Евгения Ивановна Хамуляк
Минута Кары
Слава богу, их уже толкали гости сзади, ожидающие своей очереди на поклон к повелителю… гнили.
И, подобрав юбки, встав с колен, в поклоне, они обошли Предиктора и его громадных гренадеров, а также притаившегося гнома, который, высунувшись из-за фигуры своего патрона, продолжал наблюдать за Карой, чтобы войти в невероятно огромный, прекрасный, светлый зал, в котором торжественно горели величественные люстры с сотнями огней, переливаясь в хрустальных стеклышках и погремушках, украшениях, бокалах, разнося по залу тысячи и тысячи солнечных зайчиков, играющих по стенам в догонялки. Эта игра света завораживала и очень подходила на то, что происходило в зале.
Но отдельного описания заслуживал потолок замка, расписанный так искусно, что создавалось впечатление, что он является продолжением неба, в котором развернулось нешуточное противоборство. Посередине светило солнце, большое и прекрасное, излучающее такие яркие лучи, что хотелось сощуриться… Но справа и слева надвигались тучи, черные свинцовые монстры в виде мифических фигур, за которыми прятались престранные персонажи – какие-то крылатые и рогатые существа, идущие в атаку на светило… А возглавляла войско монстров черная луна, бросающая долгую дымную тень на своих подданных… При разном подходе можно было бы интерпретировать гигантскую фреску на потолке двояко: то ли луна с войском надвигалась на светило, то ли светило грозно гнало тьму – одним словом, шло противоборство добра и зла, света и тьмы, черного и белого. А движение пламени свечей создавало ощущение, что вся эта картина живая, просто на миг остановленная перед окончательной, неминуемой битвой: облака рьяно клубились черным маревом, из носов озверелых чудовищ шел дым, и только солнце не меняло своего положения и свечения, будто не замечая тьмы…
Кара, уже подзабыв о неприятном знакомстве, взвизгнула от восхищения и посильнее прижалась к плечу патрона, которому и в самом деле была благодарна за такой чудный вечер. Александр Иванович, оставив нервозность позади, сам пребывал под впечатлением и, подзабыв о своей маске гордого чванливого начальника, просто и радостно погладил Кару по руке в знак солидарности разделяемых прекрасных чувств.
И когда девушка посмотрела в зал, в котором находилась по меньшей мере тысяча людей – нарядных пар, одетых в роскошные облачения, то и вовсе потеряла дар речи. Конечно, она представляла себе, куда отправляется, ожидала, что встретит коронованных особ, вельмож, звезд кино, президентов и важных особ, разномастных богатеев планеты, а также себе подобных, необычных существ с магическими способностями, скорее всего более опытных и сильных, чем она… но увиденное поражало ум. Описать это было невозможно! Потому что, кроме реальной картинки, где присутствовали люди, все те самые мировые звезды политики и искусства, наслаивались какие-то еще: фигуры джентльменов и дам, словно миражи, появлялись и таяли в пространстве, оставляя после себя шлейф из обрывков фраз и непрочитанных посланий.
Кара бросала восхищенные взгляды на публику, пытаясь найти какие-то знакомые лица, хотя бы увидеть ту самую английскую королеву, которую не пускали на этот бал по непонятной причине. Но заметила ее, и не одну: каждая дама, присутствующая здесь, могла бы сойти за королеву… Кара зачарованно вглядывалась в их лица, под ее магическим взором меняющие маски, и понимала, что видит перед собой волшебниц. Ей даже показалось, что некоторые ей слегка кивали в знак приветствия, не приближаясь близко. И хотя многие из них выглядели совсем юными, растаявшие маски показывали истинный, весьма древний возраст. Нет, они не представали старыми или безобразными, но некий свет, излучаемый ими, разносился настолько плотным и сильным потоком, что чувствовались внутренняя мощь и опыт.
Чуть пообвыкнув, Кара уже через несколько минут легко выделяла зеркальных гранд-дам из общей толпы. Они всегда передвигались очень медленно, будто их ноги не касались пола, парили в каком-то другом пространстве, присутствуя здесь лишь своими прекрасными нарядами и великолепными роскошными коронами, устремившимися вверх, словно антенны /Кара догадывалась, зачем нужны такие массивные головные уборы, и потрогала свою, обычно невидимую человеческому взору/.
