Евгения Ивановна Хамуляк
Кривая Роза. Рассказы про Испанию
Ведь молодой только оперившийся человек не задумывается над вопросом: кому в сущности ты нужен?
Они пишут на своих плакатиках «Нам». Кому это нам, если не семье? – всегда спрашивала плакат Роза, проходя мимо него. Яркий, с огромными красными, словно пожар, цифрами экстренного вызова, единственный билборд в их городке, наводил больше беспокойства, чем успокаивал.
– Кто вы такие, что б вмешиваться в дела семьи, где и без вас ранимо и нежно. Где каждый шаг, слово, взгляд, вздох стоят года разлук, боли в сердце, мук одиночества. Где никто, кроме самих домочадцев, не может решать что хорошо, а что плохо для рода.
Одно Роза знала, то, о чем она вещала на деревенских посиделках, цитируя влиятельных госсекретарей, политических детятелей, тиранов прошлого и настоящего, что по их мнению скоро должно было ворваться в каждый дом на планете, добралось и до их семьи. Невидимыми гадкими руками присласкивая, немыми ядовитыми языками сладко подлизывая, через вот такие плакаты, рекламы, советы, тиражируемые газетами и телевизорами… добрались до единственного внука Пако, желая отнять его светлое будущее, заменив его суррогатом из помоев цивилизации.
– Беда, – тяжело думала Роза. – Беда.
Кривая Роза дошла до дома, доверяясь ногам, но не глазам. Рафа еще спал. Выйдя на пенсию, бывший маляр отлеживался до обеда, поэтому не сразу заметил странное выражение лица и полную отрешенность жены. Роза соврала на счет здоровья, хотя никогда не врала, помня кодекс чести коммуниста.
«Врешь, думая, что выглядишь лучше в глазах других, на самом деле, ты становишься хуже, теряя честь и душу», – так перефразировала на свой манер женщина правило строителя коммунизма «честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни». Но это правило сегодня вошло в контры с другим правилом, которое оказалось поважнее: «взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей». Ложь во спасение сработала. Рафа, приготовив успокоительный липовый чай жене, зная, что у той железное здоровье и она справится с мигренью, спокойно отправился по своим делам: чинить, красить, снаряжать ялик, ведь именно сейчас шла основная охота на кальмаров. Его ждали компаньоны, что б в ночь, активное время жизни моллюсков, отправиться на ловлю, и уже на следующий день отведать их свеже подрумяненными на чугунной сковороде в кипящем оливковом масле с солью, травами и перцем по вкусу.
Роза, оставшись одна, долго размышляла, но когда приняла решение, быстро собралась, оставив записку мужу, который прочтет ее по утру, что она едет навестить кузину и останется там с ночевкой. Взяла его мотоцикл и направилась в проклятый Балгес-де-мар, где проклятый Хавьер продал старый дом родителей на первой линии моря, и где теперь высились пятизвездочные отели, предназначенные для проклятых богачей со всего мира.
Когда солнце почти село, Роза добралась до переливающегося в огнях прибрежного городка, оставила мотоцикл на бесплатной парковке, экономя на платной, жутко дорогой, прямо перед морем. И еще пятнадцать минут шла пешком до дома сына, жившего на четвертой линии моря.
Сын с невесткой восприняли новость прохладно.
– Такие нравы, – непонятно выразился Хуан, одобряя или отрицая выбор сына – сам не мог решить.
– Может быть, это сплетни? – высказала мнение Глория.
– Может быть, – согласилась Роза, знающая такие истории, где больше доверяли чужим кривым глазам, в ответ теряя доверие родни.
– Где его найти? Я сама с ним переговорю.
Родители точно не знали, где он ошивается, но все подростки скапливались у дискотек, которые традиционно располагались прямо у моря.
– Мама, будь аккуратна, – сказал Хуан. – Сейчас понаехала очень агрессивная молодежь. На той неделе одна компания ирландцев наехала на англичан, устроили поножовщину. Было ранено трое человек. Полиция негласно отпускает этих зверенышей домой. Просто депортируют и все. Не попади под раздачу.
Роза кивнула и поцеловала Хуана в лоб, еще раз отказавшись от сопровождения.
Роза была уверена, что только она сможет достучаться до Пако. Бабка и внук говорили на одном языке. Однажды они даже изобрели свой собственный разговорный и письменный код, который понимали только они, шифруя послания, где спрятаны молоко и какао, что б до них не добрался проглот Рафа.
Роза гуляла по набережной, заглядывая то в один бар, то в другой, то наведываясь на дискотеку, которая к одиннадцати ночи только открывала свои адские врата, где уже гремели биты и курился гадкий, с запахом гнилого чеснока, туман.
