Евгения Горская
За шаг до ненависти
25 мая, суббота
О предстоящих похоронах сказал Федор. Позвонил, передал, что Владислав просит сообщить однокурсникам. Вера позвонила нескольким девочкам.
– Не хочется идти, – пожаловалась она маме.
– На похороны мало кому хочется идти. – Мама торопилась на работу. – Но ты же понимаешь, что это невозможно.
Вера этого не понимала. Илона никогда не была ей близкой подругой.
Идти не хотелось, но она встала по будильнику, надела черные шелковые брюки и темно-синюю блузку. Для похорон должно быть в самый раз.
Сунула в сумку приготовленный мамой черный шелковый шарфик на случай отпевания в церкви. Шарфик можно было не брать, священник прочел молитву в морге.
Народу на похоронах оказалось немного: Владислав, отчим, однокурсницы Катя и Лиза и дачные приятели, то есть Федор, Вера и, как ни странно, Ксения. Веру удивило, когда Ксения позвонила ей накануне и предложила довезти до морга. Ксения с Илоной близкими подругами никогда не были.
Вера согласилась, конечно. Добираться на электричке, а потом на метро – удовольствие то еще.
Вера всех здесь знала, даже Илониного отчима, а чувствовала себя ненужной и лишней. Перекрестилась несколько раз вместе со священником, скорбно постояла у гроба, терпеливо посидела на поминках.
Первым уехал отчим. Мужчина сильно постарел. Пожалуй, он один казался по-настоящему горевавшим.
Когда такси отчима отъехало, оставшиеся немного постояли у входа в ресторан.
– Поедем? – повернулась к Вере Ксения.
– Поедем, – кивнула Вера.
На поминках совсем не говорили о том, как могло произойти, что не стало молодой женщины, и в этом было что-то ненормальное. Илона не девяностолетняя бабушка, тихо скончавшаяся в своей постели.
Веру понять можно, она так долго думала о своих болезнях, что разучилась сочувствовать и сопереживать. Но все остальные?..
Впрочем, обвинять других всегда проще, чем себя.
Однокурсницы пытались Веру расспрашивать, но она мало что могла сообщить, самой бы кто-нибудь рассказал.
– Ксюша, ты веришь в несчастный случай? – спросила Вера, когда они отъехали от ресторана.
– Ну… А что же еще может быть? – удивилась Ксения, не отрывая глаз от дороги, она была аккуратным водителем.
Светофор впереди загорелся красным, Ксения остановила машину, вопросительно посмотрела на Веру.
Вера пожала плечами.
– Ты думаешь, ее убили, а потом сбросили в овраг? – серьезно предположила Ксения.
Вера опять пожала плечами.
– Это вряд ли. – Светофор разрешил ехать, Ксения тронула машину, перестала смотреть на Веру. – Убийство полиция сразу бы определила.
Выходило, что с Ксенией Иван подозрениями не поделился, только с Верой. Дачников много, а Веру Иван с детства знал, она для него своя.
Ксения высадила Веру у развилки, та помахала рукой отъезжающей машине и достала из сумки телефон.
В телефон весь день хотелось заглянуть, но она оттягивала этот момент. Заглядывать в телефон было противно и даже страшно. Вера объясняла себе, что бояться нечего, но все равно боялась. Кто-то затеял с ней недобрую игру, в которой ей отводилась роль жертвы.
Нового послания от шутника не было. Писем не было уже несколько дней, со вторника. Как ни странно, от этого становилось еще противнее и страшнее.
На фото, которое мерзавец прислал во втором письме, Вера переместилась вдоль кустов на несколько шагов.
Второе письмо она удалять не стала.
Вера неторопливо дошла до поворота дороги, осмотрелась, открыла присланное шутником фото и, не жалея шелковых брюк, полезла в кусты.
Она топталась минут двадцать, но все кусты на противоположной стороне дороги казались одинаковыми, и место, с которого шутник ее снимал, она не вычислила.
Выбравшись из кустов, она постояла, пытаясь восстановить в памяти ту роковую прогулку. Вспомнить хоть что-то, наводящее на след шутника, не удалось. Когда она здесь проходила, ничто не казалось ей подозрительным.