Глядя на все это волшебное буйство, словно из какого-нибудь фантастического романа про богов Олимпа, Кара неожиданно обнаружила и других странных представителей этой сказки, не сразу замеченных ею. И вскоре поняла почему. На первый взгляд они казались обычными людьми, разодетыми в парчу и перья, жемчуга и бриллианты, но девушка поймала себя на мысли, что, когда она смотрит на них, у нее учащается ритм сердца, будто оно бьет тревогу от приближения опасности. Что-то было не так в этих «слишком обычных богачах»… И хотя здесь категорически запрещалось применять магию, любопытство преодолело-таки барьер страха, и вскоре она послала легкие пары, стирающие наведенные мороки. Послала и тут же пожалела!
Одна проходящая мимо красавица, обтянутая в платье из змеиной кожи и с короной на голове, сделанной из зеленого камня, точно Хозяйка Медной горы, метнула на нее взгляд, от которого встали дыбом волосы… Вместо человеческих глаз на Кару зыркнули ящерные глазищи. О ужас! И, присмотревшись, девушка обнаружила в зале еще несколько таких и чем больше вглядывалась в толпу, тем яснее проступали крокодильи взгляды, от которых стыла кровь. Но это были не зеркала! Прислушавшись к их ходу, Кара услышала гудящие, ревущие, громыхающие звуки… их тел, передвигающихся в другом измерении. Будто многотонные тяжеловесные существа, дышащие огнем или паром, словно паровозы или локомотивы, тащились по несчастному каменному полу замка, искореживая и ломая его под собой. Но это происходило в какой-то другой реальности, ведь здесь пол оставался по-прежнему целым, переливаясь разноцветными каменными инкрустациями изящного рисунка.
Кара помотала головой от наваждения, пытаясь сменить ход мыслей, успокоиться от таких невероятных видений и ужасающих открытий, и уставилась на сцену, на которой уже расположился оркестр из сада, а вскоре появилась пышная раскрасавица с высокой прической /вроде бы именитая оперная певица/, чтобы порадовать высокую публику известными ариями. Зал зааплодировал, и оркестр ударил музыкальной волной, призывая насладиться талантом и искусством.
Кара вслушивалась в высокие протяжные ноты поющей дивы, но звуки из зала, сначала тихо, потом все интенсивнее, перебивали слух: кто-то шептал, некоторые говорили вполголоса, часть шушукались, а прочие просто колдовали или бубнили какие-то молитвы. Кара недоуменно обернулась в зал, чтобы различить эти заговорщические шептания, но не нашла ничего странного: часть гостей по-прежнему гуляла по парам, кто-то стоял на месте, вслушиваясь в музыку, – никаких заговоров…
Таинственный вечер затягивал в свои тайны, и, несмотря на то, что Кара так и не поняла, кто шептался за спиной, она могла поклясться, что эти волхования – синхронные, напевные, устрашающие и убаюкивающие – толковали о ней. И снова, бросив взгляд через плечо, почти кожей ощутила гуляющие, неуловимые, пристальные взгляды на себе.
Собрав всю силу в кулак, чтобы не впасть в панику, она решила продолжать вести себя как ни в чем не бывало, хотя больше не слышала и не видела ничего вокруг, в ушах стоял мистический угрожающий гул, от которого взволнованно билось сердце в предвкушении опасности несмотря на то, что мероприятие не предвещало никакой угрозы. Наоборот, как она поняла, их пригласили, чтобы посулить нечто важное, долгожданное для патрона, который хоть и нервничал из-за столь высокого приема, но выглядел весьма довольным, каждый раз восторженно разевал рот, узнав ту или иную именитую персону, проходящую мимо.
И к большому облегчению Кары театральная часть закончилась, на сцену вышел очень представительного вида мужчина, похожий на пэра или лорда /черт не разберет, какая между ними разница, но вид был самый прегордый!/, чтобы объявить о начале главной церемонии, ради которой все прибыли сюда.
Двери огромной залы открылись, чтобы впустить изысканных официантов, несущих на высокоподнятых руках яства на блестящих подносах, которые распространяли вполне аппетитные ароматы.
