – и я промолчала. В чужой монастырь со своей отравой не лезут, так что я заставила себя промолчать.
– Правильное решение, – не взглянув на меня и словно вообще не видев, кого властно вел за собой, произнес он.
Отвечать я не стала – мы почти приблизились к «старшему господину».
Низкий церемонный поклон мой, едва склоненная голова «младшего господина» и взгляд, более чем осуждающий взгляд Адзауро-младшего. Адзауро-старший не выдержал этого молчаливого осуждения и, опустив голову, отступил, позволяя нам войти в дом.
И… я вот сейчас ничего не поняла.
Понятное дело, дед Адзауро совершил не слишком разумный поступок, пойдя на открытый конфликт с местной мафией, но исправил же ситуацию, к примеру, нас вызвал, так что я не видела никакой причины для осуждения со стороны «младшего господина».
И вдруг мир словно перевернулся, и я оказалась на руках Акихиро.
– Ты что творишь? – не сдержала возгласа.
– Следую традициям Гаэры, – усмехнулся он.
И перенес меня через порог своего дома.
Три шага, и уже в сумраке здания Акихиро опустил меня на пол и, указав на лестницу, приказал:
– Иди к себе, я подойду позже.
На мой возмущенный взгляд ответом была ледяная усмешка и жест, указующий на лестницу, ну, это так, если я с первого раза не поняла.
«Кей, не нагнетай, – раздался в наушнике голос Слепого. – Внутри поместья ситуация под контролем».
По факту на этом задании мы со Слепым были на равных, да, Исинхай поднял меня практически до высшего уровня, но Слепой был моим начальником несколько лет, а потому я подчинилась. Молча позволила быстро подошедшей служанке снять с меня туфли, стараясь не скользить на натертом до блеска деревянном участке пола, дойти до столь же скользкой лестницы и подняться наверх, почти не оборачиваясь.
Обернулась, уже входя в галерею. Младший господин стоял, пристально глядя, и, кажется, не отводил от меня взгляда все то время, пока я поднималась… Неприятный холодок какого-то мало объяснимого ужаса пробежался по спине.
* * *
В моей комнате все было практически по-прежнему, ну, кроме того, что кровать, балдахин и часть мебели заменили. Учитывая, что моя кровать была чем-то вроде матраса на циновке, особо менять было нечего. В остальном – шкаф, встроенный в стену, маленький столик без стульев, то есть для сидячего на полу образа жизни, стоял близ окна. Икебана на нем не радовала, букетов живых цветов мне не полагалось.
Стянув ненавистные белые носочки с ног, прошла уже уверенно и, не поскальзываясь на каждом шагу, в ванную комнату и начала переодеваться. До обеда оставалось еще полтора часа, территория поместья контролировалась Слепым, так что я могла тупо расслабиться.
«Как он тебе?» – раздался в наушнике голос ранее шефа, теперь практически партнера.
«Монстр. Умен, наблюдателен, не лишен эмпатии, соответственно, на порядок опаснее всех. И да, одна маленькая проблема – это очень непредсказуемая сволочь, Слепой. Крайне непредсказуемая. Ждем проблем».
«Куда ты сейчас?» – не став комментировать мои наблюдения, спросил Слепой.
«Пробегусь».
«У тебя урок танцев», – напомнил он.
«Пробегусь!» – настояла я.
«Кей, в чем проблема?» – мгновенно понял, что что-то здесь не так, напарник.
А я… не знала, что ответить.
«Кей?» – позвал Слепой.
Не ответила.
В три движения собрала высокий хвост, зафиксировала его второй резинкой. Сорвала с себя манерно-модную одежду в стиле Ятори, натянула спортивные штаны, спортивный лиф, безразмерную майку поверх, завязала кроссы и пошла не к двери – к окну.
«Камера 245, отключение на три секунды», – скомандовала системе.
Классический яторийский стиль постройки домов давал немалое преимущество для любых побегов через окно, так что трех секунд мне хватило, чтобы спрыгнуть на землю в цветущем, насколько я поняла, почти вечно цветущем саду.
Еще секунд пятнадцать на стометровку, чтобы преодолеть открытый участок сада. Через первую стену я перепрыгнула, с разбега взбежав на нее, вторую миновала уже через охранный пункт, прыгать через это ограждение было себе дороже, и сорвалась на бег, едва оказавшись в пространстве между внешней и второй стеной, месте, которое просматривалось только камерами охраны, причем нашей.