Пако нигде не было. Роза устала от напряженной слежки и уселась на ближайшей террасе посреди огромной набережной попить воды, при этом старательно обозревая сразу правую и левую стороны.
Ее отвлек от слежки молодой человек, плохо стоящий на ногах, он грубо налетел на сидящего парня, явно иностранного происхождения, ирландца или русского, кто их разберет, рыжего и белокожего, и стал грозно орать:
– Это ведь вы, те самые уроды, что устроили теракт месяц назад?! – он споткнулся, но не упал, потому что сбоку подскочили компаньоны, подхватившие за плечи пьяного друга. – Это вы, гады, что сидели на террасе, а потом надели маски, достали оружие и стали пугать народ, стреляя ненастоящими пулями. В тот день дежурил я. Я вас запомнил. Я вас узнал! – друзья напряглись, понимая о чем талдычит пусть и пьяный друг.
Роза вспомнила этот случай. Действительно по миру, словно по волшебству злой волшебной палочки, прокатилась волна террора. Гибли люди. Ее патронессы дрожали в ужасе, впервые начав вслушиваться в речи Розы про «Большого брата», который не дремлет и желает беды всем и каждому, приструнивая страхом, разводимым руками террористов.
И вот в ста километрах от них, в месте, где кроме мальчишечьих драк, не происходило ничего более криминального, вдруг теракт. Группа вооруженных людей в масках всколыхнули всю округу. Страшилки о бородатых, одетых в черное неизвестных, дошли до самой столицы. Размытые кадры с криками ужаса и разбегающимися в панике людьми, интервью с испуганными свидетелями, растерянными полицейскими транслировали по всему миру, будто хотели заразить страхом. И это получилось. Все были поражены и даже обескуражены. И хотя позже выяснилось, что оружие было игрушечным, угрозы фальшивыми, маски куплены на соседнем китайском базаре и террористы не были одеты в черное. Все это была глупая дурная шутка. Люди запомнили то, что показывали им по телевизору и начали бояться каждого шороха. Повсюду росли барьеры, заборы, устанавливались камеры для тотального слежения и контроля всех и вся.
Роза пригляделась к группе парней, двое из которых были рыжими, двое чернокожими и трое разномастными. Красивые, бравые, мускулистые, точно такие же сидели у соседнего бара, и у соседнего, везде. Город будто был оборудован исключительно для молодых и сильных, чья печень выдерживала ночные гулянья, горы еды и выпивку рекой.
– Иди проспись, ублюдок, – бросил рыжий на английском и смачно сплюнул в сторону. Его прекрасно поняли местные молодчики, обычно не знающие чужих наречий, и Роза, не говорившая, но читавшая на английском с переводчиком.
Еще пару минут шла война взглядов и силой духа и отборного мата между аборигенами и понаехавшими. Выиграли неместные, которые транслировали дикую внутреннюю силу, хотя сидели вразвалочку, попивая тяжелые напитки со льдом. Аборигены напивались от пива местного разлива.
На прощанье пьяный свидетель обещал наведаться в полицию и рассказать о виденном.
Роза отвлеклась от перепалки, хотя ей было интересно, ошибся официант или нет. Она увидела друга Пако, Антонио, который шел с девушкой по улице.
Боясь потерять удачу, Роза бросилась к знакомцу, забыв заплатить за воду. И стала трясти несчастного, выспрашивая, где внук. Антонио краснел и бледнел попеременно, но не выдержал натиск.
– Он в … в… – Роза засопела как разъяренная коза. – Он в «Голубом кальмаре», но тебя туда не пустят. Там ‘face-kontrol’.
– Что это? – не поняла Роза. Девушка Антонио, не зная в чем дело и видя приторможенного друга, раскрыла карты.
– Тетя Роза, Пако не гей! – в след бросил Антонио. – Он хочет стать фотомоделью. У него есть все шансы.
Для Розы последние слова являлись синонимами. Но дело было не в них. А в том ужасном липком чувстве страха, поселившемся посреди большой старой груди, от которого она не могла избавиться, будто беда должна была случиться прямо сейчас. И Роза могла схватить эту черную кошку за хвост, что перебежала дорогу Пако и навела беду. Схватить и предотвратить.
Оказалось, что «Голубой кальмар», видимо, тот самый на которого поехал охотиться этой ночью Рафа, находится двумя зданиями через подворотню от места, где сидела Роза. Вернувшись и расплатившись, бросив еще один взгляд на парней, что не вставая, отбились от навязчивого свидетеля, женщина устремилась к дверям, к которым не пускали никакую рыбу, кроме обозначенного на вывеске кальмара.