* * *
Ехать после похорон к Инне Владислав не собирался, но, вызывая такси, набрал не свой адрес, а ее.
Когда она отперла ему дверь, пожалел, что не заехал домой. Хотелось снять с себя все, напоминающее о похоронах, о смерти, постоять под душем, смывая остатки неприятных воспоминаний.
Постоять под душем он мог и у Инны, но ограничился тем, что снял серую рубашку и бросил ее на стул.
Стульям в ее квартире был не один десяток лет, по-хорошему, их надо было давно отправить на помойку, но квартиру Инна снимала, и было бы глупо заменять чужую хозяйскую мебель на новую.
Он тоже снимал квартиру и тоже не мог похвастаться меблировкой, но его убогий интерьер не смущал, а Инну стало жалко.
– Как все прошло? – спросила она, аккуратно повесив брошенную рубашку на спинку стула.
– Нормально, – буркнул Владислав. – Чаю сделай, крепкого. Голова гудит.
Прошел вслед за ней на кухню, сел в углу стола, вытянул ноги.
На Инне было короткое домашнее платье и тапочки на соломенной подошве.
Илона ничего такого никогда не носила. Она разгуливала по квартире в широких брючных костюмах или кимоно до пят. Из душа выходила, завернувшись в полотенце.
– Народу много было?
– Мало. Пара институтских подружек, пара дачных.
Инне хотелось спросить, не выяснилось ли каких-то новых обстоятельств, но она умела не задавать лишних вопросов.
Из нее получится идеальная жена.
Жениться, что ли?
Увидев Инну, никто из мужчин дар речи не потеряет, но от жены это и не требуется.
Достаточно того, что она умная и хорошенькая.
– Я тебе не рассказывал, как однажды Илонина подружка сломала ногу? – внезапно спросил Владислав.
Он знал, что не рассказывал. Он давно научился держать свои проблемы при себе, а сейчас почему-то захотелось поделиться.
– Нет. – Инна с удивлением повернулась к нему от стоявшей на рабочей столешнице микроволновки.
К чаю она разогревала в микроволновке пирожки из ближайшей пекарни. Иногда она приносила пирожки из пекарни на работу, угощала приятельниц-коллег и Владислава.
Под дешевым коротким платьем виднелись стройные ноги.
– Плохо сломала. Больше года на костылях ходила.
О том, что Вера ходит на костылях, через год после несчастного случая рассказала Ксения. Владислав с Илоной встретили ту около пруда, Илона с подружкой поболтала, Владислав молча скучал, глядя на серую воду.
День был прохладный, не для купания.
Он бы предпочел поваляться с планшетом в гамаке, но Илоне хотелось прогуляться, и он послушно ее сопровождал.
Иногда было проще выполнять ее желания, чем пытаться от нее отбиться.
– Это случилось на даче несколько лет назад. Там есть одно опасное место, дорога зигзаг делает и одной стороной примыкает к оврагу. Вообще-то там мало кто ездит, только местные.
Микроволновка звякнула, но Инна не пошевелилась.
– Не помню, зачем Илону в тот день понесло в город. В общем, она проезжала опасный поворот, а подружка ехала навстречу на велосипеде. Илона ее не задела, я потом внимательно осмотрел машину. Она утверждала, что даже не видела Веру.
– Подруга упала в овраг?
– Да. Илонину машину кто-то заметил. Какие-то люди на дороге, к счастью, были, вовремя вызвали «Скорую».
Инна переступила ногами, но к микроволновке не обернулась.
– Знаешь, я не удержался, сходил к Вере в больницу. Где-то через месяц после этого… происшествия. Попытался ее расспросить, но она сказала, что ничего не помнит. Все она помнила!
Все она помнила! Бледная Вера смотрела на него со злой насмешливой улыбкой.
– Ей потом несколько операций сделали. Она долго хромала. Несколько лет.
Про операции тоже говорила Ксения. Илона равнодушно ее слушала.
– Сегодня она была на похоронах. Не хромала.
– Влад! – Инна наконец-то разжала губы. – Почему ты это вспомнил? Эта девушка… Вера… могла отомстить?
Владислав неопределенно пожал плечами.
