Евгения Грозд
Немая
– То-то же, – совестливо покосился на девушку. – Всё, я ушёл. И загони девчонку в дом. Пусть гуляет у озера в моём присутствие.
Деловито прихватил барсетку, надел свою любимую куртку и скомандовал:
– Проводи.
Целовать необязательно. Напоследок велел Наде запереть калитку и никому не открывать. Если кто-то причалит к моей стороне берега, гнать в шею. Последнее её заметно напрягло, но я не стал уже обращать внимание. То, что дамочка со своими тараканами в голове понял давно. Моя задача поскорее избавиться от неё. Сердце невольно сводило при каждом взгляде на неё. Зараза! Почему ощущаю себя точно так же, когда влез в упряжку Ольги Бранга? Разница лишь в том, что не вижу ничьих смертей. Упаси нас всех!
Пока шёл до посёлка, невольно вернулся в прошлое. Странно, я давно уже не думаю об Оле, но столь внезапное появление этой бродяжки, вдруг напомнило о самых тяжелых днях в моей жизни. Как наблюдал трагедию женщины, которая потеряла буквально всё. Как боролся с её нездоровыми идеями и планом мести. Как бесился, когда понял, что она влюбилась в виновника своих бед. До сих пор бешусь, хоть и простил, и даже стал другом её избраннику. Ситуации абсолютно разные, но ощущения один в один, молчу про вопль интуиции. Тоха, в твоём доме Оля номер два, печёнкой чую.
Отбросил нагнетающие мысли, когда вдали наконец завиднелся дом Михалыча. Облегчённо вздохнул, радуясь, что хотя бы на полчаса могу не думать о пришельцах в своём доме.
– Михалыч, только отбуксуй к дому и всё. Копаться в моторах, я и сам мастак, – уверял деда, прося его вездеходный «Камаз».
– Как в дерево-то умудрился въехать, дурень? Это же фура и твоя вечно пустая просёлочная. Скоро там дебри будут, а не дорога. Распугал всех, нелюдь.
– Не пугал я никого. Просто свои частные владения сторожу. Нечего на мой берег причаливать, – недовольно огрызнулся в ответ.
– Ладно. Некогда мне щас, – потряс своей косматой бородой Михалыч, махнув морщинистой рукой. – Васильевне обещалсы забор подправить. Вечерком давай, до темноты.
– Я тебя жду, Михалыч. До зарезу надо. Мне на следующей неделе в город. Не поведи, сосед.
– Сосед, – передразнил старик. – Кой я те сосед? Даже шашлыки с тобой ни разу не жарил. Про рыбалку у твоего берега ваще молчу.
– Понял-принял, Михалыч. Готовь удочки и шампуры. Вот те крест, – и перекрестился, правда справа-налево, дурень. К счастью, не просёк.
– Иди… Буду часам к пяти, – пообещал он, выпроводив за дверь, увы, не очень вежливо. И это переживу, главное починить моего вездехода.
Взял курс к Егоровне, но той не оказалось дома. Слышал знакомый лай – Волк. Учуял меня. Потерпи, брат, сегодня же заберу тебя домой. За забором отчаянно заскулили, сжав моё сердечко. Чёрт! И где вас вечно баб носит?
Глянул на часы – полдень. Сейчас бы чаю с каким-нибудь дополнением. Или тем же пирогом, что ел с утра. Интересно, где его родина? Неспешно поплёлся вглубь посёлка. Знаю только пару-тройку мест с домашней выпечкой. Первой по маршруту будет Ульяна Фёдоровна – местная матёрая бизнесменша, что держит закусочную и продуктовый магазин. Заведение пестрило совдеповской "мишурой", напоминая о восьмидесятых годах. Даже за прилавком стояла не продавец, а товарищ-буфетчица Марина с пергидрольными кудряшками и грудью пятого размера, а ей ведь не больше сорока.
– Здравствуй, Антошенька, – мягко промурлыкала она голосом Анжелины Джоли в дубляже. – Давно не был у нас. В рейс уезжал?
– Да. Вчера вернулся, – ответил я без лишних мыслей в голове.
– Это замечательно, Антош. А я вот вчера прибиралась у себя в доме. У шкафа дверь начала провисать. Может заглянешь, посмотришь? У тебя золотые руки, – и многозначительно опустила глаза куда-то ниже моих рук.