И не успела публика проститься с оперной дивой, овациями не желая отпускать ее несколько минут, как обернувшись, обнаружила преобразованный, будто по мановению волшебной палочки, украшенный и обставленный круглыми столами зал, где красиво переливались сервизы из золота и серебра, хрустальные бокалы и подсвечники, благоухали свечи, а шикарные цветочные композиции делали зал утопающим в райских кущах. Проворные официанты тут же укладывали свои кулинарные изыски на все это богатство, незамедлительно отправляясь за новой порцией деликатесов в невидимую кухню. Чтобы гости не потерялись, как будто из воздуха появлялись распорядители, указывающие им направления их столиков, за которыми уже ждали те самые официанты, еще недавно их накрывающие, а теперь уже лучезарно улыбающиеся, разливающие пенные и прочие напитки в качестве аперитива.
Такой королевский прием с применением магии и учетом всех тонкостей статусов, рангов, порядков, капризов, манер и привычек элитарной публики шокировал немногих. Здесь, конечно же, собрались те, кто привык к чудесам и особому отношению к себе, являясь по сути такими же предикторами на своих землях. Поэтому гости гуляли с гордым, а порой и надменным выражением лица, хотя за этими масками скрывался обычный страх, горящий в глазах у каждого, будь то человек, зеркало или какая-то сущность. Все, кроме Александра Ивановича, переставшего вдруг нервничать и во все глаза таращившегося по сторонах в целях «схватить» и запомнить основные приемчики и порядки высшего света: как ведет себя предиктор, как преклоняется челядь, кого как рассаживают, что наливают, из чего пьют, чем закусывают. Он казался таким самоуверенным, что Каре, глядя на его невозмутимый деловитый вид, подумалось, нет ли у хитреца завалявшегося козыря, который он долго прятал и собирался вытащить в самый подходящий момент? И если да /а это, скорее всего так, девушка очень хорошо знала своего спасителя-учредителя/, то что это за козырь? Каре очень хотелось залезть в эту темную головушку и покопаться, чем она живет и какие планы строит, но…
Распорядитель указал им направление к столику, к радости Кары, находящемуся подальше от сцены, на которой уже менялись декорации: сначала вышли знакомые хмурые гренадеры, оцепившие сцену и весь зал по периметру /все-таки не такое уж безопасное мероприятие планировалось, если Глобальному Предиктору понадобилась охрана. Предстоит противостояние?/, а потом две прекрасные дамы с одинаковым лицом, одетые празднично, но по-восточному, словно две азиатские принцессы-двойняшки. Их функция была непонятна /еще охрана?/. Кара пригляделась к ним повнимательнее, но не различила зеркального свечения, хотя что-то было не так… И, похолодев, поняла, вновь разобрав тяжелое движение рептильих шаркающих тел, когтями нещадно царапающих пол в стружку в какой-то другой реальности, но ясно слышимой здесь Карой.
Неожиданно девушки хлопнули в ладоши, получилось неправдоподобно громко и оглушительно, будто выстрелили из тяжелого оружия, и гости огорошено подскочили со своих мест, и… в этот момент вошел Глобальный Предиктор, переодетый в новую, еще более пышную одежду, с гигантской мантией, выделанной из какого-то экзотического меха неизвестного животного, поддерживаемой сразу несколькими пажами, похожими на того гнома, что выглядывал из-за спины во время процедуры представления. Собственно, этот карлик тоже находился в числе челяди, держащей массивную мантию, судя по выражениям лиц несчастных пажей, весьма увесистую, которую они церемонно уложили на сцену, вокруг трона Предиктора.
Создавалось впечатление, что каждая минута этого великого собрания была продумана и просчитана, словно театральное представление, хотя гостей сладко потчевали, да не сильно миндальничали в реальности, показывая истинное их место и хрупкое положение, постоянно держа в напряжении. И вот, не успев отойти от шока, разодетые вельможи и господа, понимая и принимая игру, восторженно принялись аплодировать спасителю, словно взошедшему солнцу, разогнавшему смуту и ужас. Он и походил на светило: весь усыпанный золотом, в величественной короне, Предиктор, казалось, светился изнутри, мерцание плавно переходило от ног к рукам, от рук к голове и яркой вспышкой озарялось на короне. Кара заметила эту магию в виде лучезарного золотого купола, кем-то искусственно поддерживаемого, отчего Предиктор даже сделался чуть симпатичнее. Поэтому хлопали и встречали так, что гасли свечи на канделябрах и люстрах… Правда тут же воспламеняясь вновь по чьему-то велению.