– Она мечтала вырваться из своей деревни. Радовалась, что ее берут на работу в Москву. Она своей хромоты сильно стеснялась, в Илониной компании больше ни разу не появилась. Сидит в деревне, занимается какой-то надомной работой. А она с Илоной училась, могла бы что-нибудь получше себе найти.
Илона иногда звонила Вере. Болтала обо всякой ерунде, а потом весело сокрушалась, что бывшая подруга совсем себя похоронила.
– И парень ее вроде бы бросил. Он тоже перестал появляться в компании.
Неожиданно Владислав пожалел, что начал все это рассказывать.
Свои проблемы нужно решать самому.
Первейшая проблема – это бумаги. Компромат.
Со второй проблемой он ничего не мог сделать. Только ждать.
Инна достала тарелку с пирожками, поставила на стол.
* * *
Решение поехать на дачу пришло неожиданно. Вернувшись с похорон, Федор выпил чаю, почитал в интернете новости, поглядывая на часы и жалея, что нельзя лечь спать прямо сейчас. Спать ему не хотелось, ему хотелось убить время. Поскучал он минут сорок, потом сунул ноутбук в рюкзак и быстро пошел к метро.
Он давно не ездил на электричке. Те теперь шли через всю Москву, больше не требовалось тащиться до вокзала. Федор удобство оценил, сэкономил минут двадцать. Когда вышел на платформу, только начинало смеркаться.
Постоял у тропинки, ведущей к поселку, и пошел в обход, к оврагу.
Пахло лесом, майской свежестью.
Веру он увидел, немного не дойдя до обрыва. Она успела переодеться, серые джинсы и зеленая блузка терялись на фоне разросшегося кустарника.
Она испуганно обернулась, услышав его шаги.
– Привет, – сказал Федор. – Гуляешь, да?
Вера отошла от кустов.
– Влад оставил мне ключи от Илониной дачи. Просил поглядывать. Сам не знаю, на кой черт я их взял.
Он зачем-то снял с плеча рюкзак, повесил на руку.
Она молчала.
Он никак не мог привыкнуть к новой Вере, которой нет до него никакого дела. Прежняя Вера ему иногда снилась. Сны были нерадостные, они с прежней Верой постоянно ссорились.
– Пойду взгляну на дачу.
– Возьми меня, – неожиданно попросила Вера.
На секунду ему показалось, что она стала прежней.
Наверное, потому что она наконец-то на него посмотрела.
Только на секунду, потом отвела глаза.
О чем разговаривать с новой Верой, он не знал, и до Илониного поселка они шли молча.
Напротив калитки, перегораживая дорогу, стояла синяя «Ауди». Федор обошел машину, сунул в замок калитки ключ.
– Здравствуйте! – звонко произнес за спиной женский голос.
Федор обернулся.
Молодая мама, придерживая висящего у нее на груди в слинге ребенка, широко улыбалась и весело его разглядывала. Маме было лет двадцать, а ребенку пара месяцев.
– Здравствуйте, – поздоровался Федор.
Топтавшаяся у него за спиной Вера вежливо улыбнулась молодой соседке.
– Теперь вы будете здесь жить? – с любопытством спросила соседка, мельком посмотрев на Веру.
Ребенок шевельнулся, она поцеловала его в макушку.
– Нет, – объяснил Федор. – Жить я здесь не буду. Буду иногда приходить.
– А кто будет жить?
– Пока никто.
– Ужас! – Соседка вспомнила о недавно погибшей Илоне, сделала скорбное лицо.
То есть постаралась сделать, скорбеть у нее не получалось.
– Я вас знаю, – весело доложила девушка. – Вы из поселка за поворотом, да? Вы раньше к Илоне приходили. Давно, еще когда я маленькая была.
Федор кивнул.
– А в четверг вы приходили? В четверг в доме свет горел.
– Нет, – удивился Федор. – Не я.
– Кто-то приходил. – Соседка пожала плечами. – Я свет в окне видела. На втором этаже. А когда подошла к забору, света уже не было.
– Ошибиться вы не могли? – усомнился он.
– Могла. – Она опять весело пожала плечами. – Но я обычно не ошибаюсь.
Ребенок заворочался, наморщил личико. Соседка, придерживая младенца, полезла в машину, достала из нее сумку.
Федор вошел в калитку, придержал ее, пропустив Веру.