Ага, золотые… Только ли руки? Хотя я не против, всё же здоровый нормальный мужик. В голове тут же воскрес синий взор бешеной Белки. Не, пока не избавлюсь от балласта, лучше нигде не задерживаться. А то задержусь и дом спалят ненароком. Открытым они его уже оставляли.
– Мариш, прости, я с удовольствием, но, боюсь, не выйдет. Горю. Машину вчера разнёс в пух и прах. Надо срочно ремонтировать. Не обижайся.
Марина сперва хмуро повела бровями, но после расплылась в натянутой улыбке.
– Какая досада! Ты надеюсь не пострадал?
Нет, но лучше бы убился и забылся вечным сном.
– Нет, со мной полный порядок, а вот с фурой накладка. Михалыча вот приехал просить, чтобы помог. Кстати, у тебя есть пирог с маком и вишнёвым джемом?
– Конечно. Ты только никогда его не брал раньше, – удивилась товарищ-буфетчица.
– И был полным кретином. Попробовал в рейсе подобный и вдруг вспомнил про твой. Решил испробовать местный гастроном, – улыбнулся Марине и вдруг ощутил на себе её тяжёлый масляный взгляд.
– Мой пирог, самый лучший пирог в мире, – прозвучало немного пошло, и я, нервно улыбнувшись, кивнул.
Егоровна, давай быстрее, а то рискую валяться изнасилованным где-нибудь на окраине посёлка.
Буфетчица ускользнула выполнять мой заказ, а я осмотрел заведение. Всё те же занавески, пыль с окон года два не протиралась, а посуда пластиковая. Здесь явно не до чистоты. Молчу о том, что Мариша выполняет тут и роль продавщицы, и официантки. Этим и поделился с ней, когда барышня принесла мой заказ и тучно опустилась на соседний стул.
– Некогда мне тут, Колосов, – угрюмо фыркнула она, мгновенно позабыв о флирте и любезностях. – Посёлок давно сдыхает. Молодёжь разъезжается. Только дачниками летом и дышим.
– Тоже верно. Я спрашиваю ведь не просто так, – решил действовать откровенно. Бабы обычно сердобольные и готовы помочь одинокому мужику. – Пристроить надо одну мою знакомую. Под мою ответственность. Она дефективная немного, но смышлёная и понятливая. Поставь на мытье посуды там или полов. Картошку чистить и прочее. Уверяю, всё подойдёт.
Марина окинула меня недоверчивым взором.
– Дефективная? Это в каком смысле?
– В самом хорошем, – спохватился я. – Она просто немая. Не говорит. Что-то с речью. Не суть. Но слышит хорошо. Возьми к себе в помощницы. А я в долгу не останусь.
Последняя фраза её явно окрылила. Чёрт! Знала бы ты, Надежда, на что иду ради тебя!
– Ладно. Приводи завтра. Посмотрю, чего может твоя молчунья.
– Спасибо, ты – чудо, Мариш! – затяжно чмокнул буфетчицу в пухлую щёку. – А можно пирог с собой упаковать? Бежать надо. Дома досмакую.
Пунцовая от моих выкрутасов Марианна запаковала остатки пирога в ланч-бокс и всучила мне трясущимися руками.
– До завтра, – проворковала она, и я почти точно расслышал последние слова голосом Голлума– "моя прелесть".
Так, вторая проблема почти решена. Ещё бы найти Наде крышу над головой, так вообще было бы здорово.
Вторая попытка забрать Волка, оказалась более удачной. Молодая овчарка радостно виляла хвостом, встречая своего загулявшего хозяина. Я купил Волка год назад для Ксюши, выполняя желание дочери, но бывшая жена встала в позу, требуя забрать пса. Видите ли, для овчарки нужен дом, а не квартира и он сгрыз у них всю мебель и двери. Пришлось забирать. Не на улицу же его выкидывать. Теперь Волк живёт со мной, но гостит у хозяйки питомника Егоровны за приличную сумму, когда мне нужно в рейс.
Только ведя парня обратно домой совсем забыл о гостях. Надя была во дворе дома, когда я и мой питомец вошли. Волк непривычный к посторонним мгновенно показал свой бойцовский нрав, кинувшись на незнакомку. Такого отчаянного и раздирающего душу крика, наверное, никогда не слышал, когда мой бес вцепился в полу её джемпера.
Твою мать!
