Ева Гладыш
Троемирие. Поцелованная богами
«Право Истинного на жизнь и свободу охраняется Законом Троемирия.
Никто из Истинных не может быть намеренно лишен этого права иначе,
как по приговору Всевидящего суда.
Также Закон Троемирия требует от Истинных не лишать
кого бы то ни было жизни,
пока не возникнет ситуация,
когда применение силы является абсолютно необходимым».
Из Свода законов Сварога. Положение об Истинных
Предисловие
Древние верили, что существует триада миров. Явь – проявленный мир, где бессмертная душа обретает плоть. Правь – место светлых богов, куда заказан путь и живым, и духам. И Навь – царство мертвых. Миры разделены непреодолимыми границами, за неприкосновенность которых отвечают Хранители. Только им разрешено свободно перемещаться меж мирами с такой легкостью, с которой люди из комнаты в комнату переходят.
Одним из Хранителей Яви была Ягиня, приемная дочь богини судьбы Макоши. Но наделенная великой магической силой непобедимая воительница когда-то стала заложницей своих чувств и была проклята. Она исчезла. Ее искали и люди, и боги, но поиски ни к чему не привели. Со временем её имя стало лишь шёпотом в тени. Те, кто помнил, продолжали надеяться, что однажды она вернется. Однако Ягиня была недосягаема, словно призрак, и её судьба осталась загадкой, окутанной тайной и печалью.
Глава1.
Пробуждение
Сквозь маленькое мутное окно был виден кусочек заснеженного двора. Сложно было определить время суток: толи предрассветное утро, толи вечерние сумерки. В доме было холодно, пахло сыростью вперемешку с чем-то кислым. От этого неприятного затхлого запаха она поморщилась. Отвернувшись от окна, увидела над собой низкий почерневший потолок. Рукой нащупала лохмотья, на которых она спала, а под ними кирпичную кладку. Сон как рукой сняло, когда она поняла, что лежит на остывшей печи в незнакомом доме. Резко приподнявшись, с удивлением рассмотрела лавку вдоль стены, на которой валялась брошенная кадушка; в углу заметила сундук с проржавевшим замком, рядом стоял полуразвалившийся шкаф для посуды, весь затянутый паутиной. Посредине избы стояли корыто, стол и допотопный стул. По стенам были развешаны пучки сушеных трав, покрытых пылью. Вишенкой на торте служили два зеркала: одно – простое, без изысков; второе – в золоченой богато украшенной раме. Увидев такую красоту в жалкой захолустной обстановке, она присвистнула от удивления и села.
Здесь ее подстерегало главное открытие. Одна нога у нее была человеческая, жилистая, совершенно обычная. А вторая – железная. Из колена росла чертовщина, по которой можно было смело изучать анатомию: большая берцовая кость, малая берцовая, кости стопы, и все они соединялись между собой механизмами. Более того, железная нога сплошь была усеяна странными знаками или письменами. Она пошевелила пальцами, и те отозвались, как живые. Управляемая сигналами мозга железная нога – это было настоящее чудо. Но оно не радовало.
Потом посмотрела на свои руки – худые, сильные, не очень чистые, с обломанными ногтями, они явно принадлежали сухопарой бабке. Ахнув, кое-как слезла с холодной печи. Дохромав до великолепного зеркала, в отражении она увидела высокую старуху со всклокоченной гривой седых волос, никогда не видавших расчески. Отшатнувшись от этого чудища назад, чуть не свернула второе зеркало, откуда на нее смотрела таже фурия. Лицо украшал крючковатый длинный нос, который нависал над тонкими злобно скривившимися губами. Кустистые брови и легкая поросль волос на подбородке прелести не добавляли.
«Ведьма, самая настоящая ведьма», – выдохнула старуха, и закрыла руками рот.
Лицо в зеркале было ей совершенно незнакомо. Но еще хуже, что она не могла вспомнить, какой была до тех пор, пока не проснулась в этом доме. Какому отражению она бы не удивилась? Ни одного воспоминания. Пустота. Как будто и не было ее на свете до этого момента.