В чужом доме был полумрак, он зажег свет. Напомнил себе, что центральный автомат нужно отключить. И воду нужно отключить, если Владислав этого не сделал.
Вера нерешительно огляделась, пошла по лестнице на второй этаж.
Поднимаясь за ней, Федор в который раз пожалел, что взялся за охрану чужого имущества.
На втором этаже комнат было четыре. Вера остановилась у первой, замерла у двери. Комната, судя по всему, служила Илоне спальней. Широкая постель была не застелена.
Вера подошла к постели, а он не стал. Ему было неприятно заходить в чужую женскую спальню.
Наверное, Вере тоже это было неприятно, потому что она быстро из нее вышла.
Федор хотел пройти дальше, но Вера осталась у двери в спальню.
– Другие комнаты посмотрим? – обернулся к ней Федор.
– Федя, она ночевала не одна, – тихо сказала Вера.
– С чего ты взяла? – удивился он и опять вернулся к спальне.
– Постель смята с обеих сторон.
Она смотрела на него, но это не была прежняя Вера.
– Ну и что! – отчего-то ему захотелось возразить.
Вера промолчала.
Он заглянул в другие комнаты. Сыщик из него так себе, но комнатами явно давно никто не пользовался.
Он помнил, что нужно отключить электричество и воду, но почему-то этого не сделал. Вышел вместе с Верой из дома и запер дверь.
На улице заметно темнело.
Над ухом прожужжал то ли жук, то ли муха.
– Я хочу узнать, что произошло, – неожиданно призналась Вера. – Я это узнаю!
Они вместе прошли по вечернему поселку, вместе свернули к деревне.
Федор тоже изменился, не только она. Прежний Федор немедленно посмеялся бы над ее желанием поиграть в мисс Марпл, теперешний Федор промолчал.
Как когда-то давно он проводил ее до калитки.
Раньше они всегда здесь тайком целовались.
Когда он дошел до своей дачи, стало совсем темно.
Около дачи стояла родительская машина.
– Федя! – Мама так обрадовалась, что ему стало совестно. – Ну наконец-то! Надеюсь, останешься на все выходные?
– Останусь, – пообещал Федор.
Ноутбук при нем, можно и здесь поработать.
О том, что у него теперь ключи от Илониной дачи, он рассказал родителям за ужином. И о том, как прошли похороны.
Родители скорбно помолчали.
– Наследство достанется Владиславу? – грустно поинтересовалась мама.
– Нет, они развелись, – объяснил Федор. – Насколько я понимаю, оно не достанется никому.
– Надя с Марком много лет жила, – вздохнула мама. – Нужно было брак зарегистрировать.
– Думаешь, Марк был бы сейчас счастлив от того, что ему досталась дача? – усмехнулся папа.
– Да нет, не думаю. Но… как-то уж совсем грустно, когда никаких наследников не остается. Марк где-то преподает, да?
– В юридической академии. – Папа встал, принялся мыть посуду.
Федор вышел на крыльцо, закурил.
Если Илонин отчим работает в юридической академии, у него должно быть полно знакомых с погонами и соответствующих связей.
Вера может не стараться, отчим побеспокоится, чтобы истина была установлена.
Около висящего над крыльцом фонаря закружилась ночная бабочка. Федору стало жаль одинокого мотылька, бьющегося об бесчувственное стекло.
26 мая, воскресенье
Впервые, лежа рядом с Владиславом, Инна не чувствовала себя счастливой. Обычно она забывала про все свои неурядицы, и мечтала, чтобы он никогда от нее не уходил, и удивлялась, что можно быть такой счастливой. Сегодня она тоже не хотела, чтобы он уходил, но чувствовать себя счастливой не получалось.
Все сломалось, когда вчера вечером раздался звонок.
– Что?! – Владислав выпрямился на постели. – Ты уверен?
Собеседник что-то недолго ему объяснял, Владислав поблагодарил, бросил телефон на тумбочку.
Инна снова легла ему на плечо, провела рукой по груди.
Он ее руку не сбросил, но она почувствовала, что это ему сейчас не нужно, и сама слегка отодвинулась.
Владислав молча смотрел в потолок.
На секунду ей стало обидно, что она так долго его ждала, а счастливого свидания не получалось, а потом вдруг стало страшно.