Предиктор был доволен таким приемом и торжественно уселся на установленном для него королевском троне, положив свои длинные синюшные руки на подлокотники в виде золотых разъяренных драконов. По обе стороны церемонно расположились азиатские близняшки, по кругу стройно встали суровые гренадеры. Зал продолжал аплодировать, потому что владыка так не подал знак к прекращению, и лишь спустя некоторое время он сжалился и разрешил усаживаться.
Воцарилась тишина, в зале потух основной свет, все внимание было приковано к сцене.
И после продолжительного молчания, будто бы повелитель озарял каждого присутствующего своим благодарящим взором, произнес-таки слова приветствия.
Это был особый желанный день, многие из зала его ждали со дня своего рождения… Кара подумала, что ее тоже можно было бы отнести к этому списку, ибо ничего подобного в ее жизни еще не происходило.
Но Предиктор, некрасиво кривя рот, не торопился изложить суть, он все восхищался этим веком, пришедшимся на его славное правление, отдал должное своим заслугам, обусловившим золотой расцвет, ренессанс на планете, реализацию крупных проектов, и понадеялся, что следующий отрезок пройдет еще грандиознее, лучше и богаче на удачи протектората. Ведь именно сегодня будут распределяться зоны влияния и контроля поверенных надзирателей и талиманов. Зал вновь разразился овациями. Глобальному Предиктору пришлось даже привстать и снова засветиться, ведь все восхищение предназначалось ему, и только ему.
Кара потеряла интерес к безудержной и безмерной радости и поклонению гостей перед гниющим уродцем, повелителем вселенной, пусть и разодетым в золото и парчу. Больше интересовали гул и загадочные шептания за ее спиной, которые стихли, хотя не прекратились совсем, поэтому Кара отвлеклась от речи главнокомандующего и пыталась понять, откуда исходят эти странные звуки, поэтому больше наблюдала за другими участниками и гостями торжества. И приметила много удивительного: сделавшие вперед шаг азиатские близняшки, словно в танце, стали синхронно махать руками, доставая из воздуха, будто из огромной волшебной коробки, невидимые экраны, загоравшиеся картинками-голограммами: разнообразные карты, многолинейные графики, сноски и выдержки, цитаты каких-то людей, чьи лица всплывали виртуальными портретами, подтверждая слова Предиктора.
«Понятно, – подумала Кара, – станет хвалиться результатами. Выборы, что ли у них грядут?» И тут Кара неожиданно похолодела, невольно-таки прислушиваясь к его хвалам, различая на вспыхивающих и пропадающих иллюстрациях сцены убийства и массового террора…
Предиктор вычурным горделивым голосом подводил итог совместным усилиям, перечисляя передовые кантоны, страны и регионы планеты, принимавшие особенно активное участие в процессе, благодаря которым хаос на планете наконец вышел из мертвой зеленой точки /и близнецы показали на своем виртуальном экране график жертв от катаклизмов, террора, искусственных эпидемий за век/ к оранжевой, а значит, наступала пора перехода к этапу чистки разросшейся цивилизации, стремительно уничтожавшей саму себя, заваливающей свои города мусором и отходами, убивающими землю. Ставилась задача на текущий век – оставить в живых долгожданный золотой миллиард специально отобранных здоровых, счастливых, талантливых, достойных, разделив между ними все блага планеты, согласно генетическим классам и расам.
Поэтому в ближайшие же годы планировалось создать сразу несколько очагов конфликтов: два прямо в сердце Западной Европы, два на азиатском континенте, один – самый перспективный – в индийской части, с него начнется чистка и опускание человечества на последний уровень существования и блокировки тел и душ в этой реальности. Остальным же живым оболочкам ауры объявлено окончательное истребление вместе со своими мирами, которые уже превращены в пустошь. В зале поочередно вставали разодетые в награды и погоны пэры и лорды, вероятно, ответственные за названные территории, где планировались войны и геноцид, – их приветствовали бурными аплодисментами. Также были оглашены особые представители, тут же поднявшиеся со своих мест, словно по команде, – будущие надзиратели, которым предписывалось огнем и мечом навести порядок на оккупированных повстанцами территориях, подавив сопротивление и мятеж.