– Эй, кто-нибудь здесь есть? – громко крикнула старуха, надеясь, что в доме она не одна. Но тщетно, даже мышь по полу не прошуршала. Тишина и забвение царили в этом неприятном месте.
Ошарашенная бабуся грохнулась на стул и уставилась в одну точку. Голова была, как пустой колокол, в котором настойчиво и беспокойно билась одна-единственная мысль: «Что происходит?». К тому же скоро, кроме философских вопросов на тему бытия, ее начали волновать и проблемы насущные. Хотелось пить, есть, ну и так далее. В обозримом пространстве избы ничего похожего на ватерклозет не наблюдалось, поэтому ведьма решила покинуть это тесное и неприветливое место и шагнуть в большую жизнь. Во двор, то есть.
В тихом ужасе от происходящего, она не сильно удивилась, даже скорее обрадовалась, увидев возле крыльца женщину лет сорока с небольшим и огромного мужчину с черной окладистой бородой, закрывавшей половину лица. Тяжелые тесовые ворота были открыты, кони тревожно ржали, но во двор не заходили. Понять беспокойство животных было можно – черепами их соплеменников был украшен весь забор вокруг дома. Часть пустых глазниц смотрела в лес, который плотной стеной окружал частокол. А некоторые – прямо во двор, и у ведьмы возникло ощущение, что смотрят они на нее.
С трудом отведя глаза от черепов, она с надеждой взглянула на непрошенных гостей. «Пусть каждый ваш день будет наполнен теплом и светом! Приветствую вас, Берегиня», – с достоинством сказала женщина в пуховом платке. «Добро пожаловать!», – повторил за ней мужчина зычным голосом. Старуха оглянулась – никого рядом не было, видимо, приветствовали ее. «И вам не хворать!», – буркнула она в ответ и начала спускаться по ступеням крыльца. Железная нога слушалась неважно, приходилось ждать, пока она опустится на ступеньку вслед за правой. Когда, наконец, старуха оказалась на земле, гости переглянулись и приготовились говорить, но она их невежливо перебила, увидев на краю участка заветный маленький домик:
– Сначала я туда, – сказала она, выразительно кивнув в сторону уборной, и торопливо захромала в нужном направлении. Может, гости считали, что, неприлично не поздоровавшись и не узнав гостей поближе, так явно предпочитать их обществу уединенное место. Или же они готовились к совершенно другому приему, но когда старуха, наконец, вышла к ним, они таращили на нее глаза, разглядывая безо всякого стеснения. Ей это не понравилось.
– Что здесь происходит? – ведьма закричала и из-за холодного ветра, который насквозь продувал то, что и теплой одеждой нельзя было назвать, и из-за отчаянья, охватившего ее в тот момент, когда стало ясно, что галлюцинация затягивается, все больше становясь похожей на чудовищную реальность. К тому же она, наконец, разглядела потрепанную жизнью, но еще крепкую избушку, которая стояла на каких-то сваях, до неприличия напоминающих самые настоящие курьи ножки.
– Вам должны были все объяснить, – спокойно ответила женщина. И представилась:
– Мое имя Агнеша, и мой долг – спасти тех, из кого вы изгоните Тьму.
Старуха замерла, переваривая эту информацию, но процессу помешал мужчина.
– Меня зовут Велимудр, Хранитель. Мой долг – провести выживших через лес, доставить в безопасное место, а затем помочь им вернуться домой.
Ведьма в ответ молчала. Ей надо было бы представится гостям, но в голове не было ни одной мысли, кто она и как ее зовут. А еще она не хотела, чтобы эта парочка услышала, как стучат ее зубы.
– Как вы себя чувствуете, Яга? – спросила Агнеша. – Вам плохо? И она внимательно посмотрела на седую лохматую собеседницу.
Старуха раздраженно пожала плечами, мол, дурацкий вопрос.
– У вас впереди тяжелая ночь, времени мало. Вы уже освоили ступу? Сеть накладывать умеете?