Страх передался от него, от Влада.
– Кто звонил? – тихо спросила Инна.
Она не была уверена, что он начнет объяснять, но он ответил:
– Сосед по даче. Позавчера соседи видели свет в окнах. На даче кто-то был. – Влад зло кусал губы.
Она не понимала, отчего можно испугаться.
– Там есть что красть? – мягко улыбнулась она.
На этот раз он не ответил.
– Позвони Марку, – посоветовала Инна. – Может быть, это он приезжал?
– Поздно уже, – Влад посмотрел на часы, повернулся к ней, обнял.
Обнимать ее ему не хотелось. Просто нужно было забыться от того непонятного, что его мучило.
Жаль, что она так хорошо его чувствует. Это мешает быть счастливой.
Инна проснулась среди ночи и поняла, что больше не заснет.
Она считала, что знает о нем все. Она не понимала, чего он может бояться.
«Мне показалось, – отругала себя Инна. – Я всегда выдумываю то, чего нет».
– Никогда не думай о плохом, – полушутя учила когда-то бабушка. – Мысль материальна, не прогнозируй плохого в своей жизни. Думай только о хорошем. Это трудно, но достижимо.
Инна очень любила бабушку и долго не могла прийти в себя, когда бабушка умерла.
Она и в Москве осталась не только потому, что там проще найти нормальную работу, но и потому, что без бабушки родной город не то чтобы перестал быть родным, но как-то опустел.
Инна осторожно выбралась из постели, накинула домашний халат. Не включая свет, вышла в прихожую, нащупала в сумке пачку сигарет.
Она курила мало и редко, но пачку в сумке зачем-то постоянно держала, как будто та была валидолом, который носят при себе сердечники.
Она вышла на балкон, закурила.
После раннего апрельского тепла начало мая выдалось аномально холодным, с заморозками и даже снегом. Снег падал на распустившуюся сирень под балконом, и Инна переживала, что куст погибнет. Она включала обогреватель, но даже он не помогал согреться.
С сиренью ничего страшного не случилось, она по-прежнему зеленела и почти касалась балкона.
Сейчас погода наконец пришла в норму, но в тонком халатике ночью было холодно. Инна загасила сигарету, не докурив, и снова нырнула в постель.
Она давно пообещала себе никогда не лезть в дела Владислава, но заснула с твердым намерением узнать, что его испугало.
Она одна могла помочь ему, если помощь потребуется.
* * *
Ксению Федор заметил, возвращаясь из магазина со свежим хлебом.
Ксения выехала из боковой улицы, повернула к лесу, но, заметив его, остановила велосипед.
– Привет, – приближаясь, поздоровался Федор.
– Привет, – улыбнулась она.
На голове у нее была соломенная шляпа-панама, а на носу веснушки. Почему-то вчера он их не заметил. Веснушки придавали ей задорный вид.
– Решил приехать? В прошлом году я тебя, по-моему, вообще здесь не видела.
– Да нет, я приезжал пару раз. – Федор переложил сумку с хлебом в другую руку. – Ксюш, ты Илону лучше всех знала. У нее был парень?
– У нее был Влад! – От удивления глаза у Ксении сделались круглыми.
– Они развелись еще позапрошлой осенью.
Ксения похлопала глазами, закусила губу. Ресницы у нее были светлые и прямые, как у коровы в каком-то детском мультике. Корова в мультфильме была красивая и добрая, но маленький Федор ее почему-то жалел.
– Так вот почему Илона в прошлом году редко приезжала. – Ксения озадаченно покивала, поставила ногу на педаль, снова опустила на землю. – На мой день рождения приехала, посидела немножко и ушла. Про развод ничего не сказала.
Подул ветер, Ксения придержала шляпку рукой. Ветер был холодный, резкий.
– Я и Веру звала, но она не пришла. Сказала, что не сможет, занята. На следующий день подарок принесла. Федя, почему она не хочет нас видеть?
Глаза у Ксении сделались задумчивые, грустные.
Федор молча пожал плечами и запоздало поинтересовался.
– Как Денис?
– Нормально. На гастролях. – Она задумалась. – Федь, а кому теперь Илонина дача достанется, Марку Семеновичу?