«Чем больше жертв – тем лучше!» – таков был окончательный приказ Глобального Предиктора.
На экране появилась планета, как на школьных картах, и кровавые стрелочки одна за одной, цепляя друг друга, окрашивали глобус в алый цвет. Остались нетронутыми лишь несколько зеленых и голубых пятен, среди которых значился юг евро-азиатского континента, примерно часть этой площади находилась под куполом, сотканным Карой для корпорации шефа. Она быстро взглянула на торжествующего патрона, который подмигнул ей: мол, видишь, это про нас!
И Кара похолодела от этого подмигивания, сама не зная почему, стала возгораться изнутри тем самым пожаром гнева, ужаса, отчаяния, который сдерживала последнее время. Ведь эти слова и картинки с графиками полностью меняли ее представление о мире, где со всех телеэкранов, радиоприемников, газет, книг, уст продвинутых ученых и деятелей просвещения внушалась истина о ничтожности человечества, его гиблой дикой натуре, агрессивности, тщедушности, развращенности… А на самом деле велась тонкая, а в последнее время и грубая, игра с отравлением, извращением, стравливанием человека, опусканием его на такой низкий уровень морали и нравственности, где даже животные могли бы считаться более культурными существами. И Кара не могла опомниться, всплывали картины детства и юности, полные несправедливости, нищеты, принуждения и какого-то отчаяния, в которых считала виноватыми взрослых, на самом деле являвшихся лишь такими же заложниками ловушек монстров, поработивших планету.
***
Тем временем позади трона Предиктора раздвинулись алые портьеры, за которыми показалась яркая, переливающаяся веселыми огоньками и блестящим стальным блеском гигантская рулетка казино: с джойстиками, кнопочками, шариками, номерками, билетиками, с помощью которой собирались разыграть те немногие участки земли, которых не должны будут коснуться пожары, массовые гонения, война, чума и другие затеянные беды.
Какая подлость и низость – ставить на кон игры сотни тысяч человеческих судеб, разыгрывая их словно фантики!
Кара чувствовала, как горячее пламя ярости поднялось выше до солнечного сплетения, ведь становилось очевидным всем присутствующим, что те немногие «мирные пятна» планеты достанутся лишь единицам из зала, остальным предписывалось «слить» свои зеркала счастливым победителям, пойти вассалом в услужение либо отправиться ко всем чертям.
И Глобальный Предиктор впервые лучисто улыбнулся, обнажая желтые острые зубы чудовища, затеявшего резню века.
Ужас от понимания этой ситуации постигался медленно: зал сначала загудел, потом зароптал, в ответ лица и тела гренадеров напряглись, азиатские близняшки, наоборот, расплылись в улыбке, что являлось явно недобрым знаком. Но первая волна страха и роптания смялась под каким-то магическим прессом, наложенным на гостей и зеркал. Кара почувствовала, как стало трудно дышать, словно чьи-то цепкие руки /или лапы/ сдавили шею. И она попыталась рукой содрать с горла удавку с горла удавку.
– Боже, Александр Иванович, это же не люди?! – ошарашенно обратилась она к патрону, вкладывая весь ужас от прозрения в свои слова.
Шеф был задумчив, но пребывал в хорошем расположении духа, надежды не покидали его честолюбивые планы.
Она подергала его за рукав, считая, что тот одурманен магическим воздействием:
– Александр Иванович, вы хоть понимаете, это не люди! Они собираются сжечь нашу землю… убить близких! Всех нас! – уже громче произнесла Кара.
В этот момент свет над ними зажегся, и Предиктор торжественно произнес:
– Итак, дорогие друзья, имею честь представить вам первую пару наших голубков, собирающихся участвовать в лотерее. Гости с русского юга: наш давний друг, перспективный менеджер крупнейшей корпорации со своей молодой… э… зеркальной невестой. Ваш номер один, господа. Желаю удачи!
И глаза Предиктора уже переметнулись к другому столику, над которым теперь зажегся свет для представления.