Агнеша говорила все громче, стараясь перекричать ветер, который завывал сильнее и сильнее. Ее вопросы ставили старуху в тупик:
– Какая ступа? Какая сеть? Сейчас же везите меня домой из этого дурдома! – она сорвалась на визг, уже не скрывая ни страха, ни злости. – Поиграли и хватит!
Агнеша переглянулась с Велимудром, и с нажимом ответила:
– Тот, кто вас призвал, должен был проверить силу вашей магии, объяснить ваши обязанности. Назовите имя вас нашедшего, – тон голоса был строг и сух.
– Я тоже бы хотела знать имя этого шутника. Но не знаю. И про вашу сеть не знаю. И про ступу тоже не знаю и знать не хочу! Это ошибка, и мне надо отсюда поскорее убраться! «Подобру-поздорову», – добавила про себя ведьма, но вслух произносить этого не стала.
Лица гостей вытянулись. Велимудр шагнул к старухе и схватил ее за руку.
– Она пуста. Ни следа магии, – сказал он, растерянно повернувшись к спутнице. Потом резко развернулся к старухе:
– Ты кто, старая, с кем шутить шутки вздумала? – он с каждым словом злился все больше и грозно наступал на старуху.
– Отстаньте от меня! – взвизгнула та в ответ, и начала отодвигаться от Велимудра поближе к избе. Та захлопала ставнями, будто отгоняя кого-то.
– Велимудр! – громко сказала Агнеша, – Оставь ее в покое! Видишь, ее изба защищает, не хватало нам проблем!
И уже обращаясь к старухе, чуть тише, но злобно добавила:
– Мы пока не знаем, кто вы и откуда. Но долг тех, кто здесь живет – не дать пройти навийцам через границу миров. Хотите вы этого, или нет, но ночью вам предстоит сражение. Со ступой я постараюсь вам помочь, чем смогу, но с сетью – нет. Этими знаниями владеет только Берегиня или тот, кто выполняет ее миссию. Плетение требует долгих усилий и немалой колдовской силы. У вас нет ни времени, ни магии. Возвращайтесь в избу, попытайтесь согреться и перекусите. Рекомендую всерьез подготовиться к ночи, которая может для вас стать последней. Или хотя бы вспомнить, кто вас призвал и как вы оказались в избе, уважаемая Яга.
Последние два слова были произнесены с такой нескрываемой иронией, что все-таки зацепили старуху.
– Почему вы зовете меня Ягой?
– Таков древний обычай, или уговор, если хотите. Всех, кто селится в этом доме, величают Ягой.
– Всех? И где они все?
– Им не удалось справится с задачей, они в лучшем мире, во всяком случае, большинство, – холодно ответила гостья.
Старуха окончательно запаниковала. Агнеша, не отводя от нее настороженных глаз, отошла чуть в сторону, и новоявленная хозяйка избушки увидела на санях пару больших мешков и связку дров.
– Этого хватит на первое время – мясо, крупы, хлеб, рыба. Велимудр, пока Агнеша все перечисляла содержимое, раздраженно таскал мешки до крыльца и кидал их на землю с такой злостью, что оставалось удивляться, как они не треснули по швам.
Напоследок Агнеша неожиданно развернулась к старухе: «Наберите воды в корыто, после сражения вам будет не до того. Еще спасибо мне скажете за совет».
Закрывая за ними ворота, она слышала, как Велимудр, даже не стараясь сделать голос тише, насмешливо сказал спутнице: «Зачем ты сказала про корыто? Очевидно же, что она – не та, кого мы ждали. До самоисцеления ей далеко, если вообще будет, что целить после этой ночи».
Ответа Агнеши старуха не расслышала – да и без разницы, о чем там болтает эта ненормальная парочка. Кое-как заперев ворота за ними, направилась на разведку. Оставаться здесь теленком на заклание она не собиралась.
Двор был большой, неухоженный, но неожиданно он ей понравился. Здесь был колодец, и вода в нем не застыла, так что она с удовольствием напилась чистой родниковой воды. Еще были какие-то хозяйственные помещения, в которых ей разбираться не хотелось. Возле крыльца стояла самая настоящая ступа, в которой мирно покоилась метла. «В каждой избушке свои погремушки», – легкомысленно отметила старуха и решила к ним вообще не приближаться, от греха подальше.
