Евгения Голосова
А что мы будем делать зимой?
Я регистрирую на карте.
Ударной в такт, и духовой,
Я твой маршрут вношу в афиши,
А ты идешь – по кольцевой -
Себя и музыки не слыша.
* * *
Иди, погадай на проспекте Литейном,
Все улицы враз оборвав, как ромашку,
Портрет нарисуй мне на гуще кофейной,
До боли сжимая ладонями чашку.
Как медиум, влейся в гранитные своды,
На схеме метро отыщи криптограммы,
Тем проще, когда в городские кроссворды
Уже внесены вертикали рекламы.
Соскучился? Ладно. Давай целоваться,
Давай же, кричи: Что подумают люди!
Но только не будем с тобой расставаться,
Подумают – ладно, но только не будем.
Давай распакуем полпачки бумаги,
Листы разбросаем, разметим страницы,
И – белые простыни, белые флаги,
И новые белые-белые лица!
Оставим все прежнее, полно же, полно,
Еще раз по новой начнем без отмашки.
И я обрываю – не помню, не помню -
Красивые улицы белой ромашки.
Незнакомый город
…И вот ты вышел через здание вокзала
На эту лучшую из здешних площадей.
Ты шел стремительно. Дорога ускользала
И вниз соскальзывала к масляной воде.
Вода притягивала мелкие монеты,
Окурки, мусор, теплоходы и тебя.
Трамвай стучал по теплым рельсам: где ты, где ты, -
Пустую улицу колесами дробя.
Ты шел, небритый и неряшливо одетый,
Ты был промокший и опустошенный весь,
И ты действительно задумывался: где ты?
Дождем синоптики подсказывали: здесь.
Им с неба вторили пронзительные крики
Озябших чаек. Становилось все светлей.
Ты шел к вокзалу, где помятые гвоздики
Поштучно стоили четырнадцать рублей.
Ты взял билет, и вот – покинул эту плоскость,
Но, извини за любопытство и несносность,
Ты ощущаешь этой жизни двухполосность
И четырехколесность?
* * *
Я шла по лесу. По тонкой ткани,
По крову гусеничного царства,
Я шла по длинной лесной сутане -
И разбегалась лесная паства.
Я шла по платью цветного леса -
Лес разрисован был взмахом кисти.
Паук спускался, шепча: не слезу.