В наушниках гремела музыка, на визоры транслировались языковые упражнения от Леи Картнер, в сознании билась высказанная Слепым фраза: «Кей, в чем проблема?»
Я не знала.
Снизив скорость бега до условно средней, я пыталась понять, что мне так сильно не понравилось, и… не понимала. Убогая планетка? Не буду спорить. На Ятори технологии давно шагнули за грань разумного, но вместе с тем человечность тоже шагнула, причем это был шаг назад, и тоже за грань, только уже другую – грань того, что отличает человека от… монстра. Семья? Любовь? Привязанность? Здесь каждое из этих слов было пустым звуком. Вместо семьи почитался род. Любовь заменил обычный расчет. Привязанность была слабостью, а потому монстры, закончившие Камуку, ею себя не обременяли в принципе. И это не то чтобы для меня стало шоком – мы работали и в худших условиях. Но что-то задело. Задело настолько, что в какой-то момент я остановилась и перешла на шаг.
Потом поняла.
Его отношение к матери.
Вот что меня ранило. Дохлый дерсенг, я бы жизнь отдала за то, чтобы обнять свою маму. А он прошел мимо собственной так, словно эта женщина была для него пустым местом. Он не взглянул на своих сестер. Он… как киборг. Или искин. Не знаю, что хуже, но и у тех, и у других эмоционально-гуманистическая составляющая отсутствует как таковая.
И вновь переходя на бег, я подумала, что нужно просто изменить свое восприятие этой ситуации, снизить важность, как сказал бы Исинхай. Просто снизить важность. Я смогу, не впервой.
* * *
Еще полчаса бега, и, собственно, пора было завязывать.
Разминая шею, я направилась к нашему пункту охраны и остановилась, не дойдя двадцати шагов, по причине того, что охрана Адзауро мне не понравилась. Не то чтобы они мне нравились ранее, узкоглазые для меня лично были почти все на одно лицо, в том смысле, что лица у них были закрытыми, только прорезь для глаз и наличествовала для распознавания, но вот конкретно эти трое, стоящие на одном из постов близ восточных ворот, мне не понравились. Понятия не имею, с чего бы.
Привычная для Ятори форма охраны – свободные штаны, свободная рубашка на запах, свободная, в основном частично декорированная тканью кольчуга поверх, все как всегда… но что-то было не так. Я оперлась о стену, прикрыла глаза на миг, словно устав от бега, и перешла на пси-связь. Импульс тревоги ушел Слепому, а я вновь вернулась в реальный мир и еще пристальнее вгляделась в охранников.
Усмехнулась, оттолкнувшись от стены плечом, и направилась на встречу смерти. Естественно, не своей.
Они напали разом, не сговариваясь, не сказав ничего мне, никак в принципе не выказав агрессивных намерений. Быстро, молча, уверенно и глупо до невозможности. Центральный получил удар в кадык с ходу и упал, захлебываясь кровью, атаковавший слева немного удивился, напоровшись на свой собственный кинжал, а вот с правым пришлось повозиться. Правая сторона у меня вообще не самая рабочая, так что без слов, звукового сопровождения и в целом в полнейшей тишине я получила удар по ребрам, и те заныли, еще не до конца восстановившиеся после последней операции, а он получил перерезанное горло, и вот это уже был провал – следовало хоть одного оставить в живых. Мой косяк.
Досадливо вздохнув, я вытащила салфетки и, вытирая кинжал, пошла дальше к нашим. А к этим, конвульсивно дергающимся на земле, уже спешила местная охрана.
И только дойдя до пункта контроля, я поняла, что ребро мне, кажется-таки, сломали.
* * *
– Ты как? – спросил Слепой, едва я вошла в каморку, где экранов было раз в двадцать больше, чем иных предметов мебели.
– Нормально, – усаживаясь на пол, безразлично ответила я.
Привычный вопрос, привычная ложь в ответ.
Я сидела на полу, откинув голову назад, ощущая затылком холод камня, и… сходила с ума от неизвестности. Не по поводу нападения, нет – это было предсказуемо, а полученная травма являлась всего лишь моей ошибкой, и это мелочь – умнее буду в итоге.
По факту, тревожил меня исключительно Исинхай.
Для человека, потерявшего всю семью, тот, кто ее заменил, становится важнее собственной жизни.
Активировала сейр, открыла экран, просмотрела входящие. От Исинхая ничего. Ни-че-го. Я с ума здесь сойду, потому что совершенно точно знаю – даже если его убивать будут, он мне напишет ровным счетом то же самое, то есть – ни-че-го.