Зайдя в избу, владелица нежданно обретенной собственности на лесной опушке еще раз все внимательно осмотрела. Надела валенки, от которых запах стоял на всю избу, за печью нашла старый тулуп, от которого тоже не розами пахло. И пошла в противоположную сторону от дороги, по которой уехали Агнеша и Велимудр.
Тропинка уводила в лес, который становился все гуще и неприветливее. Дорожку стремительно заносило снегом: только была видна и вот уже нет. «Как будто лиса хвостом следы заметает», – с тоской подумала дезертировавшая ведьма. Скоро тропинку перегородили бурелом и сугробы. Стало ясно, что здесь со своей железной ногой она была не ходок. Пришлось возвращаться. Выйдя из леса и плюнув на все предосторожности, старуха направилась к той дороге, по которой уехали двое ее новых знакомых. Ветер становился все сильнее, сбивал с ног, но она твердо решила покинуть это место. Хромала, как одержимая. По ее расчетам, шла уже больше часа. Выбилась из сил, с трудом передвигала ноги, но уговаривала себя пройти еще чуть-чуть: «Скоро будут дома, люди. Нормальные люди! Которые помогут и с которыми я посмеюсь над тем, что со мной сегодня было! Избушка на курьих ножках, ступа… Двое сумасшедших…Сражения… Надо просто идти и никуда не сворачивать!» Она шагала и шагала. И обомлела, увидев перед собой высокий забор, который украшали лошадиные черепа. Изба не отпускала ее. Она ходила по кругу.
Осознав этот до крайности неприятный факт, старуха в полном бессилии подошла к воротам, прислонилась к ним головой и разрыдалась. В голос. Наревелась от души. Ветер колотил ее по спине, по рукам, пальцы замерзли, ресницы слиплись от слез вперемешку со снегом, на бровях стремительно нарастали сосульки. Устало распахнув небольшую дверь в воротах, она снова вошла во двор, кое-как добралась до крыльца и села на ступеньки. «Ничего, сейчас отдохну, поем. Просушу одежду. И с новыми силами снова двинусь в путь. Посмотрим, чья возьмет!», – успокаивала она себя. Привалившись головой к бревенчатой стене, закрыла глаза. Вроде бы на мгновение, но, когда она их открыла, темнота стала гуще, а усталость – сильнее. От досады смачно сплюнув на землю, она достала из мешка краюху хлеба, и пошатываясь от всего пережитого зашла в дом.
Первым делом хозяйка занялась вопросом тепла – надо было согреться и поесть, прежде, чем снова отправиться в путь. Открыла заслонку, положила туда сухих дров, который кто-то запасливый оставил возле печи. Запалила огонь и протянула к едва занявшемуся костерку окоченевшие руки. Тепло приятно растеклось от кончиков пальцев по всему телу, и старуха улыбнулась: «Жизнь налаживается». Сидела в тулупе, в валенках, жадно откусывая здоровенные куски хлеба и проглатывала их, почти не жуя. Только сейчас поняла, как проголодалась. Затопленная печь гудела так, что казалось, она взлетит. А вместе с ней и она со своей избушкой. Пламя бушевало и стучало в заслонку печи, как будто живое. Против воли старуха стала прислушиваться к этому стуку, в нем явно прослеживался ритм. Звуки из печи все больше и больше походили на барабанную дробь, которая становилась быстрее, разнообразнее, она захватывала, зачаровывала. Завороженная, старуха открыла заслонку. Пламя радостно вырвалось из плена и окружило ее так быстро, что она даже пикнуть не успела.
Пришла в себя уже лежа на полу. Ее привел в чувство мелодичный голос, и было в нем что-то родное, близкое. Она знала его, поэтому устремилась ему навстречу – вон из избы, за ворота. В лесу она видела горящие глаза, жадно следившие за ней. Чувствовала, как к ней тянутся чьи-то руки, но едва успев ее коснуться, с испугом их отдергивают. Но чем дальше она погружалась в глубь чащи, тем ей становилось спокойнее и легче. Сама не заметила, как перестала бежать и теперь спокойно шла, наслаждаясь каждым мгновением.