Кара ошарашенно уставилась на шефа и грубо толкнула его в плечо, посылая полный ожесточения взгляд, ее внутреннее пламя достигло глаз, освещая их оранжевым опасным жаром, где возгоралась темная фигура патрона. И хотя сейчас было не место для выяснения отношений и не время для прозрений, Кара не могла более сдерживаться. Ведь их, словно овец на заклание, пригласили на акт настоящего разграбления, пиратства, убийства общей земли, где жили их родные, друзья, находились могилы прадедов… Пригласили на жестокое кровавое представление, где стая голодных аллигаторов прилюдно собирается рвать на куски, пожирать, давить, драть и делить прямо на глазах у друг друга, заставляя при этом радоваться, хвалить, благодарить своих убийц и мечтать хоть о малом, но сладком, оторванном кровавом куске их бедной истерзанной планеты.
– Успокойся и заткнись, дура, – тихо бросил он, а потом взглянул на нее своим хищным взором, в котором читалась злоба… И она с ужасом осознала, что патрон не одурманен и не сошел сума, он знал, куда и зачем идет, знал, что услышит и увидит здесь, и надеялся урвать кусок побольше… На его лице читалось разочарование, но не от того, что его родина, на которую он претендовал, потонет в крови и огне, а от того, что не достанется ему целиком… Ей суждено сгинуть при его потворстве.
И тут случилось то, что долгое время ждало своего часа, капля по капле собираясь в жгучую смесь, при малой искре способную сжечь все вокруг, на километры вперед… дотла.
Кара поднялась со своего стула, объятая с ног до головы пламенем… Синие и алые всполохи возгорались прямо на ней, не причиняя вреда, – это догорали ее мечты и иллюзии, в которых она пробыла последние семь, а может, и больше лет. При виде этой непривычной картины своеволия взгляд шефа внезапно сменился со злобного и самоуверенного на растерянный и смятенный… Он с изумлением наблюдал, как из ее вен невредимыми вылетают знакомые ему капсулы сильных лекарств, растворяются в пыль и сжигаются огнем… А она, здоровая и свободная, срывает одной рукой с себя корону и швыряет ее на пол… Капельки крови от порванных тончайших проводков, вживленных ей в кожу для контроля за сознанием, выступают на висках…
***
Да, одной рукой Кара сорвала с себя бриллиантовую корону – дорогой, бесценный подарок ее спасителя… И тут же вскрикнула от боли, а по вискам потекли изящные ручейки алой крови – головное украшение было вмонтировано в голову, и тонюсенькие проводки, по которым резво бегали электрические искры, страшно торчали из-под ободка…
Кара с омерзением посмотрела на ошарашенного патрона, с этого момента более не переводившего взгляд с хитрого подарка и застывшего в состоянии изумления… Ему не разрешалось двигаться. Теперь команды раздавала она!
Замер не только он, но и весь зал, включая Глобального Предиктора – другой рукой Кара остановила время в зале. Это у нее вышло легко и просто, будто она проделывала подобный трюк каждый день… Никто не ожидал и не успел понять произошедшего…
ГЛАВА 8. ЯЩИК ХИТРЕЦА И ОБМАНЩИКА
Тем временем Кара, приблизившись к патрону, неестественно застывшему в одной позе, сделала то, о чем мечтала давно: вскрыла хитроумную коробку, в которой хранился ключ от ее камеры заточения…
Понадобились какие-то доли секунды, чтобы она узнала то, чем он жил последние годы. Это было похоже на телепатию, а точнее телепортацию в его прошлое его глазами, чувствами, восприятием.
Неожиданно от Кары стали отделяться тонкие полупрозрачные фигуры и расходиться по залу, пока главная из них, потрясенно прозревая, смотрела на опущенную замершую голову Александра Ивановича, или того, кто называл себя так, все это время нещадно эксплуатируя ее дар в своих лихих делах. Всплывали страшные картины «хождения по головам» – движения к власти ее спасителя, и все это под магическим прикрытием ни о чем не догадывающейся подопечной спасенной Золушки, чья бдительность и сознание подавлялись ловкими манипуляциями, поддерживаемым чувством вины, а самое главное, тяжелыми лекарствами, поставляемыми из огромной лаборатории патрона.