– Понятия не имею. Вроде бы они с Илониной мамой официально женаты не были.
– А чья же будет дача? – недоумевала Ксения.
– Не знаю.
Подруга неодобрительно повела головой, уехала.
Федор отнес хлеб домой, заставил себя сесть за компьютер. Через час решил, что статья получается неплохая.
Крикнул родителям, что немного прогуляется, вышел за поселок, постоял, глядя на темнеющий впереди лес, и свернул к деревне.
Между ней и лесом тянулось поле. Еще несколько лет назад его засевали клубникой, теперь от той никакого следа не было, поле покрывала неровная трава. То ли местные фермеры сменили род деятельности, то ли нашли поля получше. То ли их вовсе не стало, фермеров.
В деревню он не пошел. Сел на траву у кустов, где вчера встретил Веру.
Мысли текли лениво, неповоротливо.
Собственно, их особо и не было, мыслей.
На край обрыва, откуда упала Илона, он старался не смотреть. За растущей у обрыва травой виднелся дальний лес, до которого Федор иногда доезжал на велосипеде. Лес ничем не отличался от того, что начинался прямо за поселком, но казался чужим.
Трава слабо покачивалась, когда поднимался ветер. Федор ветра не ощущал, кусты от него защищали.
Вера появилась, когда он лениво решал, возвратиться в Москву на электричке или вместе с родителями на их машине. Электричка казалась предпочтительнее.
Вера появилась из-за поворота и сразу его увидела.
Федор неуклюже встал, отряхнул джинсы.
– Я думал, ты спросишь, что я здесь делаю, – вздохнул он.
– Что ты здесь делаешь? – усмехнулась она.
Ей не хотелось его видеть, и она не пыталась это скрыть.
– Тебя жду, – объяснил Федор.
* * *
Неизвестность изматывала.
После звонка Федора к неизвестности прибавился страх.
Если кто-то, тайком посетивший дачу, искал документы, настоящие проблемы только начинаются.
Владислав выключил воду в душе, вытерся, вышел из ванной.
Он давно старался быть сильным и независимым, сколько себя помнил. В последние годы ему казалось, что он таким и стал.
Не стал. Сейчас ему хотелось спрятаться за кого-то по-настоящему сильного и мудрого.
Жаль, что он не верил в бессмертие души, а то попытался бы посоветоваться с покойным дедом.
Тот никогда не терял самообладания и маленького Владика учил на любую ситуацию смотреть со стороны.
Что со стороны, что изнутри его теперешняя ситуация выглядела паршиво.
– Завтракать будешь? – ласково спросила Инна.
Она его настроение чувствовала, старалась быть незаметной.
Обычно его это устраивало, даже нравилось, а сейчас почему-то разозлило.
– Нет, – отказался Владислав. – Поеду.
На тебя не угодишь, улыбнулся бы сейчас в усы дед.
Дед был бы прав, на него, Владислава, не угодишь. Илона желала им управлять, и он не смог этого выносить. Инна полностью ему подчиняется, и это вызывает у него жалость и раздражение.
Уж лучше бы чего-нибудь потребовала! Обиделась бы на какую-нибудь ерунду, заплакала. Устроила бы скандал! Это могло бы отвлечь от настоящих проблем.
– Поеду, Инна. – Владислав небрежно ее поцеловал, вызвал такси.
Машина подошла быстро, когда спустился вниз, желтая «Тойота» уже стояла у подъезда.
До дома Владислав не доехал, попросил остановить у ресторана в двух кварталах. Тот уже открылся, но, кроме Владислава, посетителей еще не было.
Он заказал яичницу, которую вполне мог бы съесть у Инны, и кофе.
Нужно понять, как документы попали к Илоне.
Она ничего в них не поняла бы, если бы просто нашла их у матери в столе.
Кто-то ей объяснил.
Молодой азиат-официант принес заказ. Аппетита не было, но Владислав принялся медленно жевать.
Он всегда старался быть сильным и независимым, как учил дед.
Он организовал свою фирму еще в университете. Дела шли так себе, но считать себя независимым позволяли.
Независимость была мнимой, но тогда Владислав этого не понимал.