Таинственная трущоба признала ее, и она почувствовала себя ее неотъемлемой частью. Здесь, среди могучих вековых деревьев она наконец-то нашла спокойствие и умиротворение. Этот лес был живым организмом, полным тайн и мудрости, он говорил с ней на языке, понятном только им двоим. Она понимала его сердцем, словно она и он были переплетены крепкой нитью, как очень близкие родственники или друзья, с которыми вместе росли и делились самыми заветными секретами.
Деревья раскрывали перед ней свои тайны, зная, что она трепетно сохранит каждую из них. Старуха закрыла глаза, почувствовав душу чащи, осторожно и легко коснулась ее и осознала, что наконец-то встретилась с тем, кто был ей дорог. Лес обнимал ее хвойными лапами, вытирал слезы и нежно целовал в макушку. Он был счастлив, что они снова вместе.
Лесная гостья опустилась на колени, вдохнула свежесть заснеженной хвои и ей стало радостно; смотрела на звездное небо сквозь вершины деревьев и обрела покой; прислушивалась к звукам, всем нутром своим проникаясь волшебством, которым лес был наполнен. И увидела ту, с кем пришла на встречу.
Прекрасная незнакомка так легко шла, что словно парила над землей. Она не была юной, как весна, с её трепетной свежестью и неуловимым очарованием. Если уж сравнивать её возраст со временем года, то скорее она олицетворяла лето – щедрое, яркое и теплое, полное жизни и энергии.
На ней было длинное одеяние, выполненное из тончайшего, но теплого материала, который переливался как свежевыпавший снег в лунном свете. Цвет варьировался от глубокого синего до нежного серебристого, словно отражая холодное зимнее небо, усыпанное звездами.
По наряду рассыпалась искусная вышивка, напоминающая снежинки и морозные узоры, которые искрились на свету. Вдоль подола и рукавов роскошного наряда струились меха, мягко обвивая статную фигуру незнакомки.
Глядя на это великолепие, старуха мгновенно вспомнила, что она одета в лохмотья и внешность у нее к доверию не располагает, поэтому замерла на месте не понимая, как вести себя с этой необыкновенной красавицей.
– Пусть каждый твой день будет наполнен теплом и светом! Надеюсь, в этот раз ошибки нет и это действительно ты, – каждый звук глубокого голоса прекрасной девы отзывался музыкой в исстрадавшемся сердце ведьмы, и старухе так хотелось закричать, что это и правда она, и что красавица не ошиблась. Но вместо этого у нее вырвалось:
– Я не знаю, кто я и что здесь делаю. Помогите мне! – и запоздало поняла, что не поздоровалась. Поэтому в заключение своей речи буркнула, как здесь принято: «Пусть каждый ваш день будет наполнен теплом и светом!»
– Я бы очень хотела все рассказать тебе, но не могу, – ответила необыкновенной прелести незнакомка. – Ты должна сама вспомнить и вернуть утраченное.
– Яснее не стало, – очарование от встречи ушло, и старуха вновь начала впадать в отчаянье.
– Внутри тебя скрыты силы, которые ты сама не осознаешь, – ответила незнакомка, её голос был мелодичным и успокаивающим. – Ты должна вернуться к своим корням, к тому, что было забыто. Вспомни, как ты использовала магию в прошлом, как ты взаимодействовала с миром вокруг. Это не просто воспоминания, это ключ к твоей истинной сущности.
– Без этого никак? – с легкой надеждой спросила ведьма. – Может, есть другой способ?