Глава 4
НАДЯ
Антон явно жаждал поскорее избавиться от нас. Похоже именно об этой местной буке говорили в посёлке. Хотя, что особенного в том, что мужчина любит быть один, да и судя по наличию детской комнаты в доме, не всегда один? Отчего интересно так обособляется? И на меня порой смотрит так, словно демона увидел, которому задолжал душу.
Всё же была благодарна. Он не выкинул нас Таей на улицу, а даже решил помочь. Документы мне очень нужны, а вот работа и съём в каком-то посёлке не спасут от недруга, что с пеной у рта клялся найти меня и убить. И я верила его словам. Такие не прощают и не спускают всё на тормозах, как бы не умоляла о пощаде. Боль от недавних побоев снова давала знать о себе. Мне бы в больницу, но я не рисковала. Недруг наверняка будет ждать меня там, потому что свято верил – зверски избитая женщина рано или поздно всё равно обратиться за помощью к медикам. Нет! Ты меня плохо знаешь, подонок! Заживёт, как на кошке всё срастётся! Выпила очередную порцию антибиотиков с обезболивающим и принялась за уборку.
Дом оказался довольно большим для проживания одного человека. Два этажа с двумя ваннами, четыре спальни наверху, гостиная, кабинет и кухня внизу. Начала с верхних комнат. Детскую я и Тая уже изучили, а вот в другие заходить не рисковала. Но теперь хозяин дома велел прибраться, значит вперёд. Две оказались пусты – голые матрасы, окна без штор и мебель, накрытая брезентом. Тут никто не живёт. Думаю, и не стоит прикасаться. В третьей жили, но, похоже, периодически и набегами. Тяжелые портьеры расшторены наполовину, постель заправлена, но захламлена горой одежды, на тумбочке стакан со старым недопитым чаем, а в воздухе чудовищный запах пыли и кажется мужских носков. Заглянула под кровать – точно, бросил, паршивец.
Дабы избежать слёзотечения из глаз, распахнула полностью окно. Приятные звуки леса заструились в помещение. Так-то лучше. Сгребла с кровати одежду, подобрала носки и бросила в мешок для грязного белья. На барханах пыли можно было рисовать. Вооружилась тряпкой и двинулась по поверхностям. Судя по брендовой мебели, Антон купил или построил этот дом не так давно. Мужчина целенаправленно ищет одиночество, но со вкусом, не лишая себя цивилизованных вещей и комфорта, а говоря о комфорте, мог бы и горничную содержать на полставки, чтобы не доводить пристанище до ужаса. Такой домина требует обслуги, молчу уже о зимнем периоде, когда надо будет его постоянно отапливать. Всё, это не моё дело. В его планы я точно вхожу. Да и самой бы не хотелось, чёрт знает, что у него на уме. Хватило с меня и до его появления.
Покидая его комнату, контрольно брызнула освежитем воздуха из туалетной комнаты. Какие-то полевые цветы, но пахло приятней носков. Удовлетворённо мазнула взором чистую жилплощадь и, прихватив мешок с бельём, направилась вниз.
– Мамочка, – крикнула Тая, выглянув из детской. – Там паук! Я боюсь! Убери его!
Улыбнулась, обняв свою трусишку, и направилась спасать от насекомого. Убивать пауков нельзя, говаривала моя покойная бабушка, они охраняют дом. Поддела живность на совок и выпустила за окно, понимая, что тот всё равно найдёт дорогу обратно. Антону бы не мешало москитных сеток на окнах наставить. Уверена, его дочь тоже не будет жаловать подобных гостей в комнате.
То, что у хозяина дома дочь, поняла по игрушкам – куча кукол, туалетный столик с детской косметикой и наборами для волос, плюшевые игрушки всех габаритов. Шкаф, однако, оказался пуст – на полке лежал лишь пакет с завакуумированной одеждой. Ребёнок не живёт с отцом, но явно гостит периодически. Интересно, а мать? В разводе? Тряхнула головой. Любопытство сгубило мышку, так что не лезь, Надежда. Своих проблем полон рот.