Выигрывать тендеры без соответствующих знакомств оказалось трудно, это потом он сумел кое-как раскрутить фирму, а тогда, еще до женитьбы, хватался за любой вариант.
Предложение пропустить через фирму некоторую сумму за небольшой процент поступило от университетского приятеля. Тот, в отличие от Владислава, еще студентом устроился в одну из ведущих фирм по их тематике и правдами и неправдами старался сделать там карьеру.
Владислав немного подумал и согласился. На счет фирмы поступила приличная сумма, а на следующий день чиновника, ведавшего распределением госбюджета, по статьям которого переводились деньги, арестовали по коррупционной статье.
Владислава тогда спасла будущая теща. С Надеждой Антоновной у них была намечена встреча насчет совместной деятельности. Владиславу казалось, что держался он хорошо, но будущая теща что-то заподозрила и напрямик спросила:
– Что ты такой хмурый? Неприятности?
Теща за редким исключением всех звала на ты. Получалось это у нее по-своему мило и не обидно.
– Если неприятности касаются фирмы, признавайся сразу. Мы теперь партнеры, я должна знать все про твои дела.
Будущая теща злоупотребляла косметикой, но и броский макияж выглядел на ней мило.
– Или с девушкой поссорился? – усмехнулась она.
Губы в тот день у нее были накрашены кроваво-красной помадой.
И тогда, и сейчас Владислав не понимал, почему решил довериться полузнакомой тетке.
Будущая теща его спасла.
– Не догадывалась, что ты идиот, – озадаченно покачала она головой.
Через два часа она продиктовала ему номер счета, на который нужно немедленно сбросить деньги. Потом подсказала, как правильно оформить налоговую отчетность.
И все прошло гладко.
Аппетита не было совсем, Владислав отодвинул несъеденную яичницу.
Не факт, что надзорные органы тогда им бы заинтересовались, не факт, что получение денег закончилось бы для него трагически, но страху он натерпелся.
Сейчас было все то же самое. Какой-то следователь, или кто он там, может или посмотреть сквозь пальцы на его причастность к тем незаработанным деньгам, или уцепиться и состряпать дело.
С ним случилось то, чего он всю сознательную жизнь старался не допустить: он попал в зависимость от чьей-то злой воли.
Владислав отпил кофе, отодвинул чашку, расплатился и вышел из ресторана.
* * *
Он еще ничего не сказал, но Вера, медленно пойдя по дороге, тихо попросила:
– Федя, не надо!
– Почему? – Он пошел рядом. – Почему, Вера?
За растущей у обрыва травой показались крыши Илониного поселка. Если внимательно посмотреть, можно найти ее дачу.
Вера резко остановилась. Он едва на нее не налетел.
– Федя, ты очень хороший. Но… не надо. Меня это обижает, понимаешь!
– Нет, – честно сказал он. – Не понимаю!
У нее были грустные несчастные глаза.
Раньше, в прошлой жизни, у нее никогда не было несчастных глаз.
Они у нее ласково светились, даже когда она читала грустные книжки. Над ними она плакала.
– Мы не на равных, Федя.
Она опять пошла дальше, но он ее остановил, повернул к себе за плечо.
– И в чем неравенство?
– Если ты не понимаешь, объяснять бесполезно. Но думаю, что понимаешь. – Она повела плечом, столкнула его руку.
– Я не понимаю! – Он не дал ей идти дальше.
– Я не хочу, чтобы ты ухаживал за мной из жалости! – Ему показалось, что она сейчас заплачет. – Это унизительно! Не хочу!
– Да при чем здесь жалость! – Федору захотелось ее потрясти, чтобы перестала молоть чушь. – Я хочу тебя видеть! Я все время о тебе думаю! Вера, на что ты обиделась?
– На судьбу. – Она грустно усмехнулась. – Считай, что нас развела судьба.
– Не буду я ничего считать! – Он взял ее за плечи и не дал вырваться. – Ты мне нужна! Ты мне необходима! И я буду к тебе приходить!
– Федя… – Она все-таки высвободилась. – Ну пожалуйста, не надо! Ты же жил без меня все эти годы.
– Я не жил, – честно и зло сказал Федор. – Я прозябал. А больше не хочу! Я буду к тебе приходить, и мне плевать, что ты об этом думаешь!