– Ты должна пройти три испытания, – будто не услышав иронии, продолжила незнакомка. – Начнем с того, что в этом месте и в этом времени тебя зовут баба Яга. Есть люди, которые будут звать тебя Хранителем или даже Берегиней – не обольщайся, это звание надо заслужить. За множество человеческих веков это ни у кого не получилось. Но об этом мы поговорим позднее. Сейчас у нас совсем мало времени, и я пришла напомнить тебе, что у каждого есть долг, а твоя ноша особенная. Ты обязана охранять границы Яви, не допуская незваных гостей ни из Нави, ни из Прави. Земля Яги служит для них переходом. О правийцах пока не беспокойся, с ними есть, кому разобраться. А вот с навийцами ты должна решить все сама. Чтобы попасть из темного в проявленный мир, они захватывают души людей и направляют тела сюда. Одержимые не могут пройти через лес – он под надежной защитой; сквозь землю в этом месте путь им тоже был заказан – переход могла открыть только Берегиня. Навицы вынуждены идти через небо. Заслоном для перехода служит сеть. Ты вспомнишь, как ее плести, если ты в самом деле та, о ком я думаю.
Она подошла к ошарашенной Яге совсем близко и положила руки ей на виски. Старуха даже не сопротивлялась, окончательно убедившись в том, что попала в место, где обитатели со странностями и спорить с ними себе дороже. Поэтому обреченно позволила незнакомке прикоснуться к своей голове.
– Смотри мне в глаза, – повелительно сказала красавица.
Яга послушно исполнила просьбу незнакомки и провалилась в их глубину. В этот момент мир вокруг исчез – осталась только таинственная бездна, в которой отражались целые галактики, наполненные звёздами и тайнами. Она чувствовала, что смотрит в самую суть великой загадки, ее затягивали миры новых возможностей. В этих глазах она находила ускользающую реальность, которую невозможно было удержать, и осознала: она встретилась с той, что может дать ответы на вопросы, которые у неё даже не было смелости осознать, а тем более задать.
Встряхнув головой, она решительно приказала себе отказаться от поиска тайн Вселенной и прочих высоких материй, а в качестве компенсации получить ответы на свои маленькие, но жизненно важные для нее вопросы. Сосредоточившись, она увидела переплетение тонких нитей. Золотистые змейки ползали как живые, их движения были хаотичными, суматошными, они как будто искали правильное направление, которое задать им могла только магия. Ее магия.
Я заставляю всполохи быть послушными и завязаться в первый узелок сети; наблюдаю, как вокруг него сплетаются нити, образуя затейливый узор. Накладываю заклинания на узелки поочередно – каждому из них предназначено свое, не перепутать! Боевые заклятия – острые, как нож и могучие, как удар молота, сокрушительные, словно смерч. От них на языке остается привкус крови и железа. Охранные – надежные, как каменные глыбы, которые складываются в непреодолимую преграду. Круглые, тяжелые и твердые. Защитные, что служат надежным щитом и отражением: сила удара противника направляется против него же самого. Есть обманки – вроде как пустое место, но только сунься туда, тебя утащит в небытие, и обратно не выбраться. Или вязкие, которые затягивают бесшабашного глупца в топь. Эти холодят пальцы рук так, что приходиться их растирать их друг об друга.
У каждого заклинания есть свой привкус, свое слово, своя эмоция. Любое из этого смертельного арсенала подвластно мне, ведь я создала их. Я снова и снова накладываю заклятие на узелки, те в ответ начинают светиться, и чем больше их, тем сеть становится ярче. И наконец, завершающий узел, который от заклинания последней печати заиграл зеленым светом, от чего вся сеть ослепительно вспыхнула. Готово!
В этот миг Яга очнулась в своей избе лежа на полу. Огонь мирно потрескивал в печи, в избе стало тепло. Она кряхтя поднялась, потерла затекшую поясницу, похлопала себя руками. Вроде все целое. Ни ожогов, ни обморожений. Ни синяков от падения на пол. О том, что встреча в лесу ей не привиделась, говорило легкое покалывание в пальцах, которое – Яга теперь это знала точно – предшествует накладыванию заклинаний. Магия рвалась наружу, она с трудом сдерживала эту силу. С улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, она пробормотала: «Удивительно, что никто не хочет объяснить, откуда я взялась. При этом меня считают бабой Ягой и заставляют играть по их правилам. Ну что ж. Поиграем-поиграем. Но потом не обижайтесь. Кто не спрятался, я не виновата».