Уборка внизу требовала больше сил. Кухню драила капитально, едва ли не под ключ – бытовая техника, шкафы, стены. Готовил он явно мало, так как не заметила жирных капель на поверхностях. Посудомоечная, почти не пользованная. Да, он явно в этом доме больше гость, чем хозяин. Кабинет оказался более обжитым – навороченный компьютер, принтер со сканером и ксероксом, огромное кожаное кресло, стеллаж с документами под грифом "ИП Колосов". Предприниматель? Ну да, своя фура, логистика и рейсы. Дальнобойщик? Тогда всё ясно. Дом большую часть времени пустует, когда Антон уезжает в рейс – недели, а может месяцы.
Вздохнула, внезапно почувствовав сочувствие к этому незнакомцу. Только вечная трасса, чужие люди, другие города, а после – пустой дом, глухой лес и одиночество. Не хотела бы я себе такой жизни, хоть и сама сейчас пытаюсь схорониться.
Завершив уборку в доме, вышла во двор. Баня, гараж и сарай заперты на ключ. В конце виднелась теплица. Подошла ближе, заглядывая внутрь – только бадья с водой, газовый баллон и мотки шлангов.
Звук открывшейся калитки не услышала, но зато через секунду в ужасе вскрикнула, когда в кофту вцепилось что-то огромное, злое и рычащее.
– Волк, назад! Фу! – сквозь рокот пробился голос Антона, а я, под гнётом страха и внешней агрессии упала на землю.
– Мама! – услышала крик дочери, которая как всегда побежала мне на помощь.
– Тая, нет! – к счастью, мужчина перехватил ребёнка на руки и отнёс на безопасное расстояние.
Я уже не видела и не слышала их, пытаясь освободиться от хватки пса. Ударила его по голове, но только больше разозлила. Стало жутко. Хотелось кричать и звать на помощь, но проклятая гортань не подчинялась.
– Волк, фу! Назад! Отпусти! Плохой пёс! – я не видела, как Антон урезонивает живность, но подействовало.
Обрела свободу от огромной зубастой пасти и галопом побежала прочь, не чувствуя увечий. Только вбежав в дом и обняв плачущую навзрыд Таю, поняла, что оставляю на полу следы крови. Прокусил. Поднять джемпер при ребёнке не рискнула. Адская боль начала набирать силу, а мозг не мог сообразить. В дом влетел взъерошенный Антон, выпучив в панике глаза.
– Надя? Прости, молодой ещё, глупый… Чёрт! У тебя кровь… Зацепил, гад! Тая, иди наверх.
– Нет, – заупрямилась дочь. – Мамочка! Ты ведь не умрёшь? Не умрёшь? – снова этот дикий страх в глазах ребёнка.
Я пыталась скудо-бедно, но успокоить дочь, только в присутствие хозяина дома это никак не получалось. Медведь сам рулил ситуацией, ещё больше пугая Таю. Схватил мою руку, бесцеремонно задрав полу джемпера.
– Прокусил, гадёныш! Надо срочно в больницу, зашивать…
– Нет! – закричала дочка и толкнула мужчину от меня. – Нельзя в больницу! Я же говорила!
Антон зашевелил ушами, принимая неведомое мне решение.
– Опять нельзя? – покосился он на меня, и взор стал суровее. – Ладно… Я тоже неплохо вышиваю. Тая, тащи чистую воду и полотенца из шкафа возле уборной, – дочь кивнула и поспешила выполнять, а я встретилась с пронизывающим, как копьё, изумрудным взглядом. – Снимай, – чёткое повелел он, глядя на окровавленный джемпер.
В ужасе похолодела, понимая, что помимо укусов от собаки, он обнаружит и другие увечья. Тая принесла чайник с водой и кипу полотенец, сунув Антону.
– Спасибо. А теперь шуруй наверх, в комнату. С твоей мамой всё будет хорошо. Зашью ювелирно.
– Она же не умрёт? – продолжала переживать девочка.
– От этого не умирают, не бойся. Я страшнее, – последнее сказал тише и прямо мне в лицо.
Тая покорилась и убежала вверх по лестнице, а я исподлобья таращилась на Медведя, не желая покоряться.
– Я буду молчать. Ни слова не скажу и ни о чём не спрошу, – пообещал он.
Сглотнула и медленно потянула с себя кофту. Антон замер, глядя на фиолетово-синюшные росписи на моём теле. Рваные раны от зубов его живности добавили ещё больше красочности и даже позитива. В тишине казалось, что слышу, как шевелятся волосы Антона на затылке. Он в шоке, но сцепив зубы молчит, потому что обещал.