Лаборатория была создана тогда, когда он потерял ее… Мадину…
Прекрасное загорелое лицо с невероятно огромными голубыми глазами предстало перед взором Кары, словно здесь и сейчас. Она была необычайно красива и благородна, как любая из зеркал, словно восточная принцесса, дарила красоту, тепло и свет своему нерадивому мужу, а он называл ее «Мадиночка любимая» перед тем, как разменять ее зеркальную силу в обмен на территории, которыми владел до сих пор. Вот так буквально за один день разрослась корпорация Александра Ивановича и пропала Мадина Мирзоевна, по легенде бросившая семью и своего маленького сына.
В голове у патрона возникли образы Предиктора со его церберами, прижавшего к ногтю зарвавшегося князька, жаждущего власти. Получалось, ему не оставили выбора в тот момент… Строгий приказ главнокомандующего гласил: «слить» свои зеркала либо умереть. И он испугался, «слил» свою «любимую Мадиночку», толкнув ее в объятия древнего зеркала, подосланного Бисентурией для слияния сил в пользу Глобального протектората. Взамен ему оставили жизнь, власть, земли и несчастного плачущего ребенка… А кому была нужна полуразрушенная нищая растерзанная страна? Только тому, кто решил найти себе новых помощниц, чтобы двигаться вперед к заветной цели.
Итак, Мадина не бросала своего сына, не оставляла любимого мужа – она просто была предательски обманута своим трусливым, жадным, себялюбивым мужем, смалодушничавшим перед лицом опасности.
Другая картинка, поразившая ум Кары…
Долгие упорные эксперименты по подавлению и контролю волшебных свойств напарниц, когда Лика, Зина и Соня стали жертвами в многоходовых планах шефа… Кара услышала тот разговор, когда патрон интересовался, на что способна она, новая девчонка? И непримечательный человек в роговых очках и белом халате пробормотал:
– Сила ее выходит за рамки наших измерений и знаний… Только в деле можно будет испробовать ее предел и возможности… Мне нужно увидеть сияние, зафиксировать, исследовать, и тогда я найду средство подавить ее.
– Попробуйте столкнуть ее с девчонками…
Так растворились ничего не подозревавшие зеркала, в душе, как и Кара, мечтавшие обрести свободу, найти свою любовь и стать счастливыми…
Теперь всплывал другой разговор, от которого Каре захотелось испепелить «благодетеля», а также всех его приспешников. В нем обсуждалось вольно или невольно заставить Кару… породить себе подобных. Если бы план соблазнения удался /и Кара вспомнила недавние изменения шефа, его совсем не дружеские взгляды и намеки, являвшиеся всего лишь частью бездушного расчетливого плана/, ее бы ждала участь Мадины и ее сына… Если бы не удался – то вечный сон Белоснежки в хрустальном гробу в лаборатории шефа. Эти люди /или уже не люди/ пошли бы на все!
Сейчас прояснялся смысл престранного представления их публике Глобальным Предиктором: «… с зеркальной невестой».
Она обратилась к последним месяцам жизни, когда хитрый махинатор ездил на собеседования к сенаторам и церберам Бисентурии, предоставляя им доказательные исследования ее невероятной мощи, которые удивили /или испугали/ протекторат… При этом позиционировал себя как ее единственного поверенного, хозяина, властителя и будущего супруга… Пытался торговать и угрожать Карой, которая могла бы нанести серьезный ущерб куполу Бисентурии, если неправильно обращаться с такой бездной возможностей. Вот откуда эти странные взгляды, шептания и гул за спиной… и самоуверенный вид шефа, который не сомневался в своих позициях, завидев планы Предиктора. Одномоментно в голове у зеркала сложилась полная картина: каждый взгляд, поворот головы, чаянная и нечаянно мысль, словно костяшки домино, толкая друг друга, собирались в единый пазл, который продолжал выстраиваться… Даже когда Кара, будто потеряв интерес к персоне шефа, обрела свои прежние очертания в золотом платье, направляясь к сцене, и лишь шепотом, еле двигая губами, шепнула на прощание замороженной фигуре проклятье, закрывая его навечно кодом, который тут же выбросила в глубины сознания, чтобы никогда более не вспоминать.