Она знала, он умеет быть упрямым.
Вера повернулась, медленно пошла в сторону деревни.
– У меня в ноге протез, – через несколько шагов тихо заговорила она. – Его не видно, но я-то знаю. Я инвалидка.
Он зло сжал губы.
– Нога иногда болит, иногда немеет. Тогда я начинаю хромать.
– Вер, перестань! – попросил он. – Ты мне нужна, и я от тебя не отстану! Заболит нога – вызовем врача.
Он потерял долгих четыре года и больше не собирался терять ни одной минуты.
До деревни они шли молча.
У калитки Федор не дал ей молча уйти, повернул к себе, провел рукой по щеке и наклонился к губам.
Вера быстро его отодвинула, но он успел вспомнить, какие мягкие и теплые у нее губы.
На обратном пути он задержался у обрыва. Все бетонные колышки были целы, никакая машина не могла столкнуть Илону.
Четыре года назад колышков не было.
Он недолго ждал Веру у леса, потом поехал ей навстречу. Здесь, на этом самом месте, стояла «Скорая», а Вера лежала на носилках.
Она была без сознания и очень бледная, и в первую секунду Федору показалось, что она мертвая.
– Отойди! – отодвинул его тогда участковый Иван. – Мешаешь!
Полицейская машина стояла поодаль, Федор не сразу ее заметил.
Дернулся и зазвонил телефон в кармане джинсов.
– Федя, мы собираемся, – сказала мама. – Поедешь с нами?
– Поеду, – решил Федор.
Завтра утром у него занятия. К ним еще предстояло подготовиться.
* * *
Сейчас было хуже, чем когда он решился получить задарма свои проценты.
Тогда опасность была конкретной и ясной. Сейчас Владислав не знал, откуда ждать удара, и это было ужасно.
Он, конечно, говорил себе правильные вещи. Даже если кто-то искал на даче те проклятые бумаги, скорее всего, он ничего не нашел. Не мог найти, Владислав внимательно осмотрел дачу.
И вообще совсем не факт, что кто-то на даче был, бдительные соседи могли ошибиться.
Правильные рассуждения помогали слабо. Единственное, что он мог, это приказать себе не впадать в истерику. Но метался по квартире, как тигр в клетке.
Для начала следовало вычислить того, кто объяснил Илоне, что бумагами она держит Владислава за горло.
Илона позвонила ему тринадцатого, в понедельник. Накануне он ночевал у Инны, и та шутя пожаловалась, что ждет завтра неудачного дня.
Неудачным день оказался для Владислава.
Бывшая жена позвонила утром.
– Я хочу тебе кое-что показать, – проворковала она. – Уверяю, тебе будет интересно.
Что-то неприятное он почувствовал уже тогда.
– Покажи, – равнодушно согласился он.
– Спустись в пиццерию через час. Я подъеду.
Она отключилась.
К расположенной рядом с офисом пиццерии он подошел, злясь на себя, что идет у Илоны на поводу.
В эту пиццерию они иногда заходили, когда ее черт приносил к нему на работу. Кормили здесь неплохо.
Стоял ненормальный, жуткий для мая холод. Накануне даже шел снег. Владислав в легкой ветровке замерз, пока шагал к пиццерии.
Как ни странно, Илона уже сидела в зале. Он думал, что придется ее ждать, и собирался уйти, если она опоздает больше, чем на пятнадцать минут.
Бывшая жена весело помахала ему рукой, не дожидаясь, когда он сядет рядом, полезла в сумку и притянула ему лист бумаги, с интересом наблюдая за реакцией.
Он замер, посмотрев на текст и цифры.
Илона радостно улыбалась.
Владислав оттолкнул руку с принтерным листом и молча вышел.
Потом пожалел, что не стал с ней разговаривать и не выяснил, чего она хочет.
Впрочем, это он и без выяснений знал. Она хотела ему отомстить.
Он снова прошелся по квартире, остановился у окна.
Погода вернулась к норме. Во дворе шли по дорожке две пожилые соседки, ведя на поводках собачек. Соседки были одеты по-летнему.
Нужно позвонить бухгалтерше, решил Владислав.
От нее невозможно было скрыть то, что он тогда сделал. Бухгалтерша одна была в курсе.