– У него есть все прививки, не бойся, – наконец проронил он, аккуратно касаясь влажной ветошью моего бока. Поморщилась. – Прости, – молвил виновато и продолжил осторожно промывать рану.
Движения мужчины были плавными и нежными, даже слегка обмякла. Я бы замурлыкала и уснула, если бы не жжение на краях моей разодранной шкурки. Однако, жжение вдруг прекратилось, и я явственно услышала звон металла. Резко приподнялась, обернувшись. В руках Медведя мерцали изогнутая игла и необычный пинцет. Тут же всполошилась, но тяжелая ладонь прижала меня обратно на диван.
– Не хочешь в больницу, терпи меня, – строго сказал он. – Рана глубокая и рваная, зашивать надо. Без вариантов. Да, не бойся ты. Не впервые мне. И бывшая моя – медик. Аптечка по высшему разряду. Всё обезболил и продезинфицировал. Лежи только смирно.
Недоверчиво сглотнула, косясь на изуверскую иглу, которой этот косматый решил стягивать края раны.
– Надя либо так, либо больница. Без швов ты загнёшься через неделю. Выбирай.
По глазам видела, что не лжёт. Укусы собак и прочих хищных живностей способны раздирать не только кожу, но и мышцы с сосудами, вплоть до кости. Раны гноятся, подтекает сукровица, пока не начинается реакция организма на инфекцию. А если сепсис, то готовь место для погребения.
Легла, стараясь расслабиться и не смотреть на мужчину.
– Есть новости, – спустя время произнёс он.
Голос звучал тихо и мелодично, располагая к своему владельцу. Он так умеет? На такой тембр голоса любая уши развесит и пойдёт за ним, как припаянная. Чёрт, слушай!
– Она только посмотрит на тебя. По зарплате тоже на многое рассчитывать не придётся, но хоть что-то. На первое время… А теперь сядь, – велел он.
Повела головой, ища джемпер, чтобы прикрыться, но Антон вдруг жестоко отобрал его. В растерянности уставилась на него.
– Мне и так всё понятно. Молчу, лишь потому что обещал не спрашивать… До поры. Сядь, сказал, и дай осмотреть остальные художества.
Синяки, ссадины и прочие награды шли по всему моему телу и скрыть это от матерого и явно умудрённого жизнью мужика нереально. Поднялась и смущенно прикрыла грудь ладошками. Антон хоть и старался не смотреть на мои прелести, но явно это было выше его сил. Пальцы мужчины осторожно коснулись бока, и я застонала, дёрнувшись. Вода выступила из глаз.
– Ушибы довольно сильные. Возможно, даже ребро сломано, – констатировал он, смотря на меня с тихим ужасом и сочувствием. – Тебе надо в больницу, Надя.
Звучало, как мольба, и я бы обязательно прислушалась, но нет. Нельзя! Никак нельзя! Помотала головой, так же умоляюще глядя на него. Антон безнадежно выдохнул, опустив голову вниз, и о чём-то задумался.
– Хорошо. В больницу – нельзя, а просто показаться специалисту ведь можно? Без стационарной тягомотины.
Задумалась. Почему нет? Неуверенно кивнула, глянув на Антона с толикой надежды.
– Тогда продержись до завтра, хорошо? С утра в посёлок на собеседование, а после арендуем в местной автослесарне тачку, и в город.
На слове город мгновенно напряглась и начала мотать головой. Эти действия словно расставили точки над i.
– Надя, у тебя проблемы и похоже серьёзные, я не идиот и не слепой. Лучше скажи, есть ли у меня причины напрягаться сейчас так же, как ты?
Исподлобья глянула на него, понимая, что меня раскусили и моя тайна для него небезопасна.
– Я предупреждал. Неприятности мне не нужны, – и Антон решительно поднялся.
Поднялась вместе с ним, затравленно кивнув. Вот и всё. Ещё один мудрец на моём пути, не желающий влезать в проблемы слабой женщины. Захотелось упасть и расплакаться, но пока не успела докатиться до такого. Притянула к себе блокнот и настрочила дрожащей рукой:
– Прости, ты прав. Мы сейчас же уйдём. Спасибо тебе.
Глаза Антона расширились от удивления. А чего он ждал? Валяться у него в ногах и просить о крове, я точно не буду. Метнулась наверх, стремясь в детскую, где тихонько и чуть напугано ожидала Тая.
– Мама? – дочь мгновенно поднялась с кровати, теребя в руках какую-то куклу.
Жестом велела ей собирать вещи и, не дожидаясь реакции дочери, принялась за дело.
– Мы уходим? Он нас выгнал? – явственно ощутила в её голосе обиду и разочарование.
Кивнула, с сожалением погладив малышку по волосам. Надежда, что была подарена с утра лопнула в воздухе, как мыльный пузырь. Нужно снова самой искать выход из положения. Может найти подобный дом и желательно наконец заброшенный? Глупая, купилась на обособленность и красивый вид. Ведь понимала же, что здесь живут, но мне необходимо было залечить раны, прежде чем снова встать в строй и бороться за себя и дочь. А бороться придётся, так как либо меня, либо я. Только бы найти на них управу…
Вещи долго собирать не пришлось. Взглядом велела Тае положить на место чужую куклу. Девочка поникла, но покорилась, аккуратно посадив игрушку на заправленную кровать. Детская ладошка легла мне в руку, и мы гордо, но с тоской в душе направились вниз. Антон сидел в кресле, о чём-то сосредоточенно размышляя, но при нашем появлении поднялся, хмуро уставившись на нас. Ну что ещё? Разве не всё сказал и решил для себя? Устало выдохнула и проследовала дальше.
– Стоять, – процедил он решительно и неясно сканировал меня. – Что от меня нужно, чтобы я остался полностью спокоен за тебя и Таю?
Недоумевающе уставилась на него. То есть? Мотнула головой, не до конца понимая смысл его посыла.
– Я тоже не изверг, Надя… У тебя проблемы. То ли с мужем, то ли с законом? А может и ещё чего похлеще… С моей фантазией и опытом даже лучше не развивать данную мысль, иначе чокнусь, переживая о вас.
А, понятно. Совести боится. Ничего страшного. Ведь и правда мои проблемы не должны стать его. Это я тоже понимаю. Кто я и кто он? Мы знакомы меньше суток, а я вообразила себе героя. И правда глупая. За что виню его? Решила сгладить градус обиды и, мягко улыбнувшись, ласково посмотрела на него. Ничего не надо, молвила одними глазами и уверена, что он всё понял. Только… Антон раздражённо выдохнул и отобрал у меня чемодан. Эй?!
– Нет. Так не годиться. Я разберусь, идёт? Но при условии, что ты не будешь мешаться мне и спорить.
Спорить? Да я даже говорить не могу! Неуверенно таращилась на хозяина дома, мешкаясь между лестницей вверх и дверью на выход. Он издевается, да? То не нужны проблемы, то решать собрался. Что за игра в ромашку?
– Надя, я не хочу ввязываться, это правда, но и отпустить вас вот так на улицу… Не по-людски как-то.
Тая в надежде подняла на меня глаза, а после перевела на Антона.
– Мам, – дернула за рукав. – Он не выгоняет…
От этих слов вдруг стало тошно и кажется не мне одной. Тая впервые не хочет уходить и чувствует себя здесь в защищённости. Пусть недолго, но это так. Смотрела в изумрудные глаза этого Медведя и совершенно чётко видела его желание помочь наряду с каким-то опасением. Держа руку с блокнотом навесу, быстро настрочила своё предложение и протянула хозяину.
– Помоги только с документами, и мы уйдём. Обещаем. А врача не надо. Обойдусь. Почти не болит уже. Правда.
Подозрительно зыркнул на меня, пробежав взором по телу. Не верит. Надо выпрямиться и убрать с лица эту мученическую мину.
– Идёт, – молвил наконец он. – Напиши мне свои личные данные. Если вспомнишь серию и номер паспорта вообще замечательно. А пока… Пока иди ляг. Ужин сам приготовлю, как разрулюсь с фурой.
И властно взяв наши вещи, потащил обратно наверх, возвращая в комнату своей дочери.
– Пока отдыхайте и не путайтесь под ногами. Если вдруг станет хуже. Зови. Телефона у тебя поди тоже нет?
Мотнула головой. Я выкинула его и сим-карту в ту же секунду, когда оторвалась от преследователя.
– Вот, – достал с верхних полок шкафа огромную трубку, которая противно зашипела в его руке. – Эта рация. Я буду на третьей волне. Нажимаешь и говоришь. Отпускаешь и слушаешь. Разберёшься?
Приняла средство связи и охотно кивнула. Конечно разберусь. Даже на душе вдруг стало спокойнее. Он рядом и кажется пока не даст нас в обиду. Господи, спасибо тебе за этот кратковременный, но дар в моём аду.
– Всё… А я кое с кем посоветуюсь, – заметила в его руке смартфон, и мужчина поспешил покинуть комнату. Не вслушивалась, но совершенно точно различила слова за дверями. – Ира? Да, привет. Это я… Обойдусь. У меня тут кое-что произошло. В общем, нужна твоя помощь…
Ира? Это ещё кто? Неужели жена? Неприятная изморось прошлась по телу, а вот и "специалист" под мою душу.
Глава 5
АНТОН
Не смог. Как бы не желал забить на всё и сделать вид, что меня это всё не касается. Увидев столь жуткие и бесчеловечные следы побоев на хрупком женском теле, едва сдержался, чтобы не вытрясти из Нади душу, кто это сделал. Параллельно понимал, что о таких вещах женщины склоны умалчивать в силу каких-то своих внутренних кодексов. По глазам видел, что и она намерена оставить этот момент без пояснений, но всё равно в надежде смотрит на меня и нуждается в мизерной, но помощи. Поздно давать заднюю, когда ещё с утра пообещал помочь ей с документами и работой. Мужики так с бабами не поступают… Точнее я никогда так не поступлю.
Травмы незваной гостьи всё-таки беспокоили, а жена пришла на ум, как единственный источник медпомощи. Видеть бывшую в своих пенатах не очень-то хотелось, но могу и потерпеть ради благого дела.
– Антон, я сегодня на сутках, – недовольно отнекивалась Ирина. – Разбирайся сам.
– В том месяце, я помог твоему хахалю перевезти всё медоборудование в его новую клинику, потому что ты попросила, – тыкать этим не любил, но иногда милая жёнушка забывалась. – Теперь я прошу тебя о помощи… Хоть раз, мать твою, разродись!
– Не ори на меня, – оскорблённо рявкнула в трубку Ирина, и я сцепил челюсть, чтобы унять нарастающий справедливый гнев. – Примерно опиши, что у тебя там.
– Девушка… – тут же спохватился и переобулся. – Моя знакомая. У неё проблемы со здоровьем и нужна консультация врача, желательно хирурга.
– Так пусть идёт в больницу, – в голосе уличил раздражение.
– Тогда я бы тебе сейчас не звонил. У неё это самое… Фобия. Она боится больниц.
На другом конце провода услышал смешок.
– Колосов, ты опять подобрал где-то юродивую и спешишь решать все её проблемы? Ты бы лучше о дочери вспомнил.
– Не начинай, – попросил я, уже желая прекратить сей разговор. – В общем, я жду тебя завтра. Это очень важно, Ирин. Прошу тебя, как человека, спасающего жизни людей.
Сказав это, отключил связь, не давая ей оставить последнее слово за собой. Дудки! Я в браке плясал перед ней на задних лапах, пока не отрастил рога. Собственно, с моими дамами сердца мне их давно прикрутили с гарантией.
Телефон вновь завибрировал в руке, высвечивая имя абонента – Михалыч.
Чтобы достать мою "Вольво" с рефрижератором пришлось потрудиться. К счастью, ощутимых повреждений двадцатитонная махина не получила и была вполне себе на ходу. Пришлось выслушать тираду Михалыча о моей непутёвости и безалаберности, прежде чем моя кормилица встала на путь истинный, то есть на просёлочную.
– И как ты умудрился? – продолжал не понимать деревенский шумахер и механик.
– Да, олениха одна проскочила прямо передо мной, вот я и крутанул баранку с перепугу, – назвать Надю оленихой вдруг стало даже приятно, хотя я уже официально нарёк её Белкой.
– Ну и балбес. Оленина очень даже вкусная…
– Так нельзя же, Михалыч. Петрович меня потом с потрохами сожрёт за самку. Дерьма не оберёшься.
– А щас прям гладко всё у тебя?! – саркастически переспросил механик. – Смотри морду всю помял и лобовое менять придётся.
– Зато без штрафов, – парировал в ответ, садясь в кабину. – Спасибо, Михалыч. Ай да, мож по пивку?
Пригласив, однако, тут же занервничал, вспомнив о гостях в доме. Чёрт! Как мне объяснить кто это? Хотя, завтра весь посёлок о них узнает, как заявимся туда. Деревня ведь, хоть и городского типа.
– Некогда, Тох. Глашке обещал помочь с овощами в яме. Одну её туда больше не пускаю, а то едва не угарела в том году.
– Да, конечно… В другой раз тогда. Спасибо, Михалыч.
Загнав машину во двор дома, скептически осмотрел повреждения. Да, в копеечку влетит. Бампер выправлю сам разумеется, а вот лобовуху надо заказывать у дилеров. Чёрт, привалило счастье в дом. Благо машина находу, и я не останусь без своей кормилицы. Закрыл кабину и едва не запнулся о Волка. Овчарка зонарно-серого окраска, действительно, чем-то смахивающая на главного лесного охотника, виновато плелась за мной в дом.
– Нет, приятель, – присел на корточки, теребя Волка за загривок и морду. – Тебе нельзя в дом. Ты сегодня накосячил.
Волк склонил морду, тоскливо глядя на меня.
– Ты покусал моих гостей. Так не делается.
Пёс жалобно проскулил, понимающе склонив голову набок.
– Всё не ной и иди на своё место давай. И сиди там! Понял?
Волк снова проскулил и расстроенно поплёлся к своему лежаку под навесом сарая. Вздохнул, чувствуя некоторую вину теперь уже перед псом. Зараза, ну на всех не угодишь!
Войдя в дом, осекся. Пахло жареной курицей и картофелем. Прошествовал в сторону кухни, застав Белку и Таю за готовкой. Надя доставала из духовки мясо, а Тая сервировала стол.
– Я вроде велел тебе отдыхать, – буркнул скорее для поддержания главенства в доме.
Рыжеволосая обернулась, замерев с противнем в руках, а Тая закрутила головой.
– Обожжёшься, – испугался за девушку и, подскочив, настойчиво направил её ношу к столу. – И где таких непутёвых производят? – проворчал я, продолжая стоять за её спиной.
Надя оглянулась через плечо, посмотрев на меня голубизной своих глаз, что в полумраке кухни отдавали чернотой антрацитов. Взор скользнул по моему лицу, задержавшись ниже глаз. Невольно примагнитился, лаская взором эти необычные и красивые черты лица. Девушка смущённо улыбнулась, ударив похлеще электрошока. Отпрянул, но предусмотрительно подстраховал, чтобы не упала, лишившись моей поддержки. Подтолкнул к столу, а сам метнулся к мойке. Нафига?
– В ту тарелку не накладывай, – нашёлся я, ища в сушке для посуды большую пластиковую миску. – Вот, – поставил её перед носом гостьи и посмотрел пышущий жаром и пряностями картофель. – Признаться выглядит и пахнет аппетитно, – похвалил я и всё же удостоил Надю улыбкой. – Но всё же, я просил тебя не вставать.
Надя постучала себе по груди, а после показала большой палец вверх.
– Уверена? Снова штопать тебя не хотелось бы.
– Что значить штопать? – тут же вмешалась молчавшая до сих пор Тая.
– Это взрослое слово, – соврал я, лишь бы не приставала.
Надя снова улыбнулась и осуждающе покачала головой. Взяла из общей стопки тарелку и аккуратно выложила на неё еду. Поставила перед моим носом, окончательно убив во мне ворчуна. Прижала указательный палец к губам, веля помолчать и сунула в руку вилку. На такое не смел воспротивиться, не зная, что убедительнее – её жесты или запах еды. Потом разберусь.
– Что ж, приятного аппетита, – пожелал я и впился зубами в куриную ножку. – Давайте тоже. Тут на всех хватит, – подначил я с набитым ртом.
Девочки переглянулись и опустились за стол. Пока с жадностью поглощал, косился на идиллию этой маленькой семьи. Надя заботливо потрошила куриные ножки в тарелку дочери, кладя куски мяса в картошку, а кости складывала рядом в заранее подготовленную миску. Невольно отметил её аккуратные тонкие пальцы, не облагороженные маникюром. Небольшие царапины напоминали о недавней потасовке с моим псом, но вот заживающий желтоватый синяк на шее ближе к уху, свидетельствовал о более давнем увечье. Я бы сказал, что он старше даже тех, что у Нади под одеждой. Так и подмывало устроить допрос, но мирно жующая Тая, обламывала все позывы.
